м взгляде на нее его охватывало
желание защищать и  владеть.  Она  была  такой  хрупкой,  такой  нереальной,
казалось, она проходит сквозь воздух, словно видение, не  задевая  его.  Она
подошла к плетеному стулу со  спинкой  в  виде  раскрытого  веера  и  жестом
пригласила сесть рядом с ней.
   Когда он впервые поцеловал ее, а это случилось через неделю,  он  сказал,
что она  пахнет  жимолостью.  Ее  смех  прозвенел  в  ответ,  как  крошечный
колокольчик. Она обозвала его липовым поэтом.
   Первый раз, когда он дотронулся до ее острых  грудок,  она  сказала,  что
упадет в обморок, если он не  перестанет.  А  если  увидит  папочка,  то  он
заставит их пожениться.
   Коттон сказал, что это его вполне устраивает.
   Весть об их помолвке потрясла город. Чтобы успокоить  свою  изящную,  как
фарфор, и упрямую, как мул, дочку,  Лоренты  согласились  на  ее  свадьбу  с
Коттоном Крэндолом. Для соблюдения приличий ему придумали породистую  родню,
которая включала виргинских Крэндолов.  История  фиктивной  семьи  Крэндолов
изобиловала катаклизмами. Бедный Коттон  оказался  единственным  наследником
выродившейся ветви.
   Его совершенно не интересовало, что именно  Лоренты  рассказывали  о  нем
своим чванливым друзьям. Он целиком отдался любви - к Мэйси и Бель-Тэр.
   Легко, словно отлично смазанный поршень, Коттон вошел  в  дела  компании.
Когда правление восстало против его нововведений,  он  упразднил  правление.
Лесорубам он обещал, что прежде всего  будет  блюсти  их  интересы.  Они  не
очень-то поверили сначала, но вскоре убедились, что Коттон Крэндол - человек
слова.
   Однако навести свои порядки в доме Коттону так и  не  удалось.  Он  скоро
выяснил, что  его  прекрасная  леди  привыкла  к  полной  бездеятельности  и
изнеженности.  Для  человека,  для   которого   труд   был   необходимостью,
единственным средством выживания, ее лень была непереносима.
   Озадачивало его также глубокое отвращение Мэйси к сексу. В этом отношении
она так же отличалась от Моники, как день от ночи. Правда, Моника  была  уже
не девственницей, когда он встретил ее в убогом ночном клубе во  Французском
квартале в последние дни войны. В жизни он не встречал такой щедрой в  любви
женщины. Она любила неистово и верно. С той ночи  ее  постель  ждала  только
его.
   Они поселились вместе  в  захудалых  меблирашках  и  все  ночи  проводили
вместе, пока он не уехал на поиски работы. Это  случилось  через  три  года.
Вопрос о женитьбе никогда не обсуждался между ними. Казалось, ей для счастья
не было в этом никакой необходимости.
   Коттон чувствовал, что у судьбы есть для него в запасе кое-что получше. И
вот наконец он нашел обещанное в Лорентском округе. К  несчастью,  Мэйси  не
преувеличивала, когда сказала, что от его ласки она может упасть в  обморок.
Она действительно почти лишилась чувств в их первую  ночь,  когда  он  после
нескольких часов уговоров и обниманий силой осуществил свои права.
   Пока она плакала, он с раскаянием обещал, что худшее уже  позади.  Однако
улучшений не последовало. Ей никогда не нравилось ничего  из  того,  что  он
делал. День, когда она отказала ему навсегда, он запомнил на всю жизнь.
   - Коттон!
   - Да.., слушаю тебя.
   Шел дождь, и он не поехал на вырубку, а с утра сидел за письменным столом
в кабинете за лестницей, склонившись над своими папками.
   - Я приказала перенести твои вещи.
   - Мои вещи?
   - Да, из моей комнаты в другую, которая находится через холл.
   Он так резко вскочил со стула, что тот отлетел назад и ударился о стенку.
   - Какого черта ты добиваешься?
   - Папа и мама никогда в жизни не жили в одной  комнате.  Культурные  люди
себе этого не позволяют. А это ночное.., распутство, к которому  ты  привык,
просто...
   - Удовольствие. - Он подошел к ней, нагнулся к  ее  лицу.  -  Большинство
людей считают, что это удовольствие.
   - Я считаю это отвратительным.
   Его гнев вдруг  прошел.  Одной  из  ее  самых  притягательных  черт  была
недоступность. Он думал, что одолел  неприступные  стены  замка  и  завоевал
принцессу, но ошибся. Принцесса не снизошла до него. Для  нее  он  оставался
красношеим лесорубом,  неуклюжим  и  низменным.  Или,  как  она  выразилась,
отвратительным.
   Чувство собственного достоинства не позволило ему обнаружить, как глубоко
она ранила его.
   - А как же дети? - холодно  осведомился  он.  -  Как  быть  с  династией,
которую мы хотели основать?
   - Да, я, конечно, хочу иметь детей. Он нагнулся еще  ниже,  так  что  его
глаза оказались на уровне ее глаз.
   - Чтобы были дети, надо трахаться,  Мэйси.  Ее  лицо,  сразу  покрывшееся
пятнами всех цветов, доставило ему  мстительную  радость.  Она  отшатнулась,
словно от удара. Однако устояла на том же месте, вызвав  у  него  восхищение
своей непоколебимостью. Восхищение, но не удивление - он знал, что кто-то из
ее предков был героем Конфедерации.
   - Я буду приглашать тебя каждый месяц, в дни,  которые  благоприятны  для
зачатия.
   Она беззвучно удалилась.
   Через несколько месяцев он обнаружил на берегу затона  небольшой  дом.  И
сразу же послал за Моникой. Тот  сумасшедший  день,  когда  она  приехала  с
мальчишкой, врезался ему в память. Их встреча отнюдь  не  была  безоблачной.
Моника, выхватив нож, грозилась отрезать ему  член,  когда  узнала,  что  он
женат. Но он ясно объяснил причины, и ссора только поддала жару их страсти.
   Голые и лоснящиеся, как выдры, они довели себя до  изнеможения  в  душной
спальне  наверху.  Это  был  последний  раз,  когда  он  пришел  к  ней  без
презерватива. Потом он тщательно берег свое семя для  тех  редких  инъекций,
которые ему было разрешено производить в безучастное, жесткое и  сухое  тело
Мэйси.
   Он никогда не входил к ней без приглашения. После того как они  взяли  на
воспитание девочек, приглашения кончились. Он хранил  слово,  данное  Мэйси,
даже после ее смерти - так и не позволил Монике  нарушать  условия,  которые
поставил с самого первого дня ее появления в Бель-Тэр.
   Моника никогда не жаловалась на такое положение вещей. Каждый раз,  когда
он появлялся в доме на  затоне,  всегда  неожиданно,  днем  или  ночью,  она
бросала все дела и давала ему все, в чем  он  нуждался,  -  пищу,  встряску,
сочувствие, веселье, разговоры и, конечно, секс. В ней никогда  не  иссякало
любопытство по отношению к Мэйси, но ревности не  было.  Ревность  не  могла
ничего изменить в ее положении. Это было бессмысленное, бесплодное  чувство,
разрушающее любовь, а ей хотелось отдать всю себя Коттону.
   Боже, как он любил эту женщину!
   Уже четыре года ее нет с ним, а боль утраты так же остра, как в тот  миг,
когда ее улыбающиеся губы прошептали его имя и тонкие пальцы разжались в его
руке. И теперь память об  этой  улыбке  больно  сжимала  слабые  стенки  его
треснувшего сердца.

Глава 22

   - Кэш!
   Он остановился и обернулся. В дверях конторы стояла Шейла.
   - Ты домой?
   Он покосился на закатное солнце.
   - Время заканчивать, не так ли?
   - Да. Но если ты не очень торопишься, я бы хотела поговорить.
   Ей показалось, что он не обратил внимания на  ее  слова,  потому  что  он
молча повернулся и проследовал к своему пикапу.
   Наклонившись к машине, он открыл холодильник и вытащил упаковку из  шести
банок пива.
   - Давай угощу тебя пивом.
   - Где?
   Он посмотрел на нее долгим и тяжелым взглядом.
   - Это так важно?
   Она приняла молчаливый вызов, потому что отступать было не в ее натуре.
   Вернувшись в помещение, потушила  все,  кроме  одной,  лампочки,  закрыла
дверь и присоединилась к нему. Он достал две банки: для Шейлы и для  себя  и
поставил коробку в холодильник.
   - Куда мы идем?
   - За тридевять земель в тридесятое царство.
   - В бабушкину избушку? - Она рассмеялась и пошла с ним в ногу.
   - У меня никогда не было бабушки.
   Ее улыбка пропала, а бравый шаг сбился.
   - У меня тоже. Помолчав, она спросила:
   - А родные твоей матери?
   - Что?
   - Откуда они родом?
   - Округ Терриборн. Но, насколько я помню, ни один из них не поддерживал с
нами связь.
   - Почему?
   - Они вышвырнули ее вон.
   Шейла снова остановилась и посмотрела ему в лицо в тусклом свете сумерек.
   - Вышвырнули вон?
   - Из-за меня. Когда мой родитель ушел от нас,  родственники  не  захотели
нас больше знать.
   На его суровом, мужественном лице не мелькнуло даже тени печали. Но Шейла
чувствовала, что это у него больное место. Где-то глубоко в душе  Кэш  Будро
чувствовал обиду отверженного.
   Они шли по еле видной тропке через лес.
   - Видимо, по этой же причине моя  настоящая  мать  отдала  меня  в  чужую
семью, - сказала она. - Наверное, ее семья тоже грозила отказаться  от  нее,
если она не избавится от незаконного младенца.  Я  думаю,  твоя  мама  очень
любила тебя, если не согласилась расстаться с тобой даже из-за гнева родных.
   - Любила. Но это сильно осложнило ее жизнь. - Он отвел в  сторону  низкую
толстую ветку перед Шейлой. - Это здесь.
   Он указал на узкий неглубокий приток с пологими берегами. Ветви  плакучих
ив,  опущенные  в  воду,  осторожно   гладили   корявые   колени   деревьев,
возвышающихся над поверхностью.
   - Как здесь красиво, - прошептала Шейла. - Полное умиротворение.
   - Сядь.
   Она присела у самой воды на валун, на который он указал, вскрыла банку  с
пивом и с удовольствием тронула губами  душистую  пену.  Кэш  прислонился  к
кипарису и не сводил с нее глаз. Она взглянула на него и спросила:
   - Тебе нравятся такие места? Он огляделся вокруг.
   - Я с детства был диким, как индеец, и больше всего  любил  лес.  Я  знаю
здесь каждый куст.
   Шейла  поглядела  на  него.  Удивительный  человек   Загадка.   Сплетение
противоположностей. Добросовестный работник, но  работает  не  из-за  денег.
Видимо, его не пугает, что, возможно, придется  жить,  едва  сводя  концы  с
концами. Он  не  презирает  собственность,  но  и  не  гонится  за  ней.  Он
совершенно искренне к ней равнодушен.
   - А не хотелось бы тебе заняться чем-нибудь другим, Кэш?
   Он хлебнул из банки.
   - В каком смысле?
   - Ну просто в жизни. Я имею в виду - разве у тебя не было желания чего-то
добиться, куда-то уехать?
   Прежде чем ответить, он долго смотрел на тихую поверхность воды.
   - Я думал об этом.
   - И почему же не ушел? Он допил пиво.
   - Я не мог уйти. - Он нетерпеливо поднялся на ноги.
   - Как это - не мог? Кто тебе не давал? Он беспокойно задвигался.  Положил
руки на бедра Долго смотрел на свои башмаки. Глубоко вздохнул и произнес:
   - Мать не давала. Из-за нее не уходил. Ответ оказался даже более  полным,
чем она  ожидала.  Но  картины  он  не  прояснял.  Она  поглаживала  пальцем
алюминиевый ободок банки.
   - А после ее смерти? Ты же мог спокойно уйти.
   - Я обещал ей, что останусь.
   Они смотрели друг на друга так долго, что Шейла смутилась. Интуитивно она
почувствовала, что его ответ скрывает что-то очень важное, касающееся  и  ее
тоже, но она поняла, что больше он ничего не  скажет.  Кэш  Будро  -  тайна,
которую она вряд ли сможет раскрыть.
   Она подумала, что пора перейти к делу, ради которого она позвала его.
   - Кэш, помнишь, ты ведь говорил, что у двух лесовозов были порваны  шины,
когда ты приехал вчера утром на вырубку?
   - Но их быстро заменили. Я сам менял, а старые отдал Отису в гараж, чтобы
заклеили.
   - Я беспокоюсь не о шинах, - несколько рассеянно пробормотала  она.  -  Я
хочу спросить, не показалось тебе, что это странно, необычно?
   - Что?
   - Что за одно утро полетели шины сразу у двух лесовозов?
   - Совпадение.
   Но черточка на ее лбу между бровей не расправилась. Похоже, что Шейла  не
была в этом уверена.
   - Ты сомневаешься?
   Глубокий  вздох  приподнял  ее  грудь,   резче   обрисовав   контур   под
натянувшейся блузкой. Она не заметила этого, не обратив внимания также и  на
то, как дрогнули зрачки его глаз при ее  бессознательном  движении.  С  того
дня, как  он  стал  работать  для  компании,  она  неукоснительно  соблюдала
поставленное им условие о скромной одежде. Ей просто не  хотелось  обострять
эту тему.
   - Мне кажется, совпадение просто невероятно. Но я, может  быть,  тоже  не
стала бы об этом думать, если бы...
   Чувствуя себя довольно глупо, она подняла на него глаза.
   - Сегодня утром, когда я приехала в контору, дверь была открыта  настежь.
Ты ведь не приезжал раньше меня?
   Он качнул головой, его брови сошлись, образовав острый угол:
   - К чему ты клонишь? Что камеры были порезаны?
   - Надеюсь, что нет. - Она потерла шею. Навязчивые подозрения, которые она
вынашивала целый день, сказанные вслух, выглядели смехотворно. Она пожалела,
что поддалась предчувствию, и решилась обсудить это вместе с ним.
   - Ничего не пропало?
   - Вроде бы нет.
   - Что-нибудь сдвинуто со своего места?
   - Нет.
   - Никаких следов?
   Она снова отрицательно покачала головой.
   - Только ощущение тревоги.
   - Я уверен, что беспокоиться не о чем. Может  быть,  тебе  стоит  уезжать
домой пораньше. Не сиди подолгу здесь одна.
   - Кен тоже так сказал. Он приезжал за мной каждый вечер.
   - Хоуэл? -  Его  брови  так  и  вскинулись.  -  А  позапрошлой  ночью  он
приезжал?
   - Да, - ответила она, заинтригованная его волнением. - А что?
   - Он заходил в гараж?
   Она метнула на него недовольный взгляд:
   - Не говори чепухи.
   - Это совсем не чепуха. У Хоуэла целых две причины для недовольства.
   - Какие же?
   - Ты перехватила управление "Крэндол  Логинг"  -  это  раз.  А  второе  -
сплетни о нас с тобой.
   - О нас? - Она знала, что за этим последует единственное,  что  заставило
ее задать этот вопрос. Он выложит ей все, что знает об этих  разговорах.  Ей
хотелось выяснить, о чем именно ему известно. Она постаралась выслушать  его
без раздражения.
   - О нас. О тебе и обо мне. Они считают, что работа - не единственное, что
мы делаем вместе. Они положили нас в одну постель и  рассказывают,  как  нам
чертовски хорошо в ней.
   Ее попытка сохранить спокойствие не удалась. У нее  перехватило  дыхание.
Она ничего не ответила. Не смогла. Смогла только  оторваться  от  его  глаз,
которые меняли цвет, подобно хамелеону, в зависимости  от  цвета  окружающих
предметов. Иногда они бывали серыми, иногда - мшисто-зелеными, а в  какие-то
минуты - агатовыми.
   - Неужели на месте Хоуэла ты не чувствовала бы себя дерьмом?
   - У Кена нет причин для недовольства. Я не  претендую  на  его  работу  в
городе, стало быть, первую мы отметаем. Что касается второй, хотя это  всего
лишь глупая сплетня, его это не может касаться. Он женат на моей сестре.
   - Это так, - протянул Кэш и отпил пива. - Но он не может не думать, что я
взял то, что раньше было его собственностью. А это что такое?  -  Он  быстро
нагнулся и поднял что-то из-под ее ног.
   Она застыла от ужаса, увидев змею, свисающую вниз головой с его  пальцев.
Темная лента длиной добрых полметра, не меньше.
   Размахнувшись, Кэш швырнул змею в  воду,  сделав  рукой  такое  движение,
словно забрасывал удочку. Описав круг за кругом, змея  шлепнулась  в  центре
вязкого протока.
   Глаза  Шейлы,  оторвавшись  от  кругов  на  темно-зеленой   воде,   снова
обратились на Кэша.
   - Гадюка, - еле выдохнула она.
   - Угу. Хочешь, пойдем назад?
   - А ты брал ее в руки!
   Он заметил ее явный страх и разозлился:
   - Я вырос на этих берегах. И не боюсь змей. Никаких, ясно?!
   Он нагнулся и поднял ее на ноги. Теплые шершавые ладони обхватили ее руки
ниже локтей.
   - А ты, я вижу, боишься. Вся покрылась мурашками. - И, осторожно растирая
ее кожу, прошептал:
   - В твоем особняке водятся змеи пострашнее этих.
   Потом, поддерживая ее под руку, повел назад, к  конторе.  У  нее  дрожали
колени.  Встреча  со  змеей  окончательно  лишила   ее   присутствия   духа.
Фамильярное обращение Кэша  с  этой  тварью  не  способствовало  спокойствию
Шейлы. И уж совсем растревожили нежное прикосновение  к  ее  локтю,  горячий
взгляд и каждое его слово, наполненное желанием.
   Они подошли к пикапу, и Шейла прислонилась к машине.
   - Пока я не забыла, - сказала она, - я хочу сообщить тебе еще кое-что.
   - Я слушаю.
   - Сегодня я договорилась о встрече с Джо  Эндикотом-младшим,  у  него  на
бумажной фабрике.
   - Это в Восточном Техасе, что ли?
   - Да, мы всегда вели с ними дела.
   - Я помню. Они всегда давали крупные заказы.
   - Но это было давно. Последнее время заказы прекратились.  Ты  не  знаешь
почему?
   - Нет.
   - Я тоже не поняла. Он разговаривал со мной очень холодно. Но я  все-таки
подбила его на встречу. На двенадцатое.
   Она помолчала, чтобы набрать побольше воздуха.
   - Кэш, ты поедешь со мной?
   Он казался удивленным, но ответил тут же:
   - Конечно.
   - Я хочу правильно оценить обстановку. Мне понадобится твой совет. У меня
создалось впечатление, что им  нужна  древесина  высокого  качества,  а  все
прежние поставщики себя исчерпали. Это значит,  нам  светит  крупный  заказ.
Если  мы  будем  соответствовать  их  требованиям,  я  смогу  закрыть   весь
банковский долг одним этим контрактом.
   Она  больше  не  колебалась,  доверяя  Кэшу  Будро  внутренние   проблемы
компании. Работая с ним бок о бок, она  убедилась,  что  если  кто-нибудь  и
способен спасти дело, так это только  он.  Он  знал,  в  какой  трясине  они
вязнут, и не было смысла сохранять перед ним фальшивое воодушевление.
   - Буду рад помочь, - сказал он. - Так ты допила пиво или нет?
   Она кивнула и протянула ему банку, в которой все-таки оставалось на треть
пива.
   Он допил до конца и бросил банку в грузовой отсек вместе с двумя другими.
Оперся на вытянутые руки, одно колено дрогнуло, потом повернулся к ней:
   - Я знаю, ты не любишь пиво. Она удивленно оглянулась на него.
   - Думаю, ты возненавидела его раз и навсегда, когда перепила на вечеринке
в Тибодо-Понд.
   Она подняла глаза на первую вечернюю звезду, серебристую и  блестящую  на
фоне неба цвета индиго.
   - Меня изумляет, что ты это помнишь.
   - Помню.
   Она так низко опустила голову, что коснулась груди подбородком.
   - Когда я после думала об этом, мне было страшно при мысли, что могло  бы
случиться.
   - Да, ты бы здорово влипла. А ведь  тебе  тогда  было  всего..,  сколько?
Четырнадцать? Пятнадцать?
   - Пятнадцать.
   Он ослабил руки и повернулся к ней лицом. Шейла не смотрела на  него,  но
постоянно чувствовала его взгляд.
   - Всего за несколько месяцев до этого умерла моя мама.
   Она сама не знала, зачем стала объяснять ему свое поведение в тот  давний
вечер. Но что-то толкало ее на это.
   - Она.., моя мать никогда не была ко мне особо внимательна...В  общем,  -
продолжала Шейла, - когда мама умерла, мы с Трисией  стали  изучать  границы
свободы, которые нам предоставлял Коттон. В то время он  купил  мне  машину.
Мне страшно хотелось пойти на ту вечеринку у озера и показать ее всем. - Она
тяжело вздохнула. - И я поехала.
   - И разболталась с Дорелом Хопкинсом. Смущенно засмеявшись, она взглянула
на него.
   - Как ты все помнишь!
   - Я про эту вечеринку многое помню, - сказал он хрипло. - Ты была в белом
платье. Огонь от костра просвечивал  тебя  насквозь.  Это  такая  материя  с
маленькими дырочками.
   - Шитье.
   - Может быть. У  тебя  были  длинные  волосы,  заколотые  пряжкой.  -  Он
неопределенно взмахнул рукой.
   - Просто с трудом верю, что ты помнишь такие мелочи.
   - Да, помню. Потому что я никогда  не  смогу  забыть  поганые  лапы  того
сопляка, который гладил твою попку, когда ты танцевала с ним.
   Шейла опустила глаза.
   - Когда я  поняла,  что  произошло,  было  уже  поздно.  Все  было  очень
романтично: танцы под открытым небом, возле воды, со "взрослым мужчиной".  А
в следующий миг он уже тащил меня куда-то. Я испугалась и стала  вырываться.
- Она подняла на него глаза. - И тогда появился ты - прямо-таки из ниоткуда.
Я потом долго думала, как ты ухитрился так  вовремя  прийти  и  что  ты  там
дела