а. Просто они выпускали пар. Сейчас они наверняка угощают друг друга выпивкой.
     Лара безнадежно покачала головой.
     - Эта забегаловка. Эти люди. Я всегда считала преувеличением рассказы о Техасе. Например, история с Жареным Бобби. Неужели правда, что ковбой по имени Малыш Пит Поли поджег дом Бобби, у Бобби обгорели волосы, отсюда и его прозвище?
     Кей удивился:
     - Вы думали, я вру?
     - Не знаю, что и думать.
     Она смотрела через стекло на пейзаж, как если бы это была неведомая планета. Лара никогда не посмела бы признаться Кею, что растеряна и подавлена. Сумеет ли она когда-нибудь привыкнуть к этой жизни? Или она обманывалась, когда думала, что сумеет? Временами Иден-Пасс казался ей непонятным, а случалось, и пугающим, словно чужая страна.
     - Здесь все совсем другое, - призналась она неуверенно.
     - Согласен. Во всяком случае, для вас. - Он показал на приближающиеся огни города. - У каждого жителя Иден-Пасс есть своя история. Я мог бы провести с вами всю ночь, и все равно мне не хватило бы времени, чтобы их пересказать.
     Лара быстро повернула голову и посмотрела на него. В его словах крылся явный намек. Она могла догадаться об этом по его пристальному взгляду.
     Вкрадчивым тоном Кей добавил:
     - Но мне кажется, док, что мы не проведем вместе ни одной ночи. А?
     - Ни единой.
     - Наверное, потому, что нас с вами ничто не связывает? Верно?
     - Нас связывает только одно. Кларк. У нас с вами есть Кларк.
     При упоминании имени брата его страстный взгляд мгновенно потух. Выражение лица стало непроницаемым.
     - Надо заметить, что у нас с ним было мало общего, разве только родители и один и тот же домашний адрес Мы любили друг друга, более того, мы были друг другу симпатичны. Но Кларк подчинялся всем существующим правилам. А я все их нарушал. Скрепя сердце я признавал умение брата быть во всем образцовым, а он, кажется, втайне завидовал, что я свободен от условностей. Трудно поверить, что мы с ним братья, такими мы были непохожими. - Он прошелся взглядом по ее фигуре. - Вот где у нас были совсем разные вкусы, так это в том, что касалось женщин.
     - Не думаю, что вы оба могли понравиться одной и той же женщине, - холодно заметила Лара.
     - Точно. Вопрос стоял так: или я, или он. К примеру, если бы Кларк вас пригласил сегодня пообедать, вы не имели бы счастья познакомиться с Жареным Бобби. Вы бы разрядились в пух и прах и отправились в какой-нибудь загородный клуб. Там бы вы вращались в высших сферах среди выскочек и столпов общества. Все они, тем не менее, такие же пьяницы, лжецы, обманщики и развратники, только они свои пороки прячут лучше, чем клиенты Бобби. - Он склонил голову набок. - Если хорошенько подумать, то вам, наверное, самое подходящее место в таком загородном клубе вместе с другими ханжами и лицемерами.
     Лара невозмутимо перенесла оскорбление.
     - А теперь скажите мне, мистер Такетт, что вас заедает?
     Один раз сегодня она оговорилась и назвала его по имени. В самый тяжелый момент, когда надо было спасать Летти. Сейчас более пристало называть друг друга по фамилии. Это позволяло сохранять дистанцию.
     Кей остановил "линкольн" у ворот ее дома, чуть не наехав на разбросанные по гравию вещи Леонардов.
     Положив руку на спинку сиденья, он повернулся к ней лицом.
     - Меня заедает то, что всему свету вы известны как шлюха. Ваш собственный муж поймал вас за этим занятием. Но вы не желаете в этом сознаваться. Вы прикидываетесь совсем другой женщиной.
     - Вы хотите, чтобы я носила на рукаве букву "Ш"?
     - Думаю, это многих бы устроило. Меня в первую очередь.
     - Как вы смеете меня судить? Вы обо мне ничего не знаете, а еще меньше вы знаете о моих отношениях с вашим братом. - Она распахнула дверь машины. - Сколько я вам должна за ваши услуги?
     - Ничего.
     - Я не желаю быть вам обязанной.
     - Вы мне уже обязаны, - сказал он. - Из-за вас Кларк лишился всего, чем он дорожил. Его больше нет, он не может потребовать уплаты долга, но я его представитель. И могу вас заверить, что вам придется раскошелиться.
     - Вы ошибаетесь, мистер Такетт. Это я держу все векселя, и платить по ним будете вы.
     - Это как получается?
     Она с превосходством посмотрела на него.
     - Вы отвезете меня на самолете в Монтесангре.
     Дерзкая улыбка исчезла с его лица, и с минуту Кей непонимающе на нее смотрел. Затем приставил ладонь к уху и переспросил:
     - Можно пояснее?
     - Вы меня слышали.
     - Слышать слышал, а вот поверить не могу.
     - Придется поверить. Он недоумевал.
     - А вы слыхали когда-нибудь слова "ни за что на свете"?
     - Вы меня туда доставите, мистер Такетт, - повторила она твердо, выходя из машины. - Вот увидите.
     - Как же, как же, дон, - рассмеялся Кей, выводя "линкольн" на улицу. Повернув, машина набрала скорости и скрылась из виду.

***

     - Я тебя люблю.
     - Я тебя тоже люблю.
     Хэвер Уинстон и ее друг Таннер Хоскинс, тесно обнявшись, лежали на расстеленном на густой траве одеяле. Неподалеку волны озера лениво плескались у каменистого пляжа. Луна уже поднялась и отражалась в воде.
     Даже в самые жаркие вечера с озера всегда дул прохладный ветерок, что особенно нравилось молодым влюбленным, расположившимся на берегу. В Иден-Пасс озеро считалось самым популярным местом свиданий. Все знали, что, если вы встречаетесь на озере, значит, у вас серьезные отношения.
     У Хэвер с Таннером сложились самые серьезные отношения, длившиеся уже четыре месяца. До этого Хэвер встречалась с близким приятелем Таннера, но обнаружила, что у того интрижка с другой девушкой. Они расстались после громкого объяснения у химического кабинета в школе.
     Таннер пришел к Хэвер домой, чтобы ее утешить. Он очень сочувствовал девушке, называл своего приятеля безмозглым болваном и во всем соглашался с ней. Хэвер присмотрелась к Танкеру и решила, что он куда красивей обманувшего ее подонка.
     Поговорив с подругами и выяснив, что они считают Таннера достойным объектом, она придала их встречам совсем иной характер. Очень скоро все узнали, что они с Танкером "встречаются". Хэвер осталась очень довольна таким ходом событий.
     А так как Хэвер - одна из самых популярных девушек в школе, Таннер пребывал на седьмом небе от счастья. Когда они целовались в первый раз, она засунула ему в рот язык, и Таннер чуть не сошел с ума. Все ребята сходились на том, что у Хэвер потрясающая фигура, такая же, как у ее матери, а та считалась в Иден-Пасс самой зажигательной красоткой. В школьной мужской раздевалке много, но беззлобно болтали о том, как далеко Таннер зашел в своих отношениях с Хэвер.
     Таннер намеренно сдержанно отвечал на шутливые поддразнивания. Большинство ребят решили, что он своего добился, но галантно молчит, оберегая репутацию Хэвер. Более прозорливые утверждали, что он не видел, а тем более не трогал ту территорию, которую скрывает купальник Хэвер.
     Что же касалось правды, то она находилась где-то посередине.
     К примеру, сегодня вечером он расстегнул ей блузку и засунул руку внутрь лифчика. Девушка позволяла ему ласкать себя только выше талии. Ниже находилась запретная зона.
     Однако вот-вот они должны были перейти границу. Нежное прикосновение его языка к ее соскам разжигало Хэвер до неведомых ранее пределов. Изнемогая от желания, она скользнула рукой по застежке его шорт.
     Он издал придушенный, хриплый крик.
     - Пожалуйста, Хэвер.
     Она с опаской положила ладонь на выпуклость под ширинкой. Девушка уже знала из рассказов подруг, что "это" становится большим и твердым. И все равно боялась. И в то же время ее разбирало любопытство. Она даже испытывала желание. К тому же подруги сочтут ее странной, если Хэвер застрянет на этом этапе и не пойдет дальше.
     - Таннер, ты хочешь, чтобы я это сделала?
     - О Боже, - застонал он и принялся торопливо расстегивать молнию.
     Он засунул ее руку в свои трусы, и неожиданно она ощутила в руке пульсирующую молодую плоть.
     Таннер что-то невнятно бормотал, а она робко исследовала непривычные формы. Теоретически Хэвер знала, как этот устрашающий орган должен соединиться с ее телом, но практически ей это казалось недостижимым. И все-таки мысль о такой близости ее возбуждала. В воображении возникала череда эротических картин, усиленная воспоминаниями о некоторых недавно виденных любовных сценах в голливудских фильмах, которые Дарси запрещала ей смотреть.
     Но тут он все испортил.
     - Господи! - воскликнула она. - Что это... Таннер! Какая гадость!
     - Ну, извини, извини меня, - тяжело дышал он. - Я не мог сдержаться. Хэвер...
     Девушка вскочила на ноги и бегом бросилась к озеру, по пути застегивая лифчик и блузку. На покрытом галькой пляже она встала на колени и принялась болтать рукой в воде. Она чувствовала отвращение, не столько вызванное веществом, испачкавшим ей руку, сколько самим процессом пустых поцелуев и объятий. Так по-детски, так вульгарно, так неромантично. Ничего подобного красивым любовным сценам в кино.
     Хэвер двинулась по берегу, пока не дошла до рыболовного причала, а потом до самого конца пирса; она села на дощатый пол и стала смотреть на воду. Через несколько минут к ней присоединился Таннер. Он сел рядом.
     Некоторое время он молчал. Когда же наконец заговорил, его голос прерывался от волнения:
     - Прости меня, пожалуйста. Это не нарочно. Ты никому не скажешь?
     Хэвер поняла, что он чувствует себя униженным, и пожалела о своей резкости, поскольку тоже была виновата. Она погладила его по волосам.
     - Не переживай, Таннер. Просто я этого не ожидала и сказала лишнее.
     - Нет, ты права. Действительно противно.
     - Не преувеличивай. Не надо. Давай забудем об этом. Конечно, я никому не скажу. Ты плохо обо мне думаешь. Забудь и все.
     - Не могу, Хэвер. Не могу, потому что... - Он замялся, словно собираясь с силами, потом выпалил:
     - Потому что, если бы мы с тобой с самого начала делали все, как положено, этого бы не случилось.
     Хэвер снова перевела взгляд на лунную дорожку. Он никогда не признавался, что хочет довести все до конца. Таннер хотел, она это знала. Но одно дело знать, а другое слышать от него самого. Слышать куда страшнее, потому что ей придется принимать решение.
     - Прошу тебя, не сердись, - продолжал он. - Выслушай меня, пожалуйста. Я люблю тебя, Хэвер. Ты самая красивая, самая добрая, самая умная девушка из всех. Я хочу, ты можешь это понять, знать о тебе все-все. Хочу знать, как все у тебя внутри, - добавил он тихо.
     Его слова приятно поразили ее. Она почувствовала ответное волнение в тайных уголках своего тела.
     - Это сенсуальный разговор, Таннер.
     - Я не собираюсь морочить тебе голову. Я серьезно.
     - Я тебе верю.
     - Оглянись вокруг. - Он показал рукой на стоящие вдали автомобили. - Все этим занимаются.
     - Я знаю.
     - Так вот, как ты думаешь... Я хочу сказать, а ты сама хочешь?
     Хэвер посмотрела в его вопрошающие глаза. Хочет ли она? Возможно, хочет. Но не из страстной любви к нему. Она не могла себе представить, что проведет всю свою жизнь с сыном бакалейщика Танкером Хоскинсом; что у них будут дети и внуки; что они вместе состарятся. Но он очень симпатичный, и он ее обожает.
     С некоторым колебанием она сказала "да".
     Ободренный, юноша придвинулся ближе.
     - И тебе нечего бояться спида, потому что мы друг друга хорошо знаем. И я обязательно позабочусь, чтобы ты не забеременела.
     Его откровенность тронула Хэвер, она взяла его руку в обе свои и крепко сжала.
     - Это меня не беспокоит. Я знаю, ты будешь осторожным.
     - Так что же нам мешает? Твои родители?
     Ее улыбка погасла.
     - Папа, наверное, застрелил бы тебя на месте, если бы услыхал наши разговоры. А мама... - Она вздохнула. - Она считает, что мы уже этим занимаемся.
     Именно в этом крылась причина колебаний Хэвер. Ее мать. Хэвер не желала оправдать невысокое мнение о ней Дарси.
     Отношения с отцом складывались куда проще. Вся его жизнь заключалась в ней, Хэвер. Она - его гордость и радость, его единственная маленькая дочурка. Он, не задумываясь, отдал бы за нее свою жизнь. Хэвер верила, что он будет ее любить, несмотря ни на что.
     Отношения с матерью не были столь определенными из-за ее вспыльчивости и непредсказуемости. Ее нелегко было любить, не то что невозмутимого" и надежного отца. Если Фергус был постоянен, как восход и заход солнца, то Дарси изменчива, как погода.
     Хэвер с раннего детства помнила о том, как Дарси одевала ее в нарядное платье и отправлялась с ней в центр города. Там она гуляла с дочерью по Техас-стрит, заходила с ней в магазины, останавливалась поболтать со знакомыми, и все для того, чтобы привлечь к Хэвер всеобщее внимание. Дарси любила ею хвалиться.
     Но стоило им возвратиться домой, как нежные материнские чувства куда-то исчезали. Дарси больше не осыпала ее знаками внимания, как делала на глазах публики, а тут же начинала подготовку к следующему подобному выходу.
     "Побольше играй гаммы, Хэвер. Иначе не видать тебе премии на конкурсе".
     "Не горбись, Хэвер. Люди подумают, что у тебя нет гордости, если ты позволяешь себе сутулиться".
     "Прекрати грызть ногти, Хэвер. Посмотри, в каком ужасном состоянии у тебя руки, к тому те это отвратительная привычна".
     "Вымой лицо еще раз, Хэвер. При жирной ноте могут появиться угри".
     "Отработай прыжки, Хэвер. Будешь лениться, тебя не переизберут лидером группы поддержки на следующий год".
     И хотя Дарси утверждала, что старается во имя того, чтобы дочь стала первой во всем, Хэвер подозревала, что мать больше печется о собственном благе, чем о благе дочери. Она также подозревала, что в основе материнской любви Дарси лежит глубоко затаенное чувство зависти, переходящее в откровенную ревность. Хэвер не могла этого понять. Матери не должны ревновать своих дочерей. Что она сделала и в чем ее вина, если она вызвала такое противоестественное чувство?
     По мере того как Хэвер взрослела, их ссоры становились все более частыми и ожесточенными. Дарси вообразила, что у Хэвер уже есть любовные связи. Поэтому она постоянно делала ей скрытые намеки и язвительные замечания.
     "Как это нелепо", - с усмешкой подумала Хэвер.
     Ее мать - вот кто пренебрегал правилами приличий и нарушал супружескую верность. Всем в городе известна была ее репутация, даже школьникам, хотя никто не смел заикнуться об этом Хэвер, потому что они боялись. Хэвер была слишком популярна.
     Но отдельные слухи доходили и до нее. Трудно притворяться, что ничего не знаешь, особенно дома, когда мать становилась совершенно невыносимой. Бесчисленное множество раз Хэвер могла бросить в лицо Дарси последние сплетни, чтобы заткнуть ей рот. Но она ничего подобного не делала и не могла сделать из-за Фергуса. Она не могла сделать или сказать что-то, что хоть как-то повредило бы отцу или причинило ему боль.
     Поэтому, когда Дарси ее отчитывала за отношения с Таннером и выспрашивала, как далеко они зашли, Хэвер терпела пытку в угрюмом молчании.
     Ей не в чем себя упрекнуть, они с Таннером не шли дальше поцелуев и объятий. Она не хотела походить на свою мать, что и являлось главной причиной ее воздержания. Дочь определенно унаследовала от Дарси сильную чувственность, но не хотела идти на поводу своих желаний. Больше всего Хэвер боялась заработать репутацию шлюхи: "какова мать, такова и дочь". И потом, она не предаст любовь отца, как это сделала ее мамочка.
     Таннер молча сидел рядом, терпеливо ожидая, когда Хэвер заговорит.
     - Знаешь, Таннер, я испытываю то же, что и ты, - сказала она. - Только, может быть, у меня больше терпения, - добавила она с мягкой улыбкой. - Но я тебя достаточно люблю, чтобы принадлежать тебе.
     - Когда? - хрипло спросил он.
     - Когда для этого будет подходящее время и настроение. Хорошо? Пожалуйста, не дави на меня.
     Он явно разочаровался, но смирился и, наклонившись, нежно ее поцеловал.
     - Пожалуй, пора отвезти тебя домой, а то будет поздно. Твоя мать закатит скандал, если опоздаешь хоть на полминуты.
     Они приехали вовремя. Но Дарси уже их поджидала у дверей и наградила Таннера злобным взглядом, а Хэвер лекцией о том, что порядочной девушке следует заботиться о своем добром имени.

***

     - Доброе утро.
     - Доброе утро.
     Бови Кейто и Джейнэллен Такетт смотрели друг на друга через стол в тесном офисе при складском помещении. Бови с удивлением увидел, что ее глаза находятся на одном уровне с его глазами. При первой встрече он не заметил, что Джейнэллен почти одного с ним роста. Она выглядела такой изящной и даже хрупкой, стоя за массивным столом, и при этом не могла скрыть, что нервничает и чувствует себя неловко, как честная женщина, случайно пришедшая в бордель.
     И почему только подобное сравнение родилось у него в голове в присутствии настоящей леди? Словно опасаясь, что она прочтет его мысли, он поспешил загладить неловкость.
     - Жаль, меня не оказалось на месте, когда вы звонили в бар. Хэл, я хочу сказать мистер Холлистер, передал мне, чтобы я пришел, когда будет удобно. Сейчас удобно?
     - Да, удобно. Очень любезно со стороны мистера Холлистера, что он не забыл о моей просьбе.
     - Он неплохо относится ко мне.
     Джейнэллен показала Бови на металлический стул. Он осторожно сел на него, а она сначала аккуратно расправила блузку на спине и только потом плавно опустилась на стул с подлокотниками. Некоторые ее движения, как вот это, исполнены бессознательной грации. А в другое время, например, когда она смотрела прямо на него, ее движения становились судорожными и несогласованными, как у новорожденного жеребенка. Бови не встречал никого с такими дергаными нервами. Сделай он хоть один резкий жест, она, пожалуй, упадет в обморок от страха.
     Кейто не мог понять, отчего мисс Джейнэллен Такетт сильно нервничает из-за их встречи. У нее в руках все козыри. Это он от нее зависит, она все решает, а не наоборот.
     - Я... - Ее голос замер. Она откашлялась. - У нас появилась вакансия.
     - Я знаю, мэм.
     Ее большие синие глаза открылись еще шире.
     - Вы знаете? Откуда?
     И когда только он научится держать на замке свою пасть?
     - Я... я слышал, что вы выгнали служащего, потому что обвинили его в воровстве.
     - Он действительно воровал! - Они оба вздрогнули от ее громкого выкрика. Она явно расстроилась из-за своей вспышки. Бови решил быть осмотрительней в разговоре, а заодно замолвить пару словечек и за себя.
     - Я никогда не сомневался в этом, мисс Такетт. Вы не такой человек, чтобы обвинять кого-то без причины.
     Бови сам слышал, как обходчик, которого все называли Мысли, прямо-таки похвалялся тем, что его уволила "эта тощая сука Такетт". Какими бы грубыми словами ни честил ее этот подонок и как бы непочтительно о ней ни отзывался, для Бови мисс Такетт оставалась той самой сдержанной вежливой леди, какой он ее увидел в первый раз.
     Он поспрашивал вокруг и выяснил, что Такетты известны своей справедливостью. Они требовали от служащих честной работы, зато и платили хорошо. Мисс Такетт держалась скромно, но не давала спуску лентяям и бездельникам. Билл Мьюли определенно врун, а в придачу еще и вор.
     - У этого типа Мьюли слишком длинный язык и много гонора, мисс Такетт, - сказал Бови. - Поэтому я не очень-то доверяю грязным сплетням, которые он распускает. Не стоит тратить ваше дорогое время на разговоры об этом подлеце.
     - Он работал обходчиком.
     - Я знаю, мэм.
     - Я предлагаю вам эту работу.
     У него екнуло сердце, но лицо сохраняло непроницаемое выражение. Он надеялся, что она его затем и пригласила, чтобы дать работу, но, с другой стороны, Бови не верил в подарки судьбы и ждал подвоха.
     - Это было бы здорово. Когда мне приступать? Она крутила пуговицы на блузке.
     - Я имею в виду, - начала Джейнэллен, - испытательный срок. Чтобы выяснить... как у вас пойдет дело. Вот оно. Тот самый подвох.
     - Хорошо, мэм.
     - Это наша семейная фирма, м