авистью, но  тут  же,  к  изумлению
Жосслена, громко рассмеялась. - Богом клянусь,  она  совсем  отчаялась,  раз
решилась приехать в Англию! - Мэйрин повернулась и внимательно вгляделась  в
лицо мужа. - Ты можешь поклясться мне честью своей матери,  что  между  вами
ничего не было?
   - Клянусь, Мэйрин! Ничего не было.
   - Я верю тебе, Жосслен. Но да поможет тебе Господь, если ты мне лжешь.  Я
убью тебя!
   И Жосслен тоже ей поверил.
   - Я люблю тебя, колдунья моя, - просто проговорил он.
   - И Эльфлиа ты тоже любишь, - отозвалась Мэйрин.
   - Да, Эльфлиа я тоже люблю, но я - благородный человек, Мэйрин. Я никогда
тебе не лгал.
   - Ты слишком много оправдываешься, милорд, - ответила Мэйрин, - но это не
важно. Я верю, что ты хотел уберечь  меня  от  неприятных  воспоминаний.  Ты
пересказал королеве всю эту историю?
   - Да, и она разгневалась на Бланш за ее лживость. Она хочет отослать ее в
Нормандию,  но  это  возможно  не  раньше  следующей  недели,  когда  другие
придворные пустятся в обратный путь. А теперь, Мэйрин, я хочу спросить тебя:
что ты намерена предпринять?
   Мэйрин снова рассмеялась, но на сей раз невесело.
   - Мне уже семнадцать лет, - сказала она. - Когда я покинула Ландерно, мне
не исполнилось и шести. Не думаю, что моя мачеха узнает  меня,  несмотря  на
мое имя и волосы. Она далеко не так умна, как жестока. Думаю, она  не  часто
вспоминала обо мне все эти годы, а если  даже  и  вспоминала,  то  наверняка
решила, что я давно мертва. Я представляла для нее какой-то смысл лишь в том
отношении, что стояла препятствием на пути ее дочери. Стоило ей уладить  это
затруднение, как она выбросила меня из головы.
   - Значит, ты простишь ей прошлые обиды и не откроешь, кто ты?  -  спросил
Жосслен.
   - Ну нет, Жосслен, этого я не говорила! Нет, я хочу  отомстить  Бланш  де
Сен-Бриек! - Мэйрин схватила его руку и поцеловала ее, глядя в глаза мужу. -
Позволь мне сделать это, милорд! Умоляю!
   - Леди Бланш поступила плохо, даже преступно.  Но  подумай  как  следует,
колдунья моя! В сущности, ты почти не пострадала от ее злодеяния.  Здесь,  в
Англии, с приемными родителями ты жила гораздо лучше, чем могла  бы  жить  в
Ландерно под каблуком у Бланш де Сен-Бриек! Она даже могла убить тебя!
   - В этом, - проговорила Мэйрин, - и состоит ее ошибка!  Ей  следовало  бы
это сделать!
   - Так что же ты хочешь? - спросил Жосслен.
   - Помнишь, когда мы с тобой поженились, - проговорила Мэйрин, - и  король
спросил, хочу ли я получить Ландерно обратно, я ответила "нет"? Ну так  вот,
когда я носила под сердцем нашего ребенка, Жосслен,  я  задумалась  об  этом
всерьез. Олдфорд и всяческие титулы, которые ты можешь получить от короля за
свою жизнь, достанутся по наследству нашему старшему сыну.  Наш  второй  сын
получит Эльфлна. А третьему понадобится Ландерно.
   - А как же насчет твоей сводной сестры? Если ты отнимешь у нее  Ландерно,
то лишишь возможности выйти замуж за достойного  человека.  Ведь  это  -  ее
приданое! Неужели ты захочешь отыграться за вину Бланш де  Сен-Бриек  на  ее
дочери?
   - Ты знаешь мою сводную сестру? - холодно спросила Мэйрин.
   - Нет. Никогда не видел этой девочки, но знаю, что Бланш  гордилась  тем,
что выдаст свою дочь замуж за младшего сына из семейства Монтгомери.  -  Эта
девушка не хочет вступать в брак, - сказала Мэйрин. - Она недавно  предстала
в одном из моих видений. Я даже не понимаю, каким образом это возможно после
стольких лет! Ведь она даже еще не родилась, когда я  покинула  Ландерно.  И
все же я смогла почувствовать, что она не хочет выходить замуж. Моя  сводная
сестра мечтает стать невестой Христовой, и я бы с  радостью  устроила  ее  в
хороший монастырь. Брак с Монтгомери - это  мечта  ее  честолюбивой  матери,
которая  готова  пожертвовать  счастьем  дочери,  лишь  бы   потешить   свое
самолюбие. Это вполне в характере Бланш, но у нее ничего не получится.  Моей
местью Бланш де Сен-Бриек будет помощь ее бедной  дочери.  Что  останется  у
этой дряни без Ландерно и без дочери?!
   - Как ты уверена в своих видениях! - воскликнул Жосслен. - Быть может, ты
просто очень сильно желаешь, чтобы было именно так, Мэйрин! Будь  осторожна!
Иначе в своей жажде отомстить ты разрушишь  судьбу  ни  в  чем  не  повинной
девушки.
   - Я уверена, что это правда! Мои видения всегда  правдивы!  Я  всю  жизнь
прислушиваюсь к тому, что говорит мне внутренний голос. Когда я  действую  в
согласии с ним, мне все удается. А когда не обращаю  на  него  внимания,  то
страдаю. Прошло много времени, прежде чем я добилась ясности  видений.  Беда
лишь в том, что мне редко удается что-либо узнать о близких мне людях.  Если
бы это было не так, я предостерегла бы отца и брата от  похода  на  войну  с
норвежцами! Но то, что я увидела относительно моей  сводной  сестры,  верно,
Жосслен! Прошу, поверь мне!
   - Тогда ты действительно  нашла  прекрасный  способ  отомстить  Бланш  де
Сен-Бриек, Мэйрин. Она ведь не вышла замуж снова только потому, что Ландерно
принадлежало ее дочери, а ее семья не могла дать ей еще одно  приданое.  Она
живет на содержании в доме своего старшего брата, и, как  ты  догадываешься,
не в очень хороших отношениях с братом и  его  женой.  А  замужество  дочери
могло бы предоставить ей отличный выход из этого неудобного  положения.  Она
могла бы переехать к дочери и зятю, а возможно, нашла бы себе и  мужа.  Ведь
она по-прежнему хороша и вовсе не стара. Среди рыцарей обязательно  найдется
кто-нибудь, кто пожелает связать себя  с  влиятельной  семьей  Монтгомери  и
будет готов ради этого взять в жены даже бесприданницу.  Кроме  того,  Бланш
еще достаточно молода, чтобы рожать детей. Но если ты осуществишь свой план,
она лишится всех надежд.
   - И это еще слишком мягкое наказание за то, как жестоко она поступила  со
мной и с моим отцом, Жосслен! Когда отец на смертном одре  попросил  позвать
меня, она и не подумала исполнить  его  последнюю  волю.  Его  тело  еще  не
остыло, как она продала меня в рабство! Объявив меня незаконнорожденной, она
опозорила имя и память моей матери! Если бы она знала, что, убив  меня,  она
избежит возмездия, то ничто не удержало бы ее от этого злодеяния! Не  думаю,
что поступлю чересчур сурово, отобрав у нее все  и  предоставив  ей  прожить
остаток жизни - надеюсь, очень долгой жизни! - в одиночестве.
   - Несмотря на все годы, что ты провела в Англии, несмотря на то,  что  ты
была замужем за византийцем,  ты  так  и  осталась  настоящей  ирландкой!  -
воскликнул Жосслен.
   Мэйрин рассмеялась, на сей раз светло и весело.
   - Жосслен, ты мне  льстишь!  -  отозвалась  она.  -  Но  я  действительно
ирландка, и мой гнев не угасает долго.
   - Я запомню это, колдунья моя, - ответил Жосслен. - Думаю, ты  -  опасная
женщина и очень сложное создание. Похоже,  мне  следовало  бы  даже  бояться
тебя.
   - Если ты честен со мной, милорд, то тебе нечего меня  бояться.  Я  люблю
тебя, Жосслен!
   Жосслен обхватил ее за плечи и прижал к своей груди. Он понимал, что  она
вовсе не поступает жестоко по отношению к своей  мачехе  и  сводной  сестре.
Поместье Ландерно принадлежит ей по праву, и, если  бы  она  не  заявила  об
этом, имя ее матери так  никогда  и  не  очистилось  бы  от  грязи,  которой
запятнала его Бланш де Сен-Бриек. Кроме того, Жосслену было приятно, что его
жена рассчитывает по меньшей мере на трех сыновей.
   - А что, если у нас родится и четвертый сын? - спросил он.
   - Свой епископ в семье никогда не помешает, - ответила Мэйрин, глядя  ему
в лицо. Жосслен расхохотался.
   - И два про запас, на случай если один заболеет, - отозвался он, и Мэйрин
энергично закивала. - А сколько дочерей?  -  спросил  Жосслен.  -  Наверное,
четыре, - ответила она. - Три превосходных брачных союза и одна  аббатиса  в
компанию к епископу.
   - Ты честолюбива, как настоящая королева! - со смехом воскликнул Жосслен,
хлопнув себя по колену свободной рукой.
   - Если мм свяжем наших детей брачными союзами с влиятельными семьями,  то
через несколько  поколений  из  нашего  рода,  возможно,  и  вправду  выйдет
английская королева, - серьезно ответила Мэйрин.
   - Не надо забегать вперед, колдунья моя, - отозвался  Жосслен.  -  Первым
делом давай навестим королеву, и ты посмотришь на свою мачеху.  Я  знаю,  ты
любишь играть в кошки-мышки, так что тебе будет приятно знать, что она  тебя
не узнает; впрочем, одной мысли о том, что у  меня  есть  жена,  достаточно,
чтобы довести ее до белого каления.
   - Что же мне надеть? - размышляла Мэйрин вслух. - Что-нибудь  элегантное,
но не очень яркое. Да, что-нибудь такое, что оттенит кожу и подойдет к цвету
моих волос. Бирюзовую тунику и юбку из серебряной парчи! Это будет  в  самый
раз.
   "Бедная Бланш де Сен-Бриек! - подумал про себя Жосслен.  -  Она  даже  не
представляет, в какого опасного врага превратилась Мэйрин за эти  годы.  Моя
жена права в том, что Бланш - глупая женщина. Но  то,  что  Бланш  наделала,
непростительно". На мгновение Жосслен представил себе,  как  малышку  Мэйрин
выгнали из родного дома, не дав даже оплакать  любимого  отца.  Чудовищность
этого преступления потрясла Жосслена до глубины души. Он не сомневался, что,
если бы не преданный Дагда, Мэйрин погибла бы,  поскольку  была  еще  совсем
ребенком.
   С ними в Лондон приехала Нара, и с  ее  помощью  Мэйрин  быстро  оделась.
Серебряная парчовая юбка была длинной и пышной;  ткань  грациозно  ниспадала
струящимися складками. Поверх нее  Мэйрин  надела  вторую  юбку  из  легкого
прозрачного шелка. Серебро мягко  просвечивало  сквозь  нее.  Этому  модному
приему  Мэйрин  научилась  в  Византии.  Верхняя   юбка   была   такого   же
сине-зеленого цвета, как и туника, сшитая  из  великолепной  камки.  Длинные
рукава туники расширялись от локтя к запястью. Мэйрин подпоясалась  чудесным
поясом из  скрепленных  серебряных  Дисков,  в  центре  каждого  переливался
загадочный лунный камень. Опустившись на колени, Нара обула госпожу в мягкие
сине-зеленые туфельки на жемчужных пуговицах. Волосы Мэйрин  причесала  так,
чтобы они ниспадали локонами на затылок, в  англосаксонском  стиле.  Наконец
она покрыла голову серебристой вуалью с изящной вышивкой,  закрепив  накидку
золотым обручем с жемчужинами.
   - Королевские фрейлины лопнут от зависти, - с улыбкой проговорил Жосслен.
- Нормандские леди привыкли считав себя первыми в мире красавицами - Погоди,
- отозвалась Мэйрин, - я еще не подобрала украшения.  -  Внимательно  изучив
содержимое шкатулки, которую Нара держала открытой, Мэйрин  наконец  достала
каплевидные сережки  из  розового  хрусталя  и  такого  же  цвета  ожерелье,
украшенное роскошным кельтским крестом из красного  ирландского  золота.  За
ними последовали два перстня: один - с бриллиантом, окруженным аметистами, и
второй - с необычно огромной розовой  жемчужиной.  -  Надеть  слишком  много
перстней было бы нескромно, - чопорно заметила Мэйрин.
   - Очень хорошо, что твой наряд подходит  к  моему,  -  с  легким  смешком
одобрил ее Жосслен. На нем была красная с золотом туника и  такой  же  плащ.
Эти цвета удивительно гармонировали с его темно-русыми волосами.
   - По-моему, мы всегда и во всем подходили друг другу, милорд, - с лукавой
улыбкой отозвалась Мэйрин.
   Они  ехали  верхом  по  лондонским  улицам   в   королевский   дворец   в
Вестминстере, привлекая к себе восхищенные и удивленные взгляды прохожих. Не
часто здесь можно было встретить такую прекрасную пару.
   - Ты волнуешься? - спросил ее Жосслен, когда они подходили к апартаментам
королевы.
   - Чуточку, - призналась Мэйрин.
   Биота распахнула  перед  ними  дверь.  Мэйрин  окинула  быстрым  взглядом
собравшихся в комнате женщин. Она тут  же  заметила  Бланш  и  на  мгновение
встретилась с нею глазами, но та, похоже, не узнала ее. Затем Мэйрин увидела
королеву.
   Матильда Нормандская придала новый смысл слову "малышка", ибо, хотя росту
в ней  было  всего  пятьдесят  дюймов,  каждый  из  этих  дюймов  был  самим
совершенством. Она была прелестна  с  головы  до  ног:  молочно-белая  кожа,
розовые щеки, серебристые волосы, заплетенные в  косы  и  уложенные  высоким
венчиком, гордая осанка, ярко-голубые глаза, светящиеся живым любопытством к
миру. От этих глаз мало что может ускользнуть.
   Мэйрин направилась прямо к  королеве,  изящно  опустилась  перед  ней  на
колени и склонила голову в знак покорности.
   Матильда одобрительно кивнула Жосслену и проговорила мелодичным голосом:
   - Можете подняться, Мэйрин из Эльфлиа. Мэйрин встала.
   - Счастлива видеть вас, миледи королева, - сказала она Матильде.
   - Спасибо, дитя мое, - ответила королева и обратилась к Жосслену:
   - Я понимаю, что вы имели в виду, когда  сказали,  что  милорд  Вильгельм
щедро  вознаградил  вас,  Жосслен.  Ваша  жена  очень  мила,  и  манеры   ее
безупречны. - Матильда снова взглянула на Мэйрин:
   - Я слышала, дорогая моя,  что  вашим  первым  мужем  был  принц  Василий
Византийский.
   Фрейлины с любопытством уставились на гостью. Оказалось, что  перед  ними
не просто заурядная  саксонская  девушка.  И  особенно  интересно,  учитывая
недавно разыгравшийся спектакль с Бланш де Сен-Бриек.
   - Да, миледи королева. Принц Василий действительно был моим мужем, но его
постигла безвременная смерть. Мы с ним поженились, когда  мой  отец,  Олдвин
Этельсберн,  да  упокоит   Господь   его   праведную   душу,   находился   в
Константинополе с торговым посольством  короля  Эдуарда.  А  позднее,  когда
король Вильгельм прибыл в Англию, он устроил наш брак  с  моим  возлюбленным
супругом, Жоссленом де Комбуром.
   - Быть любимой - это прекрасно, - заметила королева, и Мэйрин обнаружила,
что в простых словах Матильды скрыта великая истина.
   - О да, мадам! - пылко согласилась она, и королева улыбнулась.
   Поболтав еще несколько минут о всяких пустяках, королева сказала:
   - Оставайтесь  и  поужинайте  с  нами.  -  Хотя  эти  слова  звучали  как
приглашение, по сути, это был королевский приказ. - А теперь, Жосслен,  друг
мой, пойдите и поприветствуйте милорда Вильгельма. А ваша прелестная супруга
останется с нами, пока не настанет время садиться за стол.
   Мэйрин почувствовала, что ее сердце забилось быстрее. Она не думала,  что
ей  придется  остаться  одной  с  королевой  и   фрейлинами,   но   Жосслен,
наклонившись, поцеловал ее в щеку и прошептал:
   - Смелей, колдунья моя!
   Он ушел. Мэйрин целый час  просидела  на  скамеечке  рядом  с  королевой,
беседуя с Матильдой и фрейлинами. Краем  глаза  она  видела,  что  Бланш  де
Сен-Бриек все время подбирается к ней, подходя все ближе  и  ближе;  наконец
она придвинулась почти вплотную.
   Когда в общем разговоре образовалась пауза, Бланш произнесла:
   - В Бретани я была знакома с вашим мужем, Жоссленом. Мы ведь  с  ним  оба
родились в Бретани. Мы были очень, очень близки.
   - Значит, вы знали друг  друга  с  самого  детства?  -  невинно  спросила
Мэйрин. - Значит, вы тоже незаконнорожденная, мадам?
   Молочно-белая кожа Бланш покрылась красными пятнами гнева: бледно-голубые
глаза яростно вспыхнули.
   - Я?! - задохнулась она. -  Незаконнорожденная?!  Фрейлины,  невзлюбившие
эту самодовольную дуру, захихикали,  прикрывая  рты  ладошками.  Аметистовые
глаза Мэйрин вопросительно расширились. Матильда  чуть  заметно  улыбнулась.
Она ведь знала правду и понимала, что Мэйрин просто играет с ненавистной  ей
женщиной.
   -  Мадам!  Бога  ради,   объясните,   почему   вы   решили,   что   я   -
незаконнорожденная?! - Голос Бланш прозвучал резко, почти срываясь на крик.
   - Но ведь ни один высокородный лорд не позволил бы своей дочери играть  с
незаконнорожденным ребенком, - недоуменно проговорила Мэйрин. - И  поскольку
вы знали моего мужа с самого детства, я предположила, что вы  тоже  родились
вне брака. Разве я ошиблась?
   - Да, ошиблись, миледи! Я - Бланш де Сен-Бриек. Это - одно из  древнейших
и самых почтенных имен в Бретани. Мой покойный муж -  Сирен  Сен-Ронан,  но,
поскольку это имя не  столь  знатное,  я  снова  взяла  родовое  имя,  когда
овдовела. И я вовсе не говорила, что знала вашего мужа в детстве! Вы меня не
правильно поняли! Я познакомилась с Жоссленом несколько лет назад.
   - Как  это  мило,  -  отозвалась  Мэйрин,  делая  вид,  что  не  понимает
двусмысленности этих слов.
   Бланш стиснула зубы. Неужели эта  глупая  саксонская  девчонка  не  может
понять, на что ей намекают?
   - Мы с вашим мужем были очень близки, - повторила она. - Мы были близкими
друзьями.
   Фрейлины  в  ужасе  вытаращили  глаза:  Бланш  де  Сен-Бриек  практически
напрямую заявила прелестной юной супруге Жосслена де Комбура о том, что  они
с ним были любовниками. И та наверняка поняла это. Фрейлины перевели взгляды
на Мэйрин, пытаясь угадать, как же она поступит.
   - Ох! - воскликнула Мэйрин, не разочаровав зрительниц. - Значит, мой  муж
с вами поразвлекся! -  Окинув  взглядом  потрясенных  нормандских  дам,  она
продолжала:
   - Разве я выразилась не правильно, леди Матильда? Нас, саксонских женщин,
учат высказывать свои мысли прямо. Надеюсь, я вас не оскорбила.
   Королева подавила смех. Эта  юная  красавица,  несомненно,  исключительно
умна, и, если бы она  была  замужем  за  влиятельным  человеком,  с  ней  бы
приходилось считаться  всерьез.  Ее  невинная  прямота  привела  королевских
фрейлин  в  недоумение.  Матильда,  конечно,  не  столь  легковерна,  и   ей
откровенно понравилось, как жена  Жосслена  играет  с  Бланш  де  Сен-Бриек,
словно кошка с мышью. Бланш была близка к полному  поражению,  но  пока  еще
этого не знала.
   - Ох, святая Анна! - воскликнула Матильда, прикинувшись такой же невинной
дурочкой. - Вы и впрямь слишком откровенны, миледи Мэйрин. Нормандские  дамы
привыкли к более изысканной речи.
   - Поскольку я замужем за рыцарем  короля  Вильгельма,  -  любезным  тоном
проговорила Мэйрин, - я постараюсь следовать вашему примеру.
   Королева кивнула и, поднявшись, произнесла:
   - Что ж, пора  ужинать,  мои  милые.  Пойдемте  в  зал,  присоединимся  к
мужчинам. Мэйрин, оставайтесь со мной, пока мы  не  отыщем  вашего  мужа.  -
Пройдя мимо нее и понизив голос, она добавила:
   - Ваш язычок, с виду  такой  наивный,  способен  уничтожить  целый  отряд
вооруженных всадников. Я не рискну отпустить вас от себя,  пока  не  передам
снова под опеку Жосслена.
   Большой зал королевского замка оказался шумным и многолюдным.  В  дальнем
конце зала в камине, таком огромном, что в него бы поместилось целое бревно,
жарко пылал огонь. У другой стены стоял высокий стол, за которым  полагалось
сидеть королю, королеве, их семье и знатным дворянам, которые были в чести у
короля. Остальные  придворные  и  гости,  в  том  числе  Мэйрин  и  Жосслен,
расселись за деревянными столами на козлах. На каждом столе  стояли  подносы
со свежим хлебом и серебряные кубки. Столовых принадлежностей не было:  ножи
и  ложки  полагалось  каждому  приносить  с  собой.   Впрочем,   большинство
предпочитало пользоваться пальцами.
   В эту неделю накануне коронации  своей  жены  Вильгельм  не  скупился  на
угощение для гостей. К ужину подали множество разнообразных блюд. Здесь были
зажаренные целиком быки и бараны; коровьи бока и оленина; сочные поросята  с
яблоками;  дичь  -  куропатки,  рябчики  и  вальдшнепы;  тушеные  кролики  и
золотистые пироги с крольчатиной; домашняя птица - несколько сотен  петухов,
гусей и уток в лимонно-имбирном соусе. На высокий стол подали  великолепного
павлина, зажаренного целиком и украшенного перьями.
   Дары моря также не  были  обойдены  стороной.  Гостям  подали  лососей  и
форелей, сваренных в вине со специями или в  соусе  из  сметаны  с  укропом;
целые бочки устриц и вареных мидий с дижонским горчичным  соусом;  треску  в
сметане с фенхелем и копченую сельдь.
   Были здесь и огромные чаши с луком латуком в белом вине, и молодой горох,
и похлебка из смеси различных  злаков,  и  всевозможные  сыры