тся что-нибудь для меня сделать, оставайся хорошей матерью для Мэнди. Мне кажется, она стала понемногу раскрываться.
     - Не понемногу, а даже очень. И думаю, с каждым днем будет все лучше. - Положив руки на стол, она опустила на них лицо, как делала всегда, когда хотела уговорить Айриша разрешить ей подготовить материал на какую-то тему, которая была ему не по нутру. - Но даже Мэнди, с массой проблем, с ней связанных, не может занять всего моего времени. Я не могу находиться при ней неотлучно. К тому же три раза в неделю она ходит в детский сад.
     - Ты сама согласилась с психологом, что так будет лучше.
     - Я и теперь так считаю. Общение с другими детьми ей крайне полезно. Ей надо учиться общаться. Но пока она в саду, я шатаюсь по дому и бесцельно убиваю время. А днем она подолгу спит. - Она подалась сильнее вперед. - Пожалуйста, Тейт. Я просто засыхаю на корню.
     Он долго смотрел на нее. Потом перевел глаза на вырез шелковой блузки, но быстро поднял их снова, рассердившись на себя за минутную слабость.
     Он откашлялся и резко спросил:
     - Ладно, что ты предлагаешь?
     Ее напряжение слегка спало. По крайней мере, он готов ее выслушать. Она выпрямилась.
     - Позволь мне работать в штабе.
     - Исключено.
     - Тогда разреши мне поехать с тобой на следующей неделе.
     - Нет, - отрезал он.
     - Ну, пожалуйста.
     - Я сказал - нет. - Он раздраженно опустил ноги, встал и вышел из-за стола.
     - Но почему нет?
     - Потому что ты неопытна в этих делах, и у меня нет ни времени, ни желания с тобой возиться. Ты только создашь неудобства.
     - Например?
     - Например? - переспросил он, удивляясь ее забывчивости. - Раньше, когда я брал тебя с собой, ты только и делала, что ругала номера в отеле, еду в ресторане - все. Ты вечно опаздывала, притом что Эдди так педантичен во всем, что касается выполнения намеченного графика. Журналистам ты подпускала шпильки, которые тебе казались остроумными, а всем другим - почему-то безвкусными и неуместными. А ведь это была короткая поездка, всего на три дня, чтобы прощупать почву, прежде чем решиться на участие в выборах.
     - Теперь это не повторится.
     - У меня не будет времени тебя развлекать. Я буду или выступать, или готовиться к следующему выступлению. Не пройдет и нескольких часов, как ты начнешь ныть, что я не обращаю на тебя внимания и тебе скучно.
     - Я найду чем заняться. Я могу варить кофе, заказывать сандвичи, точить карандаши, принимать звонки, делать ответные звонки, ходить по поручениям.
     - Ага, быть на побегушках. У нас, слава Богу, есть кому это поручить.
     - Но что-то я могу делать! - Она следовала за ним по пятам. Когда он резко остановился, она влетела ему в спину.
     Он повернулся.
     - На второй день все очарование новизны улетучится, ты устанешь и начнешь жаловаться, станешь проситься домой.
     - Нет, не стану.
     - Но с чего это ты вдруг так захотела бурной деятельности?
     - С того, - сказала она, разозлившись, - что ты баллотируешься в Сенат, и моя обязанность, как жены, помочь тебе выиграть.
     - Свежо предание...
     В дверь громко постучали. Когда Тейт открыл, вошли Джек и Эдди.
     - Прошу прощения, - сказал Эдди, - но мы невольно подслушали ваш оживленный спор и решили, что пора его рассудить.
     - Что у вас тут происходит? - Джек закрыл за собой дверь. - Что ты тут делаешь?
     - Я пришла к мужу, - отпарировала Эйвери. - Если ты не возражаешь, Джек. - Она вызывающим жестом откинула со лба челку.
     - Ради Бога, не заводись. Я просто так спросил. - Джек сел на диванчик у стены.
     Эдди сунул руки в карманы и уставился под ноги. Тейт вернулся к столу и сел. Эйвери была слишком возбуждена и не хотела сидеть, она подошла к конторскому шкафу и прислонилась к нему, уперев руки в бедра.
     - Кэрол хочет ехать с нами на той неделе, - объяснил Тейт.
     Джек сказал:
     - Господи, только не это.
     - Но почему? - вскричала Эйвери.
     Эдди сказал:
     - Давайте все обсудим.
     Тейт обвел их взглядом.
     - Тебе эта идея не по нутру, Джек?
     Джек посмотрел на Эйвери, пожал плечами и тихо проворчал:
     - Делай как знаешь, она твоя жена.
     Тейт перевел взгляд на Эйвери:
     - Ты знаешь мои аргументы.
     - Что ж, какие-то из них не лишены оснований, - сказала она примирительным тоном, мысленно благодаря его за то, что он не стал критиковать жену в присутствии других. - На этот раз я буду стараться, теперь я знаю, чего от меня ждут и чего мне ждать самой.
     - Эдди?
     Эдди оторвался от созерцания ковра и поднял голову:
     - Нет никаких сомнений, что красивую пару продать куда легче, чем красивого мужика.
     - Почему?
     - Это вопрос имиджа. Супружеская пара - это для американцев олицетворение их идеалов - дом, семейный очаг, "американская мечта". Супружество означает, что, переехав в Вашингтон, ты не станешь транжирить деньги налогоплательщиков на хорошеньких секретарш, которые и печатать-то толком не умеют.
     - По крайней мере, теоретически, - сказал Джек, хохотнув.
     Эдди криво усмехнулся и уступил:
     - Даже если только теоретически. Избирательницы станут любить тебя уже за то, что ты верный супруг и заботливый отец. А мужчины будут уважать тебя, потому что ты не "голубой" и не карьерист. При всей нашей современной искушенности, избиратели испытывают неловкость, когда голосуют за того, кто может вдруг оказаться гомосексуалистом. Мужская часть электората в своей массе с недоверием относится к кандидатам-красавчикам. Но если рядом с тобой будет стоять жена, то ты вроде как делаешься таким, как все.
     - Иными словами, товарищем по несчастью, - язвительно бросила Эйвери.
     Эдди с сожалением развел руками:
     - Не я придумал эти правила, Кэрол.
     Она с негодованием обвела их взглядом:
     - Итак, каков будет ваш вердикт?
     - У меня есть предложение.
     - Говори, Эдди. - Тейт снова положил ноги на край стола и откинулся в кожаном кресле.
     Эйвери боролась с искушением столкнуть его башмаки на пол, чтобы он потерял равновесие, а вместе с ним и высокомерный тон.
     Эдди сказал:
     - Я взял на себя смелость отклонить от имени Кэрол приглашение на обед в ближайшую пятницу.
     - Это тот, что будет в Остине?
     - Да. Я отговорился тем, что она еще якобы не готова к протокольному мероприятию по состоянию здоровья. - Он повернулся к ней. - Но я мог бы позвонить и переиграть это дело. Это будет двухпартийное сборище, так что собственно предвыборной агитации не ожидается, просто повод на других посмотреть и себя показать. Посмотрим, как пройдет твой выход, а тогда уже и решим насчет поездки.
     - То есть мне предлагается испытательный срок, - сказала Эйвери.
     - Понимай как хочешь, - спокойно ответил Эдди. Он посмотрел на Джека и Тейта. - Она здорово держалась тогда возле клиники.
     Тейт прислушивался к мнению Эдди, но право окончательного решения оставлял за собой. Он взглянул на старшего брата, который хранил молчание.
     - Твое мнение, Джек?
     - Я думаю, Эдди прав, - отозвался он, неприязненно глянув на Эйвери. - Я знаю, что и мать с отцом тоже хотели бы, чтобы вы выступали единым фронтом.
     - Благодарю вас за совет.
     Намек был понят. Джек, не говоря ни слова, вышел из кабинета. Эдди молча кивнул и тоже вышел.
     Тейт несколько мгновений смотрел на Эйвери в упор.
     - Ну, хорошо, - проворчал он, - у тебя появился шанс убедить меня, что от тебя будет прок, когда кампания наберет силу.
     - Ты не будешь разочарован, Тейт. Обещаю тебе.
     Он с сомнением нахмурил брови.
     - Значит, в пятницу. Мы должны будем выехать в семь часов. Будь готова.

18

     - Я открою.
     В дверь звонили уже дважды. Эйвери оказалась ближе всех. Она подошла к двери и потянула за ручку. Между вазонами с геранями стоял Вэн Лавджой.
     Эйвери похолодела. Приветливая улыбка застыла на ее лице, а колени задрожали. В желудке все напряглось.
     Вэн тоже почувствовал неловкость. Он неожиданно распрямил плечи, выронил из пальцев сигарету и часто заморгал.
     Мысленно надеясь, что зрачки его расширились не от удивления, а от марихуаны, Эйвери, как могла, овладела собой.
     - Здравствуйте.
     - Приветствую. Гм... - Он сощурился и тряхнул жидкой шевелюрой. - Вы - миссис Ратледж?
     - Да.
     Он поднес тощую руку к груди:
     - Господи, как вы похожи...
     - Входите, пожалуйста. - Она не хотела бы сейчас услышать из его уст свою фамилию. Она только что с трудом подавила желание радостно окликнуть его по имени. Ей так хотелось обнять его и поведать, что она готовит самый сенсационный материал в своей жизни.
     Правда, затеяла она это в одиночку. А рассказать Вэну - значит, и его поставить под угрозу. И хотя иметь союзника было так заманчиво, она не могла себе позволить такой роскоши. К тому же она не собиралась ставить под угрозу успех всего предприятия. Как хранитель секретов, Вэн был не слишком надежен.
     Она посторонилась, давая ему пройти. Казалось бы, он должен был сейчас осматривать незнакомый интерьер, готовясь к съемке, но он опять уставился на нее. Он был так смущен, что Эйвери стало его жаль.
     - Вы?.. Ой, прошу прощения. - Он смущенно вытер ладони о штаны, после чего протянул ей правую руку. Она быстро пожала ее. - Вэн Лавджой.
     - А я - Кэрол Ратледж.
     - Да, я знаю. Я был возле клиники, когда вас выписывали. Я работаю на студии "Кей-Текс".
     - Вот как.
     Он пытался завязать обычную для таких случаев беседу, а сам не спускал с нее глаз. Было настоящей мукой стоять так близко к старому другу и не иметь возможности вести себя соответственно. У нее был к нему миллион вопросов, но пришлось ограничиться одним, который более всего приличествовал Кэрол Ратледж в данной ситуации.
     - Если вы приехали от телекомпании, то почему не согласовали это с менеджером предвыборной кампании моего мужа - мистером Пэскелом?
     - Он знает о моем приезде. Меня направила дирекция.
     - Дирекция?
     - На той неделе в среду мне предстоит снимать здесь сюжет для студии коммерческого телевидения. Вот, приехал осмотреться. Вас разве не предупредили?
     - Я...
     - Кэрол?
     В дверях появился Нельсон, он смерил Вэна неодобрительным взглядом. Нельсон навсегда сохранил военную выправку и подтянутость. Его одежда неизменно была безукоризненно отутюжена, седая голова причесана волосок к волоску.
     Вэн был полной его противоположностью. На нем была застиранная майка с эмблемой ресторана "Кахун", где подают устрицы в раковинах. На груди красовалась весьма двусмысленная надпись: "Открой, соси и ешь меня живьем". Джинсы его были не просто по моде потертыми, а выношенными до дыр, рваные кроссовки не имели шнурков. Эйвери предположила, что и носков на нем, по обыкновению, нет.
     Он выглядел нездоровым и недокормленным, почти на грани истощения. Из-под футболки выпирали острые ключицы. Если бы он выпрямился, то можно было бы пересчитать все его ребра до единого. Но он стоял, как обычно ссутулив плечи над впалой грудью.
     Эйвери знала, как мастерски эти руки, в пятнах никотина, с обгрызенными, грязными ногтями, умеют орудовать видеокамерой. Его вроде бы пустые глаза обладали даром необычайно глубокого художнического видения. Но для Нельсона это был лишь стареющий хиппи, никчемное существо. Талант Вэна был так же скрыт от окружающих, как и настоящее имя Эйвери.
     - Нельсон, это мистер Лавджой. Мистер Лавджой, представляю вам полковника Ратледжа. ( Нельсон неохотно пожал руку Вэну. ) Он приехал оглядеться перед записью телепередачи, которая состоится на следующей неделе.
     - Вы работаете в "Эм Би продакшнз"? - строго спросил Нельсон.
     - Иногда внештатно. Ну, то есть когда им нужен высший класс.
     - Гмм. Они говорили, что сегодня кого-то пришлют. - Судя по всему, Нельсон ожидал кого-то посолиднее. - Идемте, я покажу вам дом. Вас что больше интересует - внутри или снаружи?
     - И то и другое. Любое место, где Ратледж с женой и ребенком обычно проводят день. Мне сказали, нужно что-нибудь простецкое. Ну, всякая сентиментальная чушь.
     - В вашем распоряжении весь дом, но прошу вас мою семью не беспокоить, мистер Лавджой. Моей жене вряд ли понравится похабщина на вашей майке.
     - Ну, так ведь не она ее носит, какого дьявола ей беспокоиться?
     Голубые глаза Нельсона приобрели ледяной оттенок. Он привык к более почтительному обращению со стороны тех, кого считал ниже себя по положению. Эйвери не удивилась бы, если б он сейчас ухватил Вэна за шкирку и вышвырнул на улицу. Если бы Вэн приехал не по поводу предвыборной кампании Тейта, Нельсон бы, вероятно, так и поступил.
     Пока же он сказал:
     - Кэрол, прощу у тебя извинения за то, что ты только что слышала. Мы вынуждены тебя оставить.
     Вэн оглянулся:
     - До свидания, миссис Ратледж. Извините, что я так уставился на вас, когда вошел, но вы показались мне похожей...
     - Меня теперь не удивляет, когда на меня смотрят, - поспешила она прервать его. - У всех мое лицо вызывает любопытство, это так естественно.
     Нельсон в нетерпении нагнул голову.
     - Сюда, пожалуйста, Лавджой.
     Прежде чем поспешить за Нельсоном в дом, Вэн в последний раз недоуменно помотал головой. Эйвери вернулась к себе в комнату и, закрыв дверь, прислонилась к ней спиной. Она глубоко вздохнула и заморгала, стряхивая слезы.
     Ей так хотелось схватить эту тощую руку и после дружеских приветствий расспросить Вэна обо всем. Как Айриш? Все еще оплакивает ее смерть? Следит ли за собой? Что стало с новым синоптиком? Выгнали его или он сам уволился? Кто родился у секретарши - мальчик или девочка? Какие последние сплетни из коммерческого отдела? По-прежнему ли генеральный менеджер погуливает от жены со своей светской дамой?
     В то же время она понимала, что Вэн может и не испытать той же радости от их встречи, что и она. О, он был бы в восторге, что она жива, но, едва оправившись от него, скорее всего бы заявил: "И какого хрена ты тут делаешь?"
     Она частенько и сама задавала себе этот вопрос. Да, ей нужен материал, но эта мотивировка, конечно, слабовата.
     На самом деле занять место Кэрол Ратледж побудило ее желание во что бы то ни стало спасти Тейту жизнь. Только вот есть ли в этом необходимость? И откуда исходит эта угроза, в существование которой она пока еще верит?
     С того дня как попала домой, она внимательно следила за происходящим. Какие-то трения существуют между Джеком и Дороти-Рей. Фэнси может и святого вывести из терпения. Нельсон в некотором роде диктатор. Зи держится как-то в стороне. Эдди компетентен до предела. Но ни от кого она не видела другого отношения к Тейту, кроме любви и обожания. Ей надо выявить потенциального убийцу, и тогда ее сенсационный материал позволит ей вернуть доверие и авторитет, которого она лишилась из-за одного ошибочного суждения. Неожиданная встреча с Вэном напомнила об этом.
     Она вдруг поняла, что занимается не столько своим будущим материалом, сколько людьми, с которыми живет. Это неудивительно. Самым трудным в ее профессии для Эйвери всегда была беспристрастность - и единственной важной составляющей журналистского ремесла, которой она никак не могла овладеть.
     Интерес и способности к профессии она унаследовала от отца. Но его способность не учитывать человеческий фактор ей не передалась. Она всеми силами стремилась быть объективной, но пока ей это слабо удавалось. И она опасалась, что участие в жизни Ратледжей будет ей плохим помощником.
     Но сейчас она не может все бросить. Самым большим просчетом в ее тщательно продуманном плане оставался тот факт, что она не оставила себе путей к отступлению. И, не имея возможности раскрыться, она была вынуждена пока оставаться в своей роли и быть готовой ко всему - даже к неожиданным визитам старых знакомых.

***

     Настала пятница. Стремясь убить бесконечно тянущееся время, Эйвери долго играла с Мэнди после ее дневного сна. Они сидели за низким столиком и лепили из пластилина динозавров, пока Мэнди не запросила есть. Тогда Эйвери поручила ее Моне.
     В пять часов она приняла ванну. Потом занялась макияжем, одновременно хватая куски с тарелки, которую Мона принесла ей в комнату.
     Волосы она уложила с помощью мусса. Они все еще оставались короткими и выглядели эффектно, но уже не столь броско, как прежде, во всяком случае, отросли достаточно, чтобы она могла их укладывать. Элегантную и слегка вызывающую прическу она подчеркнула парой серег с бриллиантами.
     Без четверти семь, то есть за пятнадцать минут до назначенного времени, она была готова. Она стояла в ванной и доставала с полки флакон духов, когда вошел Тейт.
     При его внезапном появлении она остолбенела. Он обычно спал на раздвижном диване в кабинете, смежном с ее спальней. Дверь между комнатами всегда была закрыта и заперта с его стороны.
     Кабинет был выдержан в строгих, естественных тонах, что придавало ему сходство с джентльменским клубом. К нему прилегала небольшая ванная комната, раковина в которой была не больше плевательницы в кабинете стоматолога, а душ едва ли мог вместить взрослого человека. И все же Тейт предпочитал терпеть эти неудобства, чем делить с женой большую спальню, с просторной туалетной комнатой, где можно было, не мешая друг другу, одновременно одеваться и причесываться перед зеркалом во всю стену, где была мраморная ванна, над головой - застекленный потолок, а под ногами - многие метры пушистого ковра.
     Первой мыслью Эйвери, когда он вошел, было, что он передумал и пришел сообщить, что едет без нее. Однако он был не столько сердит, сколько смущен. Увидев ее в зеркале, он замер.
     Польщенная тем, что ее усилия оказались ненапрасными, Эйвери повернулась к нему и развела руки в стороны.
     - Нравится?
     - Платье? Платье потрясающее.
     - А счет от "Фрост бразерз" будет еще более потрясающим.
     Она знала, что платье действительно сногсшибательное. Черная полупрозрачная ткань с блестками обтягивала грудь, плечи, спину и руки до самых запястий. Начиная от ложбинки на груди и до колен платье было поставлено на подкладку из черного шелка. Эффект усиливала кайма из прозрачных блесток по горловине и краю рукавов.
     Это было очень сексуальное платье, но в то же время сдержанное, в духе Одри Хепберн. Она позволила себе эту обновку не из тщеславия. Просто сегодня ей не хотелось надевать что-то из гардероба Кэрол. Она хотела выглядеть дай Тейта по-новому, по-другому - не так, как Кэрол.
     К тому же все вечерние платья Кэрол оказались сильно декольтированными и чересчур кричащими, совсем не в ее вкусе. Ей нужно было что-то легкое, по сезону, но в то же время с длинным рукавом. Она боялась слишком открываться, чтобы не выдать себя. Это платье было как раз то, что надо.
     - На это не жалко, - выдавил Тейт.
     - Тебе что-то нужно? Или ты зашел посмотреть, не опаздываю ли я?
     - Если кто и опаздывает, так это я. Не могу найти запонки. Тебе не попадались?
     От нее не укрылось, что он одет только наполовину, На подбородке была царапина - свидетельство торопливого бритья. Он был необут, с мокрыми и еще не причесанными волосами, а накрахмаленная сорочка со складками на груди была нараспашку и не заправлена в брюки.
     При виде его поросшей волосами груди она сглотнула. Живот у него был твердый и плоский, как барабан. Так как он еще не застегнул брюк, она могла видеть голый живот и белую резинку трусов.
     Она машинально облизнула губы. Сердце билось так сильно, что она чувствовала, как в такт его ударам грудная клетка упирается в ткань платья.
     - Запонки? - переспросила она тихо.
     - Я подумал, может, оставил здесь.
     - Пожалуйста, поищи. - Она сделала жест в сторону шкафа, где еще раньше обнаружила кое-какие предметы мужского туалета.
     Он перерыл два ящика, прежде чем нашел темную шкатулку с драгоценностями. Это было то, что он искал.
     - Помочь?
     - Нет.
     - Да. - Она встала перед дверью, закрывая ему выход.
     - Я сам справлюсь.
     - Ты изомнешь рубашку. Дай помог