алец, он крикнул:
   - Не поддавайся никакому искушению, дочь моя! Повинуясь моему приказу, да
оставит всяческая похоть душу твою, ум и тело. Теперь же! - проревел он.
   И вдруг весь разом опал, словно это  заклинание  лишило  его  сил.  Алекс
застыла на месте, не  веря  глазам  и  ушам.  Придя  в  себя,  она  смущенно
оглянулась, надеясь, что никто не наблюдал за этой вспышкой  сумасшествия  и
ее невольным участием в ней.
   - Насколько мне известно, особой похотливостью я не страдаю. А теперь мне
пора. Я опаздываю.
   Она сошла с тротуара, хотя в светофоре горел сигнал, запрещающий переход.
   - Бог рассчитывает на вас. Он суров. Если вы обманете Его доверие...
   - Да, хорошо, я буду стараться. До свидания.  Он  ринулся  с  тротуара  и
схватил ее за плечи.
   - Благослови тебя Бог, дочь моя. Благослови господь и тебя, и твою святую
миссию.
   Он вложил в ее руку дешевенькую брошюрку.
   - Благодарю.
   Алекс высвободила руку и побежала через улицу; два потока  машин  тут  же
отделили ее от священника. Вспорхнув по  ступенькам,  она  пулей  влетела  в
здание суда.
   Оглянулась через плечо, чтобы убедиться, не преследует ли ее  Пламмет,  и
врезалась прямо в Рида.
   - Что с вами,  черт  возьми,  происходит?  Где  вы  были?  Ей  захотелось
прислониться к  нему,  ощутить  его  спасительную  силу,  хотя  бы  пока  не
успокоится бешеное сердцебиение, но она не позволила себе такой роскоши.
   - Нигде. То есть я выходила. Обедать. В это, как его,  в  кафе.  Прошлась
пешком.
   Он внимательно смотрел на нее, отметив и растрепавшиеся на ветру  волосы,
и разгоревшиеся щеки.
   - Что это? - Он кивком головы указал на брошюрку, которую она  стискивала
так, что побелели суставы.
   - Ничего. - Она попыталась сунуть книжонку в карман жакета.
   Рид выхватил ее, скользнув глазами по обложке, он открыл брошюру и прочел
предвестие конца света.
   - Вы в это верите?
   - Нет, конечно. Один проповедник сунул на улице. Вам  и  правда  надо  бы
заняться тем, чтобы  освободить  улицы  города  от  всевозможных  попрошаек,
шериф, - с некоторым высокомерием заявила она. - От них спасу нет.
   Она обогнула его и пошла вниз по лестнице.

Глава 22

   Нора Гейл села и потянулась  за  своим  тончайшим  пеньюаром,  в  котором
пришла в комнату.
   - Спасибо, - сказал Рид.
   Она укоризненно взглянула на него через молочно-белое плечо и  насмешливо
пропела:
   - Как романтично.
   Сунув руки в пышные рукава пеньюара, она встала с кровати и направилась к
двери.
   - Надо кое-что проверить, но я вернусь, и тогда поговорим.
   Поправив пышную прическу, она вышла.
   Рид наблюдал за нею. Тело ее было еще упругим,  но  через  несколько  лет
заплывет жиром. Массивные груди  обвиснут.  Огромные  соски  будут  казаться
нелепыми, когда мышцы перестанут их  поддерживать.  Гладкий,  чуть  выпуклый
живот сделается рыхлым. На ягодицах и бедрах появятся ямки.
   И хотя они были друзьями, в эту минуту он ее  ненавидел.  Но  еще  больше
ненавидел себя. Ненавидел  физическую  потребность,  которая  понуждала  его
соглашаться на это жалкое подобие близости с женщиной.
   Они спаривались, наверное,  еще  более  бездумно  и  бездушно,  чем  иные
животные. Освобождаясь от напряжения, он  должен  был  бы  чувствовать  себя
очищенным, просветленным. Великолепное должно было быть ощущение. Но  ничего
такого он не испытывал. Ему вообще  редко  выпадало  испытывать  такое,  тем
более в последнее время.
   - Дерьмо, - пробормотал он.
   Вероятно, он будет спать с ней до глубокой старости. Это  было  удобно  и
просто. Каждый из них знал, что способен дать другой, и сверх того ничего не
требовал. Если говорить о Риде, то он  был  убежден:  страсть  возникает  из
потребности, а не от желания и, уж конечно, черт побери, не от любви.
   Он достигал оргазма. Она тоже. Она частенько говорила, что он -  один  из
немногих, с кем ей удавалось кончить. Он не сильно обольщался на свой  счет:
возможно, и даже очень возможно, то была ложь.
   Испытывая омерзение к самому себе, он спустил ноги с кровати.  Рядом,  на
столике, лежала пачка сигарет -  заведение  заботилось  о  клиентах.  Но  за
тщательно свернутые сигареты с наркотиком  полагалось  платить.  Он  закурил
одну, что позволял себе редко, и глубоко затянулся. Ему особенно не  хватало
сигареты именно после соития, может,  потому,  что  табак  загрязнял  и  тем
наказывал  тело,  которое  время   от   времени   подводило   Рида,   требуя
удовлетворения своей здоровой сексуальной потребности.
   Взяв со столика бутылку, он отлил себе в стакан - это тоже добавят к  его
счету, пускай он даже имел саму  мадам,  -  и  залпом  осушил  его.  Пищевод
запротестовал и сократился. На глазах выступили слезы. От виски по животу до
самого паха неторопливо, медленно разливалось тепло.  Риду  стало  чуть-чуть
лучше.
   Он лег на спину и стал  смотреть  в  потолок,  надеясь,  что  заснет;  он
радовался этим желанным минутам отдыха, когда не нужно было ни говорить,  ни
двигаться, ни думать.
   Глаза его закрылись. Перед ним тут же, словно нарисованное на  внутренней
стороне  век,  возникло  залитое  солнцем  лицо,  обрамленное  растрепанными
рыжевато-каштановыми волосами. Его член, опавший было от изнеможения,  набух
и вытянулся, доставив ему больше удовольствия, чем все, что  он  испытал  за
вечер.
   На этот раз, против обычного, Рид и не  думал  отмахиваться  от  видения.
Пусть остается и живет своей жизнью. Он охотно отдался игре воображения.  Он
видел,  как  ее  голубые  глаза  заморгали,  изумляясь  чувственности  своей
хозяйки, заметил, как язык нервно скользнул по нижней губке.
   Он ощутил, как она прижимается к нему и  ее  сердце  бьется  в  такт  его
сердцу, чувствовал под пальцами ее спутанные волосы.
   Он вновь ощутил вкус ее губ, языка, который робко заигрывал с его языком.
   Он не заметил, как у него вырвался негромкий стон, а пенис  непроизвольно
дернулся и на кончике выступила капелька влаги. Желание душило его.
   - Рид!
   Дверь  в  комнату  распахнулась,  вбежала  мадам,  растерявшая  все  свое
хладнокровие и элегантность.
   - Рид! - повторила она, едва дыша.
   - Какого черта? - Одним движением он опустил ноги на пол и встал. Он и не
собирался смущаться своего очевидного чувственного  возбуждения.  Случилось,
видимо, нечто очень скверное.
   За все  годы  знакомства  он  ни  разу  не  видел,  чтобы  Нора  потеряла
самообладание, но сейчас глаза ее расширились от страха. Она еще  и  рта  не
раскрыла, а он уже натягивал трусы.
   - Только что позвонили.
   - Кто?
   - Из твоего участка. Что-то срочное.
   - Где? - Он уже стоял в джинсах и расстегнутой рубашке, засовывая ноги  в
сапоги.
   - На ранчо.
   Он замер и повернул к ней голову:
   - На ранчо Минтонов? - Она кивнула. - Что за происшествие?
   - Помощник не сказал. Ей-богу, не сказал, - поспешно добавила она,  видя,
что он готов усомниться в ее правдивости.
   - Происшествие касается какого-то лица или всего ранчо?
   - Не знаю, Рид. Мне показалось - и то и другое сразу. Он  сказал  только,
что тебе нужно поскорее быть там. Могу я чем-то помочь?
   - Позвони им и скажи, что я уже выехал. -  Схватив  куртку  и  шляпу,  он
оттолкнул Нору и выбежал в коридор. - Спасибо.
   - Дай мне знать, что там стряслось, - крикнула  она  вдогонку,  пока  Рид
сбегал по лестнице.
   - Если удается.
   Через несколько секунд, бухнув входной дверью, он перескочил через перила
крыльца и пустился бежать.

***

   Алекс спала глубоким сном и не отреагировала на стук в дверь. Она решила,
что стук ей снится. Громкий голос вывел ее из забытья.
   - Вставайте! Откройте дверь.
   Она  с  трудом  села  на  постели  и  принялась   неуверенно   нащупывать
выключатель ночника, который, как нарочно, всякий раз куда-то девался. Когда
лампа наконец загорелась, Алекс заморгала от света.
   - Алекс, черт  подери!  Вставайте!  Дверь  сотрясалась  под  ударами  его
кулака.
   - Рид? - охрипшим спросонья голосом спросила она.  -  Если  через  десять
секунд вы не встанете...
   Она взглянула на электронные часы, стоявшие на тумбочке у  кровати.  Было
почти два часа ночи. Шериф либо напился, либо  спятил.  В  любом  случае  ей
незачем открывать дверь, когда он в таком расположении духа.
   - Что вам нужно?
   Звук ударов изменился; причину Алекс поняла  лишь  тогда,  когда  дверная
филенка треснула и разлетелась. Рид пинком  распахнул  дверь  и  ворвался  в
комнату.
   - Что вы, черт возьми, себе  позволяете!  -  крикнула  Алекс;  она  села,
прижав простыню и одеяло к самому подбородку.
   - За вами приехал.
   Он схватил ее, вместе с постельным бельем сдернул с кровати и поставил на
пол, затем вырвал простыню и одеяло из ее судорожно сжатых рук.  Дрожа,  она
стояла перед ним в одних трусиках и  майке  -  ее  обычном  ночном  туалете.
Трудно сказать, кто из них двоих был больше разъярен.
   Алекс первой обрела дар речи:
   - Надеюсь, у вас  имеется  достаточно  веская  причина  для  того,  чтобы
вышибить мне дверь, шериф.
   - Имеется.
   Он подошел к туалетному столику, рывком открыл  один  из  ящиков  и  стал
рыться в лежащем там белье.
   - Хотелось бы узнать, что за причина.
   - Узнаете.
   Еще один ящик пал жертвой его нетерпеливых рук.  Она  подошла  поближе  и
бедром задвинула ящик, едва не прищемив ему пальцы.
   - Что вы ищете?
   - Одежду. Если только вы не намерены выходить в таком виде.
   Он указал на ее трусики,  вырезанные  высоко,  по  французской  моде.  То
место, где тонкая кружевная вставка мысиком уходила между ног, на  несколько
напряженных мгновений приковало к себе его внимание; он усилием воли перевел
взгляд на нишу, где висела ее одежда.
   - Надевайте джинсы, - хрипло сказал он.
   - Никуда я не пойду. Вы знаете, который час?
   Он сдернул джинсы с вешалки. Та закачалась и свалилась на пол.
   - Да. - Он бесцеремонно швырнул ей джинсы. - Надевайте. И это тоже. -  Он
бросил к ее ногам сапоги, которые она обычно  носила,  и,  руки  в  боки,  с
мрачным видом уставился на нее. - Ну? Может, мне вас одеть?
   Она не могла представить себе, чем вызвала подобное  обращение.  Но  было
совершенно очевидно,  что  он  чем-то  страшно  взбешен.  Если  ему  хочется
разыгрывать из себя пещерного человека, пускай себе. Перечить она не  станет
и отнесется к нему снисходительно.
   Повернувшись к Риду спиной, она влезла в джинсы и натянула их  на  бедра.
Вытащила из разворошенного ящика пару носков,  встряхнула  и  надела.  Затем
сунула ноги в сапоги. Наконец повернулась и сердито посмотрела на него снизу
вверх.
   - Ну вот, я оделась. Теперь вы мне скажете, из-за чего весь сыр-бор?
   - По дороге скажу.
   Он сдернул с вешалки свитер и, собрав его  у  ворота,  накинул  Алекс  на
голову, сунул ее руки в рукава и натянул свитер до бедер. Волосы ее застряли
в узкой горловине. Он быстро вытащил их.
   Но рук не убрал; напротив, плотно обхватил ее  голову  пальцами  и  резко
вздернул вверх и назад. Его трясло от ярости.
   - Шею бы тебе сломать.
   Но не сломал. Он ее поцеловал - очень крепко.
   Ртом смял ее губы, больно прижав их к зубам. Язык его проник в ее рот без
малейшего намека на нежность. То был поцелуй, рожденный страстью гнева.
   Он и оборвался внезапно. Ее меховой жакет лежал на кресле. Рид бросил его
Алекс.
   - Вот.
   Потрясенная,  Алекс  и  не  думала  возражать.  Она  надела  жакет.   Рид
подтолкнул ее к выходу.
   - А как же дверь? - довольно глупо спросила она.
   - Пришлю кого-нибудь, починят.
   - Глубокой ночью?
   - Выкиньте эту чертову дверь из головы, -  рявкнул  он.  Подхватив  Алекс
ладонью под зад, он пихнул ее в кабину "Блейзера", мотор он даже не  глушил.
Проблесковый маячок на крыше подавал трехцветный сигнал тревоги.
   - Сколько же мне ждать объяснений? - спросила она, когда "Блейзер", чудом
не перевернувшись, вырулил на шоссе. Ее ремень  безопасности  помогал  мало.
Алекс швырнуло на Рида, и ей пришлось ухватиться  за  его  бедро,  чтобы  не
удариться головой о панель  приборов.  -  Ради  бога,  Рид,  объясните,  что
случилось?
   - Кто-то поджег ранчо Минтонов.

Глава 23

   - Поджег? - едва слышно повторяла она.
   - Кончайте разыгрывать святую невинность, ясно?
   - Не понимаю, о чем вы.
   Он саданул по рулю.
   - Как же вы такое проспали?
   Она смотрела на него в полном ужасе.
   - Вы хотите сказать, что я имею к этому отношение? Рид  снова  переключил
внимание на дорогу. В зеленоватом свете приборов было видно  его  застывшее,
суровое лицо. Из рации доносился треск разрядов, сквозь которые  то  и  дело
назойливо и громко прорывались сообщения. На шоссе, кроме их джипа, не  было
ни единой машины, поэтому включать сирену не было необходимости,  но  маячок
на крыше вращался, мигая. Алекс казалось, что она попала в какой-то  нелепый
калейдоскоп.
   - Да, я полагаю, вы имеете к происшествию самое прямое отношение, и вы, и
ваш близкий друг и сподвижник. - Судя по всему, ее недоумение приводило  его
в еще большее бешенство. -  Преподобный  Фергус  Пламмет,  -  заорал  он.  -
Проповедник-то - ваш хороший дружок.
   - Пламмет?
   - "Пламмет"? - язвительно передразнил он. - Когда же вы это  задумали:  в
тот вечер, когда он пришел навестить вас в мотеле,  или  на  днях  прямо  на
улице, возле кафе?
   Она молча хватала ртом воздух.
   - Как вы узнали?
   - Знаю, и все, ясно? Кто к кому обратился первым?
   - Он с женой явился ко мне в номер. Я о нем до того и слыхом не  слыхала.
Он же одержимый.
   - Но это не помешало вам заручиться его поддержкой.
   - И не думала даже.
   Тихо чертыхаясь, он поднес рацию ко рту и сообщил одному  из  помощников,
находившемуся на месте происшествия, что прибудет через несколько минут.
   - Вас понял, Рид. Как приедете, идите к сараю номер два.
   - С чего это?
   - Не знаю. Ведено вам передать.
   - Вас понял. Я уже у ворот.
   Они свернули с шоссе на частную дорогу. Алекс стало не по себе, когда она
увидела столб дыма, вздымавшийся над одной из конюшен. Пламени уже не  было,
но крышу этого сарая и соседних построек все еще поливали  из  брандспойтов.
Пожарные в непромокаемых накидках и резиновых сапогах изо всех сил старались
не дать огню перекинуться на другие строения.
   - Сразу стали тушить, а то огонь натворил бы дел  еще  почище,  -  сурово
заметил Рид.
   Кареты "Скорой помощи" стояли возле дымящейся конюшни и у подъезда  дома.
На  первом  этаже  были  выбиты  почти  все  окна.  На  стенах   красовались
устрашающие предостережения о грядущем Страшном Суде, выведенные краской  из
баллонов с распылителем.
   - Явились на трех машинах. Несколько раз, видимо, объехали всю территорию
- швыряли камни в окна, а потом  подожгли.  Торговля  краской  в  универмаге
"Кэймарт" шла сегодня, как видите, очень бойко.  -  Его  губы  изогнулись  в
презрительной гримасе. - В поилки наложили дерьма. Отличные у вас  приятели,
госпожа прокурор.
   - Кто-нибудь пострадал?
   Зрелище было жуткое. Ей никак не удавалось вдохнуть полной грудью.
   - Один из жокеев. - Алекс  повернулась  к  нему,  ожидая  продолжения.  -
Услышав шум, выскочил из дома, споткнулся, упал и сломал руку.
   Сарай номер два оказался тем самым, где еще тлела  крыша.  Рид  остановил
машину перед ним и, оставив Алекс в кабине, вошел внутрь. Руки и ноги  Алекс
вдруг налились свинцовой тяжестью, казалось, каждая весит тысячу  фунтов;  с
неимоверным трудом она толкнула  дверцу,  вышла  и  направилась  в  конюшню,
плечом раздвигая суетящихся вокруг пожарных.
   - В чем дело? - услышала она  требовательный  голос  Рида,  бежавшего  по
центральному проходу.
   Пронзительно кричала лошадь, очевидно, от боли.  Ужаснее  крика  Алекс  в
жизни не слышала. Рид побежал быстрее.
   Возле одного из денников стояли,  сбившись  в  кучку,  мрачные,  в  одних
пижамах Минтоны. Сара-Джо рыдала в три  ручья.  Ангус  нежно  гладил  ее  по
спине, но она ничего не замечала. Джуниор держал ее за руку, другой  ладонью
прикрывая зевок. Рид оттолкнул их в сторону, но на пороге денника встал  как
вкопанный.
   - Бог ты мой!
   Он длинно и замысловато выругался, потом издал такой рев  страдания,  что
Алекс, съежившись, отступила в тень.
   Тут ее взгляд упал на  невесть  откуда  взявшегося  пузатого  человека  в
очках. Он явно  только  что  вскочил  с  постели.  Вельветовая  куртка  была
накинута поверх пижамы. Положив руку Риду  на  плечо,  он  печально  покачал
лысеющей головой.
   - Я ничем не могу помочь ему, Рид. Придется его усыпить.
   Рид тупо смотрел на него, не произнося ни слова. Грудь его поднималась  и
опускалась, словно его вот-вот вывернет наизнанку.
   Рыдания Сары-Джо стали громче. Она закрыла лицо руками.
   - Мама, пожалуйста, позволь, я отведу тебя в дом.  Джуниор  обнял  ее  за
талию, и они направились к выходу. Ангус опустил руку. Мать с сыном медленно
двинулись по проходу. Они почти поравнялись с Алекс и  лишь  тогда  заметили
ее. Увидев девушку,  Сара-Джо  испустила  пронзительный  вопль  и  осуждающе
ткнула в нее пальцем.
   - Ты. Ты это устроила. Алекс отпрянула.
   - Я...
   - Все из-за тебя, сучка ты злобная, всюду свой нос суешь!
   - Мама, - не укоризненно, а сочувственно произнес Джуниор. Он  бросил  на
Алекс острый взгляд, скорее, впрочем,  озадаченный,  нежели  осуждающий.  Не
говоря больше ни слова, он пошел дальше  с  Сарой-Джо,  голова  ее  горестно
склонилась на грудь сына.
   - Что произошло, Илий? - спросил Рид, не замечая ничего вокруг.
   - Наверно, балка упала прямиком ему  на  хребет.  Он  свалился  и  сломал
лопатку, - спокойно ответил человек, которого Рид назвал Илий. Это,  видимо,
был ветеринар.
   - Ради бога, дай ему болеутоляющее.
   - Уже дал. Довольно сильное, но снять такую  боль  оно  не  может.  -  Он
посмотрел на страдающее животное. - Бедро  у  него  тоже  раздроблено.  Могу
только догадываться о  повреждении  внутренних  органов.  Даже  если  я  его
подлатаю, он на всю жизнь останется хворым, а производитель из  него  теперь
никудышный.
   Они помолчали минуту, слушая жалобные стоны коня. Наконец Ангус сказал:
   - Спасибо, Илий. Мы знаем, ты сделал все, что мог.
   - Ангус, Рид, мне очень жаль, - с чувством произнес ветеринар.  -  Теперь
уходите. Я сбегаю в кабинет, возьму лекарство,  потом  приду  и  сделаю  ему
укол.
   - Нет, - прохрипел Рид. - Я сам.
   - Не надо, Рид. Укол...
   - Я не могу, чтобы он ждал так долго.
   - Это займет меньше десяти минут.
   - Я сказал, сам справлюсь, - нетерпеливо крикнул Рид. Вмешался Ангус:  он
сильно хлопнул доброго ветеринара по плечу, чтобы пресечь спор.
   - Езжай домой, Илий. Извини, что вытащил тебя из постели понапрасну.
   - Чертовски жаль. Я ведь лечил Быстрого Шага с самого рождения.
   Алекс поднесла ладонь ко рту. Быстрый Шаг был  любимым  скакуном  Рида...
Ветеринар вышел в другую дверь. Алекс он не заметил.
   Снаружи перекрикивались пожарные. Лошади храпели  от  страха,  беспокойно
топотали в своих  денниках.  Но  все  звуки,  казалось,  долетали  откуда-то
издалека и не имели отношения к этому напряженно затихшему деннику.
   - Рид, сынок, ты управишься?
   - Да. Идите к Саре-Джо. Я все  сделаю  сам.  Ангус  хотел  возразить,  но
промолчал и отвернулся. Проходя мимо Алекс, он сурово и жестко  взглянул  на
нее, однако ничего не сказал и, громко топая, вышел.
   Ей захотелось плакать, глядя, как Рид опускается в  сено  на  колени.  Он
погладил раненого коня по морде.
   - Ты был молодец - лучше всех, - тихо прошептал он. - Делал все, что мог,
и даже больше.
   Конь заржал, и в его  ржанье  слышалась  мольба.  Рид  медленно  встал  и
потянулся к кобуре. Он вытащил пистолет, проверил патронник и  прицелился  в
жеребца.
   - Нет! - Алекс выскочила из полумрака и повисла у него на  руке.  -  Нет,
Рид, не надо. Пусть лучше кто-то другой.
   Ей доводилось видеть,  как  закоренелые  преступники,  выслушав  смертный
приговор, обрушивают поток проклятий на судью,