и детей, но смогли научить только тому, что сами знали.
Моя дочь стала настоящим воином и готова в любую  минуту  отправиться  в
битву. Целыми днями она  возится  с  лошадьми  и  оружием.  Словом,  мой
достойный преемник. В отличие от нее мой сын предпочитает сочинять песни
и баллады и годится либо в священники, либо в барды.
   Воин из него никудышный. Но ты  должна  наставить  Ронуин  в  женских
добродетелях, превратить из парнишки в девушку. Как  я  могу  отдать  ее
мужчине, если она даже не знает, что такое брак,  и  говорит  только  на
нашем языке, не зная ни слова  по-норманнски?  Ронуин  не  умеет  носить
женские наряды, много лет не надевала юбку. Она  считается  христианкой,
сестра, но понятия не имеет о религии и вере. Говорит "лунные циклы",  а
не "месяцы", и я даже не знаю, начались ли у  нее  женские  недомогания.
Помоги, Гуинллиан, хоть  немного  приручить  ее...  облагородить,  чтобы
через месяц я со спокойной душой увез ее к Эдварду де Боло в Хейвн-Касл.
   Аббатиса громко расхохоталась:
   - Всего месяц? Ты спятил, Ллуэлин! Что можно сделать за месяц с  этой
оборванной, лохматой, злобной кошкой? Постараюсь,  разумеется,  но  если
она откажется повиноваться, значит, тебе не повезло, братец. Как мог  ты
обещать кому-то дочь, которую не видел  десять  лет?  О  чем  ты  только
думал?
   - Но как же теперь быть, Гуин? - промямлил Ллуэлин, растерянно  ероша
темные волосы.
   - Ты поняла, о чем идет речь,  дитя  мое?  -  обратилась  аббатиса  к
Ронуин.
   - Да, господин объяснил, что брак -  это  нерушимый  и  крепкий  союз
между мужчиной и женщиной. Это дело чести, и мой  долг  по  отношению  к
принцу - выполнить все принятые им обязательства. Я сделаю все, чтобы не
опозорить наш род, - сказала девушка.
   - Что ж, - заметила аббатиса, - пусть  она  не  слишком  образованна,
зато умна. Ронуин, ты хочешь выйти замуж за Эдварда де Боло?
   - Разве у меня есть выбор?
   - Боюсь, нет, - покачала головой почтенная дама.
   - Тогда я согласна, - холодно заверила Ронуин.
   - Тебе многому придется учиться.
   - В таком случае возьмите  на  себя  труд  научить  меня,  -  бросила
девушка.
   Аббатиса обернулась к брату:
   - Передай Эдварду де Боло, что твоя дочь  воспитывается  в  Аббатстве
милосердия и покинет эти стены  в  начале  апреля.  В  Хейвн-Касл  будет
отправлен гонец с извещением о  ее  приезде,  но  она  прибудет  туда  в
середине месяца. И не забудь упомянуть, что сам привезешь дочь. Вряд  ли
твой будущий зять станет противиться такому порядку дел.  Ему  и  самому
наверняка нужно многое уладить  до  появления  невесты,  -  предположила
аббатиса и с мрачной улыбкой добавила:
   - Но помни, братец, тебе это дорого обойдется.
   - Знаю, - буркнул тот.
   - Я составлю список всех требований, и  ты  беспрекословно  выполнишь
каждое.
   - Все что пожелаешь, Гуин, - пообещал он.
   Аббатиса вновь повернулась к племяннице:
   - Вот твой первый урок, дитя. Ты должна обращаться  ко  мне  "госпожа
аббатиса" и никак иначе. Тебе ясно, Ронуин?
   - Да, госпожа аббатиса.
   - Превосходно, - улыбнулась монахиня.
   Ронуин решила, что тетка ей нравится хотя  бы  потому,  что  понимает
племянницу, как никто до этого.
   Аббатиса взяла со столика колокольчик и позвонила. Почти немедленно в
комнате возникла еще одна женщина в темном одеянии.
   - Что угодно, госпожа аббатиса?
   - Сестра  Кэтрин,  это  моя  племянница.  Поживет  с  нами  несколько
месяцев, готовясь к браку с лордом Торли. Невинная  душа,  она  росла  в
уединении  и  воспитывалась  шайкой  язычников.  Отведите  ей  келью   в
странноприимном доме.
   Ронуин, ты останешься там, пока я не пошлю  за  тобой.  Попрощайся  с
отцом, дитя мое.
   - Господин мой, - учтиво поклонилась Ронуин.
   - Я вернусь за тобой весной, - пообещал Ллуэлин.
   - Неужели? - лукаво засмеялась девушка. - Мне только остается на  это
надеяться.
   Увидев, как побагровело лицо брата, аббатиса едва сдержала улыбку.
   - Это совсем другое дело, - процедил он. - Вопрос чести!
   Ронуин слегка наклонила голову, прежде  чем  последовать  за  сестрой
Кэтрин.
   - У нее твой нрав, - весело констатировала Гуинллиан.
   - Посмотрим, будешь ли ты так же веселиться,  когда  познакомишься  с
ней поближе, - парировал он. - А  теперь  пиши  свой  проклятый  список,
сестрица.
   - По здравом размышлении я поняла,  что  в  этом  нет  необходимости.
Сейчас перечислю, что именно мне  требуется,  -  и  никаких  возражений.
Оплатишь расходы на обучение  дочери.  Наш  монастырь  небогат,  поэтому
немедленно отправишься в Херефорд и накупишь дорогих тканей, чтобы сшить
твоей дочери подобающую одежду. Отвезешь туда  же  мерку  с  ее  ноги  и
закажешь  красивые  башмачки.   Выберешь   накидки,   вуали,   перчатки,
драгоценный пояс и украшения. Она твое дитя, Ллуэлин, а если  ты  принц,
значит, Ронуин - знатнейшая леди Уэльса. Когда будешь в Херефорде, зайди
в монастырь Святой Марии, на восточной окраине города. Мне  сказали,  он
совсем маленький и нищий, но владеет мощами, которые я хотела бы  видеть
у себя в аббатстве. Обрезок ногтя самого Святого  Катберта,  в  золотом,
усыпанном драгоценными камнями реликварии, стоит на алтаре в их часовне.
Заплати, сколько попросят, но привези мне это, Ллуэлин!
   - Хочешь, чтобы я отправился в Англию и торговался  с  монахинями  за
мощи?! До или после того, как я приобрету  ткани,  безделушки  и  другие
тряпки для дочери?! - рявкнул Ллуэлин. - Назови цену, Гуинллиан, и я  не
стану возражать, но сам никуда не поеду. У меня полно  других  дел!  Кто
будет сохранять мир в этой стране?
   - Никакого мира тебе не  видать,  братец,  если  не  выдашь  дочь  за
англичанина, а в таком виде ее нельзя показывать людям. От нее  попросту
откажутся и заявят, что ты оскорбил и обманул короля.  Не  настолько  мы
здесь удалены от мира, чтобы не знать, каким опасным врагом может  стать
принц Эдуард. Я предупреждала, что не потерплю пререканий. Ронуин  может
остаться здесь, пока ты не привезешь требуемое, о  принц  Уэльса!  Когда
вернешься, мы  начнем  ее  обучение,  но  ни  минутой  раньше.  -  Гордо
выпрямившись во весь свой рост, она строго воззрилась на  брата.  -  Чем
дольше  ты  будешь  тянуть,  тем  меньше  времени  останется   мне   для
превращения упрямого барана в нежную овечку.
   - Ну и кремень же ты, - посетовал он. -  Всегда  была  невыносимой  и
своевольной! Похоже, Ронуин пошла не столько в меня, сколько в тебя. Так
и быть, добуду я твой ноготь, а если понадобится,  украду.  Ты  получишь
его, сестра, и тогда тебе придется выполнить свое обещание.
   - Никаких краж, - мрачно предупредила аббатиса, - иначе  я  не  смогу
выставить мощи на всеобщее обозрение.
   Имя Святого Катберта привлечет сюда  многочисленных  паломников,  так
что подобная реликвия принесет нам много благ.
   - Монастырю Святой  Марии  она  не  слишком  помогла,  -  :  напомнил
Ллуэлин.
   - Потому что за все это время они ни  разу  не  объявили  о  чуде,  -
усмехнулась аббатиса. - Но я уверена, что у нас все обернется по-другому
и, к вящей славе Господней и его  святых.  Аббатство  милосердия  станет
средоточием паломничества в Уэльсе. Я сердцем это чувствую.
   - Ну и хитра ты, Гуинллиан! - хрипло засмеялся Ллуэлин. - Я благодарю
Бога, что ты не родилась мужчиной. С нашими братьями, Оуэном, Даффидом и
Родри, справиться было легче легкого, но ты, сестрица, сильнее их троих,
вместе взятых. Неудивительно, что ты стала аббатисой.
   - Всегда помни, Ллуэлин, что я в отличие от наших братьев ровня тебе,
- заявила монахиня.
   - И это все твои требования? - сменил тему Ллуэлин.
   - Нет, разумеется. Мне нужен молодой баран, двадцать овец и кошель  с
десятью полновесными золотыми монетами. Смотри, чтобы ни  одна  не  была
обрезанной. Вот и все, - закончила она, весело блеснув глазами.
   - Ты разоришь меня, сестра!  Овцы  -  еще  куда  ни  шло,  но  где  я
раздобуду столько золота?
   - Никаких пререканий, Ллуэлин! - категорично отрезала Гуинллиан.
   Ллуэлин выругался, чрезвычайно грязно и затейливо, но  аббатиса  лишь
рассмеялась;
   - Давно я не слышала таких слов, братец!
   - Тебе лучше позаботиться о том, чтобы моя дочь сумела  потягаться  с
любой принцессой, после того как выйдет отсюда, - напомнил он.
   - Сумеет, - заверила аббатиса и, чуть смягчившись, добавила:
   - Уже стемнело, братец. Могу я предложить тебе и твоим людям  убежище
на ночь?
   - Нет! - прорычал он. - Если останусь тут еще хоть на минуту,  боюсь,
руки потянутся к твоей шее. Луна светит ярко.
   Мы отправляемся в путь. Я попрощался с Ронуин и  теперь  желаю  всего
хорошего тебе.
   Небрежно кивнув, он с громким топотом удалился.
   Аббатиса мягко улыбнулась, чуть поморщившись при стуке захлопнувшейся
двери. Короткий визит брата обернулся  для  аббатства  большой  выгодой.
Ллуэлин выполнит любую просьбу сестры, потому что для него  очень  важен
договор с англичанами.
   Но  тут  Гуинллиан  задумалась.  Ей  предстоит  выполнить  тяжелейшую
миссию, и она обязана добиться успеха.
   Аббатиса вспомнила, что брат не захватил  мерку  с  ноги  Ронуин,  и,
позвав  монахиню,  велела  бежать  за  принцем  и  просить  его  немного
обождать. Та мигом исполнила приказание.
   Гуинллиан вышла во двор и направилась в странноприимный дом. Там  уже
сидели сестра Кэтрин и Ронуин. Аббатиса  отпустила  монахиню  и  присела
рядом с девушкой у жаровни.
   - Что ж, он уехал. Я запросила с него высокую цену  за  свою  помощь,
дитя мое, но ты должна трудиться день и ночь.
   Я  всегда  могу  взять  верх  над  твоим  отцом  и  его  братьями,  -
усмехнулась она. - Ты ведь никого из них не знаешь, верно?
   - Нет, госпожа аббатиса. Морган, правда, говорил, что принц  сверг  и
заточил в темницу старшего и среднего братьев. Самый младший,  Родри,  -
человек мягкий и нечестолюбивый. Наверное, похож на моего брата Глинна.
   - Для объединения Уэльса нужен один правитель, - ответила аббатиса. -
Твой  отец  не  любит  преклонять  колени  ни  перед  кем.  Даже   перед
Создателем. Покорился только англичанам, и то лишь потому, что  надеется
с их помощью получить желаемое.
   - Тут нет ничего постыдного, - решила Ронуин.
   - Вижу, ты практичная девушка, - одобрительно кивнула аббатиса. - Это
неплохо. Я сказала твоему отцу, что не примусь за твое обучение, пока он
не выполнит данного мне обещания, но это не правда, хотя, поверь, он  ни
разу еще не поймал меня на лжи. Тебе столько  всего  нужно  узнать,  что
придется начать завтра же, иначе даже через полгода ни за что не сойдешь
за знатную даму. Ллуэлин из кожи  вон  вылезет,  чтобы  угодить  мне.  А
теперь ответь, дитя, рядом с тобой никогда не было женщин?
   - Нет, с тех пор, как умерла мама, - отозвалась  Ронуин  и,  осмотрев
маленькую комнату, спросила:
   - Я буду здесь  жить  одна,  госпожа  аббатиса?  Никогда  не  жила  в
одиночестве.
   Гуинллиан покачала головой:
   - Здесь обитают две молодые послушницы, как раз твоего возраста.  Они
будут ночевать с  тобой,  так  что  не  беспокойся.  Днем,  конечно,  им
придется выполнять свои обязанности, но  и  у  тебя  дел  будет  немало.
Девушки разделят с тобой комнату, вы станете вместе есть в трапезной, ты
сможешь гулять в саду. К сожалению, здесь нет монастырской школы,  и  ты
будешь единственной ученицей, дитя мое.
   - А что с моей лошадью? - вдруг встревожилась Ронуин.
   - Она в конюшне. Будешь делать успехи в обучении - и я  разрешу  тебе
ездить верхом.
   - Но Харду необходимо разминаться каждый день, - возразила Ронуин.
   - Можешь водить его в поводу  перед  занятиями,  дитя  мое,  но  пока
никаких прогулок верхом.  И  одно  из  твоих  первых  заданий  -  полное
послушание, а это означает, что ты во всем должна повиноваться  старшим,
как в свое время Моргану ап-Оуэну, Покорность и хорошие манеры  способны
затушевать множество грехов и недостатков,  дитя  мое.  Ты  росла  среди
грубых мужчин. Знаю, сердца у них добрые, ибо вижу, что ты  тоскуешь  по
ним, но воины - не лучший пример для молодой девушки. Пойдем со мной,  я
отведу тебя в трапезную.  Сегодня  я  разрешаю  тебе  и  выбранным  мной
компаньонкам пропустить вечернее богослужение, но с завтрашнего  дня  ты
должна ежедневно посещать мессу. Ты ведь  ничего  не  знаешь  о  Господе
нашем и Спасителе Иисусе Христе, не так ли? Какой позор!
   Но не стыдись своего невежества, Ронуин.  Уверена,  ты  быстро  всему
обучишься. Я вижу, ты умна и сообразительна не по годам.
   Ронуин  едва  ли  не  впервые  в  жизни  растерялась  и  нерешительно
последовала за теткой  в  трапезную.  Оказывается,  женщины,  живущие  в
аббатстве, назывались монахинями или сестрами. Все, кроме  Гуинллиан,  к
которой было положено  обращаться  "преподобная  матушка"  или  "госпожа
аббатиса".
   Здесь, как и в  крепости,  существовало  несколько  рангов,  согласно
положению монахинь в аббатстве. Ее компаньонки Элен и  Арлейс  считались
послушницами, то есть стояли на самой низкой ступеньке в этой  крохотной
общине. Всего послушниц  было  пять.  Они  провели  здесь  много  лет  и
готовились принять обеты бедности, целомудрия и покорности.
   Ронуин многое знала о бедности и покорности, а теперь  ей  объяснили,
что целомудрие - это готовность всегда оставаться чистой,  не  бегать  в
кусты с мужчиной или делать то, что вытворяли отец с ее матерью.

***

   Монахини посвящали жизнь  Богу,  верховному  существу,  о  котором  в
Ситроле почти не говорили. Элен  и  Арлейс  каждый  вечер  занимались  с
Ронуин. Они находили ее весьма необычной, поскольку никогда не встречали
подобной девушки, но относились с почтением - ведь она была  племянницей
аббатисы и дочерью принца. Обе послушницы родились  в  семьях  свободных
крестьян, имевших собственную землю.
   Несмотря на разницу в происхождении и воспитании, все трое  прекрасно
ладили и вместе ходили к заутрене в  шесть  и  высокой  мессе  в  девять
часов. Ронуин, кроме того, посещала вечерню, незадолго до  полуночи,  но
аббатиса освободила ее от остальных пяти служб.  После  заутрени  Ронуин
завтракала  овсянкой,  обычно  налитой  в  небольшую  хлебную  корку,  и
яблочным сидром, а потом до самой высокой мессы сидела вместе с  сестрой
Мейр, обучаясь выводить  буквы  и  цифры.  Сестра  Мейр  переписывала  и
украшала цветными рисунками  рукописи,  которые  аббатство  продавало  в
богатые дома. После высокой мессы тетка наставляла  Ронуин  в  латыни  и
языке норманнов. К восторгу аббатисы, оказалось,  что  у  ее  племянницы
большие способности к языкам. Она все схватывала на лету и куда быстрее,
чем ожидалось. Уже через месяц Ронуин читала по-латыни молитвы  на  всех
службах, да так уверенно, словно ей с рождения вдалбливали слово  Божье.
То же относилось и к норманнскому языку - Ронуин вскоре свободно болтала
с  теткой  на  самые  различные  темы.  Гуинллиан  ежечасно  благодарила
Создателя за успехи племянницы. Господь поистине свершил чудо!
   После обеда Ронуин  присоединялась  к  поварихе,  сестре  Уне,  чтобы
наблюдать, как готовится еда. Тут ее способности были куда  скромнее,  и
сестра Уна часто  жаловалась,  что  Ронуин  способна  сжечь  даже  воду.
Лекарка, сестра Дикра, оказалась куда добрее, тем  более  что  Ронуин  с
величайшей ловкостью составляла целебные мази, настои, сиропы и  отвары,
способные излечить кашель, простуду и раны.
   - У девочки просто дар, преподобная матушка, - хвалила сестра Дикра.
   - По крайней мере будет  сама  лечить  людей,  если  у  них  случится
недомогание от ее стряпни, - язвительно заметила сестра Уна.
   - Ей ни к чему готовить самой,  -  заметила  аббатиса.  -  Достаточно
присматривать за кухарками. В замке наверняка есть стряпуха. Ты  обучила
ее варить мыло для стирки и мытья?
   - Завтра начнем, -  пообещала  сестра  Уна.  -  Надеюсь,  что  у  нее
получится, иначе ходить им в грязи до скончания века.
   - Сестра Брейт, - продолжала допрашивать матушка, - как идут  дела  с
вышиванием, шитьем и ткачеством?
   - Еле-еле, - вздохнула монахиня. -  У  Ронуин  терпения  не  хватает.
Считает шитье и вышивание глупыми занятиями. Правда,  она  любит  ткать.
Говорит, будто это ее успокаивает. Я показала ей, как прясть, и  похоже,
она это усвоит.
   И все же они продвигались  вперед  -  временами  медленно,  в  чем-то
быстро, но продвигались.
   - Из Херефорда прибыли ткани, - как-то объявила аббатиса. -  Придется
самим заполнить сундук с приданым.
   - А мощи? - поинтересовалась сестра Уинифрид.
   - Брат прислал весточку,  что  заплатил  за  них  огромные  деньги  и
привезет сам.
   Через несколько дней появился принц в  сопровождении  двух  воинов  и
вручил сестре драгоценный реликварий.
   - Мне он обошелся в двадцать золотых флоринов! - бушевал  Ллуэлин.  -
Матери-настоятельнице монастыря Святой  Марии  во  Вратах  следовало  бы
родиться менялой! Она торговалась со мной до седьмого пота! Надеюсь, мои
усилия того стоили!
   - Хочешь взглянуть  на  дочь?  -  спросила  аббатиса,  гладя  золотой
ящичек.
   - Значит, вы все-таки начали! - обрадовался он.
   - Разумеется. Ничего не поделаешь - иначе мы не успеем к весне.
   Позвонив в колокольчик, она велела монахине  позвать  Ронуин.  Увидев
дочь, принц изумился. Одетая в изящное голубое платье с длинными  узкими
рукавами, подпоясанное крученой золотой тесьмой, она  казалась  неземным
видением. Золотистые волосы немного отросли, и доходили почти  до  плеч.
На голове красовался венок из живых цветов. Девушка поклонилась  сначала
тетке, потом отцу.
   - Посылали за мной, госпожа аббатиса?
   - Твой отец хотел увидеть тебя перед отъездом, - объяснила Гуинллиан.
   - Она говорит по-норманнски! - возбужденно воскликнул ап-Граффид.
   - Я учусь, господин мой. Мне сказали, что англичане часто говорят  на
нем, хотя у них есть и другой язык.
   - Но ты  учишь  тот,  на  котором  объясняется  знать.  Поразительное
превращение! Сестра, ты уверена, что она не готова к отъезду?
   - Нет, Ллуэлин, конечно, пока рано. Не стоит  так  спешить.  Нам  еще
многое предстоит сделать, не говоря уж о недошитых платьях. До  весны  и
речи быть не может о ее отъезде.
   Приезжай ко дню рождения дочери, если, разумеется, она вдруг не решит
стать одной из нас, - пошутила аббатиса.
   - Не дай Бог! - воскликнул принц.
   Ронуин рассмеялась:
   - Не бойтесь, господин мой, та жизнь, которую ведет моя  тетя,  -  не
для меня. Когда вернетесь в апреле, исполню вашу волю.
   - Попрощайся, Ронуин, и можешь идти, - велела аббатиса.
   - Прощайте, господин, - промолвила девушка и с поклоном удалилась.
   - Она ни разу не назвала тебя отцом, - заметила Гуинллиан.
   - В отличие от парнишки Ронуин считает меня виновным в смерти матери.
Она никогда не любила меня, сестра, и, как все дети, хотела, чтобы  мать
уделяла внимание только ей. Каждый раз, когда я навещал  мою  прекрасную
Валу, девочка смотрела на меня волчонком. С годами ничего не изменилось,
но это не важно. Главное, чтобы она почитала и слушалась меня.
   - Не знаю как насчет почтения, но она верна слову.
   Ронуин не подведет тебя, и если нарожает своему  лорду  много  детей,
тот со временем полюбит ее. Поддержка мужа будет  необходима  ей,  когда
Англия и Уэльс вновь станут врагами, что,  несомненно,  произойдет  рано
или поздно.
   - Такова ее судьба.  Мне  же  предназначено  иное,  более  важное,  -
задумчиво сказал Ллуэлин. - А теперь, сестра, мне пора. Вот, возьми это.
- Он положил ей на колени два кожаных мешочка. - Здесь плата за обучение
моей дочери.
   Я  доволен  успехами  Ронуин,  но,  когда  вернусь,  ожидаю   увидеть
настоящее чудо.
   - И ты его увидишь, - пообещала Гуинллиан.
   - Знаю. Ты всегда выполняла обещания, сестрица, и я благодарю тебя за
это, невзирая на то что полностью разорен.
   - Не жалуйся, Ллуэлин, - рассмеялась она. - Дешево, да гнило - слышал
такую поговорку? Доброго тебе пути.

***

   Наступила зима, устлавшая снегом холмы.  С  дальних