ие убить держит его
на плаву.
   Ну вот наконец он у цели.
   Собрав все силы, Карл схватился за косяк и подтянулся. Ноги были  уже
холодными и безжизненными.  Встав  на  ноги,  он  заметил  пистолет.  Он
казался бесконечно далеким, хотя лежал на  веранде  всего  в  нескольких
футах.
   У него нет ни времени, ни сил перезарядить пистолет.
   Сколько выстрелов он сделал? Три? Четыре? Осталось  по  меньшей  мере
две пули, подумал он. Может быть, три. Но все  это  не  имеет  значения,
если он не доберется до пистолета.
   Удерживаясь на ногах с помощью одной только воли, он перешагнул через
порог. Испытывая невероятное возбуждение, он смог  нагнуться  и  поднять
пистолет. Прицелиться стоило бесконечных усилий, но он это сделал - Боже
мой, сделал! - и наставил пистолет в спину работнику.
   Боковым зрением Карл заметил, как из-за машины появилась женщина.
   - Джек!
   Они его обманули! И Сесила тоже. Как дураки, они  поверили,  что  она
глухонемая. Гребаный Сесил! Он проглотил  эту  фальшивку  и  скормил  ее
Карлу, и тот, как последний идиот, тоже на нее купился.
   Джек. Ведь так она сказала? Джек. Хорошее имя для обманщика.
   Улыбаясь тому, что последнее слово осталось за  ним,  Карл  нажал  на
спусковой крючок.
   Работник упал. Карл слегка передвинул  руку  вправо  и  прицелился  в
суку, которая обвела их вокруг пальца.
   Отвлекая внимание Херболда от Анны, Эззи встал из-за крыльца.
   - Эй, Карл, ты меня помнишь?
   У Карла от изумления отвисла челюсть. Он  не  подозревал,  что  здесь
есть кто-то еще, тем более один из его заклятых врагов.
   - Брось пушку, - спокойно сказал Эззи, надеясь,  что  Карл  этого  не
сделает.
   Так и вышло. Бандит выстрелил.
   Эззи одновременно  нажал  на  спусковой  крючок  своего  ноль  триста
пятьдесят седьмого.
   Но его рука дрогнула, пистолет выпал из нее и упал  на  клумбу.  Пуля
ударилась о колонну, расколов дерево и не причинив Карлу никакого вреда.
   Карл засмеялся. Эззи с тоской посмотрел на свой пистолет.

***

   Джек повернулся на бок как раз в ту секунду, когда Эззи Хардж и  Карл
Херболд одновременно выстрелили друг в друга.
   Он не стал раздумывать, не стал колебаться. Он не стал вспоминать  ни
Бога, ни дьявола, не стал оценивать обстоятельства. Он сделал  так,  как
подсказал ему инстинкт.
   Он метнул свой нож.

***

   Нож попал в Карла в момент следующего выстрела.
   Он вонзился в его грудь так  глубоко,  что  снаружи  осталась  только
вибрирующая рукоятка.
   Несколько секунд Эззи не мог сообразить, почему остался жив.
   Судя по выражению лица Карла, он тоже ничего не мог понять.
   Эззи тупо смотрел на нож.
   Опустив голову, Карл увидел вонзившееся ему в грудь лезвие и  раскрыл
рот, чтобы закричать, но оттуда вырвалась только струйка крови.
   Он стал падать и умер прежде, чем оказался на полу.
   Эззи, чудом избежав смерти,  посмотрел  во  двор,  где  Анна  Корбетт
стояла на коленях возле Джека, прижав к себе его голову. Стоявший  рядом
с ней ребенок плакал. Но ноги мужчины двигались. Он был жив.
   Достав свой пистолет из зарослей петуний, Эззи поднялся по ступенькам
и остановился, чтобы взглянуть на Карла.  У  него  всегда  было  большое
самомнение. Он ужасно разозлился бы, если бы  узнал,  что  после  смерти
будет выглядеть некрасиво. Но сейчас у  него  на  лице  было  совершенно
глупое выражение.
   Пройдя мимо него, Эззи осторожно вошел в дом. В передней Анны Корбетт
было как на бойне - такой  же  вид  и  запах.  Ломакс  лежал  на  спине,
очевидно, убитый выстрелом в грудь.
   Майрон Хаттс притулился возле стены, скорчившись в позе  эмбриона,  и
что-то тихо бормотал.
   Эззи с опаской приблизился к  нему,  но  Майрон  не  оказал  никакого
сопротивления.
   - Дай мне руки, Майрон, - опустившись рядом с ним на  колени,  сказал
Эззи.
   Хаттс послушно протянул ему руки, и Эззи защелкнул на них  наручники,
а затем спрятал в кобуру пистолет.
   - Карл на меня сердится?
   - Карл умер.
   - Ох!
   - Ты истекаешь кровью, Майрон.
   - Очень болит.
   - Ты можешь встать?
   - Могу. - Эззи помог ему подняться  на  ноги  и  повел  к  двери.  На
Ломакса Майрон даже не взглянул и, казалось, не заметил Карла, лежавшего
за порогом. - Можно мне съесть "Пэйдэй"?
   - Конечно, Майрон.
   - А "Попсикл"?
   - Когда мы приедем в больницу, я посмотрю, что можно сделать.
   По подъездной дорожке уже мчались патрульные машины и "скорые".  Эззи
с удивлением понял, что прошло всего несколько минут с тех пор,  как  он
подъехал к воротам.
   Его не удивило бы, если бы он узнал, что прошел миллион лет.
   Казалось, миновала целая вечность.
   Он подвел Майрона к двум полицейским, которые зачитали ему  права,  в
то время как врачи уже обрабатывали его рану.
   Майрон все говорил им об обещанном леденце.
   Врачиха из "скорой помощи" приказала Эззи прилечь на веранде, пока не
принесут носилки.
   - Это еще зачем? - раздраженно спросил он. Молодая женщина посмотрела
на него с недоумением.
   - Но ведь вы ранены, сэр.
   Только тогда Эззи обратил внимание на ноющую боль в правой руке.
   - Вот черт! - Но на самом деле он был рад, что  Карл  попал  в  него.
Он-то думал, что выронил пистолет просто по  небрежности  или  что  руки
затряслись от старости.
   Он громко засмеялся, и молодая врачиха посмотрела на него с тревогой.
   - Нет, юная леди, я не сошел с ума, - сказал Эззи.
   Принесли носилки, но он отказался на них ложиться,  сказав,  что  сам
пройдет небольшое расстояние до машины.
   - Эй, Эззи! - Шериф Рон Фостер догнал его и пошел рядом.  -  С  тобой
все в порядке?
   - Не могу пожаловаться.
   - Ты сделал огромное дело, Эззи. Большое дело.
   Отмахнувшись от комплимента, он спросил:
   - Как там Стив Джонс?
   - Ему пытаются спасти колено, но в остальном все нормально.
   - Он хороший полицейский. Жалко Джима.
   - Да.
   - А как насчет него? - Он посмотрел на  человека,  который  спас  ему
жизнь и которого сейчас грузили в санитарную машину. Анна Корбетт  и  ее
мальчик прижимались к носилкам.
   - Без сознания.  Возможно,  внутреннее  кровотечение.  Он  в  тяжелом
состоянии.
   У Эззи перехватило горло.
   - Если бы не он, я бы погиб.
   - Как только доктора заштопают твою руку,  я  хотел  бы  узнать,  что
случилось.
   - Я не знаю, что происходило  внутри,  -  сказал  Эззи.  -  Но  дело,
видимо, приняло скверный оборот. Это чудо, что они остались живы.
   До  машины  "скорой  помощи"  осталось  уже  немного.  Он  не  станет
унижаться и просить носилки, от которых отказался, но он потерял  больше
крови, чем показалось сначала, и сейчас у него немного кружится  голова.
Ноги передвигаются с усилием.
   - Пока у нас  не  будет  переводчика,  я  не  могу  допросить  миссис
Корбетт, но когда я спросил мальчика,  что  случилось,  он  сказал,  что
плохой дядя застрелил мистера Ломакса и  ранил  Джека  и  что  его  мама
ударила плохого дядю ножом в ногу.
   - Анна его ударила ножом?
   - Ножом Джека.
   - Знаменитый нож! - пробормотал Эззи.
   - Пардон?
   - Нет, ничего. - Эззи не  видел  смысла  рассказывать  об  инциденте,
происшедшем между работником и Эмори Ломаксом. Их соперничество  -  если
оно действительно было - сейчас уже не имеет значения.
   - Шериф Фостер!
   К ним присоединился помощник.
   - Коронер велел отдать это вам. Вошло в грудь Карла Херболда,  как  в
масло. -  Он  подал  Фостеру  полиэтиленовый  мешочек  для  вещественных
доказательств с запечатанным внутри окровавленным ножом.
   - Спасибо. - Подняв вверх мешочек, Фостер осмотрел оружие. - Да,  эта
штука может вскрыть человека, как консервную банку.
   - Можно мне взглянуть?
   Шериф передал мешочек Эззи. Нож был необычным - именно  таким,  каким
его описывала секретарша Ломакса. Единственно, миссис Пресли говорила  о
костяной рукоятке, а сейчас Эззи показалось, что она сделана из оленьего
рога. Когда она пыталась описать  лезвие,  Эззи  тогда  решил,  что  она
рехнулась с перепугу, но черт побери  -  лезвие  действительно  отливает
темно-синим цветом, и кажется, будто поверхность его покрыта рябью.
   - М-да. Это тебе не простой охотничий нож, верно?
   - Не хотелось бы мне напороться на его острие, - ответил Фостер.
   - Я только один раз видел похожий нож, - сказал  Эззи.  -  Много  лет
назад у одного парня в городе был такой же. Этого парня звали Джон...
   Внезапно ноги Эззи подкосились, и он, должно быть, покачнулся, потому
что Фостер подхватил его под руку.
   - Мэм, я думаю, у него кружится голова.
   Врачиха обхватила Эззи за талию.
   - Я знала, что его нужно положить на носилки!
   Эззи попытался высвободиться.
   - Как же это называется? - прохрипел он, проводя пальцем вдоль лезвия
запечатанного в мешочек ножа.
   - Давай, Эззи. Все  уже  сели,  -  сказал  шериф  покровительственным
тоном, который бы и так в любое время вызвал у Эззи  раздражение,  а  уж
тем более сейчас.
   - Есть же для этого какой-то термин у оружейников! - упрямо застыв на
месте, бормотал он. Он не хотел нового разочарования.  Он  хотел,  чтобы
кто-то подтвердил его догадку.
   Но он чувствовал, что прав.
   - Эззи...
   - Ответь же, черт возьми!
   - Это... гм... - Прищелкнув  пальцами,  Фостер  поймал  ускользнувшее
слово. - Флинтинг. Это называется флинтинг. Потому  что  индейцы  делают
такие ножи из кремня .

Глава 50

   - Вам не стоит вставать, мистер Хардж.
   Вошедшая в палату практикантка-медсестра обнаружила Эззи  сидящим  на
краю кровати.
   - Конечно, не стоит, но мне надо кое-куда пройти.
   - Я вызову сестру.
   - Занимайтесь своим делом! - огрызнулся Эззи. - Меня ранило в руку. И
больше никуда. Ходить я могу.
   - Но вы перенесли операцию.
   - Я чувствую себя прекрасно. - Он опустил ноги  на  пол  и  встал.  -
Видите? Все нормально. Я просто хочу пройтись  по  коридору.  Я  вернусь
прежде, чем кто-либо меня хватится. Так что не говорите никому, ладно?
   Опора на колесиках помогла ему добраться до двери.
   Кафельный пол был  холодным.  Здоровой  рукой  Эззи  запахнул  тонкий
больничный халат.
   Выйдя из своей палаты, он повернул налево. Обернувшись на стоявшую  в
нерешительности молодую практикантку, он ободряюще поднял большой  палец
вверх.
   Кора всегда говорила, что без нытья он не может выпить даже  таблетку
аспирина. Эззи смутно помнил, как вчера, когда его доставили в больницу,
его руку долго ощупывали и осматривали, делали рентгеновские  снимки  и,
наконец, объявили, что пуля не задела кость.  Тем  не  менее  необходимо
сделать операцию, чтобы прочистить рану и оценить, а  если  надо,  то  и
исправить ущерб, причиненный мышцам. Как  интерес  к  тому,  что  с  ним
делают, так и сознание Эззи потерял почти одновременно.
   Сегодня утром он проснулся с повязкой на руке, с тяжелой головой и  с
жгучим желанием поговорить с пациентом,  лежащим  в  одной  из  соседних
палат. Никакие медицинские предписания его не остановят.
   Он беспрепятственно прошел по коридору и, найдя нужную дверь, толкнул
ее и вошел. В палате было тихо, только скрипнуло одно из  колес  каталки
Эззи. Услышав звук, лежавший в палате пациент  повернул  голову.  Вид  у
него был неважный, но Эззи показалось, что пациент не спал и  ничуть  не
удивлен его появлением.
   - Шериф Хардж!
   - Привет, Джонни!
   Джек Сойер грустно улыбнулся:
   - Меня так уже давно не называли.
   - Когда же ты перестал быть Джоном-младшим?
   Он посмотрел в потолок, повернув к Эззи профиль.
   Сходство было таким разительным, что Эззи удивился, как же раньше его
не заметил. Хотя, конечно, он его и не искал.
   Несколько секунд Сойер смотрел в потолок.
   - Я перестал быть Джонни после той ночи,  -  наконец  повернувшись  к
Эззи, сказал он и, немного помолчав, добавил:
   - Та ночь изменила не только мое имя. Она изменила и многое другое.
   Оба молча посмотрели друг на друга.
   Войдя в палату с чашкой кофе, Анна Корбетт нарушила  их  молчание.  В
отличие от Джека Сойера она, кажется, не ожидала появления Эззи.
   - Доброе утро, Анна.
   Улыбнувшись ему, она поставила кофе на лежавший на кровати  поднос  и
что-то написала в блокноте.
   - Вам не за что меня благодарить, - прочитав ее слова, ответил  Эззи.
- Я просто рад, что вы с мальчиком остались целы и невредимы. Это  очень
важно. Как он себя чувствует?
   -  Он  сейчас  с  Марджори  Бейкер,  -  сказал  ему   Джек.   -   Она
консультировалась с детским психологом, и Дэвиду,  наверно,  потребуется
некоторая помощь.
   - Скоро с ним будет все в порядке. Дети быстро восстанавливают силы.
   Анна записала в блокнот еще одно сообщение:
   "Он беспокоится за Джека и сердится на меня за то, что  я  не  пускаю
его в больницу повидаться с ним".
   Эззи посмотрел на Джека.
   - Он тебя любит, а?
   - И я его люблю. Он замечательный мальчик. Мне очень жаль, что он был
там вчера, все это видел и слышал всякие пакости, которые говорил  Карл.
- Его сожаление и беспокойство за Дэвида были очевидны. - Анне надо быть
с ним, а не суетиться здесь вокруг меня. - Он взглянул на нее. - Но  она
отказывается уходить.
   Они посмотрели друг на друга с такой нежностью и  с  таким  желанием,
что Эззи почувствовал, что краснеет. Джек поднес руку Анны к своим губам
и опустил веки.
   Когда он вновь открыл глаза, Эззи заметил в них слезы.
   - Я думаю, это все из-за  анестезии,  -  смущенно  произнес  Джек.  -
Сестра  сказала  мне,  что  из-за  нее  некоторые  становятся   чересчур
чувствительными. Просто... каждый раз, когда  я  думаю,  как  все  могло
вчера обернуться...
   Ему не нужно было больше ничего говорить.  Наклонившись,  Анна  нежно
поцеловала его в губы, затем подтащила поближе стул и  нажала  на  плечо
Эззи. Исполненный  благодарности,  он  сел  -  голова  все-таки  немного
кружилась. Анна накинула ему на плечи одеяло.
   - Спасибо.
   Вопросительно глядя на Эззи, она показала на его руку.
   - Все в порядке. Может быть, пока я не смогу гнуть подковы,  но...  -
Он пожал плечами.
   Сев на край больничной койки, Анна взяла Джека за руку.
   - Я еще не спросил, как твоя рана, - проговорил Эззи.
   - Очень болит, но доктор сказал, что  я  счастливчик.  Пуля  миновала
позвоночник и жизненно важные органы. На дюйм выше или ниже - и я был бы
мертв или парализован.
   - Ну, это хорошо.
   Установилось неловкое молчание. Анна бросала любопытные взгляды то на
одного, то на другого, затем принялась писать записку.
   - Нет, тебе не надо уходить. Ты тоже можешь послушать. А потом,  если
уйдешь, я пойму.
   Между ее бровями появилась складка. Прочитав ее новую  записку,  Джек
обронил:
   - Нет, это не  имеет  отношения  к  отравленным  коровам.  Это  более
серьезно.
   - Каким отравленным коровам? - спросил Эззи.
   - Это не важно, - ответил ему Джек.  Подобный  диалог  только  усилил
смятение Анны. Заметив это, Джек сжал ее руку.
   - Все будет хорошо, Анна. - Он повернулся к Эззи и, немного помедлив,
сказал:
   - В тот день, когда вы вошли в "Молочную  королеву"  и  заговорили  с
Делреем, у меня душа ушла в пятки.
   - Я не узнал тебя, Джонни. Ты вырос, стал мужчиной. Но даже если бы я
тебя узнал,  это  не  имело  бы  значения.  До  сегодняшнего  дня  я  не
представлял, что ты можешь иметь отношение к тому делу.
   - Я считал, что у вас запасен для  меня  двадцатидвухлетней  давности
ордер на арест.
   - Нет.
   Джек посмотрел на Анну и дотронулся до ее щеки.
   - Мне надо было вернуться в Блюэр. Пока Карл оставался в тюрьме,  моя
совесть была  чиста.  Он  по  заслугам  получил  за  убийство  во  время
ограбления продуктового магазина.  Но  как  только  я  услышал,  что  он
сбежал, я понял, что должен быть рядом на тот случай, если он попытается
выполнить свою угрозу и убить Делрея.
   Анна сделала какой-то знак.
   - Почему? - переспросил Джек. - Потому что это я виноват в  том,  что
Карл ему угрожал. Делрей обвинял Карла в том, чего он  не  совершал.  Он
думал, будто его пасынки убили девушку по имени Пэтси Маккоркл.  Они  не
были виновны, и я это знал.
   На лице Анны появилось удивление, и она бросила взгляд на  Эззи.  Тот
опустил глаза. Тяжесть, которая давила его почти четверть  века,  начала
постепенно ослабевать.
   - Видишь ли, Анна, - сказал Джек, - мать вырастила  меня  практически
одна. Мой папа появлялся  лишь  изредка,  но  когда  он  это  делал,  то
случались одни неприятности. Он напивался - она жаловалась. Его ловили с
чужой женой -  она  плакала.  Он  хвастался  своими  любовницами  -  она
бросалась в драку. Какие баталии у них происходили! -  Джек  на  секунду
замолчал, и Эззи заметил в его глазах боль. - Я  не  буду  утомлять  вас
подробностями. В общем, мой старик был плохим мужем и никудышным  отцом.
Но не слишком жалейте мою мать.  Это  был  ее  выбор.  Она  любила  свои
страдания больше, чем его или меня. После  того  как  она  умерла,  меня
отдали приемным родителям. Отец выждал некоторое время, а  потом  забрал
меня к себе. Не то чтобы его заботило, что будет со  мной,  отнюдь  нет.
Ему нужен был партнер - мальчик  на  побегушках.  Он  уехал  в  Блюэр  и
устроился здесь вышибалой.  Он  зарабатывал  неплохие  деньги.  Все  шло
хорошо.  Для  меня  наступили  веселые  деньки.  Жизнь  с  матерью  была
тоскливой  и  тяжелой,  а  с  моим  стариком  превратилась  в   сплошное
развлечение. Как правила, нас принимали за братьев. Да он и  не  годился
мне по возрасту в отцы, разве что с точки зрения биологии. В его словаре
не было слова "дисциплина". Он позволял  мне  делать  все,  что  захочу.
Прожив несколько лет у приемных родителей, где царили суровые порядки, я
теперь наслаждался  свободой.  Он  никогда  не  посылал  меня  в  школу.
Однажды, когда к нам пришли по поводу моих прогулов,  он  обольстил  эту
женщину и тут же уложил в постель. Каждый вечер он заставлял меня с  ним
выпивать. По случаю моего пятнадцатого дня рождения он устроил мне  ночь
со своей подружкой. После этого мы  делили  с  ним  женщин  с  такой  же
легкостью, с  какой  съедали  вместе  шоколадку.  В  шестнадцать  лет  я
окончательно бросил школу и устроился на ту же работу, что и он.
   - Наверно, тогда я вас обоих и встретил, - заметил Эззи.
   Джек кивнул.
   - Папа нисколько не изменился. Он по-прежнему  пьянствовал  и  иногда
буянил. Несколько раз вы отвозили  его  домой.  Помните,  Эззи?  Однажды
вечером он в баре устроил драку с какой-то женщиной. Вы сказали, чтобы я
его утихомирил или вы отправите его в тюрьму.
   - Для своего возраста ты отличался большим благоразумием.
   - Как я уже говорил, мне было весело. Некоторое время. А потом что-то
случилось. Я не могу припомнить какое-то определенное  событие,  которое
заставило меня измениться. Наверно, это происходило постепенно,  но  тот
образ жизни,  который  мы  вели,  перестал  мне  нравиться.  Чем  старше
становился папа, тем моложе были женщины, которых он выбирал. Теперь его
приемы обольщения кажутся мне просто отвратительными. По мере  того  как
росли   его   сексуальные   аппетиты,   их   все   труднее   становилось
удовлетворить. Однажды мы зазвали домой  одну  девушку.  Папа  вел  себя
грубо, и она испугалась. Я отказался участвовать в этом грязном деле. Он
принялся меня ругать, обозвал бабой и нытиком, сказал, что разочаровался
во мне. Пока он ругался, девушка забрала свою одежду  и  убежала.  После
того как папа протрезвел, я думаю, он даже и не помнил,  что  пытался  с
ней сделать.
   Глядя прямо перед собой, Джек замолчал. Эззи понял,  что  ему  стыдно
смотреть на него или на Анну.
   - Мы встретили Пэтси Маккоркл  в  "Веселом  фургоне".  Она  пришла  с
веселой компанией, в том числе с братьями Хербодц. Они ходили  в  те  же
кабаки, что и мы с папой, но их появление  всегда  означало,  что  будут
неприятности. Они уже отбыли срок в спецшколе и в вашем участке, Эззи, и
были готовы  к  большим  делам.  Я  старался  их  избегать.  Пэтси  была
некрасива, но ее склонность к авантюрам привлекала моего старика. Он был
дл