ись по лестнице. Место было гнусное, грязное, и маме приходилось все время много работать, чтобы приготовить еду и сделать дом хоть чуть-чуть пригодным для жизни. Я представляю себе, в каком она была отчаянии, раз решилась выйти за него замуж. Она надеялась, что на ферме будет вдоволь еды и что обстановка для меня там будет здоровее, чем в городе на чердаке. Он хвастался, а мама поверила во все его враки. Так он бесплатно приобрел себе рабыню.
     - А твой сводный брат?
     - Он был старше меня. Он уже был взрослый, когда мы с мамой туда приехали. Они со стариком постоянно дрались, друг с другом и с соседями, которых ненавидели. И нас тоже все ненавидели. Когда мы приезжали в город за покупками, нас обзывали всякими обидными прозвищами. Мама плакала и вскоре вовсе отказалась ездить в город, так что и я тоже перестала. Я боялась оставаться одна с мужчинами.
     Росс прижал ее к себе.
     - Эта жизнь кончилась, Лидия. Я рад, что ты мне это рассказала. Это очень многое объясняет. И я тоже почувствовал облегчение оттого, что рассказал о себе. Ты единственная живая душа, которая знает правду. Моя тайна умерла вместе с Джоном Саксом. Больше я никому ничего не говорил.
     Она была не единственной, кто знал о нем. Клэнси тоже знал. Были и другие люди - они разыскивали Сонни Кларка. Но они его никогда не найдут, если только это от нее зависит. Она крепко обняла его.
     - А Виктории ты не говорил?
     Руки, ласкавшие его, замерли.
     - Нет, - мягко ответил он. - Я ей никогда не говорил.
     Лидия улыбнулась про себя. Виктории принадлежала его любовь. Возможно, принадлежит до сих пор. Но ей принадлежит нечто, чего у Виктории не было. Его доверие.
     - Росс!
     - М-м-м? - Он не мог надивиться, какой нежный у нее живот. Костяшками пальцев он тихонько барабанил по нему.
     - То, что ты сегодня сделал со мной...
     Он замер.
     - Да?
     - Да нет, ничего.
     - Что? Скажи мне.
     - Это... Я не знаю... Ты, наверное, подумаешь...
     - Я не буду знать, что подумать, если ты мне не скажешь.
     - Ну, я просто подумала, что... - Она чуть повернулась, оперлась о его грудь и заглянула ему в глаза. - А что, если я это сделаю с тобой?

XX

     Джефферсон был похож на большой муравейник. В 1872 году он занимал второе место по численности населения в Техасе после Галвестона и был центром торговли и перевалочным пунктом. Многопалубные пароходы стояли в доках, изрыгая массы пассажиров, которым предстояло продолжить путь на Запад в фургонах; здесь же сгружались различные товары, а на борт грузилось огромное количество тюков с хлопком, адресованных дальше вниз по реке - на рынки Нового Орлеана.
     По улицам бродили толпы людей, в основном переселенцев, которые покупали, продавали, торговались, менялись, грузились или разгружались. Деньги и товары переходили из рук в руки. Освобожденные негры старались не слишком попадаться на глаза. Аристократы, потерявшие все в ходе войны, пытались делать вид, что этот конфликт не внес изменений в их жизни, в частности - не изменил их положение в обществе. На дельцов с Севера либо плевали, либо радушно их принимали - в зависимости от количества и цвета денег и от того, с какой готовностью они их тратили. Почтенные отцы семейства якшались с отпетыми головорезами, заполнявшими портовый квартал по ночам. Хорошее место, чтобы найти того, кто тебе нужен, назначить встречу... или затеряться.
     Вэнс Джентри, сидя в седле, обозревал людское море - тысячи переселенцев стояли лагерем на многие мили вокруг города. Джентри разочарованно вздохнул.
     - Как, черт побери, вы намерены отыскать их среди всего вот этого! - спросил он Говарда Мейджорса, выразительно дернув головой.
     - Найдем, - спокойно ответил Мейджорс.
     - Ну что ж, тогда начнем, - сказал Джентри, стукнув лошадь по бокам пятками сапог.
     - Нет, - возразил Мейджорс. - Сегодня вечером мы начнем расспросы так, чтобы не привлечь ничьего внимания. А если мы просто пойдем напролом и станем заглядывать во все фургоны подряд, мы только спугнем его. Если он захочет скрыться, то нет ничего проще - в такой-то массе народу.
     Джентри цветисто выругался. С тех самых пор, как мадам Ляру навела их на след Росса, он провел многие дни в пути - грязные закопченные поезда, постоянно опаздывающие, жесткие постели, отвратительная пища - а то и вовсе никакой. Им с Мейджорсом удалось сесть на пароход в Шривпорте, но он был переполнен и еле тащился. Терпение Джентри уже почти истощилось, а тут еще Мейджорс с его постоянными призывами к осторожностям. Все это страшно раздражало Джентри, особенно теперь, когда они были так близки к цели.
     Они знали, что фургоны отсюда двинутся в разных направлениях. Виктория должна быть в одном из этих фургонов. Джентри хотел избавить ее от унижения, которое ей пришлось испытать, от тяжелой работы, которую ее заставляли выполнять, и хотел он это сделать до того, как Росс тронется в путь. Он уже почти забыл, какое чувство облегчения испытал, когда мадам Ляру сообщила ему, что видела миссис Коулмэн и что она вроде бы была в добром здравии.
     - Ну ладно, - неохотно согласился Джентри. - Сегодня вечером мы наводим справки. А завтра я начну искать свою дочь, нравится вам это или нет. - Он дернул поводья и направился к центру города, где им посчастливилось снять комнаты.
     Мейджорс не отставал. Ему до смерти надоели угрозы Джентри. Если бы он не был так решительно настроен захватить Сонни Кларка перед своим уходом на пенсию, а потом уйти во всем блеске славы, он уже много недель назад бросил бы все это, и пусть бы Джентри нанимал кого-то другого. Джентри нанял бы ребят с пистолетами, это уж точно. Он не хотел, чтобы хоть словечко просочилось о том, что его зять - знаменитый Сонни Кларк. А как это сделать, если его не убить?
     Мейджорс перевел свою лошадь в рысь. Он не собирался выпускать Джентри из виду. Сколько раз Мейджорс твердил ему, что Кларк ему нужен живым, но, похоже, старик этого не слушал. Во всяком случае, Мейджорс ему не доверял.

***

     Две слезы - крупные, как горошины, - сорвались с век Присциллы Уоткинс и покатились по ее щекам.
     - Какой ты злой, Бубба Лэнгстон! Я-то думала, что после того, что ты со мной сделал, ты поступишь как полагается и попросишь у папы моей руки.
     Бубба любовался закатом и покусывал сладковатый стебелек травинки.
     - Ах, вот что ты думала?
     Он изменился. Присцилла видела, что с каждым днем он меняется все больше. Он уже не дергался, как неуклюжий подросток, а ходил твердой уверенной походкой мужчины, хорошо знающего себе цену. Глаза его больше не выражали любопытство и недоумение - что еще предложит ему мир; напротив - это были спокойно оценивающие глаза человека, который ничего в жизни не принимает на веру. И в этих глазах - сейчас, когда Бубба рассматривал закат сквозь полуприкрытые веки, - отражались все происшедшие с ним перемены. Присцилла, к своему раздражению, обнаружила, что он даже не заметил, что она надела свое лучшее платье в ознаменование прибытия в Джефферсон. В последнее время он вообще редко что-нибудь замечал, когда они встречались. Он быстро приступал к делу и методично овладевал ею. Она была рада, что он вышел из состояния депрессии, в котором пребывал после убийства Люка. Но он никогда больше не был ласков, никогда не шептал ей нежные слова, как в тот первый раз.
     - А почему же, ты думаешь, я позволяю тебе это со мной делать? - спросила она, украдкой бросив взгляд в сторону фургона в надежде, что мать не слышит. - Я собиралась выйти за тебя замуж, а то бы я никогда...
     - А что ты собиралась сделать со Скаутом? - вдруг спросил Бубба, переведя взгляд с пламенеющего неба на Присциллу.
     Она облизнула губы и растерянно заморгала. Если бы он ударил ее, это бы потрясло ее меньше.
     - Скаут? - переспросила она, едва не взвизгнув.
     - Да, Скаут. Ты рассчитывала выйти замуж и за него тоже? Или же ты просто рвалась удрать от своей мамочки, и тебя не слишком-то волновало, кого именно тебе удастся обвести вокруг пальца, чтобы он тебе в этом помог?
     Внутри она вся просто кипела от ярости. Что себе позволяет этот мальчишка? Как он смеет с ней так разговаривать? Но ей все же удалось выжать еще серию отборных, крупных слез, которые потекли по ее щекам.
     - Бубба, Бубба, кто наговорил тебе все это про меня? Ты ведь знаешь, что я люблю тебя одного. И всегда любила только тебя. Тот, кто сказал тебе это, просто ревновал меня, вот и все. Потому что я люблю тебя, и никого другого.
     Бубба потянулся всем своим длинным телом, которое за последние три месяца изрядно заматерело. Он больше не казался состоящим из одних только рук и ног.
     - Насколько я слышал, ты любила чуть ли не всех, кто не был уже занят.
     Ее охватило отчаяние. Скаут уже распрощался с ней, унизительно, насмешливо. Он закончил работу, на которую подрядился, и отправился на поиски новых приключений, оставив ее негодовать относительно того, с какой легкостью он ее покинул.
     Бубба был ее последним шансом. Она вовсе не собиралась на всю жизнь застревать на какой-нибудь гнусной ферме, где единственным обществом будет ее папаша-подкаблучник и властная мамаша. Тогда в жизни ее не будет ничего, кроме беспросветной тяжкой работы. Она беспокойно оглянулась на фургон, потом взяла Буббу за руку, положила ее себе на грудь и притворно закрыла глаза, изображая страсть.
     - Бубба, послушай, как бьется мое сердце. Оно бьется от любви к тебе одному. Клянусь тебе. Почувствуй, как сильно я тебя люблю, Бубба.
     Дыхание ее стало прерывистым, когда она почувствовала, как его рука ощупывает ее тело. На ее возбужденном лице заиграла улыбка торжества. Он ласкал ее по-новому, необычайно умело. Она легонько застонала, когда его большой палец коснулся ее заострившегося соска.
     Он убрал руку, и она от изумления вытаращила глаза.
     - Ты красива, Присцилла, и у тебя много такого, что привлекает мужчин. Но я не хотел бы иметь жену, которая выставляет свой товар напоказ каждому, да еще дает попробовать.
     - Ах ты, подонок! - прошипела она, отстраняясь от него.
     Он раньше не представлял себе, какой она может быть уродливой. Лицо ее исказила свирепая гримаса, и оно стало похоже на страшную маску. Она была испорчена насквозь, и к тому же всегда будет стремиться настоять на своем. Бубба не испытывал ничего, кроме облегчения за то, что Росс просветил его насчет этой стервы.
     - Ты не был мужчиной, пока я не показала тебе, как это делается. Быть с тобой - все равно что валяться со свиньей. Ты слышишь меня? - взвизгнула она. - Похотливая свинья!
     Бубба добродушно ухмыльнулся.
     - Что ж, лучшей учительницы мне не надо. Спасибо тебе за уроки и за практику.
     Он крутанулся на каблуках и пошел прочь раскованной, пружинистой походкой человека, который только что сбросил с плеч тяжкое бремя.
     В бессильной ярости Присцилла развернулась и обнаружила, что мать стоит у нее прямо за спиной. Ее узкое лицо побагровело от злости. Ноздри были плотно сжаты, нос заострился больше обычного. Как клешней, она изо всех сил залепила дочери такую оплеуху, что на щеке Присциллы появилось красное пятно.
     Девушка даже не шелохнулась. Она пристально посмотрела на мать, и мало-помалу се чувственные губы раздвинулись в улыбке. Не сказав ни слова, она влезла в фургон, взяла плетеный чемодан, отпихнула в сторону бессловесного папашу и принялась запихивать в чемодан свои пожитки.
     - Что ты собираешься делать, мисс? - требовательным тоном спросила Леона.
     - Я ухожу от вас. Отправляюсь в Джефферсон и найду работу.
     Бесцветные глаза Леоны быстро-быстро и очень злобно заморгали.
     - Никуда ты не пойдешь!
     - Попробуй меня остановить. - Присцилла обернулась к матери. - Я вовсе не собираюсь кончить дни жалкой высохшей старухой вроде тебя, застрявшей на каком-нибудь Богом забытом клочке земли со старым пердуном вроде него. - Она ткнула пальцем в сторону отца. - Я собираюсь прожить свою жизнь иначе чем ты.
     - Как? Ты умрешь с голоду!
     Присцилла, продолжая паковать вещи, презрительно рассмеялась:
     - Еще до вечера я найду работу.
     - И чем намерена заниматься?
     Присцилла защелкнула пряжки чемодана и снова обернулась к матери.
     - А тем, что я обожаю делать, - сказала она, сверкнув глазами. - Что до сих пор я делала бесплатно. Впредь им придется платить мне за это.
     - Развратничать? - прошептала ошарашенная Леона. - Ты собираешься стать шлюхой?
     Присцилла самоуверенно улыбнулась.
     - Самой высокооплачиваемой в истории. Видишь ли, мамочка, когда тебя не любят, ты жаждешь, чтобы тебя полюбили. Я многие годы мечтала о том, чтобы меня хоть кто-нибудь полюбил. А теперь я собираюсь обратить в деньги всю ту любовь, которую ты мне недодала. Каждый раз, когда я буду обнимать мужчину ногами, я буду думать о всех тех днях, когда ты не обнимала меня. Живи и помни об этом!
     Она выкинула чемодан из фургона и сама спрыгнула на землю. Подобрав чемодан, она направила стопы в сторону Джефферсона, ни разу не оглянувшись назад.
     Леона набросилась на мужа:
     - Ну ты, бесхребетный кретин, ты что, собираешься сидеть сложа руки? Сделай хоть что-нибудь!
     Он посмотрел на жену усталыми слезящимися глазами - в них сегодня было больше жизни, чем когда-либо за прошедшие годы.
     - Нет. Я ничего не буду делать и не стану ее задерживать. Пусть она накличет на себя беду, все равно это лучше, чем жить с тобой. Жаль, много лет назад у меня не хватило ума сообразить это.

***

     - Будем писать друг другу письма, - сказала Лидия со слезами на глазах.
     - Не умею читать и писать. Вот когда кто-нибудь из малышей выучится... - голос Ма дрогнул, от сдерживаемых эмоций. - Я буду скучать по тебе. Я всегда считала тебя родной.
     - Если бы не вы, меня бы тут не было. Лидия и Ма еще раз обнялись, сила старшей женщины как бы передавалась Лидии. Девочки громко плакали, цепляясь за юбку Лидии. Все казались глубоко опечаленными. Лидия уже попрощалась со всеми семьями из каравана. Одну за другой их поглощал людской водоворот Джефферсона, и они отправлялись каждая к своему новому месту назначения. Лэнгстоны уезжали рано на следующее утро. Как только они загрузят в фургон запасы продовольствия, они тут же отправятся дальше на Запад. Лидию они до отъезда не увидят и поэтому прощались сейчас.
     - Мы будем навещать вас. Росс уже сказал, что это возможно. Может быть, через год или два, когда наш дом будет готов. Я вам говорила, что Мозес едет с нами? Он просто бесценный помощник. Росс хотел его попросить, но он сам вызвался. - Она тараторила без умолку, зная, что стоит ей замолчать, как она тут же расплачется.
     - Ты любишь его, да, девочка? - тихо спросила Ма, когда Лидия замолчала, чтобы перевести дыхание.
     - Да, я люблю его. С ним я чувствую... - Она пыталась подыскать подходящие слова, но какими словами можно описать, кем она стала ощущать себя с той поры, как в ее жизни появился Росс? И она знала, что дорога ему. Он не любил ее так, как любил Викторию, но все же она была ему очень дорога. - С ним я чувствую, что становлюсь чистой и новой внутри. Уважаемой и почитаемой. И тогда не важно, какой я была раньше.
     - Он тоже любит тебя. - Ма нежно похлопала Лидию по руке.
     Лидия отрицательно покачала головой:
     - Он все еще любит Викторию.
     Ма отмахнулась от этого заявления.
     - Может, он сам так думает, но в его постели - ты. И в один прекрасный день он поймет, что любит именно тебя. И я вижу, как часто сверкают его белые зубы в последнее время, а значит - этот день недалек. Он никогда таким не был, когда она была жива. Казалось, будто он боится чего-то, беспокоится о чем-то, как будто изо всех сил старается сделать ее счастливой. Вы вдвоем будете жить очень хорошо вместе. Я это знаю.
     - Я тоже так думаю, Ма.
     Ма внимательно вгляделась в лицо Лидии.
     - Знаешь, было время, неделю или около того назад, когда я подумала, что ты на меня за что-то злишься.
     Лидия отвела взгляд. Ма смотрела на нее все понимающим взором. Правда - она больше не могла смотреть Ма в глаза после того, как узнала, что убийцей Люка был Клэнси. Ощущение, что она виновата в убийстве юноши, не позволяло ей продолжать близкие отношения, которые установились у нее с этой женщиной. Она и не подозревала, что Ма заметила ее отчуждение.
     - Я не сердилась на вас. Наверное, я просто боялась того времени, когда придется проститься с вами, и пыталась просто привыкнуть к тому, что вас не будет рядом. - Слезы подступали к ее глазам. - Я люблю вас, Ма. Всех вас.
     Ма крепко обняла ее.
     - Мы тоже любим тебя, Лидия.
     Когда они наконец разжали объятия, Лидия обняла по очереди всех девочек. Она обняла даже Зика, и он зарделся, как маленький.
     - Будь здорова, Лидия, - застенчиво сказал он.
     - Бубба сказал, он придет к вашему фургону и попрощается с вами позже, - сказала Ма, утирая уголки глаз концом фартука. - Он хотел дождаться, когда Росс вернется. Мальчишка просто надрывается от горя, что ему приходится расставаться со своим кумиром.
     - Росс должен скоро вернуться из города. Мне надо спешить. Пойду приготовлю ему ужин. - Лидия взяла Ли у Анабет, которой очень не хотелось его отдавать, и окинула взглядом все семейство, пытаясь запечатлеть в памяти их добрые, радушные лица. Ей стало очень грустно, что среди них нет Люка. Его смерть навеки останется на ее совести. Если бы не она...
     - Всего вам доброго, - попрощалась она и отвернулась, чтобы не разрыдаться.
     Думая о Клэнси, Лидия торопливо прокладывала путь через лагерь к своему фургону. Надо извлечь мешок с драгоценностями из тайника. Клэнси явится за ним - она это знала точно. Вероятно, он крался за караваном с той самой ночи, когда убил Уинстона. Когда он понял, что драгоценности не у него? Он будет в ярости, а в таком состоянии он способен на все, на любое насилие. Лидия хотела хорошо подготовиться к новой встрече с ним. Он придет, и, когда это случится, она намеревалась незамедлительно передать ему драгоценности.
     Теперь она была убеждена, что Росс о драгоценностях ничего не знал. Это Виктория спрятала их в фургоне. Лидия знала - он гордится тем, что сумел возвыситься над своим преступным прошлым и стать уважаемым человеком. Он не зависел ни от кого и ни от чего, кроме собственной силы воли и собственного труда. Он бы никогда не позволил Виктории захватить с собой часть собственности ее семьи. Она сделала это по собственному почину. Так что, если Лидия передаст драгоценности Клэнси, откупится от него, Росс так и останется в неведении.
     Она спешила приготовить ужин, но Ли, как нарочно, постоянно отвлекал ее. Сначала он запачкал пеленки, и их пришлось менять, потом он начал плакать как раз тогда, когда она пыталась развести огонь. И он не успокоился, пока она не скормила ему полбутылки молока. Росс по приезде в Джефферсон купил корову, и теперь они не зависели от Норвудов.
     Все эти задержки помешали ей достать бархатный мешочек из тайника. Когда ужин был уже почти готов, она залезла в фургон. И только-только она сдвинула сундук на дюйм-другой, как услышала оклик Росса:
     - Лидия!
     Вздрогнув от неожиданности и испуга, она пригладила волосы и выглянула из фургона.
     - Я тут.
     Она высунулась из-под парусины как раз вовремя, чтобы увидеть, как Росс спрыгивает с открытой повозки. Человек, сидевший рядом с ним, снял помятую шляпу, но не вставал с места.
     Росс улыбнулся, глядя на нее снизу вверх.
     - Ты не поверишь, как нам повезло, - сказал он, и улыбка его стала еще шире. - Это мистер Причард. Моя жена Лидия. - Человек в повозке кивнул Лидии. Она посмотрела на него, и ее охватило дурное предчувствие. Росс с воодушевлением продолжал:
     - Мы встретились с ним в городе. Он уже несколько недель дожидается, когда ему подвернется фургон. Я продал ему наш, и он собирается забрать его сразу. Говорит, что хочет покрыть как можно большее расстояние до наступления зимы. Они с семьей решили, что если выехать немедленно, то они доберутся до Эль-