елевидении ее не будут слушать, особенно если ее выгнали с работы.
     Если "Кей-Текс", у которой самый высокий рейтинг, будет первой телевизионной станцией, на которую обратится медсестра, то Айриш Маккейб похоронит эту историю в самом зачатке. Если же к кому-нибудь другому...
     Эйвери вдруг повернулась к Эдди:
     - Она говорила, что кто-нибудь может подтвердить ее слова?
     - Нет.
     - Тогда ни один порядочный журналист не будет с этим связываться.
     - Откуда ты знаешь? - спросил Джек с другого конца комнаты.
     - Я смотрела "И вся президентская рать".
     - Бульварные газетки напечатают это и без подтверждения.
     - Возможно, - согласилась она. - Но им никто не поверит. Если мы достойно проигнорируем эту скандальную историю, читатели сочтут ее омерзительной ложью.
     - А если это попадет к людям Деккера? Они разнесут это от Тексарканы до Браунсвиля.
     - И что с того? Это грязная история. Кто поверит, что я на такое способна?
     - Почему ты сделала это?
     Этот вопрос задала Зи, ошеломленная, страдающая за своего сына. Эйвери нечего было ей ответить. Повернувшись к ней, она наконец произнесла:
     - Извини, Зи, это касается только меня и Тейта. Так нужно было.
     Зи передернуло от отвращения.
     Эдди же не интересовался сентиментальной стороной проблемы. Он шагал по ковру:
     - Боже, как был бы счастлив Деккер получить такой подарок. У него есть рьяные сторонники. Просто фанатики. Я с ужасом думаю, как они могли бы это раздуть. Изобразили бы Кэрол убийцей.
     - Это будет выглядеть, будто он просто поливает меня грязью, - сказала Эйвери, - до тех пор, пока он не приведет неопровержимых доказательств, чего он сделать не сможет. Симпатии избирателей будут на нашей стороне.
     Дерк и Ральф посмотрели друг на друга и одновременно пожали плечами.
     Дерк сказал:
     - Она привела важные доводы, Эдди. Когда будешь в следующий раз говорить с медсестрой, скажи, что это блеф. Возможно, действительно она пытается взять нас на пушку и сразу испугается.
     Эдди, раздумывая, прикусил щеку изнутри.
     - Не знаю. Попробую.
     - Но это самое лучшее, что мы можем сделать. - Нельсон встал и подал руку Зи. - Дальше сами разбирайтесь в этой мерзости. Я больше слышать об этом не желаю. - Выходя, ни он, ни Зи не взглянули на Эйвери.
     Дороти-Рей направилась к бару. Джек же, злобно глядевший на жену брата, не заметил и не остановил ее.
     Очевидно, никто из семьи до сегодняшнего дня не знал о беременности и аборте Кэрол. Это было шоком для всех, даже для Эйвери, которая не знала всего наверняка и проиграла, полагаясь на то, что никто ничего не обнаружит.
     - Ну, какие еще свои семейные тайны ты от нас скрываешь?
     Тейт развернулся и взглянул на своего брата с таким негодованием, какого он никогда и никому не выказывал. Он сжал руки в кулаки:
     - Заткнись, Джек.
     - Не смей затыкать ему рот, - закричала Дороти-Рей, ставя графин с водкой на стойку. - Не его вина, что твоя жена сука.
     - Дороти-Рей!
     - Что, не правда, Джек? Избавиться от ребенка, когда мой... мой... - Слезы навернулись ей на глаза, и она отвернулась.
     Джек вздохнул. Наклонил голову и проговорил:
     - Прости, Тейт.
     Затем он направился к рыдающей жене, обнял ее за талию и повел из комнаты.
     Несмотря на отвращение, которое она к нему испытывала, Эйвери не мог не тронуть этот добрый жест. Так же была тронута и Дороти-Рей. Она взглянула на него с благодарностью и любовью.
     Дерк и Ральф, глухие к семейной драме, разговаривали между собой.
     - Ты пропустишь эту поездку, - сказал Дерк Эйвери тоном, не допускающим возражений.
     - Я поддерживаю, - отозвался Эдди.
     - Как захочет Тейт, - сказала она.
     Его лицо было бледным и непроницаемым:
     - Хорошо.
     Слезы уже наворачивались ей на глаза, но черта с два бы она разрыдалась в присутствии Дерка, его напарника и упрямого и хладнокровного Эдди Пэскела.
     - Извините меня. - С гордо поднятой головой она вышла быстрым шагом.
     Тейт пошел за ней. Он догнал ее в холле. Повернул к себе лицом:
     - Где предел твоей лжи, Кэрол?
     - Я понимаю, это плохо, но, Тейт...
     - Плохо. - Он горько и сокрушенно покачал головой. - Если же ты сделала это, то почему не сказала прямо? Зачем лгала, что ребенка вообще не было?
     - Потому что понимала, как это больно тебе.
     - Дерьмо. Только о себе ты заботилась.
     - Нет, - печально сказала она.
     - "Скажи, что она блефует, что у нее нет свидетелей, фальсифицированные документы", - повторил он ее слова. - Если тебя поймают, ты всегда найдешь, как улизнуть. Много еще таких трюков у тебя в запасе?
     - Я предложила все это, чтобы защитить тебя. Тебя, Тейт.
     - Конечно. - Его губы искривила циничная усмешка. - Если ты что-нибудь хотела сделать для меня, то не сделала бы аборта. А еще лучше, если бы ты не забеременела. Или ты думала, что ребенок - это твой билет в Вашингтон?
     Он внезапно отпустил ее, отняв руку, будто не желая больше до нее дотрагиваться.
     - Постарайся не попадаться мне на глаза. Видеть тебя не могу!
     Он вернулся в гостиную, где его ждали советники. Эйвери, прислонившись к стене, зажала рот руками, чтобы сдержать рыдания.
     В новой попытке ответить за грехи Кэрол она только оттолкнула от себя Тейта.

***

     На следующее утро Эйвери проснулась словно с похмелья. Голова гудела, глаза были опухшие, и их жгло от ночных слез. Накинув легкий халат, она пошла в ванную.
     Открыв дверь, она сразу отпрянула к стене от ужаса, прочитав написанное ее губной помадой на зеркале:
     "Тупая сука, ты все погубила".
     Страх сначала сковал ее на мгновенье, затем будто подтолкнул. Она бросилась к шкафу, наскоро оделась. Задержалась перед зеркалом лишь для того, чтобы стереть надпись, и выскочила из комнаты, будто ее преследовали демоны.
     За несколько минут она оседлала лошадь. Быстрым галопом пронеслась по пастбищу, отдаляясь от красивого дома, таившего такое вероломство. Хотя первые лучи солнца согрели кожу, руки ее покрылись мурашками при мысли о том, что кто-то входил в спальню ночью.
     Возможно, Айриш и Вэн были правы. Надо быть действительно безумной, чтобы продолжать этот маскарад. Она может поплатиться жизнью за мерзкие махинации другой женщины. Какой журналистский материал стоит этого? Ей нужно скрыться, пока ее не разоблачили.
     Она может исчезнуть, поехать куда-нибудь, переменить имя. Она умна и энергична. Многим интересуется. Журналистика - не единственный способ приложения своей силы.
     Но все это были варианты, продиктованные паникой и страхом. Эйвери знала, что не поступит так. Она не вынесет еще одного профессионального провала, тем более такого мощного. А что, если вследствие этого Тейт погибнет? Он и Мэнди сейчас значили для нее больше, чем любой успех. Она должна остаться. Выборы через несколько недель. Конец уже виден.
     Из слов на зеркале она поняла, что непредсказуемость Кэрол разозлила врага Тейта. Он занервничал. Нервничающие люди допускают ошибки. Ей нужно быть более внимательной, чтобы не пропустить его саморазоблачения и чтобы нечаянно не выдать себя.
     В конюшне никого не было, когда она вернула лошадь в загон. Она расседлала ее, дала ведро корма и насухо вытерла.
     - Я искал тебя.
     Эйвери в страхе уронила скребницу и круто повернулась.
     - Тейт! - Она приложила руку к бешено колотящемуся сердцу. - Я не слыхала, как ты подошел. Ты меня напугал.
     Он стоял у входа в конюшню. Около его ног, вывалив язык, послушно сидел Шеп.
     - Мэнди требует на завтрак твои французские тосты. Я сказал ей, что пойду тебя поищу.
     - Я ездила кататься, - сказала она, хотя это и так было ясно.
     - А куда же подевались те затейливые брючки?
     - Что-что?
     - Ну те... - Он похлопал себя по бедру.
     - Галифе? - Ее джинсы и ботинки и впрямь нельзя было назвать затейливыми, а простую хлопчатобумажную рубашку она оставила незаправленной. - Я в них теперь чувствую себя как-то нелепо.
     - А! - Он шагнул прочь.
     - Тейт! - Он обернулся, и она нервно провела языком по губам. - Я знаю, что все просто в ярости из-за меня, но мне важно только твое отношение. Ты ненавидишь меня?
     Шеп улегся на прохладный цементный пол конюшни, положил голову на передние лапы и возвел на нее скорбный взор.
     - Я лучше вернусь к Мэнди, - проговорил Тейт. - Ты идешь?
     - Да, сию минуту.
     Но ни он, ни она не двигались с места, продолжая стоять и смотреть друг на друга. Тишина в конюшне время от времени нарушалась лишь стуком подкованного копыта или фырканьем лошади. В полосах солнечного света, падавшего из окон, плясали пылинки. Неподвижный воздух был напоен приятным запахом сена, лошадей и кожи. И пронизан вожделением.
     Эйвери вдруг стало тесно в одежде. Волосы казались слишком тяжелыми, кожа будто стала мала для тела. Ее неудержимо потянуло подойти к Тейту, обнять его, прижаться щекой к его груди и ощутить биение его сердца, как тогда, когда он проникал в нее. Ей так хотелось, чтобы он вновь устремился к ней со всей жаждой страсти, пусть даже ему было от нее нужно только кратковременное наслаждение.
     В ней кипели желание и отчаяние одновременно, это сочетание было поистине непереносимо. Она отвела глаза и небрежно потрепала бархатную морду мерина. Тот оторвался от своей порции овса и стал ласково тыкаться ей в плечо.
     - Странно.
     Она опять взглянула на Тейта:
     - Что странно?
     - Раньше, стоило тебе оказаться поблизости, у него искры сыпались из ноздрей. Ты хотела, чтобы его продали на бойню. А теперь вы с ним лижетесь. Что случилось?
     Она посмотрела прямо в серые глаза Тейта и мягко произнесла:
     - Он научился мне доверять.
     Он понял, это было несомненно. Выдержав ее долгий взгляд, он слегка поддел собаку носком ботинка:
     - Пошли, Шеп. - И уже на ходу бросил ей через плечо:
     - Мэнди ждет.

36

     - Ну, будь папиной умницей. - Тейт опустился перед дочкой на колени и крепко ее обнял. - Ты и оглянуться не успеешь, как я приеду и привезу тебе подарок.
     Обычно при виде широкой улыбки Мэнди Эйвери поневоле начинала посмеиваться сама, но этим утром, в день отъезда Тейта, ей было не до веселья. Он поднялся:
     - Позвони мне, если у нее будут срывы.
     - Обязательно.
     - Или рецидивы.
     - Да.
     - Я всем дал знать, что если будут звонить по поводу Мэнди, меня следует при любых обстоятельствах тут же позвать к телефону.
     - Если что-то случится, я тут же позвоню.
     Нетерпеливо ожидавший за рулем Джек посигналил. Рядом с ним, разговаривая по недавно установленному сотовому телефону, сидел Эдди.
     - Теперь о другом, - сказал Тейт тем же доверительным тоном. - По твоему совету Эдди потребовал у медсестры неопровержимых доказательств того, что ты делала аборт. И как следует припугнул, дав понять, с чем ей предстоит столкнуться, вздумай она сунуться со своей историей к людям Деккера или в газеты. Затем он навел кое-какие справки. Как ты и предположила, ее выгнали с работы, и ей не больше нашего улыбалось впутывать врача в это дело. Эдди этим тоже воспользовался, пригрозив судебным преследованием. На время ее удалось застращать.
     - Ой, Тейт, я так рада. Было бы ужасно, если бы это омрачило твою кампанию.
     Он издал короткий смешок:
     - Куда уж больше ее омрачать, дальше просто некуда.
     - Не унывай. - Она положила ладонь ему на руку. - Результаты опросов еще не истина в последней инстанции, они в любой момент могут оказаться противоположными.
     - Что-то они не торопятся так меняться, - мрачно заметил он. - Ноябрь уже на носу.
     А до ноября его жизнь будет в опасности, о чем она даже не может его предупредить. В этой поездке она его не сопровождает, и некому будет высматривать высокого седого человека. Может быть, все-таки надо об этом упомянуть - пусть он хотя бы немного будет настороже.
     - Тейт... - начала она.
     Джек снова загудел.
     - Мне пора. - Он наклонился и еще раз поцеловал Мэнди в щеку. - До свидания, Кэрол. - Ее он не поцеловал, не обнял, даже не удостоил взглядом, садясь в машину.
     - Мама! Мама!
     Похоже, Мэнди звала ее уже давно. Когда Эйвери наконец оторвала взгляд от поворота, за которым скрылась машина, и взглянула на девочку, у той было озадаченное выражение.
     - Прости, милая. Что?
     - Что это ты плачешь?
     Эйвери смахнула слезы со щек и заставила себя широко улыбнуться:
     - Мне взгрустнулось оттого, что папа уезжает. Но ты ведь тоже можешь составить мне компанию, пока его нет, правда?
     Мэнди усиленно закивала, и они вместе вернулись в дом. Если на какое-то время она будет не в состоянии ничем помочь Тейту, по крайней мере она сделает все, что в ее силах, для его дочери.
     Дни не шли, а ползли. Она почти все время проводила с Мэнди, но никаких занятий и развлечений, которые изобретала Эйвери, не хватало, чтобы занять бесконечные часы. Она не преувеличила, много недель назад сказав Тейту, что ей необходимо какое-то серьезное занятие. С другой стороны, ей недоставало побудительных мотивов, чтобы что-то делать, а не глядеть непрерывно в пространство, беспокоясь о нем.
     Каждый вечер она смотрела выпуски новостей, с тревогой выискивая в попадавшей в кадр толпе Седого. Айриш был бы удивлен тем, что она не поехала с Тейтом, поэтому она позвонила ему по автомату из Кервиля и объяснила про неприятность с абортом.
     - Его консультанты, прежде всего Эдди, полагают, что мне лучше оставаться в тени. Я стала парией.
     - Даже для Ратледжа?
     - До некоторой степени и для него. Он, как всегда, предупредителен, но и с его стороны определенно чувствуется холодок.
     - Я слышал об экспертах вроде "Вейкли и Фостера". Якобы они дают команду, и Ратледж лает, так?
     - Они дают команду, Тейт сперва на них огрызается, а потом лает.
     - Хм-м, ладно, я скажу Вэну, чтобы он был начеку насчет того человека, который кажется тебе таким опасным.
     - Я уверена, что он опасен. Пусть Вэн мне звонит, как только его заприметит.
     - Если заприметит.
     По всей видимости, этого не произошло, поскольку Вэн так и не позвонил. Во всех выпусках новостей "Кей-Текс" по меньшей мере один раз толпа попадала в объектив: Вэн давал ей понять, что Седой не терся среди тех, кто окружал Тейта во время встреч.
     Впрочем, это почти не умерило волнения Эйвери. Ей хотелось находиться подле Тейта и самой удостовериться в том, что ему не грозит непосредственная опасность. По ночам ей представали страшные в своей явственности картины его гибели. Днем же, если она не была занята с Мэнди, беспокойно слонялась по дому.
     - Мы все еще в миноре?
     Эйвери подняла голову и увидела Нельсона, который неслышно вошел в гостиную.
     - А разве заметно? - слабо улыбнулась она.
     - Ясно как божий день. - Он опустился в одно из кресел.
     - Допускаю, что в последнее время общаться со мной было не слишком весело.
     - Скучаешь по Тейту?
     Из-за скрытого осуждения семьи дни тянулись еще медленнее. Тейт всего неделю с небольшим как уехал, а казалось, минула вечность.
     - Да, Нельсон, страшно скучаю. Думаю, вам трудно в это поверить. Зи, во всяком случае, не верит. Она и глядеть на меня не хочет.
     Он посмотрел ей прямо в глаза с такой суровой проницательностью, что она поежилась. Потом сказал:
     - Гнусное дело было с этим абортом.
     - Я не собиралась никому о нем говорить.
     - Кроме Тейта.
     - Ну, он-то должен был знать.
     - Да? Ребенок был от него?
     Она колебалась лишь секунду:
     - От него.
     - И ты удивляешься, почему мы так с тобой неприветливы? Ты убила нашего внука. В моих глазах это непростительно, Кэрол. А как к Тейту относится Зи, ты и сама знаешь. Не станешь же ты ожидать, что после такого поступка она кинется тебе на шею?
     - Не стану.
     - При том, какой матерью она всегда была для мальчиков, ей и помыслить невозможно о том, что ты натворила. И, говоря по чести, мне тоже.
     Эйвери взглянула на раскрытый семейный альбом, который держала на коленях. Когда вошел Нельсон, она рассматривала давние снимки, запечатлевшие совсем юную красавицу Зи и статного удальца Нельсона в голубой летной форме. Были здесь и детские фотографии Джека и Тейта, сделанные в разное время. Типичная американская семья.
     - Зи наверняка тяжело пришлось, когда вы отправились в Корею.
     - Само собой. Я ведь оставил ее одну с крошечным Джеком.
     - А Тейт родился уже после войны, верно?
     - Да, почти сразу.
     - Он был совсем маленьким, когда вы переехали в Нью-Мексико. - Эйвери снова принялась листать альбом в надежде, что он добавит какие-нибудь подробности к голым фактам, которые она с таким трудом для себя установила.
     - Куда меня послала армия, туда я и поехал, - пояснил Нельсон. - Сущая глухомань. Зи прямо возненавидела пыль и пустыню. А заодно и мою работу. В те времена летчиков-испытателей не очень-то берегли.
     - Как не сберегли вашего друга Брайана Тейта?
     Его черты разгладились, словно он мысленно вновь переживал свои лучшие дни. Потом грустно покачал головой.
     - Я тогда как будто потерял кого-то из родных. Даже оставил испытательные полеты, как-то к ним остыл, а если ты остыл, то имеешь больше шансов разбиться. Может быть, так и случилось с Брайаном. В любом случае, умирать мне не хотелось, слишком многое я еще собирался в жизни делать. Меня перевели в Лекленд. По крайней мере, какой-никакой дом. Подходящее место, чтобы растить детей. Отец мой уже состарился, после его смерти я вышел в отставку и завел ранчо.
     - Но вам по-прежнему хочется летать?
     - Ну... да что там, конечно, - признался он с усмешкой, точно осуждая самого себя. - В мои-то годы, а я все помню, как было там, наверху. Ни с чем не сравнимое чувство. Как, кстати, и во время разговоров с другими летчиками за кружкой пива. Женщине не понять, что значит иметь таких друзей.
     - Таких, как Брайан?
     Он кивнул.
     - Он был замечательным пилотом. Лучшим из нас. - Улыбка сбежала с лица Нельсона. - Но он стал безрассудным и поплатился за это жизнью. - Тут глаза полковника утратили задумчивость и вновь обратились на Эйвери:
     - Все мы расплачиваемся за свои ошибки, Кэрол. Иной раз вроде и сойдет с рук, а потом выходит, только до поры. Рано или поздно ошибки напомнят о себе.
     Чувствуя неловкость, она отвела взгляд:
     - То есть вам кажется, что именно это со мной и происходит из-за аборта?
     - А разве нет?
     - Очень может быть.
     Он подался вперед, упершись локтями в колени:
     - Ты уже расплачиваешься стыдом, который тебя мучает. Остается надеяться, что за твою ошибку не придется отвечать хотя бы Тейту, и он не проиграет выборы.
     - Я тоже на это надеюсь.
     Несколько мгновений он пристально ее изучал.
     - Ты сама знаешь, Кэрол, с того дня, как ты вошла в нашу семью, я много раз вставал на твою защиту и неоднократно принимал твои слова на веру.
     - Что вы имеете в виду?
     - Ни от кого не укрылось, насколько ты изменилась после катастрофы.
     Сердце Эйвери заколотилось. Значит, они обсуждали между собой происшедшие с ней перемены?
     - Да, я изменилась. И надеюсь, к лучшему.
     - Согласен, но Зи считает это сплошным притворством. Ей кажется, что ты просто прикидываешься, что твоя тяга к Мэнди чистая игра, а Тейту ты вдруг стала выказывать такое внимание, чтобы сохранить его хорошее отношение и уехать с ним в Вашингтон.
     - Не очень-то лестная рекомендация... - не удержалась Эйвери. - А вы сами что думаете?
     - Думаю, что ты красивая, умная женщина - слишком умная, чтобы начать воевать со мной. - Он резко ткнул в ее сторону пальцем. - Лучше тебе и впрямь быть такой, какой ты притворяешься. - Несколько секунд с его лица не сходило неприязненное выражение. Внезапно он широко ухмыльнулся:
     - Но если ты действительно стараешься загладить ошибки прошлого, что же, хвалю! Чтобы победить на выборах, Тейту необходима стопроцентная поддержка всей семьи.
     - Моя стопроце