равлении.
   - Неплохо было бы женщине проверять заднее сиденье, когда она  садится  в
машину.
   - Двери ведь были заперты!
   - Но я же оказался внутри. Его разумный ответ разозлил ее.
   - Я думала, что ты вернулся в Вайоминг и сейчас играешь в ковбоев. Почему
ты тогда оставил меня? Это был трусливый поступок. И что ты делаешь  в  моей
машине? Откуда ты узнал, где я?
   - Поверни налево, затем перестройся в правый ряд и сверни  на  первую  же
улицу. Видишь сзади зеленый седан в трех машинах от тебя?
   - Меня преследуют?
   - Посмотри в зеркало, но постарайся сделать это незаметно.
   - Нет, хотя.., да. Я вижу зеленую машину на расстоянии полуквартала.
   - Оторвись от нее, Барри.
   - Оторваться? А откуда ты знаешь, что она едет за мной?
   - За тобой сегодня весь день "хвост".
   - Откуда ты знаешь?
   - Потому что я следил за "хвостом".
   - А почему, мистер Невероятный Исчезающий Мужчина, я должна вам верить?
   - Оторвись от "хвоста" и перестань говорить в таком тоне!  Постарайся  не
подавать виду, что ты хочешь улизнуть.
   У нее была сотня вопросов к Грэю, но она замолчала и  сосредоточилась  на
дороге.
   - Забавно, - произнесла она,  когда  ей  наконец  удалось  оторваться  от
преследователей на светофоре.
   - Еще как, - отозвался сзади Грэй.
   Через десять минут лихого  маневрирования  Барри  сказала,  что  зеленого
седана больше не видно.
   - А теперь поезжай прямо. И убедись, что вместо седана нет другой машины.
   Она сделала то, что  он  велел,  и  через  некоторое  время  доложила  об
отсутствии слежки.
   - Хорошо. А теперь поворачивай и - назад.
   - Куда?.
   - Я снял комнату в мотеле.

***

   В мотеле, где Грэй поселился под чужим именем,  Барри  поделилась  с  ним
чизбургером и картофелем. В комнате у окна стояли стол со стулом, но обедать
они, скрестив ноги, уселись на двуспальную кровать.
   - Меня уволили, -  обронила  она,  засовывая  использованные  салфетки  в
бумажный пакет. - Сенатору Армбрюстеру показалось мало моего чистосердечного
раскаяния. Сегодня утром он распорядился, чтобы Дженкинс меня выгнал.
   - Подумаешь, чему тут удивляться.
   - А я и не удивляюсь. Армбрюстер не задержался  бы  надолго  в  политике,
если бы дрался честно. А что касается Дженкинса, то лизать важные задницы  -
часть его работы. Так что все правильно. А потом, сегодняшний хреновый  день
стал еще тоскливей, когда я узнала, что Кронкрайт, собственно говоря,  погиб
из-за меня.
   - Как это?
   -  Я  нарушила  правила  безопасности,  вот  и  произошел  взрыв.  Собака
зацепилась за электрический шнур, когда  пробиралась  на  кухню  через  свою
маленькую дверцу в двери. И искра  из  розетки  воспламенила  скопившийся  в
комнате  газ.  Я  оставила  открытой  духовку,  когда  уезжала  в  Вайоминг.
Вентиляции не было, и концентрации газа оказалось в самый раз для взрыва.  К
счастью, дом застрахован на полную стоимость  -  С  грустной  улыбкой  Барри
добавила:
   - Конечно, Кронкрайт застрахован не был.
   - Ваш дом сгорел, и погибла собака, но  вы,  мэм,  не  беспокойтесь,  все
покрывает страховка, - с горечью произнес Грэй.
   - Ты что, не слышал, что я сказала? Это был несчастный случай.
   - Как бы не так! Когда ты в последний раз включала духовку?
   - Не помню.
   - Ты когда-нибудь протягивала электрический шнур мимо задней двери?
   Он задавал те же вопросы, которыми задавалась она сама. И сейчас  ей  еще
сильнее захотелось отрицать очевидное.
   - Но расследование...
   - Было проведено  по  правилам.  А  взрыв  был  устроен  так,  чтобы  все
выглядело естественным. Спенс и не  собирался  устанавливать  сложную  мину.
Труднее было бы скрыть. Перед отлетом в Вайоминг, он выбрал этот способ  как
самый простой. Ты жила одна, так  что  любовник  или  родители  помешать  не
могли. Тебя не было в городе,  потому  времени,  чтобы  скопился  газ,  было
предостаточно. Все спланировали так тонко, чтобы выглядело, будто ты  жертва
собственной небрежности. Одного они не учли - что Кронкрайт вбежит первым.
   - Они?!
   - Это санкционировал Дэвид Меррит. Она покачала головой:
   - Ерунда! Твой вывод основан на этом  таинственном  деле,  к  которому  я
подобралась слишком близко. Сейчас мы знаем, что я ошиблась насчет Ванессы и
смерти ребенка и.., вообще всего. И ты тоже. Мы оба ошибались. Так ведь?
   - А почему тогда за тобой весь день следили? Пусть в данном случае  ты  и
права - хотя лично я в этом не уверен, - Дэвид никогда  ничего  не  прощает.
Было ли твое утверждение правдивым или нет,  но  этого  обвинения  для  него
вполне достаточно, чтобы убить тебя.
   Ее смелость исчезла.
   - Ты думаешь, они попытаются снова?
   - Нисколько не сомневаюсь.
   - Хорошо, что я уже съела ужин, а то бы у меня пропал аппетит.
   - Остался еще один ломтик картофеля.
   - Я поделюсь с тобой.
   Она разломила остывший ломтик надвое, одну  половинку  сунула  в  рот,  а
другую протянула ему. К ее удивлению, он потянулся к нему губами.
   Затем языком коснулся ее руки, и по телу Барри пробежала приятная  волна.
Ноги и руки вдруг налились тяжестью, а живот подвело.  Она  вздрогнула  всем
телом, потом встала и выпрямилась.
   - Я не собираюсь с тобой спать, Бондюрант. Если ты грезишь  об  этом,  то
хочу предупредить - ничего не получится.
   - Должен лия считать, что ты использовала слово "спать", имея в виду  его
второе значение?
   - Ты знаешь, что я имела в виду.
   Он многозначительно посмотрел на девушку.
   - Я знаю, что ты имела в виду, но не помню, чтобы я просил тебя об этом.
   - Верно, не просил и не просишь. Не просил и в тот первый раз.
   - Не надо было мне тогда этого делать. Спорить было не о чем. Если  в  то
утро в Вайоминге ему не нужно было добиваться ее любви, то  с  чего  бы  ему
соблазнять ее сегодня вечером?
   - Я пошла в душ.
   Барри взяла сумку, гордо вскинула  голову,  ушла  в  крошечную  ванную  и
закрыла за собой дверь.

Глава 26

   Меня однажды рисовал Аман.
   - Рисовал тебя?
   Барри вышла из ванной в одном свитере и трусиках. От  нее  исходил  запах
мыла и свежести. Перед тем как юркнуть под  простыню,  она  стянула  с  себя
свитер,  и  Грэй  увидел,  как  на  ее  спине  блеснули  капельки  воды.  Он
разместился на стуле у окна и время от времени  посматривал  сквозь  жалюзи.
Сейчас Бондюрант изо всех сил старался не думать о пахнущей чистотой,  почти
обнаженной журналистке, которая лежала всего в метре от него.
   - Не разрисовывал мое тело, - пояснила она, - а изображал меня на холсте.
Я, нагая, позировала ему.
   - Как ты дошла до жизни такой? Денег не хватало?
   - Да нет, дело совсем не в этом. Я тогда училась  в  колледже  и  во  мне
кипел бунтарский дух.  Мне  хотелось  выкинуть  что-нибудь  такое,  что  мои
родители наверняка бы не одобрили. Он искал натуру, я решила: а почему бы  и
нет? Во всяком случае, до тех пор пока в студии будет тепло.
   - Ну и как? - поинтересовался Грэй.
   - Студия эта оказалась  вшивой  мансардой,  пахнущей  краской  и  немытым
художником. Он много курил, пил много дешевого  вина  и  всегда  пребывал  в
плохом настроении.
   - А что картина?
   - Не получилась. Тело выглядело ненатурально. Он стал объяснять,  что  во
всем  виновата  любовь  ко  мне.  И   вот   когда   он   в   очередной   раз
разглагольствовал, я оделась и  ушла.  Но  он  сдержал  обещание  отапливать
студию.
   Непонятно было, фыркает Грэй или смеется.
   - Он первым учил тебя, как?..
   Не дождавшись ответа, он обернулся к ней. Она повернулась на бок лицом  к
нему, свернувшись калачиком. В том, как  волосы  спадали  ей  на  обнаженные
плечи,  было  что-то  детское.  Именно  это  его  и  интриговало  -  женская
соблазнительность  и  детская  незащищенность.  Сочетание,   перед   которым
невозможно устоять. Конечно, сегодня, спустя несколько недель, когда  в  нем
еще живо воспоминание и он ощущает ее тепло,  сомнений  в  том,  кто  она  -
женщина или ребенок, больше не осталось. В ее глазах застыли растерянность и
обида.
   - Зачем ты это делаешь, Бондюрант?
   - Что?
   - Зачем ты грубишь и оскорбляешь меня?
   - Я совсем не этого хотел - я пытался поддразнить тебя. Но, видимо, очень
неудачно.
   - Я бы сказала: совсем неудачно.
   - Недостаток воспитания.
   После долгой паузы она шепотом произнесла:
   - Художник научил меня  только  тому,  что  надо  держаться  подальше  от
художников. А что касается того, где я училась  заниматься  любовью,  хм,  я
совершенствовала технику сама. - И после  многозначительной  паузы  добавила
еще тише:
   - В то утро в твоем доме на ранчо.
   Эротическое воспоминание заставило его тело сразу же отозваться, и  стул,
на котором он сидел, стал еще неудобней. Стыдно было смотреть ей в глаза. Он
совсем не хотел быть ее первым мужчиной: с чувством  собственной  значимости
приходит и чувство ответственности. Чтобы сменить тему, он спросил:
   - Почему ты вспомнила о художнике? Она пожала плечами:
   - Не знаю. Видимо, просто чтобы заполнить паузу.
   - Вполне в твоем духе.
   - Что?
   - Всегда чувствуешь необходимость сказать что-нибудь.
   - Не правда. Видишь? - Она скорчила гримасу.
   - Очень смешно.
   - Да, я постоянно шучу. И мне постоянно говорят об этом. Шучу и дразню.
   И хотя он даже не улыбнулся, она засмеялась. Скорее  даже  расхохоталась,
перевернувшись на спину и закинув руки за голову. Смех ее звучал искренне  и
так же соблазнительно, как и голос.
   - Спасибо,  Бондюрант.  После  сегодняшнего  -  очень  кстати.  Хотя  мне
следовало бы уже привыкнуть.
   - К чему?
   - К увольнениям. Это ведь не первое.
   - Первый раз тебя уволил Дэйли?
   Она с любопытством посмотрела на него.
   - Он рассказал мне.
   - Какой молодец! - с сарказмом произнесла Барри.
   - Пустой разговор.
   - А посвящая тебя в мою бурную биографию, он случайно не  сказал,  почему
меня уволил?
   Грэй покачал головой, но на самом деле он лгал. Дэйли рассказал  ему  эту
историю со всеми подробностями. Но  Бондюранту  просто  захотелось  еще  раз
услышать ее голос, несмотря на соблазн  дать  волю  рукам  -  ведь  в  конце
концов, когда речь идет о жизни и  смерти,  романтическая  история  вряд  ли
уместна.
   - Ну, - начала она, - вначале мы с Дэйли  не  были  друзьями.  Именно  он
привел меня на телевидение и предложил работу в теленовостях. Конечно, тогда
я была слишком самоуверенна и  обижалась  даже  на  дельную  критику.  Дэйли
решил, что у меня ветер в голове и толку никакого, поэтому очень скоро  стал
искать повод, чтобы как-то избавиться от неугодной. И хотя уволить меня было
не так-то просто из-за всяких бюрократических проволочек, Дэйли все же сумел
это сделать.
   Барри оказалась самой первой представительницей прессы в  зале  окружного
суда, после того как вооруженный человек открыл там стрельбу. И  основываясь
на показаниях некоей женщины, которой чудом  удалось  спастись,  журналистка
сообщила, что ранены десятки человек.
   - "Кровавая бойня", - вот мои точные слова из репортажа.
   Затем в телеэфире она сказала, что стрельба произошла на заседании  судьи
Грина. И подлила масла в огонь, потому что прошел слух, что судью  прочат  в
кандидаты на место в Верховном суде.
   Перед  камерой  я  рассуждала  на  тему,  была  ли  у   этого   инцидента
политическая подоплека. Был ли Грин мишенью оппозиционных радикалов или  это
всего лишь месть за непопулярное судейство? Остался ли он невредимым или был
ранен?
   На самом деле в тот миг, когда это случилось, судья Грин играл  в  гольф.
Инцидент произошел на другом заседании, и при этом пострадал только потолок,
да и то лишь тогда, когда судебный пристав пытался отобрать ружье у мужчины,
принесшего  его  в  суд  в  качестве  вещественного  доказательства.   Позже
выяснилось, что моя свидетельница умственно  неполноценная.  Она  занималась
тем, что разливала  чай  и  воду  по  стаканам  в  расположенном  в  подвале
кафетерии. И ее никогда  не  видели  на  первом  этаже  здания.  Мою  судьбу
предопределило то, что этот специальный репортаж прервал  популярный  сериал
"Молодые и неугомонные". Жена Грина никогда его  не  пропускала.  И  услышав
меня, она выскочила из дома, споткнулась во дворе о  шланг  и  сломала  себе
правую руку. Зрители просто пришли в ярость от того, что прервали их любимую
передачу, особенно когда узнали, что ничего такого, что могло бы соперничать
с "мыльной оперой", в суде не произошло. Телефон  раскалился  добела  от  их
раздраженных  звонков.  Репутация  моя  была  подмочена.  Это   касалось   и
телестанции. Конкуренты смеялись над нашей программой новостей. И на случай,
если кто-то не слышал, телекритики местной газеты еще несколько дней черпали
в случившемся тему для своих статей. Дэйли влетело за меня по первое  число.
Удивительно, что он не вылетел с работы. Единственным, кто от этого выиграл,
был Грин. Сейчас он в Верховном суде.
   - Он непопулярен.
   - Еще один минус мне. Я не раз слышала, что,  если  бы  не  сочувствие  к
Грину, возникшее в результате моего фиаско, его кандидатуру  никогда  бы  не
одобрили. Так что пусть американцы скажут мне спасибо за то, что в Верховном
суде такой "изумительный" человек, как Грин.  Кстати,  Дэйли  придерживается
того же мнения.
   - И как же вам удалось стать друзьями после этого?
   - Несколько лет назад я прочитала, что из-за  эмфиземы  он  вынужден  был
оставить работу. И я из вежливости позвонила ему.
   На ее губах  мелькнула  улыбка,  и  Грэй  не  преминул  полюбопытствовать
почему.
   - Дэйли признался,  что  он  был  так  суров  со  мной,  ибо  мне  мешало
отсутствие здравого смысла и зрелости, а не таланта.  И  готов  был  помочь,
если я отнесусь к нему с должным вниманием. С тех пор он мой лучший друг.
   - А почему ты держала вашу дружбу в секрете?
   - Главным образом потому, что это личное. Ни к чему привносить  в  личную
жизнь профессиональное. А во-вторых, потому что...
   - Потому что, если бы сослуживцы узнали, что  ты  подружилась  со  старым
врагом, то тебя бы перестали уважать.
   -  Вы  очень  проницательны,  мистер  Бондюрант!  На  телевидении  обычно
обзаводятся врагами на всю жизнь. Если бы кто-нибудь узнал, что мы  с  Дэйли
стали друзьями, то меня  бы  сочли  размазней,  пытающейся  выдать  себя  за
крутую.
   Барри тут же весело улыбнулась, и  Грэю  совсем  не  хотелось  теперь  ее
огорчать, но...
   - Твой секрет больше не секрет, Барри. Я следил за теми,  кто  следил  за
тобой. И они знают, где ты была. - И, услышав,  как  она  застонала,  быстро
добавил:
   - Не думаю, что они им займутся, но на всякий  случай  надо  предупредить
его завтра утром.
   - Почему они следили за мной?
   - Большинство секретных агентов, охраняющих Дэвида, Ванессу и Белый  дом,
- люди Спенса. И хоть их  задача  охранять,  они  по-прежнему  остаются  его
людьми.
   - Но разве можно пренебрегать своими обязанностями?
   - В этом-то и смак! Они ими не пренебрегают.
   Если их  спросят,  они  ответят,  что  ты  эмоционально  неуравновешенная
личность и за тобой невредно понаблюдать.
   - Если не сказать большего.
   - Послушай, пора спать.
   Он встал, выключил лампу и, вернувшись к окну, выглянул на  улицу.  Минут
пять осматривал место для  парковки  в  поисках  чего-либо  подозрительного.
Наконец, удовлетворенный тем, что им удалось избавиться от  преследователей,
обернулся и, заметив на себе взгляд Барри, слегка смутился.
   - Я думал, ты уже спишь.
   Барри по-прежнему лежала на боку, правда, подложив руки под голову.
   - Кто ты, Грэй Бондюрант?
   - Я? Никто.
   - Не правда, - сонно пробормотала она. - Ты должен быть кем-то.
   - Спи.
   - Тебе тоже нужно  отдохнуть.  Кровать  широкая,  запросто  хватит  места
двоим.
   Разве можно, оказавшись  рядом  с  ней,  удержаться  от  того,  чтобы  не
ласкать?
   - Я посижу еще немного.
   - Зачем?
   - Мне надо подумать.
   - О чем?
   - Спи, Барри.
   - Можно еще один вопрос?
   - Давай, - вздохнул он.
   - В то утро в твоем доме, то, что было между нами.., правда?
   - Правда.
   Она отвела глаза, а потом снова посмотрела на него.
   - Хорошо нам было тогда в постели.
   - Хорошо было, - улыбнувшись в темноту, повторил он.
   - Но ты почему-то не целовал меня в губы. Почему?
   - А это уже второй вопрос. Спокойной ночи.

***

   - Джордж?
   Казалось, что голос его жены донесся с  другого  берега  океана  выпитого
шотландского виски. Доктор Аллан поднял голову, и увидел на пороге  кабинета
ее фигуру. Она выглядела милой, желанной и сильной. Он  не  мог  вынести  ее
вида. Сила женщины делала его слабость еще более заметной.
   Аманда подошла к столу, взяла в руки  бутылку  и  посмотрела  на  остатки
содержимого. Несмотря на то что был изрядно пьян, он  уловил  ее  молчаливое
осуждение.
   Джордж раздраженно спросил:
   - Что тебе, Аманда?
   - Значит, ты пока помнишь, кто я. Ну слава Богу. Может, помнишь еще,  что
у тебя есть сыновья?
   - Почему ты спрашиваешь?
   - Твой старший сын с каждым днем все больше  замыкается.  Я  просила  его
поделиться со мной своими сомнениями, но он лишь угрюмо молчит в ответ.  Это
заметили и учителя в школе. Он так похож на тебя! Это  меня  пугает.  -  Она
перевела дыхание. - Я только что отошла от  постели  твоего  младшего  сына.
Слушала, как он молится. Он попросил Бога помочь папочке, а затем  заплакал.
И мне пришлось обнимать и качать его, пока он не уснул.
   Джордж потер уставшие красные глаза.
   - Я попозже зайду поцеловать их на ночь.
   - Ты не понял. Я вовсе не хочу, чтобы ты  желал  им  спокойной  ночи.  По
крайней мере не сейчас, когда ты в таком состоянии. Ты же знаешь, они ребята
умные и понимают, что с тобой что-то не то. Пьянство не в счет.
   - Пьянство? Ты думаешь, это подходящее слово?
   - Становится подходящим. Что с тобой?
   - Ничего.
   - В самом деле? Ты считаешь свое поведение  в  течение  последних  сорока
восьми часов нормальным? Ты явился домой  вчера  утром,  словно  призрак  из
фильма ужасов. Вспомни хотя бы, сколько ночей ты уже не спал? Ты  ни  единым
словом не обмолвился, где так долго отсутствовал и почему так выглядишь.  Ты
даже не поинтересовался нашими семейными делами, а сразу же прошел к себе  и
вот уже два дня сидишь взаперти. - И, как бы резюмируя, она с громким стуком
поставила бутылку на стол. - От тебя несет алкоголем, и из-за этого я  злюсь
на тебя! Я слышала, как ты плакал, и мне больно. Как  я  могу  помочь  тебе,
если ты не говоришь, что произошло?
   - Ничего.
   - Черт возьми, Джордж, когда ты изменил свое отношение к браку?
   - Что ты имеешь в виду?
   - Если ты не доверяешь мне, значит, мы  больше  не  муж  и  жена.  В  том
смысле, в котором клялись в свое время. Но формально я еще твоя жена.  И  я,
черт возьми, хочу знать, в чем дело!
   - Господи, ты что, оглохла? - заорал он. - Ничего не случилось.
   Но растущая ярость мужа не испугала ее. Она холодно произнесла:
   - Не лги мне, я слишком хорошо тебя знаю!
   - Оставь меня в покое.
   - Не оставлю. - И она решительно тряхнула головой. -  Ты  мой  муж,  и  я
люблю тебя. Я буду защищать тебя до последнего вздоха. Но для начала  скажи,
почему ты из прекрасного врача, мужа и отца превратился в рыдающего пьяницу.
   Он посмотрел на нее с яростью, но она умела быть безжалостно упрямой.
   - Это связано с Дэвидом, верно? И не трудись лгать. Я знаю, что причина в
нем.
   - Перестань, Аманда.
   - Что он просил тебя сделать?
   - Я сказал, перестань.
   - Что за власть он имеет над тобой?
   - У него ее нет!
   - Есть! - тоже крикнула она. - И если ты не сумеешь от этого  избавиться,
он тебя погубит.
   Он вскочил на ноги и стукнул кулаком по столу.
   - Та сиделка умерла.
   - Что?
   - То, что слышала. Теперь ты знаешь, что случилось.  Ну  что,  счастлива?
Удовлетворена?
   - Ты говоришь о медсестре?
   - Да, о ней. Той самой, которая три дня  назад  умерла  в  нашем  доме  у
озера. Внезапная смерть от сердечного при