ти  и
натянул джинсы. Он даже не  потрудился  застегнуть  "молнию",  а,  распахнув
двери, вышел  на  балкон.  Воздух,  казалось,  стал  еще  более  густым.  Не
ощущалось ни малейшего дыхания ветерка.
   Он посмотрел на балконную дверь комнаты  Клэр  -  там  было  темно.  Клэр
спала. Кассиди уставился в небо: низкие облака  словно  набухли  синевой.  В
воздухе чувствовалось какое-то напряжение, будто  вот-вот  должно  произойти
нечто важное.
   Едва он успел подумать об этом, как небо разрезала ослепительная  вспышка
молнии, озарив неподвижные кроны деревьев.

***

   Разорвавший небо электрический разряд напугал  Клэр,  и  она  вскочила  в
постели, затаив дыхание. Гром, словно кнутом, ударил по крыше дома, и тут же
задребезжали оконные стекла и посуда в шкафах. Сильный порыв ветра распахнул
балконные двери. Прозрачные шторы надулись, словно паруса.
   Клэр выскользнула из постели и подбежала к окну. Разбушевавшийся яростный
ветер, который, казалось, дул сразу во всех направлениях, клонил  деревья  к
земле. Он терзал волосы Клэр, трепал ее ночную  сорочку.  Очередная  вспышка
молнии на мгновение озарила балкон.
   И она увидела Кассиди. Он стоял у перил, без  рубашки,  курил  и  смотрел
прямо на нее. Клэр хотела попятиться назад, захлопнуть балконные  двери,  но
не могла сделать ни шагу. Его неотрывный взгляд  парализовал  ее.  Молча  он
оторвался от перил и медленно, мягко, словно хищник, направился к ней.
   Ее сердце бешено забилось в такт неистовым порывам ветра. На язык  пришли
глупые слова:
   - Я и не знала, что вы курите.
   Кассиди ничего не ответил, но приближался к ней все так  же  неотвратимо.
Остановился он, лишь когда оказался совсем рядом. Клэр почувствовала, что ее
безудержно тянет к нему физическая сила, как будто в груди его скрыт  мощный
магнит.
   Едва дыша, она произнесла:
   - Думаю, разразится настоящая буря. Он выбросил сигарету и притянул  Клэр
к себе с силой, сравнимой лишь с очередным ударом грома. Поцелуй, которым он
впился в ее рот, был таким же неистовым, как и бушевавший ветер. Сорвав с ее
головы заколку, он запустил руки в ее рассыпавшиеся волосы, запрокидывая  ей
голову в такт поцелуям.
   От него исходил огненный жар. Его прорвавшееся желание передалось Клэр, и
она откликнулась,  внезапно  осознав,  что  в  этом  и  крылась  причина  ее
недавнего недовольства  собой.  Страстное  желание  охватило  ее,  разлилось
сладкой, ноющей болью, желание лишь одного - близости...
   Ее пальцы впились в его плечи, и она тесно прижалась  к  нему.  Он  издал
низкий, сладострастный звук. Рот его оторвался от ее губ и стал спускаться к
шее. Клэр запрокинула голову, наслаждаясь поцелуями.
   Его рука скользнула по ее спине, ягодицам; он все сильнее прижимал  ее  к
себе, и она все явственнее ощущала его  твердую  плоть  меж  своих  ног.  Он
приспустил бретельку ее сорочки, обнажив грудь. Сомкнув на  соске  губы,  он
стал страстно ласкать его языком. Счастливые приглушенные вскрики слетали  с
губ Клэр, пока он не закрыл их своим поцелуем.
   Охватившая их страсть была сродни разыгравшейся  буре.  Завывал  яростный
ветер. Небо разрывали молнии. Дождь обрушился на землю  серебристым  ливнем.
Разбиваясь о крышу балкона, струи воды омывали их  босые  ноги.  Но  они  не
замечали ничего вокруг.
   До тех пор, пока до них не донеслись приближающиеся голоса.
   Чтобы полюбоваться дождем, две девушки-фотомодели  решили  добираться  до
своих комнат через тянувшийся вдоль здания балкон. Клэр оттолкнула Кассиди и
посмотрела туда, откуда приближались голоса.
   Взяв Клэр за руку, Кассиди вошел в спальню  и  втянул  ее  за  собой.  Он
закрыл балкон вовремя - девушки как раз вышли  из-за  угла  и  остановились,
наблюдая грозу.
   Кассиди прижал Клэр к балконной двери,  и  они  безнадежно  запутались  в
кисее штор. Все, что она могла прошептать в  тот  момент,  протестуя  против
столь сладостного насилия, потонуло в глубоком поцелуе. Его  язык  полностью
заполнил ее рот, руки проникли под сорочку.  Она  почувствовала  их  силу  и
тепло, когда он приподнял ее бедро, а его пальцы слегка коснулись  пушка  на
лобке.  Клэр  тут  же  откликнулась  на  это  прикосновение,  вскрикнув   от
наслаждения.
   За дверью одна из девушек говорила другой:
   - Это действительно похоже на стихийное бедствие. Никогда не видела таких
молний.
   - Тс-с! Разбудишь Клэр.
   Клэр же в  этот  момент  каждой  клеточкой  своего  тела  откликалась  на
прикосновения Кассиди.
   С улицы донесся пронзительный визг.
   - Осторожно, здесь скользко! Я чуть не упала.
   - Рю тебе задаст, если ты завтра объявишься с синяками.
   Кассиди пальцем нащупал ее набухший  клитор.  Клэр  моргала,  пытаясь  не
закрывать глаз. Лицо Кассиди расплывалось. Волосы падали ему на  лоб,  глаза
горели лихорадочным блеском.
   Голоса за окном стихли,  лишь  доносились  отзвуки  грозы  и  их  тяжелое
дыхание. Кассиди подхватил Клэр и отнес в постель. Он снял с нее сорочку,  и
руки его скользнули по ее пылавшим грудям. Кончики  пальцев  ласкали  соски,
рождая такие сильные ощущения, что Клэр застонала. Он склонил голову и  стал
целовать их  страстно,  но  нежно.  Она  схватила  его  за  волосы,  пытаясь
остановить безумие. Но это было равносильно тому, чтобы остановить  бушующий
за окном ливень.
   Скользнув ниже, он уже целовал ее бугорок. В смущении она произнесла:
   - Кассиди?
   Он нежно подул на темный треугольничек волос.
   - Кассиди?
   Словно не замечая нерешительности Клэр, он  раздвинул  руками  ее  бедра,
жадно приник ртом к мягкой влажной  плоти,  его  язык  блуждал,  лаская  ее,
глубоко проникая внутрь. Он то нежно касался ее, то  жадно  целовал,  словно
высасывал божественный нектар из экзотического цветка.
   Наслаждение достигло пика, и Клэр еле сдерживалась.
   - Пожалуйста, -  чуть  слышно  выдохнула  она.  Он  встал  на  колени  и,
раздвинув ее бедра еще шире, вошел в нее. Клэр  ощутила  на  шее  тяжелое  и
горячее дыхание, услышала его стоны: "О Боже, Боже".
   Движения стали сильными и резкими, и она забыла обо всем.
   Спина его повлажнела от пота.  Клэр  чувствовала,  как  переливаются  его
мускулы под ее ладонями. Она обхватила его ягодицы, прижимая его еще сильнее
к своему телу. Он застонал от удовольствия. Их губы вновь слились в поцелуе.
Губы его пахли мускусом и еще чем-то  запретным.  Она  облизала  их  сначала
робко, потом с жадностью.
   Он зажал в ладони ее грудь и большим  пальцем  потер  напрягшийся  сосок.
Клэр, изогнувшись,  почти  свешивалась  с  кровати.  Глубоко  вздохнув,  она
прошептала его имя. Первый оргазм оказался лишь предвестником настоящего. На
этот раз она почувствовала себя словно в эпицентре грандиозного урагана.
   Мгновение спустя  и  Кассиди  испытал  такой  же  экстаз.  Стиснув  ее  в
объятиях, он шептал ей на  ухо  сладкие  признания,  и  она  с  наслаждением
ощущала, как глубоко внутри ее разливается теплая живительная влага.
   Пресыщенные, они лежали молча - его голова покоилась на ее груди, ее ноги
все еще были сомкнуты на его бедрах. В конце концов он сел и стянул  джинсы,
потом опять привлек ее к себе. Клэр уютно прижалась к его обнаженному телу.
   Гроза прошла, но дождь все хлестал. Отдаленные  раскаты  грома  напомнили
Клэр о той ночи, когда Кассиди в первый раз поцеловал ее, - после их поездки
в отель "Поншартрэн" за Мэри Кэтрин.
   Клэр отбросила это воспоминание. Она не хотела сейчас думать о  том,  кем
они были друг для друга и какие разные роли играли в этой реальной жизненной
драме.
   Почувствовав ее дрожь, он нежно поцеловал ее в висок.
   - В чем дело?
   - Ничего, все в порядке.
   - Что-то произошло.
   Она вздохнула, и улыбка тронула ее губы.
   - Это был самый непристойный секс в моей жизни. Сдавленный смех  вырвался
из его груди.
   - Замечательно.
   Она  провела  пальцами  по  его  бокам,  возбуждаясь  от   одного   этого
прикосновения.
   - Кассиди?
   - Да?
   - Что будет завтра?
   Он склонился над ней, приложив к ее губам палец.
   - Если мы будем говорить об этом, мне лучше уйти. Ты этого хочешь?  -  Он
вновь впился в ее губы глубоким влажным поцелуем. Потом раздвинул ей  бедра.
Он снова хотел ее.
   Клэр вздохнула.
   - Нет. Не уходи.

Глава 19

   Андре Филиппи был вне себя от счастья. Ясмин вновь появилась в его отеле.
Ясмин! Самое совершенное в мире создание.
   Он делал свой повседневный обход отеля, когда в вестибюле увидел знакомый
силуэт. Хотя солнце уже зашло, на Ясмин были огромные темные очки. Она  явно
не хотела быть узнанной. Если бы Андре  не  изучил  ее  лицо  до  мельчайших
подробностей, она вполне могла бы проскочить мимо него незамеченной.  Но  он
гораздо чаще, чем себя в зеркале, разглядывал хранящийся в его столе портрет
любимой Ясмин. И потому лицо ее было известно ему лучше собственного.
   Уверенной  походкой  Ясмин  направилась  к  лифтам.  Один  из  них  стоял
открытым. Андре бросился к нему, стремясь догнать свою королеву прежде,  чем
двери лифта захлопнутся.
   - Ясмин, добро пожаловать. - Он слегка склонил голову в знак приветствия.
   - Привет, Андре. - Она  улыбнулась  и  сняла  очки,  сунув  их  в  сумку,
висевшую на плече - Как дела? Сто лет тебя не видела.
   Клэр познакомила их несколько лет  назад  на  небольшом  приеме,  который
устраивала в своем доме. С тех пор  они  время  от  времени  встречались  на
различных торжествах. Андре испытывал  невероятный  трепет  от  одного  лишь
сознания, что Ясмин считает его своим другом.
   - У меня все хорошо. А ты как?
   - Не жалуюсь. - Улыбкой она попыталась скрыть истинный смысл своих слов.
   - Ты снова в городе, приехала работать над каталогом?
   - Мы сейчас работаем в Миссисипи, снимаем весенний номер. Я лишь на  один
вечер заехала сюда.
   Андре не имел привычки выспрашивать у гостей, что привело их в отель. Это
было  бы  нарушением  правил  и   традиций,   которые   в   первую   очередь
предусматривали полную конфиденциальность в отношении клиентов.
   - Как Клэр?
   - Откровенно говоря, она была немного не в  себе,  когда  я  ее  покидала
сегодня днем, - ответила Ясмин.
   - О, неужели Мэри Кэтрин...
   - Нет-нет, это совсем не связано с ней.
   Андре вежливо промолчал, надеясь, что Ясмин добавит что-нибудь о душевном
состоянии их общей подруги, не вынуждая его досаждать ей расспросами.
   Ясмин оценила его тактичность.
   - Думаю, она просто переутомилась. Ты же  знаешь  Клэр.  Она  никогда  не
взрывается, не выпускает пар, а это как раз самый верный способ  свихнуться.
Она  все  копит  в  себе,  молчит,  заставляя  окружающих  чувствовать  себя
полнейшим дерьмом.
   -  Вероятно,  творчество  всегда   связано   с   волнениями,   моральными
перегрузками? - вежливо поинтересовался он.
   - Да, но на этот раз всего этого оказалось в избытке.
   - Почему?
   - Кассиди.
   Андре побелел.
   - Ты хочешь сказать, что он там?
   - Да. Он последовал за Клэр в Роузшэрон  и  стал  практически  неизменным
атрибутом декораций на наших съемках. Андре нервно облизал губы.
   - Ради всего  святого,  зачем  ему  понадобилось  преследовать  ее?  Лифт
остановился. Андре вышел вместе с Ясмин, и они пошли подлинному коридору.
   - Он все еще подозревает ее в убийстве Уайлда.
   - Но это же абсурд! - Андре даже споткнулся. - О, дорогая, это ужасно.  -
И все из-за меня. - Пот выступил у него на лбу. Достав из нагрудного кармана
безукоризненно отутюженный носовой платок, он  промокнул  капельки  пота.  -
Если бы я не поддался на его уловку и не назвал имени Клэр, когда слушал  ту
запись телефонного разговора...
   - Ну, не стоит. - Ясмин успокаивающе  потрепала  его  по  плечу.  -  Клэр
рассказывала  мне,  как  ты  тогда  расстроился.  Послушай,  Кассиди  хитрый
проныра. Рано или поздно он все равно бы узнал, что Клэр была в "Фэрмоне"  в
ночь убийства Уайлда. Так что ты не выдал ему ничего такого,  что  могло  бы
остаться для него секретом.
   Она понизила голос и доверительным тоном добавила:
   - Если хочешь знать мое мнение, то я думаю, Кассиди больше  заинтересован
в том, чтобы доказать невиновность Клэр.
   - Но она действительно невиновна, - поспешил подтвердить  Андре.  -  Клэр
приезжала сюда в ту ночь, но лишь для того, чтобы  забрать  Мэри  Кэтрин.  Я
готов поклясться в этом на суде. Я на все пойду, лишь бы защитить друга.
   - Твои друзья рассчитывают на это.
   Ускорив шаг, Ясмин, дала понять, что им пора расстаться.
   - Потом поговорим, Андре.
   - Au revoir, Ясмин. Твоя ослепительная красота делает мир краше.
   Лучезарная улыбка, некогда принесшая ей славу, озарила лицо Ясмин.
   - Ах ты, маленький паршивец! Ты просто поэт!
   - Признаюсь, - покорно ответил он. Ей не суждено было узнать  о  душевных
муках, которые он испытывал, часами слагая оды ее красоте и очарованию.
   Она провела ладонью по его щеке.
   - Ты настоящий джентльмен, Андре. Почему все мужчины не могут быть такими
чуткими, добрыми и преданными, как ты?  -  Улыбка  ее  стала  грустной.  Она
отняла руку, повернулась и пошла вперед. Андре не  последовал  за  ней.  Это
было бы бестактно. Но он подождал, пока она вошла  в  номер,  предварительно
постучав и тихо назвав свое имя.
   Андре не завидовал мужчине, который ждал ее  по  ту  сторону  двери.  Его
любовь к Ясмин была скорее платонической. И она  была  гораздо  возвышеннее,
чем просто физическое влечение людей друг к другу. Всем сердцем Андре желал,
чтобы Ясмин познала любовь и счастье во  всем  их  многообразии,  и  неважно
было, кто ей их принесет.

***

   - Ты, поганый ублюдок. Сукин сын. Ясмин обрушила на Алистера Петри  шквал
непристойной брани.
   - Какая изысканная речь, Ясмин.
   - Заткни свой лживый рот, ты, мерзавец.
   Ясмин извергала такую неистовую ярость, что от нее,  казалось,  накалялся
воздух. Гневом горели ее глаза,  тело  напряглось,  словно  струна,  готовая
вот-вот лопнуть.
   - Ты вовсе и не собирался уходить от жены, так ведь?
   - Ясмин, я...
   - Так собирался или нет?
   - В год избирательной кампании это было бы политическим самоубийством. Но
это не значит...
   - Гнусный обманщик. Мерзость, дерьмо вонючее. Я бы могла убить тебя.
   - Ради бога. - Он провел рукой по волосам. Они все  еще  были  взъерошены
после схватки в постели, не менее дикой и неистовой, чем происходящая сейчас
стычка. Они так яростно боролись, буквально впивались друг в друга, кричали,
что все это напоминало скорее побоище, нежели акт любви.
   - Ты все преувеличиваешь, - успокаивающим тоном сказал Алистер,  стремясь
погасить всплеск ее бешеного негодования.  -  Это  лишь  временная  разлука,
Ясмин. Так будет лучше...
   - Лучше для тебя.
   - Для нас обоих, если мы затаимся на какое-то время, хотя бы до окончания
выборов. Я же не порываю с тобой окончательно. Господи, неужели ты  думаешь,
я хочу этого? Нет же. Ты моя жизнь.
   - Дерьмо.
   - Клянусь тебе, что, как только окончатся выборы, я...
   - Что ты? Наградишь меня счастьем трахаться с тобой раз в неделю?  И  как
долго это будет продолжаться? Всю жизнь? Пошел ты к черту, конгрессмен. Я  с
таким дерьмом путаться не желаю.
   - Я вовсе не  имею  в  виду,  что  ты  должна  быть  счастлива  от  такой
перспективы. Боже, да я бы сошел с ума, если бы ты реагировала по-другому. -
Он протянул к ней руки. - Единственное, чего я прошу, это немного понимания.
Мое деловое расписание - это  же  сущий  кошмар,  Ясмин,  я  под  постоянным
давлением.
   - Сладкий мой, ты еще не испытывал настоящего давления.  -  В  ее  голосе
появились угрожающие нотки. - Когда я с тобой разделаюсь, твой тощий зад  не
будет нужен уже нигде - ни  в  этом  штате,  ни  в  другом.  Твоя  маленькая
негритянская девочка больше с тобой  церемониться  не  будет,  так  и  знай.
Праздник окончен, дорогой. Пора за него расплатиться. -  Она  направилась  к
двери. Алистер бросился вслед.
   - Постой, Ясмин! Дай мне все объяснить. Ты несправедлива. - Он схватил ее
за плечи и повернул к себе лицом. -  Пожалуйста.  -  Голос  его  дрогнул.  -
Пожалуйста.
   Она уже больше  не  делала  попыток  уйти,  но  в  глазах  ее  еще  тлели
раскаленные угольки. Алистер глотнул воздуха и часто заморгал - выглядел  он
словно отчаявшийся человек, умоляющий об отмене сурового приговора.
   - Ясмин, дорогая, - запинаясь, начал  он,  -  будь  ко  мне  великодушна.
Обещай, что ты не вынесешь все это в газеты.
   Его слова пронзили ее, словно копья, и из нанесенных ран потоком  хлынули
боль и ярость.
   - Тебе, оказывается, наплевать на мои чувства, да? Ты думаешь лишь о себе
и своей чертовой кампании!
   - Я не это имел в виду. Я...
   С диким криком она вырвалась из его рук, вонзаясь ногтями в  его  щеки  и
оставляя на них глубокие кровавые следы. Другой рукой она вырвала прядь  его
волос.
   На какое-то мгновение Алистер буквально  опешил  и  не  мог  двинуться  с
места. Затем боль дала о себе знать, и он прижал к щеке руку.
   - Сумасшедшая! -  заорал  он,  обнаружив  на  лице  кровь.  -  Психопатка
чертова.
   Ясмин доставила себе удовольствие насладиться его  растерянностью,  затем
бросилась вон из номера. По пути  к  лифту  она  столкнулась  в  коридоре  с
мужчиной и женщиной. Они недоуменно уставились на нее и расступились, дав ей
пройти. Лишь потом Ясмин поняла, что она вся в слезах, а  блузка  совершенно
распахнута.
   Спускаясь в лифте, она кое-как застегнула ее и заткнула под  пояс,  опять
водрузила темные очки. По вестибюлю отеля Ясмин  шла  с  опущенной  головой.
Заметив краем глаза Андре, она не замедлила шаг и, даже не кивнув ему, вышла
на  улицу.  Запрыгнув  в  запаркованный  на  стоянке  автофургон  Клэр,  она
направилась вниз по Кенэл-стрит.
   Был  мягкий  вечер.  Начинался  уик-энд.  Улицы   Французского   квартала
наводнили  туристы,  которые,  бросив  свои  автомобили,  бродили  по  узким
улочкам. Ясмин не нашла места для парковки и в конце концов оставила  фургон
у причала, так что ей пришлось пройти пешком несколько кварталов вниз по  рю
Дюмэн, чтобы добраться до нужного места. По пути она старалась  не  смотреть
по сторонам, дабы не привлекать к себе внимания.
   Заведение, куда она так стремилась попасть, было еще  открыто.  Несколько
покупателей бродили среди полок со всевозможными  травами,  предназначенными
для приготовления снадобий и настоек.
   - Я бы хотела повидать жрицу, - тихо обратилась  Ясмин  к  служительнице,
раскуривавшей сигарету с  марихуаной.  Пожилая  хиппи  удалилась,  но  через
какое-то мгновение вернулась, дав знак Ясмин следовать за ней.
   Комнату жрицы отделяла от помещения магазина пыльная коричневая бархатная
занавеска. Стены комнаты были украшены африканскими масками и  металлической
чеканкой, называемой "veve". В  самом  центре  уютно  свернулась  Дамбаллах,
змея, самый могущественный дух.  Змею  использовали  в  ритуальных  обрядах,
которые проводились за городом,  на  болотах.  На  алтаре  стояли  статуэтки
христианских святых, мерцали свечи, горели благовонные палочки, повсюду были
разложены кости и скальпы животных.
   Жрица  была  гаитянкой,  черной,  как  эбонит.  Она  была   огромна,   ее
непомерного размера груди лежали  поверх  живота,  с  короткой  толстой  шеи
свисали  десятки  золотых  цепей.  По  крайней  мере,  на  половине  из  них
поблескивали талисманы, медальоны и амулеты. Жрица подняла гигантскую руку и
знаком указала  Ясмин  подойти.  Словно  пребывая  в  глубоком  трансе,  она
разглядывала посетительницу из-под полуопущенных век дремотными  глазками  -
маленькими и блестящими, будто пуговки и зон икса.
   Ясмин обратилась к ней с большим почтением, чем если  бы  преданный  вере
католик обращался к кардиналу:
   - Мне нужна твоя помощь.
   Густой дух, исходивший от горевших свечей и благовонных  палочек,  кружил
голову. Ясмин чувствовала легкий дурман, но так  всегда  бывало,  когда  она
оказывалась в этом словно потустороннем мире черной магии. От жрицы, от всех
предметов в комнате, даже от густых теней