- ответил он.
   В семнадцать лет Деметрий был необыкновенно красивым  молодым  человеком,
гораздо интереснее, чем его старший брат, похожий на их  отца.  Деметрий  же
был вылитая мать, с такими же, как у нее,  темными  волосами,  парой  томных
серых глаз и в высшей степени чувственным ртом.  Как  и  его  мать,  он  был
порывистый и страстный. Однако Зенобия подозревала,  что  Деметрий,  подобно
своему отцу, женится в  зрелом  возрасте.  Он  любил  удовольствия  и  хотел
насладиться, прежде чем придет пора остепениться.
   Она наклонила голову в ответ на его слова и повернулась к Вабе.
   - Желаешь ли ты что-нибудь добавить,  сын  мой?  Юный  царь  отрицательно
покачал головой.
   - Кажется, ты Подумала обо всем, мама, - спокойно произнес он.
   Зенобия бросила на него острый взгляд и повернулась  к  остальным  членам
совета.
   - Кто-нибудь еще хочет что-то сказать? - спросила она.
   Ответ был отрицательным, и она распустила совет.
   - Останься, Ваба! - сказала она, и он услышал в ее голосе приказ.
   Когда комната, наконец, опустела, она в ярости повернулась к нему.
   - Никогда больше не вступай со мной в перепалку на совете! -  воскликнула
она. - Почему ты выбрал именно это время, чтобы ссориться со мной?
   - Ты ведешь себя так, словно у Пальмиры нет царя, мама. Все  считаются  с
твоим мнением: совет, народ и даже эти проклятые  римляне!  С  моим  мнением
никто не считается!
   - Ваба, Ваба, - бранила она его, - на карту поставлено само существование
этого города. Завтра утром придут римляне.  Они  стремятся  уничтожить  нас.
Неужели  ты  действительно  полагаешь,  что  достаточно  опытен  и   сможешь
руководить обороной Пальмиры? Я сожалею, что во всей этой суматохе  с  твоим
мнением как следует не считались, но сейчас не время ссориться!  Я  ожидала,
что римляне не появятся еще по крайней мере три месяца, и вот  внезапно  они
оказались у нас на пороге!
   - Другими словами, мама, они уже перехитрили тебя, - спокойно сказал он.
   - Да, Ваба, перехитрили. И мне не стыдно признаться в этом. Я - такой  же
человек, как и они, и я учусь на своих ошибках.
   - Если воевать против римлян - это  ошибка,  мама,  тогда  всей  Пальмире
следует поучиться, - ответил он.
   - Риму нечего делать здесь, на Востоке. Так думал твой отец, и так  думаю
я.
   - Этой войны не случилось бы, если бы Марк вернулся к тебе, - обвинял он.
- Я просил богов, чтобы он вернулся. Тогда ты вышла бы за него  замуж,  и  я
стал бы править по праву!
   - Ах ты, неблагодарный щенок! - зашипела она. - Ты стал бы  править  этим
городом?! Что за шутка, Ваба, сын мой! Что за остроумная шутка! Когда твоего
отца убили, я взяла власть в этом городе ради тебя! Шесть лет я  правила  им
ради тебя! И чему же ты научился у меня, сын мой?  Ты  ничему  не  научился.
Единственное, что ты знаешь о царской власти -  это  поклоны  и  раболепство
твоих придворных. Римлянам нельзя доверять! Твой дедушка был  верноподданным
Рима, и каков же результат? Его жену, мою милую маму, изнасиловали  и  убили
римляне! Я любила Марка Александра так, как  никогда  не  любила  ни  одного
мужчину. Да, я любила его даже сильнее, чем твоего отца( Но он предал  меня,
чтобы жениться на племяннице императора. Не  стану  отрицать,  что  чувствую
злобу, но я начала войну с римлянами вовсе не  из-за  того,  что  он  отверг
меня. В течение многих лет  мы  с  твоим  отцом  строили  планы  объединения
Восточной империи, чтобы править ею самостоятельно. Именно  это  я  и  делаю
теперь. Чтобы покончить с этим, мне осталось совсем немного -  победить  Рим
раз и навсегда. И я сделаю это, Ваба! Клянусь памятью твоего отца, я  сделаю
это! И когда это произойдет и в регионе  снова  воцарится  стабильность,  ты
сможешь править один,  чтобы  твое  сердце  радовалось.  Я  дам  тебе  время
научиться искусству царской власти, как всегда и на все давала  тебе  время,
Ваба. Не будь нетерпеливым ни со мной, ни с  самим  собой!  Когда-нибудь  ты
станешь хорошим царем!
   - Ты любила Марка сильнее, чем моего отца?
   Его лицо выражало недоверие, потрясение и обиду.
   Она вздохнула, думая о том, слышал ли он все остальное.
   - Твой отец был единственным мужчиной, которого я знала, и  так  было  до
самой его смерти. Одената выбрали мне в мужья. Он  был  хороший  человек.  Я
любила его за доброту ко мне, и он тоже отвечал мне любовью. Но с Марком все
сложилось по-другому.
   - Не знаю, смогу ли я когда-нибудь понять тебя! - тихо сказал  он,  встал
из-за стола и направился к двери. При выходе он обернулся.
   - Спокойной ночи, мама, - произнес он. Она  посидела  в  одиночестве  еще
несколько минут, однако не позволяла себе отвлечься. Ей  необходимо  мыслить
трезво.
   - Мама!
   Вздрогнув, Зенобия подняла глаза и увидела свою дочь, стоявшую  в  проеме
двери. Ее сердце сжалось при виде девочки, ведь она  так  похожа  на  своего
отца! Мавия была высокой для  пяти  с  половиной  лет,  с  личиком  в  форме
сердечка и такими же, как у Марка, удивительными голубыми глазами и длинными
каштановыми локонами. Кожа у нее была светлее, чем  у  Зенобии,  но  все  же
сохранила золотистый оттенок.
   - В чем дело, Мавия? Разве тебе не следует быть уже в постели? - спросила
она ребенка.
   -  Мама,  это  правда,  что  римляне  едят   маленьких   детей?   Зенобия
почувствовала, как гнев забил в ней ключом. Кто же это напугал ребенка?
   - Нет, Мавия, римляне не едят детей. Кто сказал тебе такую глупость?
   - Тит говорит, что римляне едят маленьких детей.
   Девочка беспокойно теребила подол своего голубого платья.
   - Тит - сын Делиции?
   - Да.
   Широко открытые глаза Мавии были полны страха.
   - Иди ко мне, Мавия! - приказала ей мать, и ребенок вскарабкался к ней на
колени. Зенобия крепко прижала  ее  к  груди  и  почувствовала,  как  сильно
девочка дрожит.
   - Тит - глупый маленький мальчик, Мавия. Мальчики в  его  возрасте  любят
дразнить младших. Ты испугалась, а он обрадовался. Если он снова  попытается
испугать  тебя  такой  чепухой,  скажи  ему,  что  римляне  особенно   любят
девятилетних мальчиков.
   Мавия захихикала.
   - Я люблю тебя, мама! - воскликнула она.
   - И я люблю тебя, моя дорогая. Я люблю  тебя  больше  всех  на  свете!  -
Зенобия встала, держа дочь на  руках.  -  Я  отнесу  тебя  в  кроватку,  мой
цыпленок.
   Она вышла из зала совета и понесла дочь по коридорам дворца в ее комнаты.
   - Ты не должна бояться, Мавия, - убеждала она по пути.  -  Звук  сражения
очень громкий, и иногда он может напугать. Но  римляне  не  смогут  войти  в
Пальмиру, и они не обидят тебя, обещаю.
   Мавия кивнула и прошептала:
   - Да, мама.
   Дойдя до комнат Мавии, царица передала  ее,  уже  сонную,  в  руки  няне.
Поцеловав Мавию в щечку, она сказала няне:
   - Вы останетесь во дворце  до  дальнейших  распоряжений,  Чармиан.  Мавии
можно играть только во внутреннем саду.
   - Да, ваше величество, - ответила рабыня.
   Зенобия поспешила в свои апартаменты, где ее ждала Баб.
   - Я распустила твоих бабочек, - объявила старуха.
   - Как же хорошо ты меня знаешь, моя старая подруга! Я действительно  хочу
побыть одна в эту ночь, - сказала Зенобия.
   - Что принести тебе поесть, дитя мое?
   - Что-нибудь попроще, и еще выпить.
   - Вина? - лукаво осведомилась старуха.
   - Нет, больше никогда! -  пылко  воскликнула  Зенобия.  -  Фруктовый  сок
вполне подойдет, и спасибо тебе. Баб.
   Баб  вышла  и  через  несколько  минут  вернулась  с  тяжело  нагруженным
подносом, который она поставила на низенький столик из черного дерева.
   - Да даруют тебе боги сладкий сон и  ясный  ум  сказала  она,  выходя  из
комнаты.
   Царица сбросила с плеч свой каласирис, пересекла комнату и вышла  в  сад.
Ее манил  к  себе  бассейн,  нагретый  солнцем.  Погрузившись  в  него,  она
поплавала несколько минут, пока  ее  тело  не  расслабилось.  Выбравшись  из
бассейна, она  взяла  большое  полотенце  и  начала  вытираться,  критически
рассматривая свое тело.  Она  не  обнаружила  никаких  недостатков.  Большие
груди, упругие, как у девушки. Живот плоский,  несмотря  на  рождение  троих
детей, ягодицы - округлые, но не чрезмерно большие. Почему же он бросил ее?
   - О боги! - громко застонала она.
   Какую глубокую боль он причинил ей! Возможно, он просто вернулся  в  свой
мир и, увидев вокруг себя настоящих римлянок, наконец пожелал себе подобную.
Он хотел жениться, но так как  нельзя  было  публично  признать  Мавию,  ему
страстно захотелось иметь своих собственных детей.
   Сидя возле бассейна, она снова гадала, почему он  не  написал  ей.  Потом
печально засмеялась. Как же мог он  объяснить  ей  свои  действия  на  сухом
пергаменте после всего того, что было между ними? Но  узнать  обо  всем  вот
так, как она узнала, - это жестоко с его стороны, а ведь она не считала  его
жестоким человеком.
   Милый Лонгин! Именно он первым узнал  о  предательстве  Марка  из  письма
своего бывшего ученика Порфиия, который  теперь  учился  в  Риме  у  Плотина
<Плотин (204 - 270 гг.) - греч. философ, основатель неоплатонизма.>.  Лонгин
не стал ждать, пока сплетни достигнут ее ушей, а быстро присоединился к  ней
в Александрии, оставив  царевича  Деметрия  в  умелых  руках  Мария  Гракха.
Лонгин, ее дорогой добрый друг, ее верный советник, знал, как опустошительно
это подействует на нее. Лонгин, который  держал  ее  в  объятиях,  пока  она
рыдала от первой боли! Что бы она делала без Лонгина? Зенобия поняла, что ей
никогда не придется сомневаться в нем  -  Лонгин  единственный  человек,  за
исключением ее отца и братьев, на которого она могла положиться.
   День в пустыне перешел в сумерки, а потом  быстро  настала  ночь.  Темное
небо сверкало тысячами ярких звезд, изливающих свой свет на  Пальмиру  точно
так же, как многие века от сотворения мира.  Она  любила  смотреть  на  них,
постоянных и неизменных. Но разве отношения между влюбленными не должны быть
столь же постоянными? Или она просто идеализирует любовь?
   Она встала, отбросила полотенце н  вернулась  в  свою  комнату.  Там  она
надела простое  длинное  и  мягкое  хлопковое  платье  и  принялась  изучать
содержимое подноса, оставленного для нее Баб. На нем лежали  тонкие  ломтики
грудки цыпленка  и  молочного  ягненка  вперемешку  с  гранатом.  В  круглой
плетеной корзине с  горячим  камнем  на  дне  благоухали  маленькие  плоские
булочки.  В  плошках  лежал  салат-латук,  крошечные  зеленые  горошинки   в
оливковом масле и приправленном зеленью уксусе, серебряный кубок на ножке  с
небольшой гроздью крупного зеленого винограда и полдюжины крупных абрикосов.
Высокий серебряный кувшин, под стать кубку, был наполнен  прохладным  соком.
Аппетит у Зенобии всегда был хороший" и она с жадностью набросилась на еду.
   Потом вымыла руки в розовой воде и снова вышла в свой сад. Безлунная ночь
была неестественно тихой. "Интересно, - думала она, - римляне  уже  у  ворот
города или же предпочтут подойти при свете дня? Почему-то  она  думала,  что
они выберут последнее, и знала, что ей  не  придется  долго  ждать.  Как  ни
странно, мысль об этом утешала. Она счастлива начать  это  противостояние  -
тем скорее со всем этим  будет  покончено.  Затем  царица  легла  и  заснула
крепким  сном  без  сновидений.  В  эту  ночь  ее  не  преследовало  лицо  с
ярко-голубыми глазами, и она не слышала звука его голоса, обещающего ей, что
он вернется к ней.
   В час перед самым рассветом старая Баб осторожно растолкала свою  госпожу
и предложила ей бокал сладкого гранатового сока. Зенобия лежала спокойно,  а
ее душа возвращалась в тело после долгой  ночи  скитаний  в  царстве  теней.
Наконец, Зенобия спросила:
   - Они уже здесь?
   - Никаких признаков, дитя мое.
   Она маленькими глотками потягивала сок.
   - Город спокоен?
   - Большей частью -  да,  -  ответила  старая  женщина.  -  Народ  подобен
девственнице, которая едет в своей свадебной колеснице, немного  испуганная,
но уверенная, что все кончится хорошо.
   - Это естественно, - сказала царица. Она поставила пустой бокал.
   - Сегодня я должна одеться как настоящая царица, какой я и являюсь.  Баб.
Это воодушевит народ, этого ожидают и римляне. Я  встречу  их  на  стене,  а
потом пройду по городу, чтобы ободрить мой народ.
   Баб кивнула.
   - Я так и ожидала, что ты наденешь свои самые красивые перышки, дитя мое.
В эту минуту все уже подготовлено. Я  лично  отбирала  твой  гардероб.  Тебе
осталось только выбрать драгоценности.
   - Покажи мне!
   Баб хлопнула в  ладоши,  и  в  тот  же  миг  появилась  девушка-рабыня  и
протянула Зенобин каласирис из тонкого, как паутинка,  льняного  полотна,  в
которое были вплетены тончайшие пучки золотых нитей. Зенобия, кивком выразив
свое одобрение, вымыла лицо и руки  в  тазике,  который  держала  перед  ней
девушка-рабыня. Потом Баб сняла с нее ночную рубашку, взяла каласирис из рук
рабыни и надела его на царицу.
   Зенобия прошла через спальню и  остановилась  перед  огромным,  в  полный
рост, зеркалом из полированного серебра.
   - Адрия, принеси шкатулки с драгоценностями! - приказала она рабыне.
   Девушка выбежала из комнаты, а царица обратилась к Баб:
   - Твой выбор превосходен, старушка!
   Баб  широко  улыбнулась.  Вернулась  Адрия,  неся  несколько  шкатулок  с
драгоценностями.
   - Принеси мне еще пояс из мягкой позолоченной кожи! -  попросила  Зенобия
Баб и начала открывать шкатулки. Она внимательно изучала содержимое  каждого
ящичка,  снимая  верхние  лотки.  Потом  быстро  закрыла  крышки  нескольких
шкатулок и сказала Адрии:
   - Убери эти ящички. Сегодня мне не хочется надевать серебру -  Вот  пояс,
который ты хотела, - сказала Баб, аккуратно застегивая его  вокруг  стройной
талии Зенобии.
   Широкий пояс изготовили из нежной лайки  и  выложили  двенадцатью  слоями
золотой  фольги,  поверх  которой  нашили  крошечные  бусинки  из  красивого
золотистого и бледно-розового горного кварца. Спереди пояс поднимался  узким
мыском вверх и заканчивался как раз под грудью.
   Из одной шкатулки она достала два широких золотых  браслета  с  рельефным
рисунком, которые  Баб  закрепила  на  руках  выше  локтя.  Запястья  царица
украсила тоже золотыми браслетами.  В  уши  она  вдела  серьги  с  огромными
бриллиантами бледно-розового оттенка. Они покачивались, сверкая,  на  тонких
золотых проволочках.
   - Нет, - ответила Зенобия. - Они не смогут разглядеть их.
   Она на мгновение задумалась,  когда  Баб  придвинула  к  ней  шкатулку  с
кольцами.
   - Подожди-ка! Может быть, только вот это, с рубином, на эту руку и в пару
ему - вот то, с розовым бриллиантом, на другую руку. Они будут  сверкать  на
солнце.
   - Ожерелья? - осведомилась Баб.
   -  Нет,  но,  думаю,  подойдет  один  из  этих  великолепных  воротников,
выложенных драгоценными камнями. Адрия!
   - Да, ваше величество!
   - Есть у нас золотой воротник, выложенный  рубинами,  розовым  кварцем  и
маленькими бриллиантами?
   - Да, ваше величество. Принести его?
   Зенобия кивнула, и Адрия поспешно бросилась выполнять ее  поручение.  Она
вернулась и  прикрепила  вокруг  шеи  царицы  прекрасный  воротник.  Зенобия
удовлетворенно улыбнулась.
   - Расчеши  волосы.  Баб,  а  потом  давай  украсим  голову  этим  изящным
маленьким венком из выкованных из золота виноградных лоз с длинными золотыми
лентами, на которые нашиты бриллианты.
   Баб энергично закивала и проинструктировала Адрию, где найти венок. Когда
длинные черные волосы Зенобии  расчесали.  Баб  положила  венок  из  золотых
виноградных лоз на голову своей хозяйки и тщательно расправила ленты  сзади.
Потом отступила назад и одобрительно кивнула:
   - Прекрасно, дитя мое. Ты - настоящая царица!
   - А теперь, старушка, я должна поспешить. Я на стене поприветствую  наших
гостей.
   Быстро обняв старую няню, Зенобия поспешно вышла из своих апартаментов  и
направилась  через  дворец  в  главный  внутренний  двор,   где   ее   ждала
великолепная золотая колесница, запряженная  четверкой  черных,  как  уголь,
коней. Она увидела Вабу и Флавию, идущих по дорожке из дворца, находившегося
в саду. Она отдала им тот самый дом, который  преподнес  ей  Оденат  в  виде
свадебного подарка много лет тому назад.  После  его  смерти  она  не  могла
больше жить в  нем  и  полагала,  что  молодожены  должны  наслаждаться  там
уединением, как в свое  время  она  сама  наслаждалась  вместе  с  Ястребом.
Флавия,  разумеется,  приняла  дар  с  тем  воодушевлением,  на  которое   и
рассчитывала Зенобия. Однако Ваба саркастически спросил, уж не старается  ли
она  держать  его  подальше  от  его  собственного  дворца.  Только  быстрое
вмешательство милой Флавии спасло жениха от его разъяренной матери.
   - Доброе утро, тетя Зенобия, - сказала Флавия, подходя к царице  и  нежно
целуя ее в щеку.
   Зенобия не смогла сдержать улыбку. Ее новоиспеченная невестка, дочь  двух
ее старых друзей - Антония Порция и Юлии, была  милой  девушкой  и,  как  ей
пришлось признать, прекрасной женой для Вабы.
   - Доброе утро, моя дорогая, - ответила она Флавии. - Доброе утро, Ваба.
   - Доброе утро, мама. Римляне уже показались?
   - Если бы это случилось, я бы не разговаривала здесь с  тобой,  Ваба.  Ну
же, сын мой, давай поспешим на стены  и  приготовимся  приветствовать  наших
гостей, хотя бы и незваных. Флавия, ты пойдешь с нами?
   - А мне можно?
   - Разумеется, дитя мое. Ты ведь царица Пальмиры.
   - Ох, нет, тетя Зенобия! Это вы - царица  Пальмиры.  Я  всего  лишь  жена
Вабы, и это единственное, что мне нужно.
   Зенобия бросила на сына лукавый взгляд и с любовью обняла Флавию.
   - Мы с тобой обе - царицы Пальмиры.
   - Едем, раз уж собрались! - нетерпеливо произнес Ваба.
   - Очень  хорошо,  -  ответила  его  мать,  взобравшись  в  колесницу  без
посторонней помощи. - Я буду править, Ваба. Твои руки  слишком  сильные  для
моих лошадей. А кроме того, полагаю, Флавии гораздо приятнее, если ее  будет
держать муж, нежели ей придется цепляться за поручень.
   На этот раз Ваба  не  стал  противоречить,  а  Флавия,  как  и  подобало,
залилась краской. Зенобия улыбнулась про себя,  вспомнив,  как  сама  ездила
вместе с Оденатом и  его  рука  крепко  обнимала  ее.  Тронув  лошадей,  она
посмотрела на юную пару и подумала, как же очаровательна Флавия - невысокая,
изящная, с глазами янтарного  цвета,  золотисто-каштановыми  волосами.  Кожа
напоминала персик. Круглое лицо с широко расставленными глазами,  вздернутый
носик, пухлые губы  цвета  коралла  -  очаровательное  создание!  Она  имела
привычку высоко держать голову, что придавало  ей  царственную  осанку.  Она
умна, и сердце у нее доброе. За эти качества Зенобия благодарила богов.
   В этот ранний час  широкие  улицы  Пальмиры  были  пусты,  погода  стояла
приятная, не слишком  жаркая.  Легкий  ветерок  развевал  золотой  каласирис
Зенобии и бледно-голубую тунику Флавии. По мере того как они приближались  к
городским  стенам,  движение  становилось  все  более  интенсивным.  Военные
контролировали улицы, ведущие к стенам. Население приветствовало  Зенобию  и
ее  семью,  когда  ее  колесница  с  грохотом  проносилась  мимо,  и  слабая
горделивая улыбка тронула губы царицы.
   Доехав до городской стены, Зенобия остановила колесницу и спрыгнула вниз,
не дожидаясь  Вабы  и  Флавии.  Большими  шагами  она  направилась  к  узким
ступенькам, высеченным в толстой  стене,  и  начала  подниматься  вверх.  На
вершине ее приветствовали командир ее личной гвардии и младший сын,  царевич
Деметрий.
   - Доброе утро, Деми и  командир  Тигранес,  -  воскликнула  она.  -  Есть
какие-нибудь признаки?
   - Пока нет, мама.
   - Лонгин здесь?
   - Да, где-то здесь, мама.
   Царь вместе со своей юной женой подошел к валу. Зенобия  спустилась  вниз
на вал и подошла к Лонгину.
   - Вот опять я поднимаю  вас  рано  утром,  -  поддразнила  царица  своего
главного советника.
   - Этот риск есть всегда, если состоишь у вас на с