вывод: "Предусмотренное статьей 125 (часть 4) Конституции 
Российской Федерации обращение иных судов в Конституционный Суд Российской 
Федерации с запросом о проверке конституционности примененного или подлежащего 
применению в конкретном деле закона, если суд приходит к выводу о несоответствии 
закона Конституции Российской Федерации, не может рассматриваться только как 
его право,- суд обязан (курсив мой. - В.Е.) обратиться с таким запросом, чтобы 
не соответствующий Конституции Российской Федерации акт был лишен юридической 
силы (часть 6 статьи 125) в конституционно установленном порядке, что исключило 
бы его дальнейшее применение".
     Какие же доводы приводит Конституционный Суд РФ в пользу такого решения? 
Первый - "Данная обязанность судов вытекает из возложенного на них, как на 
независимые органы правосудия, конституционного полномочия обеспечивать судебную 
защиту прав и свобод человека, включая равенство перед законом и судом (статьи 
18, 19 и 46), подчиняясь при этом Конституции Российской Федерации и федеральному 
закону". Довод "о равенстве перед законом" выглядит здесь по меньшей мере 
странно, поскольку речь идет о законе, не соответствующем Конституции РФ и 
прямом применении последней.
     Довод второй - "Отказ от применения в конкретном деле закона, неконституционного 
с точки зрения суда, без обращения в связи с этим в Конституционный Суд Российской 
Федерации противоречил бы и конституционным положениям, согласно которым законы 
действуют единообразно на всей территории Российской Федерации (статьи 4, 
15 и 76), и в то же время ставил бы под сомнение верховенство Конституции 
Российской Федерации, так как оно не может быть реализовано, если допускается 
разноречивое толкование различными судами конституционных норм".
     На мой взгляд, Конституционный Суд РФ вышел тут за пределы своей компетенции 
- толкования Конституции РФ, выполнив несвойственные ему функции законодателя, 
т.е. осуществил расширительное толкование Конституции РФ, дополнив ее новым 
содержанием. В части 4 статьи 125 Конституции РФ установлено: "Конституционный 
Суд Российской Федерации по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод 
граждан по запросам судов проверяет конституционность закона, примененного 
(курсив мой. - В.Е.) или подлежащего применению в конкретном деле..." Думается, 
использование в Конституции РФ понятия "примененного" дает судам основание 
применять Конституцию РФ непосредственно (прямо) до обращения в Конституционный 
Суд РФ.
     Кроме того, в статьях 4, 15 и 76 Конституции РФ нет понятия "единообразное 
применение законов", речь идет лишь о верховенстве Конституции РФ и федеральных 
законов над иными нормативными правовыми актами.
     Что касается "разноречивого толкования различными судами конституционных 
норм", то оно в конечном результате исключено, так как согласно статьям 126 
и 127 Конституции РФ Верховный Суд РФ и Высший Арбитражный Суд РФ осуществляют 
судебный надзор за деятельностью судов и дают разъяснения по вопросам судебной 
практики, целью которых является "единообразное" правоприменение, выработка 
единых подходов в правоприменительной практике.
     Вывод Конституционного Суда РФ противоречит и общей теории права, согласно 
которой преодолевать коллизии нормативных правовых актов возможно и в процессе 
правоприменения.
     Наконец, право судов прямо применять Конституцию РФ предусмотрено статьями 
3 и 5 Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской 
Федерации", в которых записано, что "единство судебной системы обеспечивается 
путем... применения всеми судами (курсив мой. - В.Е.) Конституции Российской 
Федерации... суд, установив при рассмотрении дела несоответствие акта государственного 
или иного органа, а равно должностного лица Конституции Российской Федерации... 
общепризнанным принципам и нормам международного права... принимает решение 
(курсив мой. - В.Е.) в соответствии с правовыми положениями, имеющими наибольшую 
юридическую силу". Характерно, что и в статье 101 Федерального конституционного 
закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" используется менее категорическая 
формула, нежели чем в обсуждаемом постановлении: "суд при рассмотрении дела 
в любой инстанции, придя к выводу о несоответствии Конституции Российской 
Федерации закона, примененного (т.е. после принятия решения! - В.Е.) или подлежащего 
применению в указанном деле, обращается в Конституционный Суд Российской Федерации 
с запросом о проверке конституционности данного закона".
     В связи с изложенными доводами, думается, не основано на Конституции 
РФ и достаточно спорное мнение Конституционного Суда РФ, содержащееся в резолютивной 
части: "Суд общей юрисдикции или арбитражный суд, придя к выводу о несоответствии 
Конституции Российской Федерации федерального закона или закона субъекта Российской 
Федерации, не вправе применить его в конкретном деле и обязан обратиться в 
Конституционный Суд Российской Федерации (курсив мой. - В.Е.) с запросом о 
проверке конституционности этого закона".
     В статье 36 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. указано, 
что основанием к рассмотрению дела в Конституционном Суде РФ является обнаружившаяся 
"неопределенность" в вопросе о том, соответствует ли Конституции РФ закон 
или иной нормативный правовой акт. В этой связи справедливо возникает вопрос: 
нужно ли обращаться в Конституционный Суд РФ, когда такой неопределенности 
нет? В обычных случаях, когда нормативный правовой акт очевидно не соответствует 
Конституции РФ? Например, согласно части 3 статьи 55 Конституции РФ права 
и свободы человека и гражданина могут быть ограничены только федеральным законом. 
В то же время зачастую они ограничиваются нормативными правовыми актами более 
низкого уровня, например законами субъектов Российской Федерации. Нужно ли 
в этих и им подобным очевидных случаях обращаться в Конституционный Суд РФ? 
Думается, нет. Другой пример. Согласно той же статьи Конституции РФ федеральным 
законом права граждан могут быть ограничены лишь в случаях, установленных 
Конституцией РФ. Как должен поступать судья, если федеральный закон очевидно 
нарушает права граждан в иных случаях? Полагаю, и в этом случае правоприменитель 
должен прямо применять Конституцию РФ.
     На практике сразу же возник вопрос: в случае действительной "неопределенности" 
соответствия или несоответствия закона Конституции РФ может ли судья первоначально 
сам истолковывать закон, прямо применить Конституцию РФ и лишь после вынесения 
решения обязательно обратиться в Конституционный Суд РФ. Некоторые судьи Конституционного 
Суда РФ, принимавшие участие в вынесении обсуждаемого постановления, устно 
отвечают на этот вопрос положительно. Но такое толкование постановления требует 
обязательного официального письменного разъяснения. В резолютивной части постановления 
имеется достаточно противоречивый пункт, который можно истолковать подобным 
образом: "Обязанность обратиться в Конституционный Суд Российской Федерации 
... существует независимо от того, было ли разрешено дело, рассматриваемое 
судом, отказавшимся от применения неконституционного, по его мнению, закона 
на основе непосредственно действующих норм Конституции Российской Федерации".
     Полагаю, что прямо не соответствует Конституции РФ и следующий вывод 
Конституционного Суда РФ: "Обращение в Конституционный Суд Российской Федерации 
обязательно и в тех случаях, когда суд при рассмотрении конкретного дела приходит 
к выводу о неконституционности закона, который принят до вступления в силу 
Конституции Российской Федерации...". В соответствии с пунктом вторым раздела 
второго "Заключительных и переходных положений" Конституции РФ "законы и другие 
правовые акты, действовавшие на территории Российской Федерации до вступления 
в силу настоящей Конституции, применяются в части, не противоречащей Конституции 
Российской Федерации" (курсив мой. - В.Е.). Считаю, что формула Конституции 
РФ вполне определенна: правоприменители прямо не применяют нормативные правовые 
акты, принятые до 25 декабря 1993 г. и не соответствующие Конституции РФ. 
Иной вывод, по-моему, не только теоретически не состоятелен, опровергается 
современной реальной правоприменительной практикой, но и не основан на простых 
жизненных реалиях: огромном количестве нормативных правовых актов, не соответствующих 
Конституции РФ, и сравнительно небольшом количестве судей Конституционного 
Суда РФ (19 судей).
     В связи с изложенными доводами нельзя согласиться и с другим бездоказательным 
выводом Конституционного Суда РФ: "Обязанность судов в случаях, если они приходят 
к выводу о неконституционности закона, для официального подтверждения его 
неконституционности обращаться в Конституционный Суд Российской Федерации 
не ограничивает непосредственное применение ими Конституции Российской Федерации".
     Полагаю, не основан на общей теории права и Конституции РФ и следующий 
вывод Конституционного Суда РФ: "Устранение неконституционного закона из системы 
правовых актов не может быть достигнуто ни путем разрешения дел... ни путем 
разъяснений по вопросам судебной практики, которые... дают Пленумы Верховного 
Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 
Последние не вправе определять какой-либо иной порядок обеспечения непосредственного 
применения Конституции Российской Федерации при разрешении конкретных дел, 
чем предусмотренный ею, а также федеральным конституционным законом".
     Прежде всего необходимо отметить, что в общей теории права принято применять 
два понятия - "устранение коллизий" и "преодоление коллизий". Если первым 
вправе заниматься прежде всего законодательные органы государственной власти, 
то преодолевать коллизии нормативных правовых актов вправе и правоприменители 
для каждого конкретного случая. Кроме того, в соответствии со статьями 126 
и 127 Конституции РФ Верховный Суд РФ и Высший Арбитражный Суд РФ дают "разъяснения 
по вопросам судебной практики", т.е. вправе толковать применяемые судами нормативные 
правовые акты, в частности Конституцию РФ.

Президент Российской правовой академии
Министерства юстиции Российской Федерации,
доктор юридических наук,
профессор 	В.Ершов



      Судебная власть в конституционной системе разделения властей

     Анализ советского государственного строительства свидетельствует, что 
отступление от принципа разделения властей привело к усилению функций исполнительных 
и распорядительных органов, принижению роли судебной власти и ее зависимому 
положению, влекущему за собой развитие авторитарности в управлении государством, 
принижению роли личности и незащищенности прав и свобод граждан. Именно поэтому 
одной из главных целей демократизации современного общества была провозглашена 
идея создания правового государства, в котором судебная власть должна стать 
одним из важнейших элементов структуры государственной власти наряду с законодательной 
и исполнительной.
     Судебная власть в этом отношении имеет собственную специфику, ибо она 
осуществляет такую особую форму государственной деятельности, которая организационно 
оформляется в качестве системы правосудия. Особенности данной формы заключаются 
в следующем.
     Во-первых, ее осуществление нацелено на особую сферу деятельности государства, 
в которой выкристаллизовываются правозащитные, упорядочивающие и правоприменительные 
элементы содержания власти, устанавливаются основы фактического и правового 
равенства всех социальных групп и слоев населения, каждого отдельного гражданина 
перед судом и законом. В силу этого сфера правосудия приобретает самостоятельный 
характер во всей деятельности государства, чем обусловлено ее закрепление 
в каждой соответствующей Конституции в качестве отдельного, целостного блока.
     Во-вторых, реализация данной формы имеет четкую направленность на осуществление 
судебной политики в государстве. Возможность вычленения именно судебной политики 
говорит о ее особого рода воздействии на общество в определенной сфере жизни 
с целью приведения его к желаемым структурным и функциональным характеристикам. 
Такое воздействие обеспечивает определенную направленность правоприменения 
для достижения уголовно-правовой, хозяйственно-правовой, административной, 
эколого-правовой и пр. охраны прав личности в условиях справедливого устройства 
общества.
     В-третьих, для любой формы государственной деятельности характерно, что 
через ее посредство происходит осуществление определенных функций государства. 
Соответственно правосудие тесно связано с реализацией таких государственных 
функций, которые четко выражают его конкретное назначение.
     До недавнего времени считалось, что, участвуя в осуществлении почти всех 
основных функций Советского государства, суд достигал поставленных перед ним 
задач благодаря выполнению им правоохранительной государственной функции - 
наряду с другими органами: прокуратуры, МВД, КГБ, а также некоторыми общественными 
организациями типа адвокатуры, товарищеских судов и др., которые в целом образуют 
систему органов охраны правопорядка. В рамках данной единой функции государства 
определялись и специфические для правосудия функции - в качестве структурных 
элементов функции охраны правопорядка.
     Естественно, подобное растворение функций правосудия в общем объеме целостной 
функции государства, с одной стороны, лишало их какой-либо специфики в отличие 
от функций органов прокуратуры, милиции и т.д., с другой же стороны, приписывало 
правосудию несвойственные ему функции как форме деятельности, которая отнюдь 
не призвана к охране правопорядка. В правовом государстве такой подход невозможен 
как в силу независимости суда, который не осуществляет борьбу с преступностью, 
так и в силу правоприменительного, а не правоохранительного характера его 
деятельности. Именно в конкретных функциях выражается предметное содержание 
правосудия как формы государственной деятельности.
     Наконец, в-четвертых, осуществление правосудия приобретает качество особой 
формы государственной деятельности, поскольку оно выражается вовне через соответствующую 
систему органов государства - судебную систему.
     Структура судебной власти наглядно подтверждает, что только целостность 
и комплексный анализ деятельности всех ее элементов дает возможность выявить 
ее характер как власти государственной, интегрированной в систему всех ветвей 
власти и одновременно способной к выделению как часть целого в отдельную ветвь.
     И хотя специфический механизм "сдержек" и "противовесов" свойствен взаимодействию 
всех властей, в том числе законодательной и исполнительной, но именно судебные 
органы обладают особыми полномочиями конституционного контроля (в частности, 
над актами законодательной власти, президентской власти), судебного контроля 
в области управления и т.д. Но главное назначение судебной системы - это осуществление 
правосудия. Причем правосудие составляет исключительную прерогативу суда, 
оно "осуществляется только судом" (ч.1 ст.118 Конституции, ст.1 Закона о судоустройстве 
РФ).
     Определяя судебную систему России, Конституция и федеральный конституционный 
закон устанавливают исчерпывающий перечень судов, осуществляющих правосудие, 
указывая тем самым единственное основание учреждения судебных органов - путем 
конституционного закрепления и исключая даже возможность создания каких-либо 
чрезвычайных судов (ч.3 ст.118 Конституции). Вместе с тем судебная система 
олицетворяется персональным составом судей и привлекаемых к осуществлению 
правосудия представителей народа. В соответствии с Законом РФ от 26 июня 1992 
г. о статусе судей в РФ судьи выступают как носители судебной власти, они 
наделяются в конституционном порядке полномочиями осуществлять правосудие 
и исполняют свои обязанности на профессиональной основе. При этом полномочия 
и компетенция судей различных звеньев и видов судов различаются между собой, 
но статус всех судей России в силу закона является единым.
     Осуществление правосудия отличается от иных сфер общественной жизни особым 
объектом государственного воздействия, куда входит внутренне единая система 
общественных отношений, обладающих повышенной ценностью для государства и 
общества. Последнее обусловлено, с одной стороны, особыми целями, стоящими 
перед судебной деятельностью по защите человека и реализации его законных 
прав и интересов, с другой - специфичностью метода этой деятельности, которая 
осуществляется в особой процессуальной форме, являющейся наиболее сложной, 
разветвленной и детально урегулированной из всех юрисдикционных процедур. 
Практическая неограниченность "силового" воздействия судебных органов на правонарушителей 
(вплоть до применения смертной казни), возможность решающего влияния на реализацию 
личных, имущественных, трудовых и иных прав граждан, обеспечения принудительного 
выполнения ими своих обязанностей свидетельствуют о важности и особом характере 
общественных отношений в сфере правосудия.
     Столь существенное значение данной сферы общества и государства выделяет 
ее в качестве важнейшего объекта конституционного регулирования и одновременно 
выражает содержание установленных в Конституции основ осуществления правосудия. 
Объективная необходимость регулирования названных отношений именно на высшем 
правовом уровне, уровне Конституции, определяется их особой социальной значимостью 
в процессе формирования правового государства. Они служат основополагающим 
звеном во всем механизме социального управления обществом, требующим конституционного 
выражения. Вместе с тем значимость данной сферы отношений предопределяет необходимость 
их повышенной охраны с помощью особой системы конституционных гарантий, что, 
в свою очередь, возможно лишь при условии их закрепления в Конституции. Независимость 
правосудия - одно из главных условий его осуществления, а потому ее обеспечение 
находится в эпицентре особых форм конституционно-правовых гарантий.
     Сама потребность для общества в особой сфере правосудия определяется 
в первую очередь неизбежностью и систематичностью возникновения в нем целого 
ряда конкретных ситуаций преимущественно конфликтного характера, которые нуждаются 
в постоянном разрешении на основе установленных государством правил, подводящих 
конкретные обстоятельства под наиболее типичные возможности урегулирования 
поведения людей. В силу этого осуществлять отправление правосудия призваны 
судебные органы, которые действуют в названной сфере в качестве механизма 
защиты гражданского общества и отдельной личности.
     Далее. Осуществление правосудия обусловлено стремлением государства защитить 
от посягательств установленный им правопорядок, обеспечить утверждение социальной 
справедливости путем предупреждения правонарушений и наказания за уже совершенные 
правонарушения. Именно в этой сфере государство имеет возможность определить 
систему особо важных социальных ценностей, которые подлежат его защите, и 
выразить их в нормах различных отраслей материального права в качестве объектов 
возможных правонарушений (жизнь, здоровье, честь, достоинство личности, гражданские 
и политические права человека, собственность, нерушимость конституционного 
строя и т.д.).
     Ограничение личной свободы человека в случаях, исключающих применение 
мер уголовного наказания за совершение общественно опасного деяния (лицом, 
признанным невменяемым в силу психического расстройства), обусловливает необходимость 
принудительных мер медицинского характера. Ввиду исключительной важности для 
человека его конституционного права на свободу и личную неприкосновенность 
решение о принятии принудительных медицинских мер может быть вынесено только 
в порядке осуществления правосудия.
     Длительное время именно в этой области происходило нарушение прав ч