яма!
     - Потому что чувствует свою правоту.
     - Да и я это чувствую. И руководство тоже целиком на ее стороне. Сегодня я первым делом поставил в известность о случившемся адвоката нашей телекомпании. Он мог бы вытащить ее из тюрьмы за несколько часов, так нет же! - Пинки грохнул донышком стакана об стол. - Эта упрямая дура использовала единственный положенный ей по закону телефонный звонок, чтобы позвонить мне и потребовать от меня ничего не предпринимать до завтрашнего дня.
     - Она объяснила тебе, почему?
     - Несла всякую белиберду, но я полагаю, дело тут в другом: она, видимо, хочет показать своему информатору, на какие жертвы готова пойти, чтобы защитить его.
     - Это заслуживает уважения.
     - Черта лысого это заслуживает, а не уважения! - заорал Пинки. - Ей придется провести в камере целую ночь! А этот Макки? Как он мог так поступить по отношению к ней!
     - Это его работа. - Бонни с обреченным видом погасила огонь под сковородкой. Пинки сейчас в таком состоянии, что еще долго не сможет притронуться к еде. - Я полагаю, что Макки сейчас гораздо хуже, чем тебе.
     Она подошла к стулу, на котором сидел Пинки, взяла его голову в свои ладони и положила себе на грудь.
     - Хуже, чем мне, никому быть не может, - пробормотал он. - Даже виски не помогает.
     Он отодвинул стакан в сторону и еще крепче прижался лицом к матерински теплой груди Бонни, обняв ее за талию.
     Женщина погладила его по голове.
     - Не волнуйся за Кари, у нее все будет в порядке. Макки не допустит, чтобы с ней что-нибудь случилось. Он любит ее.
     - Ты так думаешь?
     - Я это знаю.
     Пинки поворочал головой, поудобнее пристраивая ее между грудей Бонни.
     - Я рад, что сегодня вечером ты со мной, Бонни. Ты мне очень нужна.
     Пользуясь тем, что Пинки не видит ее лица, женщина закрыла глаза и прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать рвавшийся наружу крик радости. Интересно, подумалось ей, почувствовал ли Пинки, как сильнее забилось ее сердце от нахлынувшего счастья.
     - Если бы ты женился на мне, я была бы с тобой каждый вечер. И каждый день. Я была бы твоей постоянно. Лучше меня тебе не найти, Пинки.
     Тот потерся губами о ее грудь и почувствовал сквозь ткань, как напрягся от этих прикосновений ее сосок.
     - А я хорош для тебя?
     Она снова взяла ладонями его лицо и подняла к себе.
     - Ты очень хорош для меня.
     Пинки усадил женщину к себе на колени.
     - Ну, что ж, коли мы так чертовски хороши друг для друга, почему бы тебе не заняться моим перевоспитанием и не сделать из меня порядочного человека?
     Она расхохоталась, но он утихомирил ее глубоким поцелуем.

***

     В камере раздался громкий звонок, и, распрямившись подобно пружине, Кари села, свесив ноги с койки. Все ее мышцы затекли. Она никак не могла согреться от того, что несколько часов пролежала в страшном напряжении, почти не шевелясь, свернувшись под тонким одеялом и пытаясь отогнать от себя страх, навеваемый этим жутким местом.
     В коридоре послышались чьи-то шаги, и на нее обрушилась новая волна страха. С пугающей неумолимостью они приближались к ее камере.
     Наконец на полу появилась длинная тень, отбрасываемая чьей-то фигурой. Она остановилась прямо напротив камеры. Сердце так громко бухало в груди молодой женщины, что она едва расслышала звяканье ключей. Незваный гость повернул голову в сторону стола дежурной, и на его лицо упал свет.
     - Хантер! - задыхаясь, воскликнула Кари.

ГЛАВА 13

     Он перешагнул через порог камеры. Одно мгновение - и она оказалась в его объятиях. Он крепко прижимал Кари к себе, повторяя ее имя, словно заклятие, и целуя ее в шею.
     - Ну, как ты?
     - Не отпускай, согрей меня, - будто обезумев, шептала она.
     - Конечно, моя маленькая, конечно.
     Они отчаянно обнимали друг друга - без слов, без движений. Кари вжималась в тело любимого так, словно хотела слиться с ним, стать частью его самого. Он был сильным и теплым - ее защита, страховка ее жизни в этом кошмаре. Проходила минута за минутой, а они не шевелились.
     Наконец мрак вокруг нее стал потихоньку рассеиваться. Невидимая удавка, сжимавшая ее горло, исчезла, и Кари снова смогла нормально дышать.
     Отпустив его, она сделала шаг назад.
     - Что ты здесь делаешь?
     - Говоря официальным языком, я пришел сюда, чтобы провести допрос заключенного. Неофициально я здесь для того, чтобы успокоить тебя и сказать, что я очень тебя люблю. - Он нежно поцеловал ее в губы. - Ты что-нибудь ела?
     - Недавно сержант Гопкинс приносила мне ужин, но я отказалась. Мне не хотелось есть.
     - Я принесу тебе что-нибудь. - Хантер направился к двери, но Кари, как одержимая, вцепилась в его руку и стала тянуть обратно.
     - Нет, не уходи! Пожалуйста! Обними меня!
     Хантеру с трудом удалось подвести ее к койке и уложить на нее. Он присел рядом и заглянул ей в глаза. Он специально попросил сержанта Гопкинс не включать верхний свет. Вообще-то с целью проведения допросов окружной прокурор имел свободный доступ в любую камеру с любым содержащимся в ней заключенным, однако сюда, да еще в такое время суток он пришел вовсе не для этого. В данный момент Хантер явно превышал свои служебные полномочия, и это лучше было делать при потушенном свете.
     - Ну что, очень плохо? - мягко спросил он. Кари взяла его ладонь и приложила к своей щеке.
     - Да. Я никогда не думала, что может быть так плохо. Сначала мне представлялось даже экзотичным провести ночь в тюрьме, а втайне я надеялась обрести таким образом известность, привлечь к себе внимание. Но в реальности это оказалось чудовищно. Мне было очень страшно. Я понимаю, это глупо и бояться нечего, но мне и впрямь было страшно. Мне показалось, что я очутилась в какой-то ужасной беде, из которой уже никогда не выбраться.
     Кари была на грани истерики. Хантер еще никогда не видел ее в таком состоянии.
     - Ш-ш-ш, - успокаивающе прошептал он, поглаживая ее ладонью по волосам. - Я бы ни за что не допустил этого.
     - Но ведь может случиться так, что ты будешь не в состоянии мне помочь, - вопреки здравому смыслу упиралась Кари. - Мне было так холодно...
     Не успев задуматься над тем, что делает, Хантер лег рядом с ней и натянул одеяло на них обоих. Поскуливая, словно раненый зверек, Кари прижалась к любимому. Ее руки обвили его шею, а лицо спряталось у него на груди.
     - Я люблю тебя. Я люблю тебя. Мне так страшно! Обними меня покрепче.
     Жалость бритвой резанула по сердцу Хантера.
     - Я тоже люблю тебя, родная.
     Он обнял ее и крепко прижал к себе. Но Кари хотела ощущать его еще ближе, и ее губы стали судорожно искать его рот. Через несколько нескончаемых минут ему с трудом удалось оторваться от нее.
     - Что мы делаем! Боже, это безумие! - Он несколько раз поцеловал ее в шею. - Тебя надо бы задушить за то, что ты втянула нас обоих в такую кошмарную передрягу.
     Кари потерлась щекой о щеку Хантера.
     - Наверное, я этого заслуживаю. Я хотела встать на защиту права журналиста не раскрывать свои источники информации, но выяснилось, что я не создана для роли мученицы. Приходится признать тот факт, что я - обычная трусиха. Не представляю, как осужденные могут выносить тюремное заключение - днями, годами!
     - Немногие из них отличаются такой чувствительностью, как ты, любовь моя.
     - Когда-нибудь я обязательно сделаю репортаж о заключенных. Я изучу их...
     Из горла Хантера вырвалось глухое ворчание.
     - Давай сначала ты отсюда выберешься, а уж потом будешь думать о собратьях по несчастью и о том, как привлечь внимание общественности к их страданиям. - Хантер поднял подбородок Кари и посмотрел ей в глаза. - Почему ты не позволила адвокату телекомпании вытащить тебя из тюрьмы?
     - А что бы это изменило? Ведь речь в данном случае идет о первой поправке. Я понимаю, ты считаешь меня занозой в пальце, упрямой ослицей и...
     - Я с уважением отношусь к твоему поступку. - Видя, как удивленно раскрылись глаза Кари, Хантер пояснил:
     - Сейчас я говорю как мужчина, а не как окружной прокурор. Прокурор во мне по-прежнему негодует на тебя. Но я люблю тебя, Кари Стюарт, - тебя и все, во что ты веришь. - Он прижал ее голову к своей груди. - Разве стал бы я рисковать своей карьерой, приходя сюда и лежа на тюремной койке с заключенной, если бы думал иначе? Да если об этом узнают, меня просто насмерть затопчут.
     - За сексуальные притязания по отношению к заключенной?
     - Что-то в этом роде.
     Она поцеловала его в подбородок.
     - Обещаю не подавать на тебя в суд.
     Влюбленные поцеловались еще раз. Это было так чудесно, что на некоторое время они даже забыли о том, в какой жуткой ситуации находятся.
     - Кстати, тебя могут затоптать и по другой причине, - спокойно заметила Кари, вспомнив о журналистском столпотворении в коридоре тюрьмы после ее ареста.
     - Знаю. Ваши когорты уже подняты по боевой тревоге. В заголовках сегодняшних газет меня рисуют настоящим циклопом, а ты затмила даже Жанну д'Арк и являешься теперь самой знаменитой мученицей. За твоей спиной - целая армия твоих коллег, которые провозгласили меня своим общим врагом и подступают со всех сторон.
     - Извини, Хантер. Я, честное слово, меньше всего хотела навлечь неприятности на твою голову.
     - И тем не менее мне теперь придется ходить в монстрах.
     Она рассмеялась:
     - И что же ты собираешься сделать для того, чтобы вновь обрести в глазах общественности благопристойное лицо?
     - Выяснить, что приключилось с тремя крохами, и вернуть их родителям. Что-то подсказывает мне: они еще живы.
     - Хорошо бы, - тихо откликнулась женщина.
     На них снизошел покой. Кари лежала в объятиях дорогого ей человека и с любовью прислушивалась к тому, как бьется его сердце. Еще несколько минут назад все в этой маленькой камере пугало ее, сейчас же здесь было тепло и мирно.
     - У меня отобрали часы. Сколько сейчас времени?
     - Уже поздно.
     - Ты с самого начала собирался ко мне прийти, да? Именно поэтому у меня нет ни одного сокамерника?
     - Конечно. Не мог же я позволить, чтобы ты одна провела в тюремной камере целую ночь.
     - А как ты объяснил цель этого посещения сержанту Гопкинс?
     Хантер улыбнулся, и Кари поняла: если он одарил полицейскую матрону такой же улыбкой, то ее вопрос просто неуместен.
     - Она - романтическая натура, и я апеллировал к этому ее качеству.
     - Не является ли это разновидностью взятки?
     - Разве что на уровне чувств.
     - По-моему, еще немного - и ты превратишься в продажного блюстителя закона.
     - Я уже являюсь таковым. Сама посуди: лежу в камере рядом с арестованной и мечтаю ею овладеть.
     Женщина тихо засмеялась и прижалась к нему еще крепче.
     - Тебе и вправду этого хочется?
     - Прекрати, Кари, не то мы окажемся в еще более дурацком положении. Тебе тепло?
     - Да... - вздохнула она. - Лежи, как лежишь, и не двигайся. Все-таки в узких кроватях есть своя прелесть.
     - Да. Я, например, ощущаю твою грудь.
     - Правда?
     - Ага. Кстати, я уже говорил тебе, что у тебя чудесная грудь?
     - Да.
     - Когда в следующий раз мы займемся любовью, я намерен уделить ей особое внимание.
     - Она будет с нетерпением этого ждать.
     Рукой, которой Хантер обнимал Кари за талию, он притянул ее к себе еще ближе. Его губы целовали ее волосы.
     - Мне так не хватало тебя! Я скучал по твоему телу, ночью протягивал руку и не находил тебя рядом с собой, а по утрам просыпался один. Это было очень тяжело. А помнишь тот день в Брекенридже?
     - Я помню их все.
     - Нет, тот, когда шел дождь?
     - М-м-м, да.
     - Честно?
     Губы Хантера скользнули по носу Кари и запечатлели поцелуй на ее полуоткрытых губах.
     - Что тебе тогда понравилось больше всего?
     - Все. Мне нравится, когда мы медленно, без спешки исследуем друг друга руками и губами. Мне нравится запах твоей кожи, волосы у тебя на груди и на животе. Когда я вспоминаю о том, какой ты на вкус, у меня прямо слюнки текут. И еще мне очень нравится чувствовать тебя внутри себя.
     Дыхание Хантера обжигало ей ухо. Оно сделалось частым и хриплым.
     - А ты внутри - тесная и теплая, - прошептал он.
     Эти чуть слышные слова казались некими запретными - и от того еще более сладостными - заклинаниями. Рот Хантера нашел ее губы, и они снова надолго слились в горячем поцелуе. Когда губы их разъединились, мужчина положил голову ей на грудь.
     - Спи, - коротко приказал он.
     - Ты останешься со мной?
     - Да.
     - Я люблю тебя.
     - А я - тебя.
     Их сердца бились в унисон. Через минуту Кари уже спала.
     Когда при первых лучах солнца она проснулась, его уже не было, но место, на котором он пролежал с ней всю ночь, было еще теплым.

***

     Внешне адвокат компании Даблью-би-ти-ви Напоминал Дэвида Нивена - с такими же изящными манерами и так же с иголочки одет, вплоть до свежей гвоздики в петлице. Появившись в то утро у двери ее камеры, он обаятельно улыбнулся:
     - Доброе утро, миссис Стюарт. - Кари подумалось, что если бы у него была шляпа, он наверняка снял бы ее и с полупоклоном прижал к груди. - Вас отпускают.
     Теперь, после ночи, проведенной вместе с Хантером, камера уже не казалась женщине такой зловещей, и все же, как только сержант Гопкинс отперла замок, арестантка выскочила наружу с быстротой резвой девочки.
     - Благодарю вас, - выпалила она на одном дыхании. Адвокат взял ее под руку и повел по коридору, однако возле сержантского стола Кари остановилась. - Вы все еще хотите получить мой автограф?
     Полицейская дама так и просияла:
     - Я боялась снова беспокоить вас по этому поводу. Спасибо, что вспомнили.
     Кари расписалась на чистом листе бумаги и протянула его женщине.
     - У вас такие долгие дежурства? - спросила она.
     - Сегодня у меня была двойная смена, - ответила та. - Меня попросил об этом мистер Макки - чтобы я присмотрела за вами.
     Кари с благодарностью улыбнулась и вместе с адвокатом вышла из тюремного блока. Внизу ей предстояло получить вещи, отобранные у нее накануне. Вытряхнув из пакета свое имущество, она сверила его с полицейской описью и, рассовав по карманам, собралась выйти наружу.
     - Минутку! - внезапно пророкотал за ее спиной знакомый голос. Обернувшись, Кари увидела лейтенанта Гарриса. - Мне нужно поговорить с вами, - рявкнул он, уставив ей в лицо толстый палец с обкусанным ногтем.
     И снова страх холодной рукой схватил ее за горло. Неужели ей придется вернуться в камеру? Где же в таком случае Хантер?
     - Мисс Стюарт выпущена под залог, - скрипучим голосом сообщил адвокат.
     - Это касается только нас с ней, - воинственно ответил полицейский, величественно отмахнувшись от юриста. Его глаза, черные и блестящие, будто два жука, снова уставились на Кари. - Так вы идете или нет?
     Это был явный вызов, а она - и это прекрасно знали Пинки с Хантером - в таких случаях никогда не шла на попятный.
     - Конечно, - ответила Кари и, к величайшему неудовольствию адвоката, последовала за лейтенантом. Ей не оставалось ничего другого.
     Они поднялись на один лестничный пролет, повернули направо, затем налево и оказались возле маленькой комнатушки. Открыв дверь, лейтенант пропустил ее вперед и едко бросил:
     - Вот они, ваши друзья, не так ли?
     Кари никогда не видела этой женщины - с добрыми глазами и серебристого цвета волосами, но сразу же узнала светлые вихры и помеченные оспинками щеки парня, стоявшего рядом с ней.
     - Привет, - сказал Грейди Бертон. - Небось решили, что не смогли меня защитить?
     Кари рассмеялась:
     - Нет, но очень рада тебя видеть.
     - А это, гм, миссис Пламмер, - представил Грейди свою спутницу. - Когда вчера вечером мы узнали, что вас из-за нас, гм, упекли за решетку, то собрались и решили прийти сюда сами.
     - Вы проявили высочайшую сознательность, - ответила Кари, улыбнувшись обоим. - Вы поступили совершенно правильно. Разумеется, я ни за что не выдала бы вас, но все же вы должны были рассказать все, что знаете, полиции.
     - Так мы и сделали, - проговорила миссис Пламмер.
     - Поскольку они явились сюда сами, к вам претензий больше не имеется. Я снимаю с вас обвинение, - сказал лейтенант Гаррис и выжидательно уставился на Кари. Он полагал, что та станет благодарить его со слезами на глазах, но она ограничилась сухим кивком. Гаррис недовольно насупился. Ему удавалось запугать кого угодно, но эта дама, несмотря на все его усилия, оставалась невозмутимой и неприступной, как скала. Он снова помахал своим похожим на сосиску пальцем у нее перед носом:
     - С сегодняшнего дня советую вам не попадаться мне на глаза.
     - Сделаю для этого все возможное, - ответила Кари с сарказмом, который, впрочем, не был замечен. Она поймала себя на мысли, что ошиблась, подумав поначалу, что этот коп очень любит чеснок за обедом. Оказывается, он предпочитает его за завтраком.
     Через несколько минут они с адвокатом вышли на крыльцо. Яркий солнечный свет быстро избавил ее от не прекращавшегося тюремного озноба. Закрыв глаза, она глубоко вдыхала свежий утренний воздух, а подняв веки, обнаружила вокруг себя целую ораву репортеров, сгрудившихся на ступенях и направивших на нее свои микрофоны и камеры.
     - Будьте осторожны в высказываниях, - предостерег ее адвокат. - Каждое ваше слово будет многократно цитироваться.
     Нет, ночь в тюремной камере оказалась не такой уж кошмарной, но как объяснить это репортерам. Где Хантер? Почему он не пришел вместе с адвокатом, чтобы освободить ее? Почему его не было с лейтенантом Гаррисом? Впрочем, теперь у нее не было времени мучиться сомнениями.
     - Как вам в тюрьме, миссис Стюарт? - задал первый вопрос один из журналистов.
     - Советую вам не попадать туда, - улыбнулась она.
     - Плохо ли с вами обращались?
     - Отнюдь. Мне предоставили максимум удобств.
     - Допрашивал ли вас лейтенант Гаррис?
     "Осторожно!" - предостерег ее внутренний голос. Возможно, кто-то видел, как вчера вечером в тюремный блок входил Хантер. Если она сама не скажет об этом, могут возникнуть подозрения.
     - Вчера вечером я беседовала с мистером Макки, - уклончиво проговорила она.
     - О чем?
     - Он просил меня назвать источники информации, но я отказалась это сделать.
     - Насколько нам известно, сегодня утром в полицию пришли два сотрудника госпиталя, чтобы сообщить свои подозрения.
     - Совершенно верно, и я рада этому по многим причинам. Во-первых, я бы не выдержала еще одной ночи в тюремной камере. - В толпе журналистов послышался смех. - Важно другое. Я надеюсь, что их показания помогут полиции отыскать пропавших детей.
     - Окажись вы снова в такой ситуации, станете ли вы по-прежнему держать в секрете имена своих источников?
     - Вне всякого сомнения, - убежденно ответила Кари. - Сегодня это имеет огромное значение. Я верю в свободу прессы. Я верю в право личности на сохранение тайны и святость этого права. Конечно же, я признаю и святость правосудия, однако те люди, с которыми я разговаривала, не были преступниками. Если бы какими-либо уликами располагала я, то без малейших колебаний сообщила бы о них окружному прокурору. В то же время я готова вновь провести ночь в тюрьме, не выдав доверившихся мне людей, которые вплоть до сегодняшнего утра предпочитали оставаться инкогнито.
     - Не пытался ли мистер Макки использовать эту ситуацию, чтобы отплатить вам за ваши прежние нападки на него?
     - А разве я когда-нибудь допускала нападки на мистера Макки? - невинным тоном спросила она. В толпе снова послышался смех.
     - Некоторое время назад вы делали довольно колючие репортажи об окружном прокуроре, обвиняя его в карьеризме и нечистоплотном использовании служебного положения, - напомнил один из репортеров.
     Кари очень устала и знала, что выглядит далеко не лучшим образом. Выходя накануне из дома, она собиралась в тюрьму, но уж никак не на пресс-конференцию. Сейчас одежда ее была измята, а макияж, наложенный на лицо сутки назад, превра