а с этим было покончено, она поняла, что почему-то слишком торопилась.
     Она, которая вброд переходила кишащие змеями и крокодилами африканские реки, теперь боялась принять душ в собственной ванной комнате? Разозлившись на себя за такую нервозность, она решительно щелкнула выключателем и улеглась спать.
     Спала она чутко, будто ожидала, что какой-то звук ее разбудит.

***

     - Какого черта...
     Вик вцепился в руль пикапа. Он понимал, что от усталости плохо соображает. К тому же наверняка в его крови бродят еще остатки лекарств, мешая соображать. Реакция была явно замедленной, но ему показалось, будто руль застыл в его руках.
     Несколько секунд он ничего не соображал, потом догадался взглянуть на показатель наличия бензина.
     - Черт побери!
     Бензин кончился. Посредине гребаной неизвестности. Незадолго до долбаного рассвета. У него кончился бензин.
     Ему и в голову не пришло проверить, как обстоят дела с бензином, когда он уезжал из Форт-Уэрта. Как только он покинул Тринити-Тауер, будучи практически уверенным, что Ренни не нежится в пентхаусе с Лозадо, как только он сунул консьержу десятку, чтобы обеспечить срочную доставку записки, единственное, чего ему хотелось, так это поскорее убраться из города, пока Орен не заметил, что его дорожка перед гаражом лишилась пикапа, или пока медсестра не обнаружит, что на больничных койках не хватает одного пациента.
     Во время поездки он с трудом держал глаза открытыми. Вообще он был агрессивным водителем, матерившим всех тех, кто едет медленно. Но сегодня он чинно держался в первом ряду, оставив более быстрые полосы для тех, кто был сегодня поздоровее, чем он.
     Он решил, что Ренни поехала на ранчо. Разумеется, она могла сейчас находиться на пути в любую точку земного шара, но, поскольку она взяла всего несколько дней, она, скорее всего, поехала на ранчо. Во всяком случае, он так решил и ехал туда.
     Он точно не знал, что скажет ей, когда приедет, но надеялся, что придумает что-нибудь в зависимости от ситуации. Неизвестно, как она вообще прореагирует на его внезапное появление. Она спасла ему жизнь на операционном столе, но вполне может испытывать желание лишить его этой жизни за вранье и подглядывание.
     Но он надеялся справиться. Самое главное, он почти приехал.
     Вернее, он так думал, но тут кончился бензин.
     Он крутанул руль, насколько ему позволяли его слабые силы, и вырулил на обочину. Позволил пикапу остановиться. Без кондиционера в салоне сразу стало жарко. Он опустил стекло, чтобы проветрить машину, но только впустил туда поток горячего воздуха.
     По его расчетам, он проехал миль восемь по шоссе, значит, до поворота к ранчо Ренни оставалось еще миль десять. Если бы он мог бежать, он домчался бы за час, ну, час и десять минут, самое большее. Но бежать он не мог. Он едва мог ходить. С такой скоростью он будет добираться несколько часов, если не свалится где-нибудь по дороге, а свалится он обязательно.
     Наверное, можно воспользоваться сотовым, чтобы вызвать ремонтников. Но они обычно не обслуживают шоссе между штатами и уж точно не развозят бензин. Ждать их придется вечно. Кроме того, у него нет ни денег, ни кредитной карты, потому что Орен забрал его бумажник и спрятал в доме. Машин на дороге не появится до утра, а это еще несколько часов. Короче, он застрял.
     Когда взойдет солнце, он, пожалуй, все-таки пойдет в сторону ранчо Ренни, надеясь, что какой-нибудь добрый самаритянин подбросит его. Было слишком темно, и он не мог рассмотреть свое отражение в зеркале, но если он выглядит так же погано, как себя чувствует, то наверняка у него вид человека, срочно нуждающегося в милосердии.
     Что ж, можно отдохнуть до восхода солнца. С этой замечательной мыслью он устроился поудобнее и закрыл глаза. Вскоре, увы, выяснилось, что пока он не примет горизонтальное положение, спина будет болеть так, что даже задремать не удастся. Он чертыхнулся про себя, надо же было выбрать машину с такими неудобными сиденьями.
     Устало открыл дверь, и на это ушли все силы. Он несколько раз глубоко вдохнул, прежде чем попытался встать, боялся, что ноги откажутся его держать. Они выдержали, но тряслись ужасно. Опираясь на пикап, он обошел его и опустил задний откидной борт. Ему показалось, что весил он миллион фунтов.
     Кроме того, этот мерзавец был жестким, как бетонная плита. "Попробуй приляг тут", - подумал он.
     - Вот дерьмо, - в который раз за эту поездку выругался Вик.
     Если он не ляжет сам, то упадет.
     Он огляделся. Нигде ни огонька. Через дорогу за колючей проволокой росли деревья. Земля ведь мягче, чем железо? Определенно. А земля под деревьями может быть еще мягче, потому что в ней лучше сохраняется влага. Звучало убедительно.
     Прежде чем отойти от пикапа, Вик вытащил свою сумку, тоже тяжелую, будто кирпичами набитую, и поволок ее через дорогу. Он лег на землю и прополз под последним рядом колючей проволоки. О том, чтобы согнуться и пролезть между двумя рядами, не могло быть и речи.
     Темнота оказалась обманчивой. Рощица была расположена значительно дальше, чем он думал. Тишина стояла мертвая, слышалось лишь его затрудненное дыхание. Но если бы выработка пота сопровождалась звуком, он поднял бы ужасный шум. Он весь взмок и опасался, что темнота, надвигающаяся на него со всех сторон, была предвестником обморока.
     Добравшись наконец до деревьев, он бросил сумку и опустился рядом с ней на колени. Затем встал на четвереньки и опустил голову. С носа капал пот, но Вику было наплевать на все, хотелось только лечь и замереть.
     Он опустился на сухую траву. Она колола его сквозь рубашку, но это ерунда, ведь теперь он мог закрыть глаза. Он прижался щекой к жесткой сумке и представил себе, что это женская грудь. Прохладная, мягкая и пахнущая ароматным тальком. Таким, как у Ренни в ванной комнате.
     Он спал без сновидений. Только что-то очень неожиданное могло извлечь его из столь глубокого сна. Что-то по-настоящему неожиданное. Вроде резкого окрика: "Не двигайся, иначе ты покойник!"
     Разумеется, он открыл глаза, потом перекатился на спину, чтобы увидеть, откуда прозвучало предупреждение.
     Ренни стояла примерно в двадцати ярдах от него, прижав к плечу ружье и глядя в прицел. Вик резко сел.
     - Я же сказала, не двигайся! - крикнула она.
     И выстрелила.

23

     С дерева свалилась мертвая рысь.
     Она промахнулась всего на пару футов и не свалилась Вику на голову. Ударилась о землю, подняв облако пыли. В центре груди - кровавая дыра. Сердце Вика бешено колотилось.
     Он с трудом проглотил слюну:
     - Славный выстрел.
     Ренни подошла и встала на колени около мертвого зверя.
     - Такая красивая. - Если не обращать внимания на острые клыки, рысь и в самом деле выглядела как домашняя кошка-переросток с великолепной шерстью. Ренни погладила пушистый белый мех за ухом. - Ужасно не хотелось ее убивать, но она собиралась прыгнуть. Уже несколько месяцев она убивает ягнят и домашних животных. А этим утром забралась в мою конюшню.
     - Не знал, что рысь охотится на таких крупные животных, как лошади.
     - Она и не охотится. Наверное, искала что-нибудь поменьше, вроде мыши или кролика. Но напугала лошадей, одну даже поцарапала. Я услышала шум в конюшне, пошла взглянуть и увидела, как она убегает. Последний час я за ней гоняюсь.
     - А она за мной.
     Ренни впервые взглянула на него:
     - Вы - довольно легкая добыча.
     - Ходячий раненый.
     - Полумертвый. Какого черта вы здесь делаете, Вик?
     - Сплю. Вернее, спал. - Он кивком показал на прислоненное к стволу дерева ружье. - Вы когда-нибудь промахиваетесь?
     - Никогда. Так вы мне ответите?
     - Это длинная история. Но суть дела в том, что у меня кончился бензин. Надеюсь, вы не пешком сюда пришли.
     Она встала и резко свистнула. Он с уважением взглянул на нее. Ему еще не встречалась женщина, которая могла издать что-то, похожее на свист. Но ее таланты простирались дальше. Через несколько секунд возле них появилась великолепная кобыла.
     - Как в кино, - восхитился он. Лошадь остановилась на приличном расстоянии от мертвой рыси и стала нервно бить копытом. - Не уверен, что без седла смогу на нее забраться.
     - Вам и не придется. - Ренни повернулась и направилась к лошади.
     - Вы хотите меня здесь бросить? С трупом этого зверя?
     - Я вас не приглашала.
     Поэма в движении. Такое сравнение пришло ему в голову, когда она запустила пальцы в гриву и одним прыжком оказалась на лошади. Одно гибкое, плавное движение. Даже ружье не выронила. Она пришпорила кобылу пятками, и лошадь затанцевала, задрав голову и хвост.
     - Вы же вернетесь за мной, правда? - Ему показалось, что Ренни улыбнулась, но солнце еще не взошло, так что вполне вероятно, что ему почудилось. Почти незаметным движением колен она пустила лошадь в галоп.
     Вик был настолько уверен, что она за ним вернется, что заснул прежде, чем лошадь и всадница скрылись из вида.
     Он не знал, сколько проспал. Пятнадцать минут или пятнадцать часов. Когда он открыл глаза, Ренни снова была рядом. Она завертывала рысь в толстый мебельный чехол. Когда она увидела, что он за ней наблюдает, сказала:
     - Не хочу, чтобы ее растащили стервятники.
     Он взглянул наверх через ветви деревьев. В небе уже кружили канюки.
     - Может, они ждут, когда я перекинусь.
     - Возможно.
     Она подняла сверток и отнесла его в пикап, которого он раньше у нее не видел. Очевидно, Ренни им пользовалась только на ранчо, потому что автомобиль был ненов и потрепан. Пока она укладывала рысь в багажник, Вик исхитрился встать, цепляясь за ствол дерева. Потом наклонился, чтобы взять сумку.
     - Я возьму, - заявила Ренни, направляясь к нему. - А вы лезьте в машину.
     Когда она проходила мимо него, ему захотелось отсалютовать ей, но в последнюю секунду он передумал.
     Разумеется, ее прикид не имел ничего общего с военной выправкой. На ней была красная майка вроде той, в которой она спала, узкие обтягивающие зад джинсы и ковбойские сапоги. Распущенные волосы спутаны. Он догадался, что шум в конюшне заставил ее выскочить из постели и наспех натянуть джинсы и сапоги. Как бы то ни было, такой вид заслужил его одобрение.
     Пролезть под проволокой днем было лишь немного легче, чем ночью. Когда Вик добрался до пикапа и умудрился сесть на сиденье, его прошиб холодный пот и охватила крупная дрожь.
     Ренни вернулась с его сумкой и без лишних церемоний швырнула ее назад, туда, где покоилась рысь. Она села в машину. Заметив, что Вик смотрит назад, она спросила:
     - Что-то не так?
     - Нет. Просто радуюсь, что вы не швырнули меня туда вместе с сумкой.
     - Была такая мысль.
     - А как насчет моей машины?
     - Я привезла канистру с бензином.
     Ренни не стала делиться с ним планами по поводу его пикапа, а он не стал больше ничего спрашивать. Она выехала на дорогу и проехала не меньше мили, прежде чем сказала:
     - Я знаю, доктор Шугармен вас не выписывал.
     - Слушайте, где он купил все эти зубы?
     - Вы просто ушли? - пропустила она мимо ушей его выпад.
     - Гмм, - предпочел не уточнять Вик.
     - А охрана?
     - Не хотел бы я быть на их месте, когда Орен узнает, что я ушел.
     - Он не знает?
     - Сейчас уже, может, и знает.
     - Он расстроится?
     - Просто выйдет из себя. - Вик представил себе картину и усмехнулся.
     - Потому что он знает, что вам следовало бы пробыть еще хотя бы пару дней в больнице.
     - Потому что он знает, что я попытаюсь в одиночку достать Лозадо.
     Она резко повернула голову:
     - Тогда почему вы явились сюда?
     - Найти вас, найти его. Он же не оставит вас в покое, Ренни, и тоже начнет с вашего ранчо.
     - Он о нем ничего не знает.
     - Узнает. Рано или поздно. Он вас найдет. Он не остановится, пока не найдет. Он слишком много вложил в вас самого себя, своего эго. Он появится здесь.
     Больше они ни о чем не говорили. Она остановила пикап около дома поближе к входной двери. Обошла машину и помогла Вику вылезти из нее и подняться по ступенькам на веранду. Открыла дверь и пригласила его в дом.
     Они сразу попали в просторную гостиную, обставленную и украшенную с техасским шиком. Навалом кожи и замши, все изысканное и дорогое. Толстые ковры на деревянных полах. Красивые подушки на диванах. Все большое, комфортабельное, приглашающее сесть и расслабиться перед камином, почитать разбросанные журналы. "Разбросанные?" - удивился про себя Вик.
     В углу стояло мексиканское седло из черной кожи ручной выделки с кучей всяких серебряных прибамбасов - на манер ценной скульптуры. На стене висела полосатая попона. Вик сразу в нее влюбился.
     - Очень мило.
     - Спасибо.
     - И на вас не похоже.
     Она встретилась с ним взглядом.
     - Именно похоже. Вы есть хотите?
     - Я уж подумывал, не отгрызть ли чего у рыси.
     - Тогда идите сюда.
     Она привела его на кухню, где было еще больше сюрпризов. В центре располагался рабочий островок с открытыми полками снизу. Сверху небольшая медная раковина, где лежали красные и зеленые яблоки, чтобы стекала вода после мытья. Над головой на железной перекладине висели кастрюли и сковородки. На столе стояла открытая коробка с печеньем.
     - Суп или овсянка?
     Превозмогая боль, Вик уселся на стул у круглого деревянного стола.
     - И все?
     - Ну, еще рысь, если вы так проголодались. Но тут уж управляйтесь сами.
     - А какой суп?
     Это оказался картофельный суп, но Вик никогда не ел ничего вкуснее. Ренни добавила к готовому супу из банки в равных пропорциях масло и специи, затем сверху насыпала тертого сыра и поставила все в микроволновку, чтобы сыр расплавился. Движения были экономными, выверенными. Как у хирурга.
     - Это просто изысканная пища после больничной бурды, - сказал Вик, приканчивая второй тост. - А что на ленч?
     - Ленч вы проспите.
     - Мне еще рано отдыхать, Ренни. Я сбежал из больницы и едва не подох по дороге не для того, чтобы сразу улечься спать.
     - Извините. Это то, что вам требуется, и именно этим вы и займетесь. У меня никогда не было пациента, который бы так скверно выглядел и впоследствии выжил. Мне бы следовало позвонить 911, вызвать "Скорую" и немедленно отправить вас в больницу.
     - Тогда я сразу же уйду.
     - Поэтому я и не позвонила. - Она кончила споласкивать посуду и вытерла руки. - Идемте наверх, я помогу вам раздеться.
     - Я спал, Ренни. Под деревом.
     - Долго?
     - Достаточно.
     - Совсем недостаточно.
     - Я не буду спать.
     - Нет, будете.
     - Тогда вам придется меня чем-нибудь опоить.
     - Уже.
     - Что?
     - Когда вы вышли в ванную комнату, я раскрошила сильное болеутоляющее и таблетку снотворного и высыпала в ваш суп. Скоро у вас зашумит в ушах.
     - Черт! Я буду сопротивляться. Она улыбнулась:
     - Не сможете. Это лекарство вас уложит. Вам будет удобнее, если вы заранее окажетесь в постель.
     - Нам надо поговорить, Ренни.
     - Поговорим. Когда проспитесь.
     Она взяла его под локоть и помогла встать со стула. Ноги у него подкашивались, пальцы ног сводила судорога, и он знал, что это действие наркотика.
     - Положите мне руку на плечи. - Он послушался. Она обняла его за талию и повела к лестнице, ведущей наверх.
     - Что ж, вы правы, - сказал он на полпути. - В ушах звенит. Как долго это лекарство действует?
     - Зависит от пациента.
     - Это не ответ.
     На втором этаже была широкая галерея, нависающая над гостиной. На галерею вело несколько дверей. Она провела его в спальню. Постель была не прибрана.
     - Это ваша комната? - спросил он.
     - Единственная спальня с мебелью.
     - Значит, я буду спать в вашей постели? Она прислонила его к спинке кровати:
     - Поднимите руки. - Он послушался, и она стянула в него футболку. Затем опустилась на колени и помогла снять туфли. - Теперь снимайте брюки и ложитесь.
     - Ну, доктор Ньютон, я считал вас скромнее. Думал, что... Что это такое? - Она вынула что-то из нижнего ящика комода.
     - Это шприц. - Поднявшись на ноги, она поднесла к глазам прозрачную пластиковую ампулу и пощелкала по ней ногтем. - Сейчас я нашпигую вам зад антибиотиками.
     - Они мне не нужны.
     - На эту тему мы спорить не будем, Вик.
     Да уж, она явно была не расположена спорить. Кстати, он спорить был не в состоянии. Язык еле ворочался во рту. Он с великим трудом держал глаза открытыми.
     Расстегнув ширинку, он опустил джинсы вниз и вышагнул из них. Вероятно, она думала, что на нем есть белье. Не повезло, доктор Ньютон. Он, шаркая ногами, доплелся до кровати и лег.
     - На живот, пожалуйста.
     - Как с вами неинтересно, - проворчал он, едва ворочая языком.
     Ренни протерла спиртом кожу и вонзила иглу.
     - Мать твою...
     - Может быть больно, - холодно произнесла Ренни.
     - ...за ногу! Спасибо, что вовремя предупредили. - Он, сжав зубы, вытерпел укол, который, казалось, тянулся бесконечно.
     Отложив шприц в сторону, Ренни приказала:
     - Не переворачивайтесь. Я обработаю вашу рану. Он было собрался сказать что-то умное, но забыл слова. Подушка была необыкновенно удобной.
     Он смутно сознавал, что она промывает его шов и накладывает свежую повязку. Вроде бы она прикрыла его простыней и легким одеялом. Ему казалось, что в комнате постепенно становится все темнее. Он открыл глаза на секунду и увидел, что Ренни закрывает ставни. На долю секунды он увидел ее силуэт в ярком дневном свете, от которого ничего нельзя спрятать. Бюстгальтера она не носила.

***

     Проснувшись, он обнаружил, что лежит на спине, слегка повернувшись налево, щадя правый бок. В комнате никого не было, но из-под двери ванной комнаты пробивался свет. Он повернулся к окнам. Ставни все еще закрыты.
     Господи, что такое она ему дала? Сколько времени он проспал? Весь день? Два дня? Три?
     В этот момент свет в ванной погас. Дверь беззвучно открылась, и появилась Ренни, принеся с собой запах мыла и шампуня. Взглянув в сторону кровати, она заметила, что Вик не спит и смотрит на нее.
     - Простите. Мне не следовало включать фен. Я опасалась, что он может вас разбудить, но вы так крепко спали, что я решила рискнуть.
     - Который час?
     - Около шести.
     Ее босые ноги прошелестели по деревянному полу. Она подошла и села на край кровати.
     - Как вы себя чувствуете? Вам что-нибудь принести? Волосы, глаза, кожа, губы. Она была прекрасна. Вик понял это сразу, когда в первый раз увидел ее на фотографиях Орена. Именно тогда появилось желание и началось вранье. Он врал Орену и себе. Сначала по поводу того, что он о ней думает, потом насчет собственной объективности. С этой объективностью он распрощался, когда Ренни повернулась к нему на свадебном приеме. В тот момент он понял, что профессионализм его не спасет. Он утонул вместе с ним в зеленой бездне ее глаз.
     Во время работы в полиции ему встречались разные женщины, от проституток до домашних хозяек. Обманщицы, вруньи, воровки и святые. Женщины, которые одевались на мужской манер и ставили своей целью лишить яиц каждого встреченного ими мужчину, и женщины, которые охотно раздевались, чтобы развлечь мужчин и получить свою долю удовольствия.
     Орен был прав, когда сказал, что у него не было незначительных встреч с женщинами. Он всех помнил, по разным причинам. Начиная с его обожаемой воспитательницы в детском саду и женщины-полицейского, объявившей его самой большой задницей, которую она имела неудовольствие знать, до официантки Кристел. И он всегда производил впечатление на женщин.
     Хорошо ли, плохо ли, но он чувствовал женщин нутром, на что они обязательно откликались. Это было просто его особенностью, он с ней родился, к ней привык, как привык к своему кривому переднему зубу.
     С некоторыми из этих женщин он спал, но ни одну из них он не хотел так, как хотел Ренни Ньютон. И ни одна не была под таким запретом. С самого начала она несла ему беду. И этому не видно конца.
     Но сейчас, когда пряди ее волос касал