ь  своих  обязательств
перед Англией.
   Доктор  Бате  выразился  более   чем   ясно.   Король,   еще   больше
раздражившийся от сознания правоты собеседника, насупившись, смотрел  на
врача.
   - Я обдумаю ваш совет, -  угрюмо  процедил  Генрих.  До  чего  же  он
ненавидит, когда ему указывают: делай то-то и  то-то!  Но  сейчас,  надо
признать, он чувствует себя, как в аду на сковороде. Король даже отослал
от себя Кэтрин - не хотел,  чтобы  она  видела  его  в  таком  плачевном
состоянии. Он выглядит таким старым. Ежедневно  в  шесть  вечера  Генрих
посылал к королеве мастера Хенеджа с любовными  записками  и  новостями.
Одно  по  крайней  мере  было  хорошо:  король  почти  ничего  не  ел  и
стремительно терял вес.
   Прошлым летом, перед женитьбой, с него снимали мерку  для  свадебного
наряда. Король ошеломился, услыхав; “Талия -  пятьдесят  четыре  дюйма”.
Этого не может быть!  Как  дурак,  он  потребовал  повторить  измерение,
только для того, чтобы вновь услышать: “Талия - пятьдесят четыре  дюйма,
грудь - пятьдесят семь дюймов”. Кошмар!
   После свадьбы  король  всерьез  занялся  физическими  упражнениями  и
вскоре, к своему удовольствию, заметил, как из-под слоя жира, которым он
оброс за последние годы, начали появляться мускулы. Он сел на  диету,  и
результаты не замедлили сказаться. Теперь болезнь отчасти способствовала
его стремлению похудеть, однако Генрих никак не хотел, чтобы из-за этого
пострадала его потенция. Король начал пить предложенные доктором  отвары
и сразу же почувствовал себя лучше, что,  как  ни  странно,  еще  больше
усугубило его раздражение.
   Король пребывал в ужасном настроении.  Он  подозревал  придворных  во
всяческих кознях против своей особы. Все они только  и  думают,  как  бы
использовать его в своих целях, и весь его неблагодарный народ не лучше.
Генрих издал указ о повышении налогов. Вот это будет  им  наука!  Король
вспомнил Томаса Кромвеля. Добрый, преданный старина Кром!
   - Самый верный, самый преданный из слуг, которые  когда-либо  были  у
меня, - частенько вздыхал король. - Почему же теперь его нет возле меня?
Я скажу вам почему! - зловеще гремел он, и дрожащие придворные  начинали
переминаться с ноги на ногу. -  Потому  что  моего  верного  и  стойкого
старого Крома невинно оклеветали!
   Снова и снова король обвинял всех и вся в своих собственных  ошибках.
Он беспрерывно хныкал от жалости к самому себе. Никто не осмеливался  ни
словом возразить ему, о чем бы ни шла  речь.  Прошло  уже  почти  десять
дней, как король не виделся со своей женушкой, а он все еще не был готов
к встрече с ней.
   Королева скучала. Сидя в окружении придворных дам, она вышивала  свой
девиз на квадратном куске парчи  под  увенчанной  короной  розой.  После
завершения вышивку поместят  в  серебряную  раму  и  подарят  королю.  В
качестве девиза Кэтрин выбрала слова: “Non autre volonte que la sienne”,
что означало:
   "Ничья воля, только его”. От этой  утомительной,  кропотливой  работы
королева устала.  Кэтрин  украдкой  окинула  взглядом  своих  дам.  Леди
Маргарет Дуглас, герцогиня Ричмондская, графиня Рутланд,  леди  Рочфорд,
Эджкомб, Бэйнтон. Все те же старые, надоевшие лица. Когда  она  выходила
замуж, герцог Норфолк перечислил, кого из дам он хотел бы  видеть  в  ее
свите. Это были милые и приятные женщины,  но..,  все  те  же  привычные
немолодые лица. Кэтрин сказала Генриху, что желает включить в штат  свою
тупую мачеху Маргарет Говард, леди Клинтон; леди Арундел, с которой  она
вообще-то была в натянутых отношениях; леди  Кромвель,  сестру  покойной
королевы Джейн, невестку Томаса Кромвеля, а  также  госпожу  Стонор,  до
последней минуты остававшуюся в Тауэре с ее кузиной Анной Болейн. Вот уж
воистину веселенькая  компаньонка,  усмехнулась  Кэт,  вспомнив  о  ней.
Мелькали и другие, но все дамы не отличались ни молодостью, ни весельем,
ни умом.
   Когда Кэтрин попыталась возражать, дядя строго приказал:
   - Помни, Кэтрин, отныне  ты  -  королева  Англии,  солидная  женщина,
занимающая  выдающееся  положение.  Ты  не  можешь,   как   какая-нибудь
девчонка, думать только о развлечениях.
   Господи, спаси! До чего  же  ей  скучно!  Что  хорошего  в  положении
королевы, если нельзя всласть повеселиться? Кэтрин уже почти жалела, что
стала королевой. Она едва ли не хотела возвратить время, когда королевой
была леди Анна, а она, Кэт Говард, ее фрейлиной  и  могла  веселиться  и
флиртовать со всеми молодыми джентльменами двора. А  теперь  леди  Анна,
возлюбленная сестра  короля,  имеет  возможность  развлекаться,  как  ей
только заблагорассудится. Безвкусно одетая, неуклюжая принцесса Клевская
канула в прошлое.  Теперь  в  свете  появилась  изящная,  наряженная  по
последней моде женщина, которая веселилась и  танцевала  ночи  напролет,
покупала себе все, что вздумается, и при этом ни от  кого  не  зависела.
Это просто несправедливо! Однако леди Анне,  должно  быть,  одиноко  без
мужчины. Кэтрин не представляла, как можно  жить  без  мужчины.  С  этой
точки зрения леди Анна казалась ей странной и достойной сожаления. Не то
чтобы мужчины не оказывали внимания ее  предшественнице,  но  сама  леди
Анна, наслаждаясь их ухаживанием, не отдавала предпочтения ни одному  из
них. Казалось, ей нравится водить их за нос: много обещать, но ничего не
давать. Принцесса Елизавета, часто бывавшая у  леди  Анны,  восторгалась
этой дамой.
   Когда Анну спрашивали, почему она не выходит замуж, она отвечала:
   - Как могу я выбрать другого мужчину, после того как была замужем  за
таким великим королем, как Хендрик! Кто же может  сравниться  с  ним?  -
спрашивала она с лукавыми огоньками в бледно-голубых  глазах  и  тут  же
заливалась счастливым смехом, причем Кэтрин никак не могла  понять,  что
же в действительности имеет в виду бывшая  королева  и  почему  она  так
весело смеется.
   И действительно, жизнь леди Анны стала куда приятнее, чем у любой  из
придворных дам. Она  регулярно  появлялась  при  дворе  и  оставалась  в
одинаково дружеских отношениях и с королем, и  со  своей  очаровательной
преемницей. Когда Анна появилась первый раз, Кэтрин  ужасно  нервничала.
Но  Анна  с  такой  непосредственной  искренностью  бросилась  к   ногам
королевской четы, а затем, поднявшись, так мило пожелала  им  счастья  и
преподнесла роскошные подарки, что Кэт успокоилась.
   В тот вечер король рано отправился в постель. Его беспокоила нога, но
королева Кэтрин и  леди  Анна,  к  изумлению  придворных,  веселились  и
танцевали до поздней ночи. На следующий день бывшую королеву  пригласили
отобедать вместе  с  молодоженами.  Все  трое  сидели  рядом,  смеясь  и
обмениваясь тостами. Король любезничал с  Анной  Киевской,  как  никогда
раньше. Придворные наблюдали за ними, выпучив глаза  от  изумления,  что
чрезвычайно забавляло обеих дам.
   К Новому году леди Анна подарила королю и королеве двух  великолепных
лошадей    из    своей     конюшни:     жеребцов-однолеток     необычной
серовато-коричневой масти, с черными как  смоль  щетками  на  ногах.  На
лошадях были попоны из розовато-лилового бархата, с золотой  бахромой  и
золотыми кистями, и уздечки из чистого  серебра.  Когда  два  миловидных
грума, облаченные в лиловые ливреи, расшитые серебром и  золотом,  ввели
их в один из залов Хэмптон-Корта, король и королева  пришли  в  восторг,
хотя некоторые придворные посматривали на леди Анну с усмешкой,  как  на
дурочку.
   - А между тем, - заметил Чарльз Брэндон, герцог Суффолк, - я  уверен,
- что это женщина выдающегося ума. Из всех жен его величества  она  одна
умудрилась, несмотря на антипатию короля, не только сохранить жизнь,  но
и завоевать его дружеское расположение и при этом  не  потеряла  ничего,
кроме короны!
   "Не только умная, но и  веселая,  -  думала  королева.  -  Леди  Анна
гораздо веселее и интереснее, чем эти безупречно благовоспитанные  дамы.
Как жаль, что я не могу постоянно держать ее  около  себя,  как  мне  бы
хотелось, иначе пойдут разговоры! Если  бы  только  Нисса  была  здесь!”
Королева  так  печально  вздохнула,  что  все  дамы  подняли  головы   и
посмотрели на нее.
   - Что случилось, ваше величество? - участливо спросила леди Рочфорд.
   - Мне скучно! - сердито пожаловалась королева. - Пока король  болеет,
нет ни музыки, ни танцев. Я уже почти две недели не  виделась  со  своим
мужем.
   Она с раздражением отбросила в сторону вышивку.
   - Нет никаких причин, ваше величество, по  которым  мы  не  могли  бы
немного помузицировать  здесь,  в  ваших  покоях,  -  сказала  герцогиня
Ричмондская.
   - Давайте пригласим обворожительного Тома Калпепера  выступить  перед
нами, - предложила леди Эджкомб. - У него приятный голос, к тому  же  он
играет и на лютне, и на клавесине.
   Кэтрин обдумала предложение.
   - Отлично, - наконец согласилась она. -  Если  король  отпустит  его,
пусть Калпепер придет и немного развлечет нас. Я буду рада.
   Послали пажа спросить разрешения  короля.  Генрих  охотно  согласился
выполнить просьбу своей юной жены. Он чувствовал себя виноватым  в  том,
что она места себе не находит от  скуки,  и  все  из-за  его  проклятого
недомогания.
   - Пойди, - велел король Тому Калпеперу, одному из своих любимцев, - и
скажи королеве, что я шлю ей свою нежную любовь. Не пройдет и нескольких
дней, как мы с ней вновь увидимся. Скажи ей это.  Том,  а  потом,  когда
вернешься, расскажешь мне во всех подробностях, как она  восприняла  мое
послание. - Похотливо ухмыльнувшись, он добавил:
   - Я знаю, она тоже скучает по мне.
   Том  Калпепер  -  приятный  молодой  человек  лет  двадцати  пяти,  с
каштановыми волосами, ярко-синими глазами, гладкой кожей  и  чрезвычайно
добродушным выражением лица, которое не скрывала  даже  бородка.  Король
очень хорошо к нему относился и баловал, как только мог.
   Том Калпепер пользовался благоволением короля с большой  выгодой  для
себя. Он прибыл ко двору совсем мальчишкой в  поисках  счастья,  и  вот,
кажется, судьба наконец ему улыбнулась. Прихватив лютню, Том  поклонился
своему господину:
   - Я передам ее величеству  ваши  слова,  государь,  а  затем  немного
развлеку дам.
   Придворные дамы так и запорхали вокруг Тома Калпепера, едва он  успел
войти. Высокий, стройный, длинноногий, он воспринимал их поклонение  как
должное. Женщины, большей частью замужние, не могли  устоять  перед  его
обаянием, блеском глаз и легкой улыбкой. Около двух часов Том  развлекал
их пением и игрой на лютне. Одну из песен он  пел,  подыгрывая  себе  на
лютне, в то  время  как  принцесса  Елизавета,  приехавшая  из  Хэтфилда
навестить отца, аккомпанировала Тому на клавесине королевы. Для  ребенка
семи  лет  у  Бесс  были  очень  сильные   и   развитые   пальцы.   Дамы
перешептывались, что девочка унаследовала красивые руки матери.
   Наконец принцессу препроводили в постель, а королева отпустила  своих
дам.  Калпепер  замешкался  и,  когда  леди  Рочфорд   попробовала   его
выпроводить, важно заявил:
   - Я должен передать личное послание его величества королеве.
   - В таком случае оставьте нас, Рочфорд, - распорядилась Кэтрин, -  но
будьте неподалеку.
   Леди Рочфорд присела и, попятившись, вышла  из  комнаты,  прикрыв  за
собой двери. Заинтригованная, она не осмелилась подслушивать.
   Том Калпепер почтительно поклонился, думая о  том,  какой  красавицей
стала королева.  Ее  платье,  сшитое  по  французской  моде,  отличалось
безупречным вкусом. Он всегда знал, что она засияет как бриллиант, стоит
ей получить соответствующую оправу.
   - Алый бархат вам очень к лицу, - тихо сказал Том. - Припоминаю,  что
как-то раз - не так уж давно - я пытался подарить вам почти такой же.
   - Я не приняла его, - напомнила Кэт. -  Просто  не  захотела  платить
вашу цену, мастер Калпепер. Она показалась чересчур  высокой.  А  теперь
рассказывайте, что его величество велел передать мне.
   Она говорила с ним холодно и высокомерно, но про себя думала  о  том,
каким возмужавшим и привлекательным  он  выглядит.  Чулки  и  облегающие
штаны обрисовывали  его  стройные  сильные  ноги,  и  королева  пыталась
представить, как это будет, если его и ее ноги переплетутся.
   Том Калпепер медленно повторял слова короля, наблюдая  за  выражением
лица Кэтрин. Нет, она не писаная красавица, но исходивший от нее  аромат
чувственности делал ее чрезвычайно соблазнительной.
   - Передайте его величеству, что я очень скучаю без него и  буду  рада
вновь разделить с ним  общество,  а  также  ложе,  -  сказала  королева,
выслушав Калпепера. - Вы можете идти, господин Калпепер.
   - Не могли бы вы  опять  называть  меня  Томом,  ваше  величество?  -
спросил он. - Ведь мы, в конце концов, состоим  в  родстве  через  наших
матерей.
   - Я осведомлена о наших родственных отношениях, мастер Калпепер. Если
быть точными, мы кузены в шестой степени, - надменно заметила королева.
   - Вы неподражаемы, Кэт, когда стараетесь казаться строгой,  -  дерзко
сказал  Том.  -  Нравится  ли  королю  ваш  ротик?  По-моему,  это  верх
совершенства: такой маленький и сочный.
   - Вы свободны, Калпепер, - холодно повторила Кэт, но ее щеки  горели,
а сердце билось очень сильно.
   - Всегда к вашим услугам, Кэт, -  сказал  он.  -  Я  знаю,  что  жены
пожилых мужчин иногда чувствуют себя одинокими.
   Поклонившись, Том ушел.
   Что же он хотел этим сказать? - гадала Кэтрин. Как он хорош собой! Он
что, заигрывал с ней? Что ж, легкий флирт никогда не вреден.  Почему  бы
ей немного не пококетничать, оставаясь при этом верной  Генриху  Тюдору?
Разумеется, никто не должен  об  этом  знать.  Кэт  хихикнула,  внезапно
почувствовав себя счастливой. Королева перестала скучать. Два дня спустя
король вернулся в ее постель.
   В апреле королева сочла  было  себя  беременной,  но  ее  надежды  не
оправдались. Кэтрин горько плакала, но король  не  смог  утешить  ее:  в
Йоркшире вспыхнуло восстание под предводительством сэра  Джона  Невилла,
ставившего  своей  целью  возврат  к  наиболее   ортодоксальным   формам
католицизма. Восстание жестоко подавили. Генрих Тюдор не желал терпеть в
своем королевстве влияния Рима.
   Теперь король занимался составлением плана летней поездки по  стране.
Он собирался посетить Йорк и  северо-восточные  графства.  Еще  с  одним
небольшим дельцем он хотел покончить, прежде чем покинет столицу. Король
решил поприсутствовать на казни Маргарет Поул, графини Солсбери.  Старая
женщина провела  в  Тауэре  уже  два  года.  Ее  отец,  герцог  Кларенс,
приходился  братом  Эдуарду  IV.  Графиня  была   одной   из   последних
представительниц рода Плантагенетов.
   Она всегда лояльно относилась к Тюдорам и даже воспитывала  принцессу
Марию, но ее сын  Реджинальд,  кардинал  Поул,  встал  на  сторону  папы
римского и был противником короля. За это и должна  сполна  расплатиться
леди Маргарет Поул.
   Королева   осмелилась   просить   за   графиню.   Кэтрин   ненавидела
несправедливость, а в данном случае  ее  муж  был  не  прав,  хотя  Кэт,
разумеется, не говорила об этом вслух.
   - Графиня не изменница, милорд, она просто старая женщина.  Дайте  ей
спокойно дожить ее дни.
   Принцесса Мария тоже вступилась за  свою  старую  наставницу.  Однако
взятый ею тон, вместо того чтобы  смягчить  сердце  короля,  еще  больше
ожесточил его.
   - Смерть графини Солсбери ляжет на вашу бессмертную душу,  милорд,  -
увещевала отца набожная принцесса. - Разве мало грехов вы уже совершили?
Неужели вы добавите к ним еще и казнь невинной леди Маргарет?  Вспомните
последнюю казнь, приказ о которой вы лично отдали, государь. Не прошло и
года, как вы пожалели об этом. - Она  жгла  его  беспощадным  обвиняющим
взглядом черных глаз матери, принцессы Арагонской.
   Ей уже двадцать шесть, сердито думал король, а выглядит  она  гораздо
старше. Все из-за этих дурацких черных одеяний, которые вечно напяливает
на себя.
   - В следующий раз, как соберешься ко мне, надень что-нибудь яркое,  -
вот и все, что сказал король в ответ на просьбу своей дочери.
   - Я не изменница,  не  совершила  никакого  преступления,  -  заявила
графиня Солсбери, когда ее повели на эшафот.
   Палач был молод и неопытен. Жертва никак не давалась ему в руки, и он
вынужден был гоняться за ней вокруг плахи, что окончательно  выбило  его
из колеи. Наконец ему удалось поймать графиню. Палач приступил  к  делу,
но у него дрожали руки.  По  свидетельству  очевидцев,  палач  буквально
искромсал бедную старую женщину.  Это  была  жуткая  смерть.  Придворные
втайне  трепетали  от  ужаса  перед  неоправданной  жестокостью  Генриха
Тюдора. В Риме кардинал Поул молился, чтобы Господь наказал короля.
   Ничто  уже  не   мешало   благополучно   осуществить   план   летнего
путешествия. Франция и Священная Римская империя  вновь  были  на  грани
войны. Франциск I, король Франции, велел своему послу в  Лондоне,  месье
Марильяку,  просить  руки  принцессы  Марии  для   принца   Орлеанского,
наследника французского престола.
   - Какая чудесная  идея!  -  восторгалась  королева.  -  Бедной  Марии
давным-давно пора замуж. А тут такая блестящая партия! Французы такие же
католики, как испанцы. В один прекрасный  день  Мария  станет  королевой
Франции. Представь себе: твоя дочь - королева Франции!
   Энтузиазм королевы был вызван тем, что она никак не могла поладить  с
Марией Тюдор. Кэтрин полагала, что старшая падчерица относится к ней без
всякого уважения, и в общем-то не ошибалась.  Мария  считала  жену  отца
пустой, легкомысленной, глупой девчонкой и упорно отказывалась  признать
тот факт,  что  король  любит  Кэтрин.  Если  принцесса  позволяла  себе
какие-то выпады против королевы, ей приходилось за  это  расплачиваться.
Двух фрейлин Марии уже уволили за якобы пренебрежительные высказывания о
королеве.
   - Не доверяю я Франции, - нахмурившись, сказал жене король.  -  Кроме
того, если мы хотим, чтобы торговые пути на  Восток,  столь  важные  для
Англии, оставались для нас открытыми, мы  должны  поддерживать  союз  со
Священной Римской империей. Так что ни  о  каком  французском  муже  для
Марии не может быть и речи.
   - Но ведь она уже не юная девушка, - справедливо заметила королева. -
Если не французский принц, то кто же тогда? Вы уже отклонили  почти  все
возможные предложения от большинства уважаемых королевских домов Европы.
Кто же достанется Марии, если вы отклоните и это? Неужели вы  надеетесь,
что этот поток претендентов на ее руку не иссякнет?
   - Когда-нибудь Мария может стать королевой Англии, - сердито  ответил
Генрих. - А в Англии не должно быть короля-иностранца.
   - Но ведь есть Эдуард! - выкрикнула Кэтрин.
   - Только Эдуард, - зарычал король, - и ему еще нет  и  четырех!  Что,
если я завтра умру? А вдруг мой  сын  не  выживет?  У  меня  нет  других
сыновей, Кэтрин! За Эдуардом трон наследует Мария.
   - Я уверена, что у нас еще будут дети, - утешила его  королева.  -  Я
обязательно спрошу у Ниссы де Винтер, как ей удалось родить сразу двоих.
Я узнаю ее секрет и тоже рожу сразу двоих. Двух мальчиков. Генри! Одного
для Йорка, другого для Ричмонда!
   Король расхохотался. Иногда она бывает такой наивной, но в этом-то  и
заключается неотразимое очарование его розы без  шипов.  Как  раз  такая
жена ему нужна. Никогда в жизни не был он так счастлив. Он хотел бы жить
вечно.
   Первого  июля  в  сопровождении  огромного  кортежа  они  выехали  из
Лондона. В отличие от  обычных  летних  путешествий  эта  поездка  имела
большое значение. Большинство придворных, вместо того чтобы, как в былые
годы, разъехаться по своим поместьям, на сей раз путешествовали вместе с
королем. Для дам приготовили кареты,  хотя  многие  из  них,  если  была
хорошая погода, предпочитали  ехать  верхом.  В  состав  поезда  входило
огромное количество багажных повозок; кроме обычного имущества, с  собой
везли сборные павильоны, которые каждый вечер устанавливали для ночевок,
а также полевую кухню.
   Пока слуги