Тяжелые  воспоминания  липли  к  нему,
словно клейкие нити.
   Освободившись от них наконец, он улыбнулся жене.
   - И тебя тоже с добрым утром.
   Судя по всему, Кора не считала это утро добрым. В  гробовом  молчании
она налила чашку кофе мужу, затем себе и села в стоявший рядом  шезлонг.
Эззи почувствовал запах талька. Кора пользовалась им все время, пока они
были женаты.
   - Что меня убьет? - спросил он.
   - Твоя одержимость.
   - Я одержим только тобой. - Он положил руку ей на колено.
   Она тут же убрала ее.
   - Эта девушка умерла двадцать с лишним лет назад. Он вздохнул, сделал
глоток кофе, затем несколько секунд молча смотрел на лужайку.
   - Я знаю, когда она умерла.
   - Ее отец умер. Насколько мы знаем, и миссис Маккоркл тоже.
   Маккоркл сошел в могилу вслед за дочерью через пять лет. Он  умер  за
своим рабочим столом  в  управлении  коммунального  хозяйства,  проверяя
какой-то счет за электричество. Его вдова уехала в Оклахому и больше  не
возвращалась в Блюэр даже для того, чтобы прибрать могилы дочери и мужа.
Эззи ее не осуждал. Город, несомненно, вызывал у  нее  не  самые  лучшие
воспоминания.
   - Единственный, кто винит тебя за то, что  случилось,  -  ты  сам,  -
сказала Кора, сделав ударение на последнем слове. - Когда это  сойдет  с
тебя, Эззи? Когда ты перестанешь об этом думать?
   - Откуда ты знаешь, о чем я думаю?
   - Не делай из меня дурочку! - огрызнулась она. -  Я  прекрасно  знаю,
что тогда ночью ты выскользнул из дома для того, чтобы  просмотреть  эти
старые папки. И я вижу насквозь весь твой обман насчет рыбной ловли.
   - Я правда ходил на рыбалку, - слабо возразил он.
   - Ты ходил на то место на реке, где  она  умерла.  -  Поставив  чашку
из-под кофе на стоявший между шезлонгами маленький столик, Кора  сложила
руки на груди. - Я знаю, что делать, если появится другая женщина, Эззи.
Но это... Я не знаю, как с этим бороться. - Она глубоко вздохнула. - И я
устала.
   Он  смотрел  на  нее,  видел  знакомую  упрямую  линию  подбородка  и
чувствовал, как у него в груди все холодеет.
   - Я ухожу от тебя, Эззи. Я оставляю  тебя  с  проклятыми  призраками,
которые вынуждена была делить с тобой. - Она начала плакать.
   - Кора...
   - Умоляю,  помолчи.  Мы  уже  говорили  об  этом  тысячу  раз.  Такие
разговоры  ни  к  чему  хорошему  не  приводят.  Мы   уже   и   ругались
неоднократно, но это тоже ничего не дало.
   - Все дело в побеге. О Карле передают в новостях, и из-за  этого  все
вернулось. Как только его поймают...
   - Нет, Эззи. Когда его посадили в тюрьму в Арканзасе, ты сказал  мне,
что все кончилось. Но на самом деле это не так. Много лет ты обещал мне,
что выбросишь дело Маккоркл из головы. Теперь  ты  на  пенсии  и  можешь
спокойно наслаждаться жизнью.  Вместе  со  мной,  -  дрогнувшим  голосом
добавила она. - Но тебя ничто не радует.  Ты  несчастен.  Ты  витаешь  в
прошлом. Что ж, это твой выбор. Но отнюдь не мой. В  общем,  как  сейчас
говорит молодежь, я уматываю.
   - Ты этого не сделаешь, - нарочито ровным голосом сказал он.
   - Нет, сделаю. - Она вытерла слезы рукавом халата и встала. - Я люблю
тебя с нашей первой встречи. И буду любить до последнего  вздоха.  Но  я
больше не буду жить с тобой, Эззи. Я не желаю видеть, как эта тварь тебя
пожирает. Я не желаю видеть, как она тебя убьет.

Глава 13

   После того как Делрей обнаружил мертвых  коров,  он  не  проронил  ни
слова.
   Он медленно поднялся на ноги, снял  с  головы  кепку  и  отряхнул  ею
колено, на котором только что стоял. Затем вытер рукавом вспотевший  лоб
и, погруженный в свои мысли, устремил взгляд вдаль.
   - Что ты об этом думаешь, Делрей? - наконец спросил Джек.
   - Ну, они мертвы, - констатируя очевидное, ответил тот.
   - Я имею в виду - у тебя есть предположения, почему они сдохли?
   Корбетт надел кепку и повернулся к Джеку.
   - Есть. И все очень скверные. Чувствуя себя неловко под  его  суровым
взглядом, Джек переминался с ноги на ногу.
   - Что, койот? Или рысь? - Джек пытался найти объяснение случившемуся.
Но сам он не верил, что на  коров  напали  какие-то  животные.  На  трех
застывших телах, лежавших перед ним в лучах утреннего  солнца,  не  было
видно никаких ран, никаких следов от укусов.
   Голодный хищник, убивший корову, съел бы все самое  вкусное,  оставив
стервятникам кровавое месиво. Трупы коров, однако,  казались  совершенно
нетронутыми.
   - Их убило не четвероногое, - как будто прочитав его  мысли,  обронил
Делрей.
   Очевидно, по его мнению, это сделал двуногий. Джек уловил в его  тоне
скрытый  намек,  но  предпочел  не  оправдываться.  Заявлять   о   своей
невиновности, когда тебя еще ни в чем не  обвинили,  -  почитай,  то  же
самое, что признаться в преступлении, которое ты не совершил.
   - Может, это болезнь?
   - Может быть, - сказал Корбетт. - Но это станет ясно,  когда  на  них
посмотрит ветеринар.
   - Если это болезнь, не стоит ли перевести стадо на другое пастбище?
   Корбетт коротко кивнул.
   - Я это сделаю. А ты иди в дом и  вызови  ветеринара.  Попроси  Анну,
чтобы она дала тебе номер телефона.
   - Лучше бы я остался здесь и начал...
   - Пожалуйста, делай то, что я тебя прошу, - отрезал Делрей.
   - Ладно. Я оставлю тебе грузовик и пойду пешком.
   По каменистой почве Джек направился к корбеттовскому пикапу,  который
они поставили как раз возле ворот. Аккуратно закрыв за собой ворота,  он
перешел на бег. К тому времени, когда Джек преодолел полмили, отделявшие
его от дома, он взмок от пота.
   Но он не обращал на это  внимания.  У  него  из  головы  не  выходили
мертвые коровы и подозрительный взгляд Корбетта. Джек поклялся ему,  что
не будет у него воровать или вредить его  семье.  Он  ничего  не  обещал
относительно скота. Наверное, надо было это сделать.
   Возле входной двери он нажал кнопку звонка, который не только издавал
звуковые сигналы,  но  и  заставлял  мигать  несколько  лампочек,  чтобы
привлечь внимание Анны. Прошла минута, но никто не вышел.  Джек  толкнул
дверь. Она была не заперта. Тогда он решил войти.
   - Дэвид!
   Не получив ответа, но слыша звук работающего телевизора, он  двинулся
на него. Вскоре Джек уже находился в большой гостиной,  которую  мельком
видел два дня назад, проходя по коридору. Комната была светлой и уютной.
На столах аккуратными стопками лежали журналы. А  на  кофейном  столике,
кроме того, стояла ваза с зелеными яблоками. С экрана  телевизора  глупо
улыбался Гомер Пайл, пропустив суровый выговор от Сарджа. В нижней части
экрана шли титры, передававшие содержание диалога.
   Дэвид мирно спал на диване.
   Анны нигде не было ни видно и ни слышно.
   Джек уже собирался разбудить мальчика и спросить его, где найти мать,
но потом передумал. Зачем ребенку знать о погибших коровах?
   Вернувшись в коридор, Джек стал по очереди осматривать  одну  комнату
за другой, сначала проверив кабинет, где стоял компьютер, затем кухню и,
наконец, подсобное помещение, где работала стиральная машина.
   Нигде не  обнаружив  Анны,  Джек  вернулся  в  переднюю.  Стоя  возле
лестницы, он обдумывал, что делать дальше. Не  нажать  ли  снова  кнопку
звонка? Может, на этот раз она  увидит  свет?  Или,  возможно,  все-таки
стоит разбудить Дэвида? Да, надо его разбудить.
   Однако будить Дэвида Джек не стал и двинулся вверх по лестнице.
   До сего времени ему не приходило в  голову,  что  Анне  очень  опасно
оставаться одной в доме. Как она узнает, что кто-то влез в дом? Никак не
узнает - до тех пор, пока не будет поздно.
   Он миновал ванную.  Дверь  была  открыта.  Пусто.  Пройдя  дальше  по
коридору, Джек заглянул в спальню, очевидно, принадлежавшую  Дэвиду.  На
двери шкафа висел тот самый плакат с далласскими ковбоями, а  на  ночном
столике лежала книжка про динозавров.
   За следующей дверью виднелась узкая лестница, которая  явно  вела  на
чердак.
   - Анна! - Он успел позвать ее по имени, прежде  чем  понял,  что  это
бесполезно. От старой привычки трудно избавиться.
   Останавливаясь на каждой ступеньке, Джек поднялся по  лестнице.  Анна
действительно была на чердаке, сидя по-турецки на полу спиной  к  входу.
На коленях у  нее  лежал  какой-то  предмет,  полностью  поглощавший  ее
внимание.
   Она считала, что находится  одна.  Джек  почувствовал  себя  неловко.
Нехорошо вот так к ней подкрадываться, нехорошо вот так смотреть на нее,
когда она думает, что ее никто не видит.
   А посмотреть было на  что.  Тесная  блузка  обтягивала  стан  Анны  -
достаточно худой, так что проступали ребра. Пряди волос  свешивались  на
шею, где кожа была гораздо светлее,  чем  на  открытых  солнцу  руках  и
плечах. Между краем блузки и шортами проступала полоска обнаженной кожи,
при виде которой Джеку стало не по себе.
   Сняв соломенную ковбойскую шляпу, он громко откашлялся, снова забыв о
том, что никакие звуки не в  состоянии  привлечь  внимание  Анны.  Дэвид
говорил, что она не любит, когда  к  ней  незаметно  подкрадываются,  но
сейчас Джек  не  видел  другого  выхода.  Она  почувствует,  что  кто-то
приближается, только в последний момент - при условии,  что  Джек  будет
ступать достаточно твердо, чтобы она могла ощутить вибрацию.
   Но очевидно, его шаг оказался недостаточно уверенным.
   Реакция Анны была мгновенной.
   Внезапно Джека ослепила вспышка.
   Он отпрянул, пошатнулся и свалился бы с лестницы, если бы в последний
момент не ухватился за дверной косяк.
   Она в него выстрелила!
   Это было первое, что пришло  ему  в  голову.  Джек  тут  же  мысленно
проверил, все ли в порядке. Ни жжения, ни боли - ничего, что походило бы
на ощущения при  огнестрельном  ранении.  Поморгав,  Джек  оглядел  себя
спереди, но. не увидел никаких следов крови.
   - Что за...
   Он посмотрел на Анну. Теперь она стояла перед ним, держа в одной руке
фотоаппарат, а в другой - вспышку.
   - Что, черт возьми, вы делаете?  -  крикнул  Джек.  -  Вы  до  смерти
испугали меня этой штукой!
   Она поставила фотографическое оборудование на  пол  и  начала  делать
какие-то знаки. И хотя Джек не мог в точности понять, о чем она говорит,
по ее недовольному лицу он догадался, что Анна рассержена.
   - Минуточку, минуточку! - сказал он,  вскинув  вверх  обе  руки.  Она
перестала жестикулировать, но ее грудь продолжала бурно  вздыматься.  По
всей видимости, Анна была так же испугана его появлением, как и  Джек  -
вспышкой света. - Я не собирался к вам незаметно подкрадываться.
   Анна показала что-то непонятное, но Джек разобрал  по  ее  губам  имя
Дэвида.
   - Дэвид внизу, спит. - Она по-прежнему смотрела на него с недоверием.
- Послушайте, если я  вас  напугал  -  прошу  прощения,  но  и  вы  меня
напугали. У меня до сих пор перед глазами летают розовые бабочки.
   Не разобрав последнюю фразу, она склонила голову набок.
   - Не обращайте внимания, - пробормотал Джек. - Меня послал Делрей,  -
сказал он, стараясь говорить более отчетливо. - Мне нужен номер телефона
ветеринара. Ветеринара, - повторил он это слово  на  пальцах,  довольный
тем, что как следует попрактиковался в знаковом алфавите.
   Затем он прижал руку к голове - большой палец возле уха, маленький  у
рта; такое изображение телефона, пожалуй, понятно во всем мире.
   И снова выражение ее лица сказало Джеку больше, чем ее знаки.
   - Что случилось? - догадался он. Она  кивнула.  -  Сегодня  утром  мы
нашли на пастбище трех мертвых коров. Делрей  хочет  знать,  отчего  они
погибли.
   Сразу поняв всю чрезвычайность ситуации, Анна  бросилась  вниз.  Джек
последовал за ней, задержавшись только  для  того,  чтобы  поднять  свою
шляпу, оброненную тогда, когда он чуть не упал. Анну он  догнал  уже  на
первом этаже, в кухне, где она листала записную книжку.
   - Спасибо, - сказал он, когда она указала ему  нужный  номер.  Набрав
его, он посмотрел на Анну.  Его  пристальный  взгляд,  должно  быть,  ее
смутил. Нервно потянув книзу край блузки, она провела руками по волосам,
затем, не зная, куда девать руки, заложила их за спину.
   - Ветеринарная клиника.
   - Здравствуйте. Я звоню по просьбе мистера Корбетта.
   - Делрея?
   - Да. Доктор Андерсен на месте? У нас тут умерли несколько коров.
   Секретарша позвала ветеринара.
   - Я теперь знаю, что это вы сделали те  фотографии,  -  сказал  Джек,
обращаясь к Анне. - И это вы были сняты возле изгороди.
   Она слегка покачала головой, сделав вид, что не поняла.
   Но он прекрасно знал, что это не так.

***

   Поздно вечером Анна во второй раз появилась на чердаке.
   До сего времени она не бывала там месяцами  и  поднималась  лишь  для
того, чтобы достать одежду, подходящую для нового сезона.
   Делрей требовал порядка во всем, и чердак в этом отношении  ничем  не
отличался от остальных помещений дома.
   Рождественские украшения были аккуратно сложены в коробки,  шерстяные
изделия упакованы в непроницаемые для моли мешки.
   В металлическом ящике лежали спортивные принадлежности Дина  Корбетта
- несколько футбольных мячей, поцарапанный шлем, перчатки и биты, сдутый
баскетбольный  мяч,  теннисная  ракетка.  Выстроившись  в  ряд,   словно
игрушечные солдатики, стояли потускневшие кубки - память о его  учебе  в
начальной школе. Футболки от различных команд были тщательно  выстираны,
сложены и упакованы в коробки. Вещи, оставленные в память о Мэри,  также
были уложены в ящички с соответствующими надписями.
   От первой жены Делрея и ее двух сыновей здесь не осталось ничего.
   Анна этого не понимала.  После  того  как  умерли  ее  родители,  она
оставила себе на  память  всего  несколько  личных  вещей,  а  остальное
разделила между благотворительными организациями. Ее подвенечное  платье
лежало упакованное в специальной коробке, но,  кроме  него,  на  чердаке
Анне принадлежало только одно, как говорят  носильщики,  "место"  -  там
хранилось фотографическое оборудование.
   Камера и вспышка лежали на полу там, где она  их  оставила  утром.  В
стоявшей  рядом  черной  сумке  находились  сменные   линзы   и   другие
принадлежности, для фотосъемки.
   С тех пор как она показала свои фотографии  Джеку  Сойеру,  Анна  все
время о них думала. Много лет она притворялась,  что  фотография  ее  не
интересует, и сейчас испытывала чувство, похожее  на  тоску  по  родному
дому. Пока ей не напомнили о ее былом  увлечении,  она  не  представляла
себе, сколь многого лишилась. Теперь она испытывала жгучее желание вновь
взять в руки фотоаппарат.
   Поэтому сегодня утром, когда Анна обнаружила, что  Дэвид  спит  перед
телевизором,  она  поднялась  на  чердак,  чтобы  побыть  там  одной.  К
сожалению, происшествие на пастбище прервало ее занятия.
   Остаток дня у нее не было ни одной  свободной  минуты.  Поговорив  по
телефону с ветеринаром, Джек Сойер оставил ее,  чтобы  присоединиться  к
Делрею.  Хотя  он  и  не  удержался  от  того,  чтобы  пошутить   насчет
фотографий,  Анна  почувствовала,  что  происшествие  с   коровами   его
беспокоит. Когда Делрей не пришел на обед,  Анна  собрала  продуктов  на
двоих и сама отправилась на пастбище.
   Она не знала, как Дэвид будет реагировать на  трупы,  но  происшедшее
скорее вызвало у него любопытство, чем огорчило.
   Другое дело, если бы сдохла одна из лошадей. Их он видел каждый день,
иногда кормил с руки. У них были клички. А к коровам он был равнодушен.
   В отличие от внука Делрей был очень расстроен. Он  поблагодарил  Анну
за обед, но разговаривал отрывисто, короткими фразами. Если  бы  она  не
предложила сандвич Джеку Сойеру, тот так и остался бы  голодным.  Делрей
не замечал никого и ничего, кроме доктора  Андерсена,  который  деловито
обследовал трупы.
   Прежде чем за телами погибших животных прибыл  трейлер,  Анна  увезла
Дэвида домой. Делрей  не  возвращался  домой  до  ужина,  а  вернувшись,
выглядел очень усталым и раздраженным.
   Видя  его  состояние,  Анна  не  стала  вовлекать  его  в  беседу   и
посоветовала Дэвиду не приставать к дедушке. Как только  ужин  кончился,
Делрей поднялся к себе в спальню.
   Теперь, когда Дэвид лежал в постели  и  у  Анны  появилось  свободное
время, она поднялась на чердак под тем  предлогом,  что  должна  вернуть
фотоаппарат на полку, где он пролежал шесть последних лет.
   Подняв фотоаппарат с пола, она тут же подумала, что он  тяжелее,  чем
ей казалось. Повертев его в руках, Анна сдула пыль  с  линз  и  поднесла
видоискатель к глазам.
   На чердаке было слишком темно, но тем не менее она навела на фокус и,
как будто в фотоаппарате находилась пленка, нажала на спуск.
   Ощущение было приятным. Она нажала на спуск снова.
   Может, стоит возобновить занятия фотографией? Когда-то  это  было  ее
страстью, но незадолго до смерти Дина она все забросила. Пока Дин болел,
у нее не хватало времени ни на что, кроме ухода за ним. Анна никогда  не
жалела о том, чего  лишилась  из-за  его  болезни.  Время,  которое  они
провели вместе, она не променяла бы ни на что.
   Тем не менее  фотография,  несомненно,  была  принесена  в  жертву  -
сначала уходу за Дином, затем уходу'за новорожденным  Дэвидом.  А  когда
Дэвид подрос, многое забылось. Да что там -  столько  воды  утекло,  что
она, вероятно, забыла вообще все, что знала об искусстве  фотографии.  К
тому же изменилась сама технология съемки.
   Короче говоря, теперь надо все начинать с азов.
   Однако это соображение отнюдь  не  убавляло  ее  энтузиазма.  Уже  от
одного сознания того, что она снова держит в руках  фотоаппарат,  сердце
Анны билось быстрее. Невзирая на трудности, она изучит новую технологию.
Глухота будет ей мешать только в том случае, если она сама это допустит.
Ее физический изъян послужит ей стимулом, а не препятствием.
   По крайней мере она сможет постоянно снимать Дэвида.
   Ее  сын  -  очень  интересный  объект   для   съемки.   Можно   будет
поэкспериментировать   с   линзами    и    освещением.    Можно    будет
усовершенствовать тот стиль, которого она раньше придерживалась.
   А попрактиковавшись, можно будет снимать других людей. Не обязательно
красивых - просто своеобразных. Тех, у кого нестандартные лица.
   Джека Сойера, например. Как у объекта фотосъемки  у  него  интересное
лицо. Со своеобразным ландшафтом,  со  своими  равнинами  и  пропастями.
Лицо, которое без слов рассказывает целые истории.
   Слова и не нужны, поскольку их все равно нельзя услышать.
   Анна рано  познала  значение  слов.  У  нее  был  необычайно  большой
словарь, и  она  прекрасно  могла  переводить  свои  мысли  в  устную  и
письменную речь, которым  ее  учили  любящие  родители  и  замечательные
учителя. Учитывая полную глухоту Анны, ее способность  к  общению  можно
было признать просто образцовой.
   Тем  не  менее  она  думала   не   словами,   а   образами,   которые
прокручивались в ее сознании,  словно  немое  кино.  Скажем,  когда  она
думала о Джеке Сойере, то сразу же представляла себе его лицо.
   Несколько  смущенная  силой  этого   образа,   она   быстро   сложила
фотопринадлежности в сшитую на заказ сумку. Но на полку  ее  ставить  не
стала. Когда она уйдет с чердака, то возьмет ее с собой.

***

   В сарае было ужасно жарко. Несмотря на  распахнутые  с  обеих  сторон
строения двери, воздух внутри  оставался  совершенно  неподвижным.  Джек
вызвался на эту работу сам -  отчасти  потому,  что  кондиционер  в  его
трейлере шумел точно пропеллер у самолета, и Джек мог выносить  его  шум
только тогда, когда был смертельно уставшим и полусонным. Так что "дома"
ему сидеть не хотелось.
   Была и вторая причина, по которой  Джек  взялся  чистить  стойла:  он
надеялся восстановить добрые отношения с Делреем.
   После того как  ветеринарная  служба  убрала  трупы  коров,  он  мало
виделся с Корбеттом. Тот весь день косил на тракторе  пастбище,  а  Джек
был занят другими делами.
   Они поговорили только один раз. В  самом  конце  дня,  когда  Корбетт
ставил трактор за сарай, Джек к нему подошел.
   - Когда ветеринар должен сказать, в чем д