я его, - я все равно добьюсь своего, Велвет. Вы  любите  меня.  Я
знаю это, хотя вы и говорите обратное.
   - Без священника наш брак не будет настоящим, Алекс.
   - Не нужен нам никакой священник, любовь моя. Мы  уже  по  закону  муж  и
жена, и я намерен сегодня ночью разделить с вами ложе.
   - Тогда ваши сыновья будут незаконнорожденными, милорд Брок-Кэрн,  ибо  я
всегда буду отрицать законность нашего  брака.  Могу  представить,  как  это
обрадует вашу сестру и  ее  мужа,  которые,  как  я  подозреваю,  хотели  бы
прибрать ваши земли.
   - Хорошо, чертова маленькая ведьма, я найду священника, но  он  обвенчает
нас еще до вечера, или, клянусь вам, я отдам эту вашу симпатичную  маленькую
служанку на потеху ребятам Ботвелла. Вы меня поняли?
   - Да! - зло огрызнулась она.
   Алекс вылетел из комнаты, хлопнув дверью,  оставив  ее  в  одиночестве  и
ничуть не испугавшейся. Никогда в своих мечтах о предстоящем замужестве  она
не могла себе вообразить, что это столь важное для  нее  событие  произойдет
где-то в Приграничье, в серой крепости, заполненной одними мужчинами, и  что
рядом с ней не будет никого из  ее  родственников.  Она  вынуждена  выходить
замуж в платье, в котором проделала длительное путешествие и  которое  никак
не годилось для свадьбы.
   - Никогда не прощу ему этого! - прошептала она непримиримо.
   Она не услышала, как открылась дверь, и  удивленно  повернулась,  услышав
голос лорда Ботвелла:
   - Боюсь, что в наших краях не найдется священника старой  веры,  дорогая,
но я послал за пресвитерианским пастором.
   - Тогда для меня это будет не настоящее венчание, - печально  проговорила
она.
   Он встал так, чтобы она могла видеть его, погладил ее по лицу и сказал:
   - Людей венчают не словами, произнесенными человеком, независимо от того,
святой он или нет, дорогая. Это чувство должно быть в душе  и  сердце.  Я-то
знаю, ибо, хотя и был обвенчан самым что ни на есть должным  образом,  мы  с
женой не живем вместе уже много лет.
   Велвет заметила, как в его глазах промелькнула печаль, которую он тут  же
постарался спрятать.
   - И нет никого, кого вы любите,  милорд?  -  спросила  она  робко,  но  с
неподдельным интересом.
   - Да, есть одна женщина, которую я люблю, хотя она об этом и не знает.  Я
не могу сказать ей об этом, так как  она  прекраснейшая  и  целомудреннейшая
женщина во всем свете. - И опять в его голосе была печаль,  которая  тронула
Велвет. Но тут Ботвелл глубоко вздохнул и сказал:
   - Вы не можете идти под венец в этом платье,  дорогая.  Я  пришлю  вам  в
помощь свою служанку.
   - Но, милорд, - запротестовала Велвет,  -  у  меня  нет  с  собой  ничего
подходящего. Алекс правда похитил меня из Лондона,  и  у  меня  нет  ничего,
кроме того, что на мне, и старой бархатной юбки, которая не многим лучше.
   Ботвелл рассмеялся:
   - Но, дорогая, вы же находитесь в замке приграничного  разбойника.  Здесь
столько награбленного! Если вы  не  против,  выбирайте  себе  любое  платье.
Пойдемте, я покажу вам ваши комнаты.
   Они вышли из библиотеки, и он повел ее вверх по узкой винтовой  кирпичной
лестнице в  предназначенные  ей  обширные  апартаменты.  Здесь  они  застали
поджидавшую их женщину, которой приграничный лорд сказал:
   - Мэгги, это госпожа де Мариско,  которая  очень  скоро  станет  графиней
Брок-Кэрнской. Подбери ей что-нибудь подходящее для  свадебной  церемонии  и
прикажи принести сюда ванну, благо, держу пари, девочка рада будет помыться.
   - О, - вздохнула Велвет радостно, - с интуицией  у  вас  полный  порядок,
Фрэнсис Стюарт-Хэпберн.
   - Да уж, это ему говорят все девушки, - рассмеялась Мэгги и выскочила  из
комнаты, прежде чем он успел шлепнуть ее ниже спины.
   Ботвелл тоже рассмеялся:
   - Мне кажется, моему кузену крупно повезло,  дорогая  Велвет.  Черт  меня
побери, вы созданы для любви. И вдруг, к его удивлению, Велвет разрыдалась.
   - Ну, дорогая,  -  запротестовал  Ботвелл,  неожиданно  для  себя  самого
заключая ее в объятия. - В чем дело?
   - Милорд, - проговорила она всхлипывая, - я  не  знаю,  как  надо  любить
мужчину.
   - Ну, моя дорогая, это как раз не преступление. Более  того,  подозреваю,
Алекс будет только рад этому обстоятельству, ибо мужчины любят сами  обучать
своих жен подобным вещам. - Он достал из-за обшлага шелковый носовой  платок
и попытался вытереть ее слезы.
   - Мой брат тоже недавно женился, и в его брачную ночь я спала в  соседней
с ним и его невестой комнате. - робко сказала Велвет. - Она кричала от боли,
когда он занимался с ней любовью, и Алекс сказал, что  это  оттого,  что  он
лишил ее невинности и что больно бывает  только  один  раз.  Он  сказал  мне
правду, милорд, или просто пытался успокоить меня? Что мой брат сделал?  Что
причинило такую боль его невесте? Я  не  понимаю,  а  моя  мать  никогда  не
говорила со мной об этом, считая, что я еще  слишком  молода,  а  потом  она
уехала. Мужчина и женщина совокупляются так же, как животные? Я видела,  как
жеребцы покрывают кобылиц в нашей конюшне. Видела, как это делают  кобели  с
суками. Я не могу поверить, но неужели и у людей так же?
   Она уютно устроилась в его руках, и Ботвелл  задался  вопросом,  как  его
угораздило  попасть  в  столь  затруднительное  положение.  Он  считал  себя
элегантным и жизнерадостным мужчиной и не видел в себе  ничего  такого,  что
могло бы напомнить привлекательной молодой женщине ее мать. И тем  не  менее
сейчас в его объятиях находилось прелестное создание женского пола, которое,
едва познакомившись с ним, задавало  вопросы,  на  которые  лучше  могла  бы
ответить ее мать, чем он. Она задрожала  в  его  руках,  и  Ботвелл,  всегда
галантный, когда дело касалось женщин, вздохнув, начал говорить:
   - Это почти так же, как у животных, дорогая, но все-таки не  совсем  так.
Скотина чувствует желание спариться, тогда как мужчина и  женщина  чувствуют
нечто другое. Для мужчины и женщины совокупление не просто  физиологический,
но еще и эмоциональный акт, хотя иногда мужчина может взять  женщину  просто
потому, что хочет обладать  ее  телом.  Девушке  бывает  больно,  когда  она
отдается мужчине в первый раз, и  боль  тем  меньше,  чем  охотнее  она  это
делает. Но проходит  неприятный  момент,  а  потом  уже  нет  ничего,  кроме
блаженства. Алекс наверняка будет обращаться с вами бережно. Он любит вас и,
я уверен, будет с вами ласков. - Он погладил ее по волосам и сказал:
   - А теперь вытрите глазки, дорогая. Бояться нечего, обещаю вам. Она взяла
его платок и вытерла лицо.
   - У меня все равно ведь нет выбора,  да?  -  спросила  она  чуть  слышно,
понимая, что фактически он ей ничего не сказал.
   - Да, дорогая,  выбора  нет,  -  согласился  он.  Дверь  распахнулась,  и
несколько крепких, одетых в килты <Килт - юбка шотландского  горца.>  мужчин
втащили в комнату огромную дубовую лохань. Позади них шли другие с кувшинами
горячей воды. Лохань быстро наполнили, и Ботвелл увел  своих  людей,  сказав
напоследок:
   - Нам еще нужно приготовить другую ванну, в кухне, потому  что,  коль  уж
девушка купается, то и жениху не помешает.
   Дверь за ними с шумом захлопнулась, и на минуту Велвет осталась одна,  но
почти тут же в комнату вбежала Пэнси.
   - О, госпожа Велвет! Ванна, да еще горячая! Ну-ка, дайте  я  помогу  вам.
Мэгги несет такое красивое платье, какого вы в жизни не видели.  Сейчас  она
придет.
   Глаза Велвет стали почти круглыми. Когда Ботвелл предлагал ей платье, она
никак не думала, что оно  окажется  столь  красивым.  Мэгги  протягивала  ей
туалет из тяжелого желтоватого атласа, с лифом  и  нижней  юбкой,  расшитыми
жемчугом и граненым бисером. Треугольные  рукава  обшиты  множеством  узких,
украшенных жемчугом лент, обшлага  отделаны  старинным  кружевом.  Декольте,
шокирующе низкое, в соответствии с последней модой. И правда, это было очень
красивое платье и, о счастье, абсолютно новое.
   - Какая прелесть! - воскликнула Велвет. - Где он нашел такое платье?
   Мэгги рассмеялась:
   -  Когда  человек  из  Приграничья  делает  тебе  подарок,   не   следует
спрашивать, где он его взял. - Она сунула руку в карман и вытащила ожерелье,
заигравшее на свету блеском  алмазов  и  жемчуга,  оправленных  в  червонное
золото. - Это из фамильных драгоценностей  Хэпбернов.  Он  сказал,  что  рад
одолжить его вам на свадьбу.
   - О, Мэгги, пожалуйста, поблагодари лорда Ботвелла за меня.
   Мэгги улыбнулась, кивнула и принялась помогать Пэнси готовить  невесту  к
брачной церемонии. Она видела, какой  удрученной  была  госпожа  де  Мариско
раньше, да и мужчины там, внизу, уже рассказали ей  о  крупной  ссоре  между
лордом Гордоном и его нареченной женой. Его милость, наверное, тоже заметил,
как она выглядит,  и,  конечно,  постарался  ублажить  девушку,  прежде  чем
посылать ей драгоценности. Уж он-то знает, как заставить женщину  улыбаться,
этот Фрэнсис Стюарт-Хэпберн, подумала Мэгги, знавшая его всю свою жизнь.
   Сняв платье для верховой езды, Велвет забралась в высокую дубовую  лохань
и блаженно вздохнула. Вдруг она потянула носом и воскликнула:
   - Левкои!
   - Ага, - улыбнулась Пэнси, - хоть  мне  и  велели  брать  немного  вещей,
госпожа, но уж забывать самое необходимое  нужды  не  было.  Я  и  сунула  в
портплед маленький флакончик ваших духов.
   Две женщины  совместными  усилиями  сначала  вымыли  саму  Велвет,  затем
занялись ее золотисто-каштановыми  волосами.  Особо  прохлаждаться  некогда,
говорила Мэгги, так как брачная церемония назначена на восемь часов. Мужчины
внизу уже украшают зал, довольные предстоящим развлечением. Полдюжины  людей
лорда Ботвелла поскакали в ближайшую деревню, чтобы  привезти  проповедника.
Она и Пэнси болтали без умолку, но Велвет слушала вполуха,  занятая  другими
мыслями.
   Замужем. Она так  и  эдак  крутила  это  слово  в  голове.  Замужем.  Она
относилась к тому положению, в котором оказалась, так же, как и пять месяцев
назад, когда впервые услышала о существовании Александра Гордона. И дело  не
в том, что она не любила его, как раз  наоборот,  к  своему  сожалению,  она
вдруг обнаружила, что влюблена. Была это настоящая любовь или  нет,  она  не
знала, так как никогда прежде никого не любила. Ее загнали в угол - вот  это
она знала наверняка. Она хотела выйти замуж за Алекса, но  не  сейчас.  "Мне
еще нет и шестнадцати", - подумала она.
   Ее мать впервые выдали замуж в возрасте пятнадцати лет, и  Велвет  знала,
что именно поэтому она хотела, чтобы ее младшая дочь вышла бы замуж попозже.
Велвет почему-то была уверена, что не повторит жизнь своей матери, где  один
муж сменяет другого, а приключений хватит на десятерых обычных людей. Хорошо
было бы пожить еще при дворе. Ее бесили фокусы Алекса, этот скоропалительный
брак, совершенный час назад якобы по шотландским законам, а еще больше  этот
готовящийся спектакль венчания в присутствии кальвинистского священника. Она
выросла  в  лоне  святой  католической  церкви  и,  хотя  не  была  особенно
религиозна, сердцем знала, что,  пока  не  будет  обвенчана  по  канонам  ее
церкви, всегда будет чувствовать себя грешной.
   Пэнси и Мэгги трудились не покладая рук, готовя невесту,  которая  только
молча подчинялась их приказам. Прибежала еще одна служанка,  неся  поднос  с
горячим, только что с огня,  мясным  пирогом  и  высоким  графином  крепкого
сладкого красного вина.  Велвет,  обнаружив  вдруг,  что  очень  голодна,  с
волчьим аппетитом набросилась на еду, после чего ей пришлось опять мыть лицо
и руки. Потом принесли и надели на нее шелковое нижнее  белье  и  прелестные
чулки с вышитыми  на  них  розами.  Где-то  достали  пару  туфелек,  которые
оказались ей как раз впору, и, наконец, натянули платье.
   Его туго зашнуровали, и Пэнси, усадив ее в кресло, принялась  расчесывать
ее длинные золотисто-каштановые волосы, пока они не засверкали темно-красным
и  золотистым  светом.  Волосы  оставили  распущенными,  чтобы   подчеркнуть
невинность их обладательницы. Затем Пэнси аккуратно застегнула  ожерелье  на
шее  Велвет.  Отступив  назад,  она  даже  ахнула,  когда  Велвет  встала  и
повернулась к ней лицом.
   - О, госпожа! Как же вы хороши! Лицо Мэгги тоже выражало восхищение.
   - Не думаю, что Хэрмитейдж когда-нибудь видел более красивую  невесту,  -
заявила она.
   Раздался стук в  дверь,  и  Мэгги  впустила  лорда  Ботвелла,  одетого  в
элегантный красно-зеленый плед цветов клана  Хэпбернов  и  черную  бархатную
куртку. Его голубые глаза с одобрением оглядели невесту, и он сказал:
   - Святой Боже, дорогая, вы невероятно красивая женщина,  я  не  припомню,
видел ли я равных вам когда-либо. С каждой  минутой  я  все  больше  завидую
Александру Гордону. - Он подал ей  руку.  -  Не  окажете  ли  вы  мне  честь
сопроводить вас?
   - С удовольствием, милорд, - ответила Велвет. - Уж  коли  моего  дорогого
папы здесь нет, никого лучше вас для этой цели я не вижу.
   Ботвелл невольно вздрогнул при упоминании о ее отце. Господи! Он  еще  не
стар, чтобы быть отцом этой девочки - или все-таки стар? Он немедленно отмел
эту мысль с недовольной гримасой и метнул свирепый взгляд на Мэгги,  услышав
ее приглушенный смешок. Ее серые глаза лучились весельем.
   Велвет подала  руку  Фрэнсису  Стюарт-Хэпберну.  Выйдя  из  комнаты,  они
спустились по узкой лестнице в большой  зал.  Глаза  Велвет  округлились  от
изумления при виде тех изменений, которые он претерпел за  несколько  часов.
Зал украсили  сосновыми  ветками,  пламенеющими  листьями  черники  и  белым
вереском. При входе в большой зал лорд Ботвелл тихо сказал что-то одному  из
своих вассалов, и тот убежал, чтобы немедленно вернуться с маленьким букетом
белых роз и белого вереска.
   - Последние розы, - улыбнулся ей Ботвелл. - Одна из служанок нашла  их  у
стены, защищенной от ветра, и срезала для вас.
   - Вы так добры, милорд, - проникновенно сказала Велвет. - Я чувствую себя
почти виноватой за то, что не хочу этой свадьбы.
   - У нас в Приграничье невест всегда воруют, это уже традиция, -  был  его
ответ. - Но я уверен, через несколько дней ваш гнев уступит место  нежности.
Он хороший человек, вы же знаете.
   - Да, королева говорила, - подтвердила Велвет.
   - Она так сказала? Ну что же, никто никогда не  считал,  что  Бесс  Тюдор
глупая женщина. - Ботвелл остановился на секунду  и  приподнял  ее  лицо.  -
Давайте-ка улыбнемся, Велвет де Мариско, благо я вижу, вы его любите. Но  вы
слишком упрямы, чтобы признаться в этом. Всегда уважал гордых  людей.  -  Он
опять улыбнулся ей и сказал:
   - Да, дорогая, такова жизнь! Ну а теперь - вперед, и встретим свою судьбу
как положено. Никогда не бойтесь того, что предначертано.
   С этими словами он ввел ее в большой зал, по которому  волной  прокатился
приветственный  гул  собравшихся  там  людей  Приграничья.   Перед   высоким
обеденным столом  стояли  спешно  доставленный  в  замок  проповедник  новой
шотландской пресвитерианской церкви и Александр Гордон, граф  Брок-Кэрнский,
только что из ванны, в черном бархатном камзоле, позаимствованном им у лорда
Ботвелла, надетом поверх него темно-зеленом с голубым и желтым пледе  цветов
Гордонов. На плече сиял великолепный золотой  крест  -  символ  главы  клана
Брок-Кэрнских Гордонов. Плед был заколот булавкой с  изображением  вставшего
на дыбы и оскалившегося барсука с красными рубиновыми глазами и  обведенного
по кругу надписью "Защити или умри".
   Когда невесту проводили по залу, раздались  мягкие  звуки  волынки.  Лорд
Ботвелл  вложил  руку  Велвет  в  руку  Алекса.  Без  дальнейших   церемоний
проповедник начал  свадебную  службу.  "Где  же  восковые  свечи  в  золотых
канделябрах, светло поющий хор и семейный священник в великолепном  белом  с
золотом облачении?" - подумала Велвет.  Она  чуть  не  разрыдалась,  так  ей
хотелось, чтобы здесь были ее родители, братья и сестры,  дядя  Робин,  леди
Сесили, дядя Конн и добрейшая тетушка Эйден. Вместо этого  она  очутилась  в
каменном  зале  приграничного  замка,  окруженная   мужчинами   Ее   венчает
кальвинистский проповедник, которого она почему-то боялась - Скажите "да". -
прошептал Алекс ей в ухо, и она сказала, "да", пока он надевал свой перстень
вождя клана на ее безымянный палец. Она абсолютно не воспринимала ничего  из
того, что творилось вокруг, а ведь это была ее свадьба. Неужели ей  придется
когда-нибудь  рассказывать  своим  детям  и  внукам,  что  она   не   помнит
собственной свадьбы? Она прыснула от смеха, и проповедник хмуро взглянул  на
нее, что заставило ее рассмеяться уже в открытую. Алекс предостерегающе сжал
ей руку, и Велвет подавила несвоевременный смех,  хотя  была  уже  на  грани
истерики.
   - Объявляю вас мужем и  женой,  -  сказал  священник,  и  по  залу  опять
прокатился приветственный гул.
   Алекс с  силой  обнял  ее  и  поцеловал  с  такой  страстью,  что  у  нее
перехватило дыхание. Когда он отпустил ее, она была  вся  красная,  а  он  с
насмешкой оглядел ее.
   - Ну, теперь, миледи, вы уже на  самом  деле  замужем  за  мной,  -  тихо
произнес он - Замужем, а скоро будете и в постели.
   - Я никогда не буду считать себя  замужем  за  вами,  пока  мы  не  будем
обвенчаны по канонам моей церкви и в присутствии моих  родителей,  -  упрямо
ответила Велвет.
   - Господи Боже, мадам! Сколько же свадеб вам надо?
   - Мне кажется, - произнес Ботвелл, прерывая то,  что  могло  перерасти  в
новую ссору между графом и графиней Брок-Кэрнскими,  -  теперь  моя  очередь
целовать невесту.
   Велвет подставила ему щеку для поцелуя, но Фрэнсис Стюарт-Хэпберн  весело
рассмеялся и сказал:
   - Нет, дорогая, - и поцеловал в  губы.  Это  был  короткий,  но  приятный
поцелуй. Отпуская ее, он проговорил:
   - У меня была только одна возможность испить меда с ваших уст, и,  должен
признаться, это доставило мне удовольствие.
   Священник исчез, и хозяин замка повел их к столу.
   - Должен принести извинения за столь скромную свадебную трапезу,  миледи,
- продолжал Ботвелл, - но я никак не рассчитывал выдавать сегодня  кого-либо
замуж.
   Он подал команду слугам подавать угощение. Здесь были оленина,  кабанина,
фазаны, перепела,  утки  и  каплуны,  были  блюда  с  лососиной  и  форелью,
украшенные листьями салата, чашки с  бобами,  морковью  и  горохом,  горячий
хлеб, масло и сыр. Подали также вино и эль.
   Велвет ела без охоты, положив себе  кусочек  каплуна,  форели  и  немного
овощей с  хлебом  и  сыром.  Теперь  она  очень  нервничала,  и  желудок  ее
взбунтовался. Успокоить его могло только  вино,  но  и  его  она  пила  безо
всякого желания. Ее  усадили  между  Алексом  и  лордом  Ботвеллом,  которые
налегали на еду с явным удовольствием, накладывая себе на тарелки все  новые
и новые порции и раз за разом наполняя кубки. Ей  стало  казаться,  что  они
сейчас лопнут. В завершение трапезы был подан  огромный  яблочный  пирог  со
взбитыми сливками, и это оказалось единственным блюдом,  которое  она  могла
есть.
   Опять заиграли волынки, и мужчины пустились  в  пляс  на  сером  каменном
полу. Свечи и камины задымили, когда снаружи поднялся ветер, находивший щели
в толстых каменных стенах и прорывавшийся  внутрь.  С  потолка  над  головой
Велвет свисали разноцветные знамена и штандарты. Фрэнсис, склонившись к ней,
объяснил, что все они захвачены в бесчисленных битвах на  протяжении  многих
веков Хэпбернами и их союзниками. Поющие  волынки,  мужчины  в  разноцветных
килтах разных кланов, танцующие танец, который, как ей  сказали,  называется
танцем мечей, оранжевое пламя каминов, отбрасывающее  на  стены  причудливые
тени, - все это,  вместе  взятое,  создавало  картину  какой-то  первобытной
красоты,  которая,  она  знала,  не  скоро  забудется.  Об  этом  она  будет
рассказывать своим детям и внукам. Это навсегда останется  в  памяти.  Потом
лорд Ботвелл спокойно сказал:
   - Мэгги ждет за дверью, леди Гордон. Она отведет вас в опочивальню.
   Велвет не сразу даже поняла, кто такая