стой пещере", наверное, поэтому  и  назначила
мне встречу именно там. Когда я  возвращался  к  машине,  на  меня  бросился
какой-то парень с ножом. Мне едва удалось от него отбиться  и  запереться  в
машине. Потом я поехал домой и вызвал врача, который обработал  мне  рану  и
наложил швы.
   - В полицию звонил?
   - Нет. Мне не хотелось, чтобы  меня  подвергли  допросу  с  пристрастием.
Впрочем, ты с успехом заменишь всех копов вместе взятых.
   - А почему ты не обратился в больницу?
   - По той же причине. - Хромая, Хэммонд направился в ванную комнату.  -  В
конце концов, раны были пустяковые.
   - Ничего себе - пустяковые! Внизу я видела гору окровавленных полотенец.
   - Действительно, - согласился Хэммонд, - из меня вытекло порядочно крови,
но врач сказал, что я скоро поправлюсь, и я вполне с ним  согласен.  За  всю
ночь я выпил одну таблетку болеутоляющего  и  сейчас  чувствую  себя  вполне
сносно.
   Он скрылся в ванной, тщательно прикрыв за собой дверь.
   Стефи рассеянно опустилась на кровать. На ночном столике, кроме стакана и
уже пустой бутылки из-под воды,  лежали  тканевая  перевязь  и  флакончик  с
таблетками  "Дарвоцета".  Взяв  его  в  руки,  Стефи  внимательно  осмотрела
этикетку, но фамилии врача на ней не было.
   Вернувшись в спальню, Хэммонд первым  делом  согнал  Стефи  с  кровати  и
принялся неловко застилать ее одной рукой. Она внимательно наблюдала за ним,
пока он натягивал на кровать шерстяное покрывало, потом спросила:
   - Ты уверен, что у тебя нет сотрясения мозга?
   - Конечно. С чего ты взяла?
   - Просто я не помню, когда ты в последний раз застилал постель. Хэммонд с
негодованием выпрямился.
   - Послушай, что ты лезешь не в свое дело? - раздраженно спросил он.
   - Я просто волнуюсь за тебя. Можешь себе  представить,  что  я  подумала,
когда вошла в прихожую и увидела целый пакет окровавленных полотенец?
   - Я понял, понял. - Хэммонд досадливо взмахнул больной  рукой  и  тут  же
сморщился от боли. - Ты беспокоилась обо мне. Но ведь ты уже убедилась,  что
я жив и буду еще живее после душа и чашки горячего кофе.
   - Ты намекаешь, что мне пора свалить?
   - Я не намекаю - я прямо говорю.
   Она посмотрела на его перебинтованную руку.
   - Как зовут врача, который делал тебе перевязку?
   - Ты все равно его не знаешь. Мы  вместе  учились.  Он  был  мне  кое-чем
обязан...
   - Как все-таки его имя?
   - Какая тебе разница?!
   - Почему ты  не  обратился  в  полицию?  Ведь  вооруженное  нападение  на
сотрудника прокуратуры - это не шутка! Ты это знаешь лучше других.
   - Понимаешь, Стефи, - терпеливо проговорил Хэммонд,  -  даже  если  бы  я
обратился в полицию, они никогда бы не сумели  найти  этого  бандита.  Я  не
успел его рассмотреть. Я даже не знаю, был ли он белым или  черным,  высоким
или низким, толстым или худым, лысым или с патлами до  пояса.  Во-первых,  в
этом дурацком переулке было слишком темно,  а  во-вторых...  Во-вторых,  все
произошло  слишком  быстро.  Единственное,  что  я  по-настоящему  видел   и
запомнил, - это блеск  его  ножа,  которым  он  пытался  меня  пырнуть.  Это
произвело на меня такое сильное впечатление, что я думал только о  том,  как
бы поскорее унести ноги, а не о том, как выглядит нападавший.
   Как видишь, писать заявление  в  полицию  совершенно  бессмысленно.  Копы
заведут дело, подошьют мое заявление, и на этом дело закончится.  У  полиции
есть дела поважнее, а главное - поперспективнее. У меня, кстати, тоже...
   Хэммонд повесил себе на шею перевязь и, морщась и помогая  себе  здоровой
рукой, продел раненую руку в петлю.
   - А теперь, - добавил он, - может быть, ты все-таки уйдешь, чтобы  я  мог
спокойно принять душ и позавтракать?
   - Разве ты не хочешь, чтобы я тебе помогла? Ведь руку нельзя мочить.
   - Спасибо, думаю, я сам справлюсь. Но Стефи не спешила уходить.  Еще  раз
оглядевшись по сторонам, она неожиданно предложила ему взять выходной.
   - Посиди дома, приди в себя, - сказала она. -  А  где-то  часа  в  два  я
загляну к тебе снова, сварганю обед и заодно расскажу, что мы сумели  узнать
у этого парня.
   Хэммонд в это время стоял у комода и рылся в  нижнем  ящике,  где  лежала
целая коллекция старых, чуть не до дыр заношенных маек,  которые  он  обожал
носить дома. Вот и сейчас он выбрал одну из них и, неловко  прижав  к  груди
здоровой рукой, повернулся к ней.
   - Какого парня? - рассеянно спросил он.
   - Ох, я же забыла тебе рассказать! - Стефи хлопнула себя по лбу. -  Когда
я увидела тебя в таком виде, у меня напрочь вылетело из головы,  зачем  я  к
тебе приехала. Слушай: когда я уже ехала на работу, Смайлоу позвонил мне  на
сотовый и сказал, что в нашей городской тюрьме сидит один парень...
   Улыбка Хэммонда погасла, но он продолжал прижимать к груди свою майку.
   - Бьюсь об заклад, в нашей городской тюрьме этого добра  полным-полно.  О
ком именно ты говоришь?
   - О том, который приходится Юджин Кэрти сводным братом!  -  с  торжеством
объявила Стефи.
   Хэммонд смертельно побледнел и покачнулся, выронив майку.  Стефи  решила,
что от боли ему стало плохо, но, прежде чем она  успела  прийти  к  нему  на
помощь, Хэммонд схватился здоровой рукой за угол комода и выпрямился.
   - Если ты  собираешься  в  таком  виде  идти  на  работу,  то  ты  просто
сумасшедший, - без обиняков заявила  ему  Стефи.  -  Посмотри  на  себя:  ты
бледен, как простыня, того и гляди  свалишься  где-нибудь  по  дороге.  Твоя
рука...
   - Оставь мою руку в покое!
   - Не ори на меня!
   - А ты перестань кудахтать! Можно подумать, что я смертельно болен -  так
ты обо мне заботишься.
   - Но ты действительно болен. Ножевое ранение - это не баран чихнул.
   - Я же сказал, что это пустяк, я в порядке. Расскажи лучше,  что  это  за
парень, который называет себя братом Юджин... Юджин Кэрти.
   - Его зовут Бобби Бримбл, или что-то в этом роде.
   - За что он попал в тюрьму?
   - Смайлоу не успел мне этого рассказать. Я дала отбой и поехала  прямо  к
тебе.
   - Что он знает о...
   - Хэммонд, перестань! Это не я тебя, а  ты  меня  подвергаешь  допросу  с
пристрастием. Я знаю только, что этого парня зовут Бобби Бримбл или Тримбл и
что он называет себя братом нашей красотки. Его арестовали вчера вечером,  и
он сразу принялся названивать этой Юджин Кэрти. Один из охранников  случайно
слышал, как он наговаривал свое сообщение ей по телефону. Бобби  назвал  имя
Юджин  Кэрти,  а  охранник,  зная,  что  она  как-то  связана  с   убийством
Петтиджона, сообщил Смайлоу.
   Хэммонд поднял с пола оброненную им майку и, сунув обратно в ящик комода,
задвинул его резким движением.
   - Знаешь что, не уходи, - сказал он примирительным  тоном.  -  Мне  будет
трудно вести машину одной рукой, так что я,  пожалуй,  напрошусь  к  тебе  в
попутчики. Ты можешь немного подождать? Через пять минут я буду готов.
   Пока он одевался,  Стефи  спустилась  на  первый  этаж,  чтобы  позвонить
Смайлоу и объяснить, почему она задерживается.
   - Говоришь, на него напали? - переспросил Смайлоу.
   - Он так утверждает.
   Смайлоу немного подумал, потом спросил:
   - У тебя такой голос, будто ты.., ему не доверяешь.
   - Нет, я ему верю, просто... - Стефи задумчиво поглядела на дверь чулана,
возле  которой  стоял  объемистый   пакет   для   мусора,   битком   набитый
окровавленными полотенцами и кусками марли. - Просто мне  кажется  странным,
что Хэммонд не захотел заявить о нападении в полицию. Он, конечно, бодрится,
но вид у него...
   - Может быть, ему просто стыдно, что он вел себя так неосторожно?
   - Может быть. - Стефи пожала плечами. - В общем,  мы  будем  минут  через
пятнадцать.
   Она ничего не сказала ему о "знакомом враче",  хотя  ей  было  совершенно
очевидно, что это - ложь, к тому же не очень умелая. Хэммонд никогда не умел
лгать, этому ему следовало поучиться хотя бы у той же Кэрти, которой он  так
восхищался.
   Тут  Стефи  мысленно  нажала  на  тормоза  и  несколько   секунд   стояла
неподвижно, глядя прямо перед  собой.  Она  практически  ничего  не  видела,
взгляд ее  был  расфокусирован,  а  в  мозгу  роились  десятки  невероятных,
невозможных предположений, догадок, интуитивных  прозрений.  Задержаться  на
чем-нибудь одном Стефи была просто не в состоянии - ловить  эти  мысли  было
все равно что пытаться поймать за хвост комету.
   Наверху послышались скрип двери и шорох шагов - Хэммонд спускался вниз.
   Почти не отдавая себе отчета в своих действиях, Стефи с быстротой  молнии
метнулась к мусорному мешку и, выхватив оттуда одно из полотенец  с  пятнами
крови, быстро затолкала его в свою сумку.
   Когда Хэммонд спустился в прихожую,  Стефи,  приплясывая  от  нетерпения,
ждала его у входной двери.

***

   Бобби Тримбл был сильно напуган, но все же старался держать себя в руках,
чтобы не обнаружить свой страх перед копами. Проклятые  ублюдки,  думал  он,
стискивая зубы. Черта с два они дождутся его  признания,  не  на  таковского
напали!
   Своим незавидным положением Бобби был обязан Элен Роджерс  -  разжиревшей
старой деве, глупой, как  пробка,  учительнице  из  Индианаполиса.  То,  что
именно она был  виновна  в  его  неприятностях,  он  расценивал  как  личное
оскорбление. Кто она вообще такая и что о себе воображает? Он и соблазнил-то
ее потому, что  сделать  это  было  проще  простого  -  она  сама  влезла  в
расставленный капкан и сама помогла захлопнуть дверцу. Бобби едва не заснул,
пока говорил ей положенные  в  таких  случаях  вещи  и  совершал  подобающие
ситуации поступки. Глупая курица! Кто мог предположить, что эта  невзрачная,
сексуально озабоченная дура станет для него роковой женщиной в буквальном, а
не в переносном смысле слова?
   Накануне вечером Бобби приятно проводил время с ничего  не  подозревавшей
вдовой из Денвера, которую он сумел в два счета разжалобить уже набившей ему
оскоминой историей об умершей от рака жене. Старуха уже  рыдала  у  него  на
плече, и ему оставалось только затащить ее в постель,  чтобы  украшавшие  ее
пальцы и уши крупные бриллианты, которые с самого начала привлекли к ней его
внимание, сами упали к нему в руки, как перезрелые плоды. Бобби уже мысленно
прикидывал, сколько месяцев роскошной жизни обеспечат ему эти  камешки,  как
вдруг двое копов схватили его под руки  и  выволокли  из  ночного  клуба  на
улицу. Снаружи они поставили его в раскоряку у патрульной машины,  обыскали,
зачитали права, и не  успел  Бобби  опомниться,  как  у  него  на  запястьях
защелкнулись наручники.
   Подобного поворота  Бобби  не  ожидал.  С  ним  обошлись  как  с  обычным
преступником, и Бобби некоторое время тешил себя надеждой, что это ошибка  и
что его приняли за кого-то другого. И лишь когда уголком  глаза  он  заметил
неподалеку эту патентованную дуру из Индианаполиса, которая,  стоя  у  стены
клуба, почему-то держала в руках свои лакированные туфли, Бобби понял, в чем
дело.
   - Шлюха  чертова!..  -  злобно  пробормотал  Бобби,  отвечая  собственным
мыслям. В ту же секунду дверь комнаты для допросов неожиданно  отворилась  и
внутрь вошел мужчина, чье лицо показалось Бобби смутно знакомым.
   - Ты что-то сказал, Бобби? - спросил он.
   Вошедший был не особенно высок ростом, но производил  впечатление  весьма
внушительное. На нем был дорогой костюм-тройка,  и  пахло  от  него  дорогим
одеколоном, хотя  Бобби  никогда  не  одобрял  чересчур  приторных  запахов.
"Пижон", - с ходу окрестил он вошедшего.
   Тем временем мужчина обменялся рукопожатием с государственным  защитником
по  фамилии  Хайнц,  который  произвел  на  Бобби  впечатление  хронического
неудачника и который пока дал ему единственный совет: молчать, пока  они  не
выяснят, в каком направлении развиваются  события.  До  сих  пор  он  сидел,
развалясь, за маленьким  столиком  и  зевал,  прикрывая  рот  рукой,  однако
появление неизвестного заставило адвоката выпрямиться и насторожиться.
   Вошедший сел за стол напротив Бобби и, слегка улыбнувшись, представился:
   - Меня зовут Роберт Смайлоу, я - старший детектив из  управления  полиции
Чарлстона. Я здесь, чтобы сделать твою жизнь проще, Бобби.
   Но Бобби ни  на  грош  не  доверял  ни  холодной  улыбке,  ни  вкрадчивым
интонациям, прозвучавшим в голосе детектива.
   - Это правда? - нагло спросил он. - Тогда, может быть, вы начнете с того,
что выслушаете мою версию происшедшего? Эта сука врет!..
   - Ты хочешь сказать, что не насиловал мисс Элен  Роджерс?  От  этих  слов
лицо Бобби окаменело, зато в животе что-то забурлило  и  заволновалось,  так
что он едва не заработал "медвежью болезнь".
   - Насиловал ее? Я?! Она такое сказала?!!
   - Послушайте, детектив Смайлоу, - вмешался адвокат, - я и мой клиент были
уверены, что его обвиняют в похищении у потерпевшей ее сумочки. В  заявлении
мисс Роджерс ничего не говорится об изнасиловании.
   - Она сообщила это женщине-полицейскому, - хладнокровно объяснил Смайлоу.
-  Мисс  Роджерс  постеснялась  обсуждать  столь  интимные   подробности   с
полицейскими-мужчинами, которые задержали Бобби.
   - Мне нужно поговорить с клиентом, - быстро сказал Хайнц. - Изнасилование
-  это   серьезно,   очень   серьезно.   Бобби,   успевший   оправиться   от
первоначального потрясения, посмотрел на адвоката с насмешкой.
   - Нечего тут разговаривать, - заявил он. -  Я  не  насиловал  эту  жирную
корову. Мы все делали по обоюдному согласию. Смайлоу достал из папки  листок
бумаги с какими-то заметками.
   - Вы познакомились в ночном клубе, - сказал  он.  -  Согласно  показаниям
мисс Роджерс ты намеренно ее напоил.
   - Действительно, мы выпили по паре коктейлей, - согласился Бобби. - И она
действительно здорово наклюкалась, но я не заставлял ее пить. Она сама...
   - Потом ты поднялся в ее номер  и  занимался  с  ней  сексом.  -  Смайлоу
оторвал взгляд от бумаги и бросил на Бобби быстрый взгляд. - Это правда?
   В его взгляде скрывался вызов, и Бобби не удержался от соблазна  ответить
на него.
   - Да, это правда. И  ей  так  понравилось,  что  она  просто  визжала  от
восторга.
   Хайнц нервно откашлялся.
   - Мистер Тримбл, я советую вам ничего больше не говорить.
   Как вам известно, все, что вы скажете,  может  быть  использовано  против
вас.
   Бобби повернулся к нему:
   - Ты серьезно думаешь, что я позволю какой-то там шлюхе обвинить  меня  в
изнасиловании? Что я не буду защищаться?
   - Суд для этого и существует, но...
   - Пошли бы вы со своим судом к чертовой матери! - взорвался Бобби и снова
повернулся к Смайлоу. - Она врет, детектив. Эта чертова шлюха все врет!
   - Ты хочешь сказать, что она не была пьяна и что ты не  занимался  с  ней
любовью?
   - Конечно, я ее трахнул. Но она так  напилась,  что  сама  меня  об  этом
просила.
   Смайлоу сделал скорбное лицо.
   - Знаешь что, Бобби, - сказал он, с сокрушенным видом потирая лоб, - я-то
тебе верю, но с формальной точки  зрения  твое  положение  весьма  и  весьма
сомнительно.   Когда   дело   касается   преступлений    против    личности,
процессуальные нормы  очень  строги.  Из-за  повышенного  внимания,  которое
пресса и общественность проявляют к правам жертв изнасилования, прокуроры  и
судьи вынуждены прибегать к самым жестким мерам. Оно и понятно -  никому  не
хочется, чтобы его обвинили в том, что  он,  дескать,  выпустил  на  свободу
насильника...
   - Я никогда не насиловал женщин! - воскликнул Бобби. - Скорее наоборот.
   - Понимаю, - сочувственно кивнул Смайлоу. - Но если мисс Роджерс  заявит,
что ты подпоил ее и что  из-за  этого  на  момент  соития  она  пребывала  в
состоянии ограниченной дееспособности, тогда, парень, хорошему прокурору  не
составит труда добиться, чтобы тебе изменили статью. Сам понимаешь, кража  -
это одно, а изнасилование - совсем другое...
   Бобби сложил руки на груди - отчасти потому, что такая поза казалась  ему
достаточно независимой и небрежной, отчасти  потому,  что  ему  вдруг  стало
зябко. Ему ужасно не хотелось в тюрьму. В юности он уже побывал за решеткой,
и ему  там  не  понравилось.  Чертовски  не  понравилось.  Еще  тогда  Бобби
поклялся, что никогда и ни за что не сядет снова, чего бы это ни стоило.
   Сейчас он был близок к панике и, боясь, что голос выдаст его, молчал.
   Смайлоу тем временем продолжал:
   - Во время ареста у тебя были найдены наркотики.
   - Ну и что? - Бобби пожал плечами. -  Подумаешь  -  несколько  сигарет  с
"травкой". Этой... - как ее там? - мисс Роджерс, я их не предлагал.
   - Не предлагал?  -  Смайлоу  строго  посмотрел  на  него.  Бобби  деланно
рассмеялся.
   - К чему зря переводить хороший товар? Мне не нужно было ее умасливать  -
она так хотела лечь со мной, что готова  была  сама  купить  мне  марихуану,
героин, крэк... Мне стоило только попросить.
   - Допустим, ты говоришь правду, и тем не менее  это  серьезная  проблема,
Бобби. Кому, как ты думаешь,  скорее  поверят  присяжные?  Простой  скромной
учительнице или такому прожженному типу, как ты?
   Пока Бобби придумывал ответ, дверь отворилась и в  комнату  для  допросов
вошла какая-то женщина.  Миниатюрная,  темноволосая,  с  блестящими  черными
глазами, она походила на  сердитую  галку,  впрочем,  довольно  симпатичную.
Бобби сразу отметил стройные ноги и  небольшие  острые  грудки,  однако  эти
внешние  атрибуты  женственности  не  могли  его  обмануть.  Перед  ним  был
настоящий крепкий орешек в юбке.
   - Надеюсь, этот мешок с дерьмом еще не признался и вы не успели  оформить
явку с повинной? - осведомилась она.
   Детектив Смайлоу отрицательно покачал головой и представил  вошедшую  как
Стефани Манделл,  помощницу  окружного  прокурора.  При  звуке  этого  имени
адвокат Хайнц как-то сразу позеленел и напрягся, и  Бобби  счел  это  дурным
предзнаменованием.
   Тем временем Смайлоу предложил прокурорше  стул,  но  она  ответила,  что
предпочитает стоять.
   - Я ненадолго, - сказала она. - Я зашла, только  чтобы  сообщить  мистеру
Тримблу, что дела об изнасиловании - моя специальность и что даже  для  тех,
кто совершил это преступление впервые, я требую как минимум стерилизации.  И
отнюдь не химической, а хи-рур-ги-чес-кой, - с удовольствием произнесла  она
по складам и, опершись руками о стол, прошипела Бобби прямо в лицо:
   - За то, что ты сделал с бедной мисс Роджерс, я готова отрезать тебе яйца
собственными руками! Бобби отшатнулся.
   - Я ее не насиловал!
   Но неподдельная искренность, прозвучавшая в его голосе, не  произвела  на
Стефи  Манделл   никакого   впечатления.   Ухмыльнувшись,   она   произнесла
исполненным угрозы голосом:
   - Увидимся в суде, Бобби!
   Потом она круто повернулась на каблуках и вышла, с грохотом захлопнув  за
собой дверь.
   Смайлоу  сидел,  озабоченно  потирая  подбородок  и  сочувственно   качая
головой.
   - Не повезло тебе, Бобби,  -  сказал  он.  -  Если  Стефи  Манделл  будет
обвинителем по твоему делу, от тебя мокрого места не  останется.  Она  умеет
добиваться своего. Ты сгниешь в тюрьме.
   - Может быть, мистеру Тримблу стоило бы сознаться в каком-нибудь  другом,
не таком серьезном преступлении? - осторожно вставил адвокат.
   Бобби свирепо глянул на него.
   - Мне не в чем сознаваться, потому что я ни в чем не виноват, ясно?
   - Но ведь...
   - Заткнись! - бросил Бобби.
   - Послушайте, джентльмены, - вмешался Смайлоу. - Мне тут пришла в  голову
одна неплохая идея. Кажется, я знаю способ удовлетворить  мисс  Манделл,  не
проливая ничьей крови.
   - Что у тебя на уме? - буркнул Бобби.
   - Мисс Манделл будет выступать  обвинителем  по  делу  об  убийстве  Люта
Петтиджона...
   "Тревога!!!" - зазвенели в мозгу Бобби тревожные колокольчики. Упоминание
о деле Петтиджона помогло ему вспомнить, где  он  видел  этого  Смайлоу.  Ну
конечно!.. После убийства по  телевизору  передавали  пресс-конференцию,  на
которой старший детектив Смайлоу отвечал на вопросы корреспондентов. Значит,
вот оно что!.. Оказывается, Смайлоу ведет и дело Петтиджона.
   Откинувш