аркоты мозги ссохлись; возможно, что и так. Он был всего лишь отбросом, парией. Что он мог знать?
     Тем не менее он вставил в магнитофон следующую кассету с Ратледжами.

***

     Первый крик ее разбудил. Второй насторожил. Третий заставил скинуть одеяло и выпрыгнуть из кровати.
     Эйвери схватила халат, распахнула дверь спальни и бросилась через холл к комнате Мэнди. Через несколько секунд она уже склонилась над кроватью девочки. Мэнди дергалась всем телом и кричала.
     - Мэнди, милая, проснись! - Эйвери ухватилась за вскинутый кулачок.
     - Мэнди? - Тейт возник у другой стороны кровати.
     Он опустился на колени и пытался успокоить дочь. Он взял девочку за руки, но ее тело продолжало извиваться, голова была вдавлена в подушку, пятки ерзали по матрацу. Она продолжала кричать.
     Эйвери положила ей ладони на лицо и крепко их сжала.
     - Мэнди, проснись! Проснись, дорогая. Тейт, что делать?
     - Надо постараться ее разбудить.
     - У нее опять кошмар? - спросила Зи, вбежавшая в комнату вместе с Нельсоном. Она подошла к Тейту. Нельсон остановился около кровати.
     - Даже в нашем крыле было слышно, как она кричит, бедняжка, - сказал он.
     Эйвери слегка похлопала ее по щеке.
     - Это твоя мамочка. Мама и папа с тобой. Все в порядке, дорогая. Тебе нечего бояться.
     Постепенно крики прекратились. Едва открыв глаза, она кинулась в раскрытые объятия Эйвери. Эйвери притянула ее к себе, девочка уткнулась в нее своим заплаканным личиком. Плечи ее дрожали, все тело сотрясалось от рыданий.
     - Господи, я даже не представляла себе, что все так серьезно.
     - Такое случалось каждую ночь, пока ты была в больнице, - сказал Тейт. - Потом - все реже. Этого не было уже несколько недель. Я надеялся, что с твоим возвращением приступы прекратятся совсем.
     - Мы можем чем-нибудь помочь?
     Тейт взглянул на Нельсона.
     - Нет. Надеюсь, сейчас она успокоится и заснет. Спасибо, папа.
     - Вам надо что-то с этим делать, и чем скорее, тем лучше. - Он взял Зи за руку и повел к двери. Она уходить не хотела и с тревогой смотрела на Эйвери.
     - С ней будет все в порядке, - сказала Эйвери, гладя Мэнди по спине. Та еще продолжала всхлипывать, но самое худшее было позади.
     - Время от времени все повторяется, - проговорила Зи.
     - Остаток ночи я проведу с ней.
     Когда они остались втроем, Эйвери сказала:
     - Почему ты не рассказал мне, что у нее такие сильные кошмары?
     Он сел в кресло-качалку у кровати.
     - У тебя хватало своих проблем. Приступы становились все реже, психолог говорил, что так и будет. Я думал, она от них избавилась.
     - И все-таки я должна была знать.
     Эйвери все еще прижимала к себе Мэнди, укачивала ее и бормотала ей на ушко что-то ласковое. Она хотела совсем успокоить девочку. Наконец Мэнди подняла голову.
     - Получше? - спросил Тейт.
     Мэнди кивнула.
     - Очень жалко, что тебе приснился такой плохой сон, - шепнула Эйвери, вытирая слезы со щек Мэнди. - Хочешь рассказать о нем маме?
     - Он до меня доберется, - пробормотала она.
     - Кто, дорогая?
     - Огонь.
     Эйвери вздрогнула, на нее нахлынули собственные ужасные воспоминания. Они возвращались порой так внезапно, что требовалось несколько минут, чтобы от них избавиться. Даже ей, взрослому человеку, это было нелегко. А каково должно быть ребенку?
     - Я вытащила тебя из огня, помнишь? - нежно сказала Эйвери. - Его больше нет. Но вспоминать об этом по-прежнему страшно, правда?
     Мэнди кивнула.
     Однажды Эйвери писала статью об известном детском психологе. Она вспомнила, что во время интервью он говорил о том, что самое плохое, если родители не верят страхам ребенка. Нужно признавать их, а потом уже помогать ребенку их преодолеть.
     - Может, ей станет лучше, если обтереть ее влажной салфеткой, - сказала Эйвери Тейту.
     Он встал с кресла и вскоре вернулся с салфеткой.
     - Спасибо.
     Пока она вытирала лицо Мэнди, он сидел рядом. Потом взял плюшевого медвежонка и положил его в руки Мэнди. Этот заботливый жест растрогал Эйвери. Девочка прижала медвежонка к груди.
     - Ну что, может, ляжешь? - ласково спросила Эйвери.
     - Нет. - Она обвела глазами комнату.
     - Мама не уйдет. Я лягу с тобой.
     Она осторожно положила Мэнди в кровать и прилегла рядом, лицом к ней. Тейт укрыл обеих одеялом, поправил подушку и наклонился, чтобы поцеловать Мэнди.
     На нем были только шорты. Тело его в свете ночника выглядело удивительно сильным и красивым. Когда он приподнялся, его взгляд встретился со взглядом Эйвери. Повинуясь какому-то импульсу, она дотронулась до его груди и легко поцеловала его.
     - Спокойной ночи, Тейт.
     Он медленно выпрямился. Ее рука скользнула по его груди, по упругим мускулам, по густым волосам, вниз, к его гладкому животу. Кончики ее пальцев дотронулись до эластичного края шорт. Потом рука соскользнула.
     - Я сейчас вернусь, - пробормотал он.
     Его не было несколько минут, но когда он пришел, Мэнди уже спала. Он надел халат, но не завязал его. Опускаясь в кресло-качалку, он заметил, что Эйвери все еще лежит с открытыми глазами.
     - Эта кровать для двоих маловата. Тебе удобно?
     - Отлично.
     - Думаю, Мэнди не заметит, если ты сейчас уйдешь к себе.
     - Я так не могу. Я ей обещала, что останусь с ней. - Она погладила горячую щечку Мэнди. - Что будем делать, Тейт?
     Он сидел, наклонившись вперед и упершись локтями в колени. Прядь волос упала ему на лоб. В такой позе его подбородок, казалось, еще больше выдавался вперед. Он вздохнул, было видно, как напряглась его грудь под халатом.
     - Не знаю.
     - Думаешь, психолог ей помогает?
     - А ты как думаешь?
     - Мне не следовало бы осуждать выбор, сделанный тобой и твоими родителями, когда я была больна.
     Она знала, что ей не следует в это влезать. Проблема была чисто семейная, и Эйвери Дэниелз не имела права совать в нее свой нос. Но она не могла спокойно наблюдать, как мучается ребенок.
     - Если у тебя есть собственное мнение, прошу, высказывайся.
     - Я слышала про одного врача в Хьюстоне, - начала она. Он удивленно вскинул брови. - Он... я видела его в каком-то шоу, мне понравилось, как он себя вел и что говорил. Он не важничал. Говорил четко и по делу. Раз нынешний доктор не очень помогает, может, стоит отвезти Мэнди к нему.
     - Терять нам нечего. Договорись о визите.
     - Завтра позвоню. - Голова ее совсем клонилась к подушке, но она не спускала с него взгляда. - Тебе не обязательно сидеть здесь всю ночь, - мягко сказала она.
     Их взгляды встретились.
     - Ничего, посижу.
     Она заснула под его взглядом.

21

     Эйвери проснулась первой. Было еще очень рано, в комнате царил полумрак, хотя ночник по-прежнему горел. Она задумчиво улыбнулась, ощутив, что рука Мэнди лежит у нее на щеке. Тело у Эйвери затекло от того, что она так долго пролежала в одном положении, иначе она поспала бы еще. Надо было размяться. Она осторожно сняла руку Мэнди со своего лица и положила на подушку. Очень осторожно, чтобы не разбудить ребенка, она встала с кровати.
     В качалке спал Тейт. Его голова склонилась набок и почти касалась плеча. Поза была с виду неудобная, но грудь его вздымалась ровно, и в тишине ей было слышно его спокойное дыхание.
     Халат его распахнулся, открыв торс и бедра. Правая нога была согнута в колене, левая вытянута вперед. У него были красивые ступни и икры. Руки у него были жилистые и немного волосатые. Одна свисала с подлокотника, другая покоилась на груди.
     Сон согнал озабоченное выражение с его лица. Расслабленный, рот его выглядел чувственным, способным доставить женщине огромное наслаждение. Эйвери представила себе, каким он должен быть в любви - настойчивым, страстным, добрым - таким, каким он был во всем. Грудь Эйвери стеснило от сдерживаемых чувств. Ей вдруг захотелось плакать.
     Она любила его.
     Конечно, ей хотелось сделать что-то, что перечеркнуло бы ее профессиональный промах, но вдруг она поняла, что приняла роль жены, потому что полюбила его, полюбила еще тогда, когда не могла произнести его имени.
     Она играла его жену, потому что хотела ей быть. Она хотела его защитить, залечить раны, нанесенные ему злой эгоистичной женщиной. И спать с ним хотела тоже.
     Если бы он решил предъявить свои супружеские права, она бы с радостью ему повиновалась. Это был бы самый большой ее обман, уж его-то он не простил бы, когда выяснилось бы, кто она на самом деле. Он бы презирал ее больше, чем Кэрол, считая, что она его использовала, и никогда бы не поверил, что ее любовь искренна. А она была искренна.
     Он зашевелился. Приподнял голову, зажмурился. Веки его задрожали, потом он резко раскрыл глаза, взглянул на нее. Она стояла совсем рядом.
     - Который час? - спросил он хриплым со сна голосом.
     - Не знаю. Еще рано. Шея затекла? - Она провела рукой по его спутанным волосам, потом обняла его за шею.
     - Немного.
     Она стала массировать ему шейные позвонки.
     - Хмм.
     Через несколько мгновений он запахнул халат, подтянул под себя ноги и уселся поудобнее. Она подумала, уж не спровоцировал ли ее массаж утреннюю эрекцию, которую он не хотел ей демонстрировать.
     - Мэнди все еще спит, - неизвестно зачем заметил он.
     - Хочешь позавтракать?
     - Достаточно кофе.
     - Я приготовлю завтрак.
     Только начало светать. Мона еще не встала, и на кухне было темно. Тейт стал накладывать кофе в фильтр кофе варки. Эйвери подошла к холодильнику.
     - Не напрягайся, - сказал он.
     - Ты что, не голоден?
     - Я могу подождать, пока Мона встанет.
     - Мне хочется тебе что-нибудь приготовить.
     Повернувшись спиной, он безразличным голосом произнес:
     - Хорошо. Пары яиц будет достаточно.
     Теперь она уже неплохо ориентировалась в кухне и могла накрыть на стол. Все шло нормально до тех пор, пока она не стала взбивать в миске яйца.
     - Что ты делаешь?
     - Омлет. Дл... для себя, - выдавила она, поймав его удивленный взгляд. Она представления не имела, как ему готовят яйца.
     - Ладно. Делай омлет, а я займусь тостами.
     Она стала намазывать маслом выскакивающие из тостера куски хлеба, украдкой наблюдая, как он жарит себе яичницу. Он переложил ее на тарелку и вместе с ее омлетом отнес на стол.
     - Мы давно не завтракали вместе. - Она откусила кусок тоста, отправила в рот немного омлета и уже потянулась за соком, как вдруг заметила, что он не ест. Тейт сидел напротив нее, поставив локти на стол и опустив подбородок.
     - Мы никогда не завтракали вместе, Кэрол. Ты же обычно не завтракаешь.
     Она с трудом проглотила то, что было во рту. Рука ее сжала стакан с соком.
     - Меня заставляли завтракать в больнице. Ну, когда мне уже поставили протезы, и я смогла есть твердую пищу. Я должна была немного поправиться.
     Он смотрел на нее, не мигая. Его было не провести.
     - Я ... я привыкла к завтракам и уже не могу без них обходиться. - Она защищалась как могла. - Почему это тебя так насторожило?
     Тейт взял вилку и принялся за еду. Его движения были слишком напряженными. Он был зол.
     - Можешь понапрасну не стараться.
     Она испугалась, что он имеет в виду не стараться ему лгать.
     - Не стараться?
     - Попытка приготовить мне завтрак - всего лишь очередная уловка, чтобы опять завоевать мое расположение.
     У нее окончательно пропал аппетит. Ее даже затошнило от запаха еды.
     - Уловка?
     У него явно тоже пропал аппетит. Он отодвинул тарелку в сторону.
     - Завтраки. Домашний уют. Эти трогательные ласки - по голове погладить, массаж сделать.
     - Мне казалось, тебе это приятно.
     - Все это ничего не значит.
     - Нет, значит!
     - Ни черта не значит! - Он откинулся на спинку стула и с яростью уставился на нее. - Все эти поглаживания и поцелуи на ночь я еще могу вытерпеть, если так надо. Хочешь делать вид, что мы нежная любящая парочка, пожалуйста. Строй из себя идиотку. Только не жди, что я буду изображать ответную привязанность. Даже ради места в Сенате я не лягу с тобой в постель - вот как я тебя презираю, понятно? - Он перевел дыхание. - Но больше всего меня бесит твоя внезапная забота о Мэнди. Прошлой ночью ты разыграла целый спектакль.
     - Это не было спектаклем.
     Он не обратил внимания на ее возражение.
     - Потрудись не выйти из роли матери до тех пор, пока она не вылечится. Нового предательства она не вынесет.
     - Ах ты лицемерный... - Эйвери не на шутку рассердилась. - Я не меньше твоего беспокоюсь о здоровье Мэнди.
     - Ага. Конечно.
     - Ты мне не веришь?
     - Нет.
     - Это нечестно.
     - Только тебе и говорить о честности.
     - Я безумно волнуюсь за Мэнди.
     - С чего бы это?
     - С чего?! - закричала она. - Да потому что это наш ребенок.
     - А твой аборт? Это был не наш ребенок? Но ты его все равно убила.
     Его слова пронзили ее насквозь. Она прижала руку к животу и согнулась, словно от приступа боли. Несколько секунд она не могла вздохнуть и молча смотрела на Тейта.
     Он встал и повернулся к ней спиной, как будто ненависть мешала ему ответить на ее взгляд. Подошел к стойке и налил себе еще кофе.
     - Разумеется, я в конце концов все равно узнал бы об этом, - проговорил он ледяным голосом. Когда он обернулся к ней, взгляд его был так же холоден. - Но узнать от чужого человека, что твоя жена больше не ждет ребенка... - Он опять отвел взгляд. Как будто не мог вынести ее вида. - Можешь хоть представить себе, что я тогда чувствовал, Кэрол? О Господи! Ты была на волосок от смерти, но я и сам хотел тебя убить. - Он резко повернул голову, впился в нее взглядом, и его рука сжалась в кулак.
     Эйвери что-то смутно вспоминала, чьи-то голоса.
     Тейт: "Ребенок... Это повредит плоду?"
     Чей-то еще голос: "Ребенок? Ваша жена не была беременна".
     Тогда этот обрывок разговора не значил ничего. То есть она не могла понять, что он значит. Он смешался со множеством других разговоров, которые она слышала, еще не совсем придя в сознание. До сих пор она его не вспоминала.
     - Ты что, думала, я не замечу, что ты так и не родила ребенка? Ты с таким торжеством объявила, что забеременела, что не сообщила об аборте?
     Эйвери с горечью покачала головой. Она не могла найти слов. Ни объяснений, ни извинений. Но теперь она знала, почему Тейт так ненавидел Кэрол.
     - Когда ты это сделала? Должно быть, за несколько дней до поездки в Даллас. Не хотела возиться с младенцем, верно? Боялась, он помешает твоим развлечениям.
     Он наклонился к ней и стукнул ладонью по столу.
     - Отвечай, черт бы тебя подрал! Скажи что-нибудь! Давно пора об этом поговорить, тебе не кажется?
     Эйвери пробормотала:
     - Я не думала, что это так важно.
     Его лицо исказилось от ярости. Она боялась, что он действительно ее ударит. Чтобы хоть как-то защититься, она бросилась в атаку.
     - Я знаю, как вы относитесь к абортам, мистер будущий сенатор. Сколько раз я слышала ваши рассуждения о том, что право выбора должно оставаться за женщиной. Это что, касается всех женщин штата Техас, кроме вашей жены?
     - Да, черт подери!
     - Какое лицемерие!
     Он схватил ее за руку и поставил на ноги.
     - Те принципы, которые распространяются на общество в целом, не обязательно должны соблюдаться в моей личной жизни. Этот аборт был не пунктом программы. Это был мой ребенок.
     Его глаза сузились.
     - Или нет? Или это была очередная ложь, придуманная, чтобы я не выкинул тебя отсюда - такая же, как все прочее твое вранье.
     Она попыталась представить себе, как бы на это ответила Кэрол.
     - Чтобы сделать ребенка, нужны двое, Тейт.
     Она попала в точку, как и рассчитывала. Он немедленно отпустил ее руку и отступил в сторону.
     - Я горько сожалею о той ночи. Я же дал это понять сразу, когда это произошло. И поклялся больше никогда не дотрагиваться до твоего распутного тела. Но ты всегда знала, за какую ниточку потянуть, Кэрол. Ты целыми днями вилась вокруг меня, как мартовская кошка, мурлыкала всяческие извинения и обещала быть любящей женой. Если бы в тот вечер я так не напился, я бы распознал, что это очередная ловушка.
     Он окинул ее презрительным взглядом:
     - Ты опять взялась за старое? Опять готовишь ловушку? Поэтому ты была образцовой женой, с тех пор как вышла из больницы? Скажи мне, - он стоял, упершись руками в бока, - ты забылась той ночью и забеременела случайно? Или ты хотела меня помучить - забеременеть, а потом сделать аборт? Ты чего добиваешься - чтобы я опять тебя захотел? Решила доказать, что можешь снова затащить меня к себе в постель, даже если ради этого тебе придется пожертвовать благополучием собственной дочери?
     - Нет, - хриплым голосом ответила Эйвери. Она не могла выносить его ненависть, даже если эта ненависть была направлена не на нее.
     - У тебя больше нет власти надо мной, Кэрол. Я даже не ненавижу тебя. Ты не стоишь тех сил, которые требуются для ненависти. Заводи сколько хочешь любовников. Меня это не волнует. Сейчас ты мне можешь нанести удар только через Мэнди. Но берегись - я упеку тебя в ад сначала.

***

     Днем она отправилась на прогулку верхом. Хотелось открытого пространства, свежего воздуха; надо было подумать. В одежде для верховой езды она чувствовала себя непривычно и попросила конюха помочь ей оседлать лошадь.
     Кобыла испуганно отшатнулась от нее. Когда старый конюх напутственно похлопал лошадь по крупу, он сказал:
     - Видать, она не забыла, как вы ее отхлестали в прошлый раз.
     Лошадь шарахалась, потому что у седока был незнакомый запах, но Эйвери решила: пусть старик думает что хочет.
     Кэрол Ратледж была чудовищем - она дурно обращалась с мужем, с дочерью, со всеми, кто оказывался рядом. После утренней сцены нервы Эйвери были на пределе, но теперь, по крайней мере, она знала, в чем ее обвиняют. Стало понятно, за что Тейт так презирал свою жену. Кэрол собиралась сделать аборт, убить ребенка Тейта; во всяком случае, она утверждала, что это его ребенок, Правда, сделала ли она это до катастрофы, так и останется тайной.
     Эйвери попыталась собрать воедино все, что ей стало известно о семейной жизни Ратледжей. Кэрол была неверна мужу и не скрывала этого. Тейт с трудом терпел ее измены, но ради своей политической карьеры решил до выборов оставаться в браке.
     Уже довольно давно он перестал спать со своей женой и даже перебрался в отдельную спальню. Но Кэрол соблазнила его, и он переспал с ней еще один раз.
     Был это ребенок Тейта или нет, аборт Кэрол мог сыграть существенную роль в предвыборной кампании, и Эйвери полагала, что так это и было задумано. Ей стало плохо от мысли об общественном мнении и тяжелых последствиях, которых не избежать, если об этом станет известно. Последствия в политическом плане будут для Тейта не менее серьезными, чем в личном.
     Когда Эйвери вернулась с прогулки, Мэнди помогала Моне печь пирожные. Экономка хорошо ладила с Мэнди, поэтому Эйвери похвалила пирожные и оставила их вдвоем.
     В доме было тихо. Фэнси куда-то умчалась на своем "мустанге". Джек, Эдди и Тейт в это время всегда были в городе - в штаб-квартире кампании или в конторе. Дороти-Рей, как обычно, сидела у себя. Мона сказала, что Нельсон и Зи уехали на день в Кервиль. Дойдя до своей комнаты, Эйвери бросила хлыст на кровать и стала снимать сапоги для верховой езды. Потом отправилась в ванную и включила душ.
     И тут, уже не впервые, на нее нашло какое-то неприятное чувство. Она поняла, что в комнатах в ее отсутствие кто-то побывал. Ее бросило в дрожь, и она кинулась к туалетному столику.
     Она не помнила, на этом ли месте оставляла щетку для волос. Не передвинули ли флакон с лосьоном? Она точно помнила, что коробка с украшениями раньше была закрыта, а нитка жемчуга убрана внутрь. Вещи в спальне тоже были передвинуты. И тогда она сделала то, чего никогда не делала с того момента, как поселилась в комнате Кэрол, - заперла дверь.
     Она приняла душ и надела купальный халат. Чувствовал