бъявился уже в качестве телеевангелиста Джексона Уайлда -  имя
он изменил, явно чтобы скрыть  многие  свои  прегрешения,  -  тогда-то  тетя
Лорель и начала вести хронику его восхождения к славе.
   Он и с матерью Джоша обошелся не лучше, чем с моей мамой. Семья  ее  была
протестантской веры и гораздо богаче, чем  Лораны.  Коллинз  разглядел  свой
шанс и не упустил его. В своих записях тетя Лорель  высказывала  подозрения,
что  именно  благодаря  деньгам  этой  семьи  он  и  пробился  на  радио   и
телевидение.
   - Так вы с Джошем, выходит...
   - Да, он мой сводный брат, - мягко улыбнулась Клэр.
   - Так вот почему вы тогда встретились с ним.
   - Я хотела посмотреть - такой же  он,  как  наш  отец,  или  он  все-таки
человек честный. Да, он слаб, но даже после столь короткого знакомства  могу
сказать, что он достоин уважения.
   - Не думаю. Он спал с женой отца.
   Она не приняла этого упрека и встала на сторону брата.
   - Джош тоже был своего рода жертвой Джексона Уайлда, который унижал  его,
угнетал морально. И связь с Ариэль была своеобразной местью отцу.
   - А вашей местью стало убийство.
   -  Я  оказала  всем  неоценимую  услугу,  Кассиди.  Ариаль   притворяется
безутешной вдовой, но на самом деле она получила после его  смерти  то,  что
хотела, - славу, которая раньше доставалась лишь ему одному. Джош  избавился
от своего мучителя и тирана.
   - Не преувеличиваете ли вы? Уайлд,  по-моему,  вовсе  не  держал  сына  в
ежовых рукавицах.
   - Он давил на него морально. Джош мечтал быть концертирующим пианистом. У
его отца были совсем иные  планы.  Он  хотел  иметь  своего  аккомпаниатора,
который был бы привязан исключительно к его шоу. И избрал  для  этого  самый
хитрый путь - стал глумиться над амбициями Джоша, принижать его талант, пока
не довел юношу до крайней степени неуверенности в себе. И в  итоге  он  стал
таким, каким его хотел видеть отец.
   - Вам все это Джош рассказал?
   - Нет, он рассказал мне лишь  то,  что  он  собирается  возобновить  свои
занятия музыкой, - ведь Ариэль увалила его.
   - А как ваша мама?
   - Что вы имеете в виду?
   - Ей никогда не приходило в голову, что Джексон Уайлд - не кто иной,  как
Джек Коллинз?
   - Нет. И слава богу. За эти тридцать лет он,  вероятно,  очень  изменился
внешне. Кроме того, вы же знаете, память у нее  очень  пострадала,  так  что
если даже догадка и промелькнула когда-нибудь, то не задержалась в голове.
   Кассиди нахмурился.
   - Клэр, я настоятельно рекомендую вам не  рассказывать  больше  ничего  в
отсутствие адвоката.
   - Я отказываюсь от своего права на защиту, Кассиди. Я  сделала  публичное
признание, и целая толпа была тому свидетелем. Отрицать свои же слова  я  не
намерена. Я расскажу вам все, что вы захотите. Хотя, - добавила  она,  -  вы
уже почти обо всем догадались сами.
   - Что вы имеете в виду?
   - Вы догадались, как я проникла в номер Джексона Уайлда.  Помните,  когда
мы бродили по Французскому  кварталу,  восстанавливая  мой  маршрут  в  ночь
убийства?
   - Вы хотите напомнить мне о пустой трате времени?
   - Нет, я действительно бродила в ту ночь. Уже после убийства. И вот когда
я вернулась с прогулки домой, тогда-то и обнаружила, что мама исчезла.
   - По странному  совпадению  она  тоже  отправилась  в  ту  ночь  в  отель
"Фэрмон".
   - Да.
   - Вы собирались рассказать  мне,  как  проникли  в  номер  Уайлда.  Андре
помог?
   - Нет. Ни в  косм  случае.  -  Она  решительно  покачала  головой.  -  Он
совершенно невиновен. В этом вы можете не сомневаться. Никто не знал о  моих
намерениях.
   - А Ясмин?
   - Даже она не знала. Это было сугубо мое, личное. Я бы никогда  не  стала
компрометировать друзей - Боже упаси А хладнокровно  убить  человека  -  это
запросто.
   - Вы хотите именно это от меня услышать?
   Кассиди вскочил со стула; чашки на столе жалобно зазвенели.
   - Какого черта вы себе воображаете? - закричал он - Да ничего я  не  хочу
от вас услышать. И если в  вас  осталась  хоть  капля  здравого  смысла,  вы
возьмете адвоката, который заставит вас быть осмотрительной.
   Кассиди был без пиджака - он снял его, как только они вошли в дом;  серые
помочи обтягивали его спину, рукава рубашки были закатаны  до  локтей.  Узел
галстука он ослабил, Клэр смотрела на его подвижные пальцы и думала  о  том,
что  больше  никогда  не  ощутит  их  прикосновения  к  себе.   Воспоминания
отозвались болью, и она разлилась по всему телу. Чтобы не мучить себя,  Клэр
попыталась сосредоточиться на разговоре, представив перед собой противника.
   - Когда мы сидели в кафе  "Дю  Монд",  -  сказала  она,  -  вы  правильно
догадались, что убийца уже был в номере Уайлда, когда тот возвратился  после
ужина.
   - Не надо об этом, Клэр.
   Не обращая внимания, она продолжала.
   - Я выжидала  в  холле.  Когда  пришла  горничная  разбирать  постели,  я
незаметно проникла в номер  и  спряталась  в  стенном  шкафу.  Мне  пришлось
просидеть там около часа, пока он не пришел.
   - Один?
   - Да, без Ариэль. Он немного  посмотрел  телевизор.  До  меня  доносились
звуки. Потом принял душ и лег спать Услышав храп, я вылезла  и  на  цыпочках
прокралась в спальню. Убила я его тремя выстрелами.
   - Вы говорили с ним?
   - Нет. Меня так и подмывало разбудить его. Я хотела увидеть страх  в  его
глазах. Хотела, чтобы он узнал, что умрет от руки своей дочери. Мне хотелось
произнести имя матери и увидеть, дрогнет ли что-нибудь в его душе, оживут ли
в памяти воспоминания. Но он был все-таки крепким мужчиной,  и  я  побоялась
будить его. Он мог наброситься на меня  и  отобрать  револьвер.  Я  довольно
долго простояла у его постели. Все смотрела на него и не испытывала  ничего,
кроме ненависти. Ненавидела его за то унижение, которому он  подверг  людей,
его любивших Маму. Джоша. Ариэль Я отомстила ему сразу за всех.
   Кассиди вновь присел к столу.
   - Вы сделали три выстрела. Почему, Клэр? Почему три?
   - В голову -  за  то,  что  гнусно  передергивал  христианские  заповеди,
обратив их на служение собственным целям и выгоде. В сердце - за те разбитые
сердца, которые он оставил в жизни своей. И в мужское достоинство -  за  то,
что бессовестно совратил, а потом бросил прекрасную молодую женщину, которая
заслуживала быть любимой.
   - Вы же просто изуродовали его, Клэр.
   - Да Это было какое-то месиво. Я даже не ожидала.
   - Как вы выбрались из отеля?
   - Так же, как и вошла. На  этаже  меня  никто  не  видел,  поскольку  его
полностью  занимали  Уайлды.  Я   спустилась   в   лифте   в   вестибюль   и
воспользовалась выходом на Юниверсити-стрит. - Клэр облизала пересохшие губы
и нервно взглянула на Кассиди. - А чтобы меня никто не узнал  -  на  случай,
если после меня останутся какие-то улики, - я оделась, как мама.
   - То есть?
   - Я надела ее платье, шляпу, в которой она  собиралась  бежать  со  своим
возлюбленным, а в руках у меня был чемодан.
   - Очень умно. Значит, если бы свидетелей потом спросили, кого они  видели
в отеле в этот  час,  они  бы  описали  Мэри  Кэтрин.  Ее  бы  автоматически
исключили из числа подозреваемых, поскольку всем известно о ее странностях и
персонал отеля уже привык  видеть  се  разгуливающей  в  таком  наряде  и  с
чемоданом в руках.
   - Все точно. Но я  совершенно  не  ожидала,  что  мама  и  в  самом  деле
отправится в ту ночь в отель.
   - Без шляпы и чемодана?
   Его вопрос, казалось, застал ее врасплох.
   - Нет, они, естественно, у нее были.
   - Мне показалось, вы говорили, что сами воспользовались ими.
   - Ну да, но, вернувшись домой, я переоделась, прежде чем  отправиться  на
прогулку. В это время мама и ушла.
   - Я не уверен, что все вами рассказанное совпадает по времени со  смертью
Уайлда, - нахмурившись, произнес Кассиди - Если бы я был вашим адвокатом,  я
бы  использовал  все  эти  временные  несовпадения   в   линии   защиты   на
разбирательстве в суде.
   -  Разбирательства  не  будет.  Я  призналась.  Осталось  лишь  выслушать
приговор, и на этом все будет кончено.
   - Вас послушать - "так вы ждете не дождетесь этого, - со  злостью  сказал
он - Неужели вам так хочется провести остаток жизни в тюрьме?
   Она отвернулась.
   - Я только хочу, чтобы все это поскорее закончилось.
   Изрядно вспотев от духоты и напряжения, Кассиди пригладил руками взмокшие
волосы.
   - Почему вы не избавились от револьвера, Клэр?  Почему  той  ночью,  пока
гуляли, вы не выбросили его в реку?
   - Да, надо было так и сделать, - жалобно ответила она. - Но  я  никак  не
думала, что он когда-нибудь возникнет в полицейском протоколе.
   - Единственными отпечатками пальцев на оружии оказались отпечатки Ясмин.
   - На мне были мамины перчатки.
   - Мы их можем исследовать на наличие частичек пороха.
   - Я их уничтожила, а ей купила новые. Так что вы ничего не найдете.
   - В уме и хитрости вам не откажешь.
   - Боже, я же во всем призналась, и с единственной целью - чтобы  поскорее
со всем этим покончить - вскипела она -  Но  вы  же  меня  просто  истерзали
Кассиди, никак не отреагировав на эту вспышку, вновь обратился с вопросом.
   - Когда вы выкрали револьвер из сумочки Ясмин?
   - За неделю до того, как им воспользовалась Ясмин тогда прилетела лишь на
одну ночь. Она была  довольно  ветреной  и  со  своими  вещами  не  особенно
церемонилась, так что я знала  -  если  она  и  обнаружит  пропажу,  ее  это
нисколько не огорчит. Через несколько дней я  положила  его  обратно  -  это
после того, как вы стали интересоваться оружием. Как я и ожидала,  Ясмин  не
придала этому эпизоду особого значения.
   - Это на вас совсем не похоже, Клэр. Воспользовавшись оружием  Ясмин,  вы
тем самым косвенно вовлекли ее в убийство.
   - Я не думала, что  из  него  еще  когда-нибудь  будут  стрелять.  И  уж,
конечно, не ожидала, что он унесет жизнь самой Ясмин. - В глазах Клэр стояли
слезы. Все это время, прошедшее после смерти Ясмин,  ей  так  и  не  удалось
побыть наедине со своим горем. - Надо было мне все-таки избавиться от  этого
проклятого револьвера. Ясмин гораздо тяжелее переживала случившееся  с  ней,
чем я предполагала. Нечто ужасное должно было произойти. Я же  была  слишком
занята, чтобы обратить на нее внимание, ушла в свои проблемы, увлеклась... -
Внезапно она замолчала и украдкой взглянула на Кассиди. - Слишком  увлеклась
этим расследованием и не заметила, что Ясмин молчаливо просила о  помощи.  Я
предала ее.
   Кассиди промолчал. После некоторой паузы он спросил:
   - В тот вечер, когда вы подошли после проповеди к Уайлду,  какие  чувства
вы испытывали к нему?
   - Интересный вопрос, - тихо произнесла  она.  -  Как  ни  странно,  я  не
почувствовала  острой   ненависти,   которой   ожидала.   Приняв   меня   за
новообращенную, он положил свои руки мне на голову. Я ничего не ощутила - ни
физически, ни эмоционально.  Я  заглянула  в  его  глаза,  ожидая  какого-то
душевного всплеска, трепета, может быть. Но поняла, что передо  мной  чужой,
незнакомый человек. Ничто не влекло меня к нему. Я даже не испытала  желания
признать в нем своего отца -  так  же,  как  он  не  захотел  признать  меня
тридцать два года назад. Я рада, что он так и не узнал ничего обо мне. После
той душевной травмы, которую он причинил моей матери, он не заслуживал чести
знать свою дочь.
   - Браво, Клэр. - Он посмотрел на нее долгим, полным восхищения  взглядом.
Даже протянул руку, чтобы коснуться ее щеки, но тут же отдернул  се.  Потом,
отодвинув стул,  поднялся.  -  Я  должен  позвонить  Краудеру.  С  ним  уже,
наверное, удар приключился, может, и не один.  В  доме  есть  что-нибудь  из
еды?
   - Я не голодна.
   - Все равно вам надо поесть. Клэр безразлично пожала плечами.
   - За углом есть кафе. Снаружи оно не производит  впечатления,  но  мистер
Тибодо готовит вкусные сандвичи с жареными устрицами.
   - Что ж, прекрасно. Пошли.
   - Я останусь здесь.
   - Ни в косм случае. Кроме того, вы обещали Гарри, что позвоните.
   У Клэр не было сил с ним  спорить.  Вид  у  Кассиди  был  решительный.  С
трудом, еле передвигая ноги, Клэр последовала за ним.
   - Я пытаюсь связаться с помощником окружного прокурора Кассиди.
   - Вы не правильно набрали номер. Это полиция, сэр.
   - Я знаю, но прокуратура уже закрыта.
   - Да, верно. Звоните завтра.
   - Нет, подождите! Не вешайте трубку.
   Андре Филиппи был взволнован  до  предела.  Он  в  конце  концов  решился
сделать этот звонок, но  все  его  попытки  связаться  с  Кассиди  оказались
безуспешными - в прокуратуре рабочий день уже закончился,  а  в  полицейском
участке сидел зануда.
   - Мне просто  необходимо  сегодня  же  вечером  переговорить  с  мистером
Кассиди. Должен же быть какой-то способ связаться с ним  после  работы.  Его
домашний телефон есть в справочнике?
   - Не знаю.
   - Тогда вы, может быть, проверите у старшего?
   - Вы хотите заявить о преступлении?
   - Я хочу поговорить с мистером Кассиди! - От природы высокий голос  Андре
взвился до настоящего фальцета. Чувствуя, что близок к  истерике  и  по  его
интонациям это уже заметно, он заставил себя успокоиться. - Речь идет о деле
Джексона Уайлда.
   - О деле Джексона Уайлда, говорите?
   - Да. И, отказывая мне в помощи, вы  осложняете  расследование.  -  Андре
надеялся,  что  хотя  бы  этим  расшевелит  дежурного.  Видимо,  эффект  был
достигнут, потому что в трубке раздалось:
   - Подождите у телефона.
   Пока тянулось ожидание, Андре еще раз просмотрел первые  полосы  вечерних
газет. Самая свежая информация подтверждала непричастность Ясмин к  убийству
Уайлда.  Но  помещенная  под   расплывчатым   черно-белым   снимком   статья
недвусмысленно намекала на участие  Ясмин  в  подрывной  деятельности  и  ее
возможное психическое расстройство. Андре воспринял эти  вздорные  обвинения
как личное оскорбление. Так же, как и  его  maman,  Ясмин  не  поняли  и  не
защитили. С этим Андре больше не мог мириться.
   Словно подливая масла в огонь, другой заголовок трубил о  признании  Клэр
Лоран в убийстве Джексона Уайлда. Конечно же, и эта информация была  ложной,
с негодованием рассуждал Андре. С какой стати Клэр сознаваться  в  убийстве?
Это же нелепо. Более того, это чистая ложь. Попытки Андре связаться  с  Клэр
не увенчались успехом. Во "Французском шелке" к  телефону  так  никто  и  не
подошел.
   Весь мир,  казалось,  сошел  с  ума.  Один  Андре,  в  здравом  рассудке,
противостоял всеобщему безумию. И в  такой  ситуации  он  счел  единственным
выходом обратиться к Кассиди.
   - Эй! Вы еще ждете?
   - Да, - с готовностью ответил Андре. - Можете дать мне  домашний  телефон
Кассиди?
   - К сожалению, нет. Мне сказали, что сегодня  его  застать  невозможно  и
нужно ждать завтрашнего утра, когда он, вероятно, выступите заявлением.
   - Но я не из прессы.
   - Да будет вам.
   - Клянусь.
   - Вот что я вам скажу: если хотите, я дам  вам  телефон  Говарда  Гленна,
детектива, который работаете Кассиди.
   Андре вспомнил тех невежественных болванов из полиции, которые заполонили
отель наутро после убийства.
   - Я буду говорить только с мистером Кассиди.
   - Как знаешь, приятель.
   Полицейский  отключился,  оставив  Андре   в   полной   растерянности   и
замешательстве. Он мучительно ломал голову над тем, что  же  делать  дальше.
Сосредоточиться на работе было невозможно. Впервые за свою  бытность  ночным
менеджером он пренебрег обязанностями и забыл о клиентах. Почему не отвечает
телефон во "Французском шелке"? Где Клэр? Где Кассиди?
   И если ему в конце концов удастся связаться с ним, найдет ли  он  в  себе
силы сказать то, что должен сказать?

Глава 31

   Воспользовавшись телефоном в автомобиле Кассиди, Клэр позвонила матери  в
дом Гарри. Пока Мэри Кэтрин ничто не угрожало.  Кассиди  так  и  не  удалось
связаться с Краудером, и он очень огорчился из-за этого.
   - Позвоните тому детективу, с которым вы работаете,  -  предложила  Клэр,
когда Кассиди разразился потоком ругательств.
   - Нет Я знаю, что он потребует от меня.
   - Доставить меня в наручниках?
   - Что-то в этом роде. - Кассиди  покачал  головой.  -  Мне  необходимо  в
первую очередь переговорить с Тони. Пока этого не сделаю, я  не  повезу  вас
обратно.
   Таким образом, Клэр была дарована ночь передышки.  Они  вернулись  в  дом
тети  Лорель.  Поужинав  тем,  что  купили  в  кафе  мистера  Тибодо,  Клэр,
сославшись на крайнюю усталость,  поднялась  наверх,  в  свою  спальню.  Она
разделась и повесила одежду в шкаф, где до сих пор хранились  некоторые  уже
вышедшие из моды вещи. Наклонившись над умывальником, она сполоснула лицо  и
шею прохладной водой.
   В шкафчике она нашла аккуратно сложенные полотенца и салфетки. Они  пахли
цветами.
   Она промокнула полотенцем лицо и вдруг увидела  в  овальном  зеркале  над
умывальником отражение Кассиди, который стоял в  дверях,  молча  и  спокойно
наблюдая за ней.
   В спальне, за его спиной, горел неяркий свет,  так  что  часть  его  лица
оставалась в тени, и это усиливало его напряженное  выражение.  Он  был  без
рубашки. Одной рукой он опирался о косяк, другая была опущена. Хотя он и  не
двигался,  в  его  позе  чувствовалась  сила,   мощь,   угадывался   бешеный
темперамент.
   На Клэр были бюстгальтер и шелковые трусики, но  она  почувствовала  себя
более чем  раздетой.  С  трудом  она  поборола  в  себе  искушение  схватить
полотенце и прикрыться. Выражение лица Кассиди не оставляло сомнений в  том,
что любая попытка соблюсти  приличия  и  выглядеть  скромницей  обречена  на
провал. Кроме того, Клэр сомневалась, что вообще сможет двинуться  с  места.
Его взгляд словно гипнотизировал.
   Он подошел к ней сзади, почти вплотную. Они  смотрели  друг  на  друга  в
зеркало, взгляды их  были  жадными  и  голодными.  Он  положил  руки  на  ее
обнаженные плечи.
   - Я хочу тебя.
   Она дернула плечами, словно сбрасывая тяжесть его прикосновения.
   - Ты не можешь. Мы не можем.
   Он нежным поцелуем коснулся ее плеча.
   - Не надо, Кассиди, - пробормотала она. - Не надо. - Но, когда  его  губы
уже целовали ее шею, слабые протесты уступили место желанию.
   - Клэр, - прошептал он, уткнувшись ей в волосы, - я люблю тебя.
   - Ты не должен говорить мне этого.
   - Я хочу тебя. Сейчас.
   - Остановись, пожалуйста. Ты будешь жалеть потом. Я знаю тебя, Кассиди, -
с чувством произнесла она. - Мне близки и понятны твои мысли. Ты будешь себя
ненавидеть до конца дней своих, если сейчас уступишь своему желанию.
   - Нет, не буду.
   - Да, да, будешь, обязательно.
   - Тс-с-с.
   Он провел рукой  по  ее  спине  и  щелкнул  замочком  бюстгальтера.  Клэр
застонала, когда его  руки  проникли  под  освободившиеся  чашечки  и  нежно
обхватили ее  груди.  Кончиками  пальцев  он  слегка  сдавил  соски,  и  они
напряглись, поддавшись ласке. Его губы блуждали по ее шее и нежно покусывали
шелковистую кожу.
   - Кассиди, не надо. Я не хочу  быть  пятном  на  твоей  совести.  Это  не
правильно - то, что мы делаем. Ты же знаешь. Пожалуйста, остановись.
   Ее мольбы были слабыми и казались неискренними даже  ей  самой,  так  что
когда рука его опустилась ниже, к животу, а потом погрузилась в трусики, она
замолчала. Она еще могла бы солгать ему, но ее тело лгать не могло. Лоно  ее
было теплым и влажным.
   Он спустил ее трусики, и Клэр  высвободила  ноги.  Расстегнув  брюки,  он
придвинулся к ней - ближе, ближе, пока она  не  почувствовала  прикосновение
его твердой плоти. И когда он ворвался в  ее  раскрывшееся,  теплое,  нежное
лоно, их сладострастные стоны слились в единую мелодию страсти.
   Опершись руками о  фарфоровый  умывальник,  Клэр  двигалась  в  такт  его
медленным, сильным толчкам. Он держал ее бедра крепкими руками, прижимая  ее
ягодицы к своему теплому паху. Затем, положив руку ей на живот, он  с  силой
вдавил его, и она впустила его еще  глубже,  исступленно  сжав  в  себе  его
плоть. Он застонал в экстазе, уткнувшись ей в шею.
   - Кассиди, - п