ься, и Ронуин настояла,  чтобы  питьевая
вода кипятилась вместе с  плодами  айвы  и  процеживалась  через  чистую
ткань. Она знала - лучшего средства, чем айва, не существует, и  кормила
мужа мякотью вареных фруктов, смешанной со сладкими  финиками.  В  шатре
царила безукоризненная  чистота.  Ночной  горшок  промывался  уксусом  и
кипящей водой после каждого употребления.
   Ронуин  порекомендовала  этот   способ   французской   королеве,   но
придворный врач поднял ее на смех, назвал старомодной,  и  уверил,  что,
как только вредные гуморы будут удалены из тела монарха, он поправится и
крестовый поход продолжится по воле Божьей.
   Эдвард де  Боло  был  уверен,  что  долго  не  протянет,  но  лечение
постепенно возымело действие. Его взбунтовавшийся живот утихомирился.
   - Ты, похоже, колдунья? - подшучивал он над женой.
   - Я лишь вспомнила то, чему меня  учили  в  Аббатстве  милосердия,  -
улыбнулась Ронуин, присаживаясь на  край  походной  кровати.  Потом  она
засучила рукава, намочила в тазике морскую губку  и  принялась  обтирать
мужа. Сестра-лекарка всегда утверждала,  что  грязь  -  источник  многих
болезней, что бы ни говорили святые отцы о вреде мытья.
   - Вода пахнет совсем как ты, - заметил он.
   - Я капнула туда немного своего масла, -  объяснила  Ронуин,  проводя
губкой по широкой груди мужа. Закончив работу, она  накрыла  его  легкой
простыней, вылила воду и снова села рядом.
   - Полежи со мной, - попросил он, обнимая жену и гладя по волосам.  Он
и впрямь чувствовал себя лучше и благодарил Бога за присутствие жены.
   Правда, во время болезни он часто думал  о  Кэтрин  и  мечтал,  чтобы
Ронуин больше походила на нее, но сейчас не чувствовал угрызений совести
из-за этого. Женщины и должны  быть  подобны  доброй  и  мягкой  Кэтрин.
Хорошо еще, что монахини внушили Ронуин, как должна вести себя  жена  по
отношению к мужу.  Заботливость  и  внимание  Ронуин  позволили  Эдварду
надеяться, что она постепенно станет похожей на женщину,  в  которой  он
нуждался.
   Он нежно улыбнулся супруге.
   Ронуин услышала, как колотится его сердце, и внезапно ее осенило.
   "Я люблю его!" - подумала она. Мысль о том, что  она  может  потерять
его, была ей невыносима. Значит, нужно сказать ему правду!
   - Эдвард, я люблю тебя, - прошептала Ронуин. - И пусть до сих пор  не
была самой ласковой из женщин, все равно я люблю тебя. И умру, если  нам
придется расстаться навсегда.
   Слезы градом покатились по щекам, и Ронуин никак не могла их унять.
   - О Ронуин, моя милая дикарка, - ответил он, сжимая ее в объятиях,  -
как долго ждал я этих слов! Ты и представить этого не можешь, ягненочек!
Когда я обрету здоровье, мы позаботимся об остальном, но сознание  того,
что я любим, придает мне сил. Я уверен, при такой заботе скоро встану на
ноги. Не плачь, дорогая.
   Какое счастье видеть, что Ронуин изменилась! Нужно как  можно  скорее
сделать ей ребенка  и  отослать  домой  с  наследником  во  чреве.  Она,
разумеется, беспрекословно подчинится, поскольку к тому времени  поймет,
в чем состоит ее супружеский долг.
   Довольно улыбнувшись, Эдвард поцеловал ее в губы.
   Королю Людовику становилось все хуже. В лагере свирепствовали чума  и
дизентерия; в довершение ко всему отряды иноверцев то и дело нападали на
изнемогавших христиан. Брат короля  Карл  Анжуйский,  король  Неаполя  и
Сицилии, убедивший Людовика, что приезд в Карфаген и обращение  эмира  в
истинную веру помогут снискать расположение папы, теперь  поговаривал  о
перемирии. Но двадцать пятого августа король Людовик IX скончался. Принц
Эдуард, прибывший из Англии на  несколько  дней  позже,  уже  не  застал
своего дядю в живых. Его тело готовили к длинному путешествию на родину.
Карл Анжуйский, к величайшей ярости Эдуарда, уже вел мирные переговоры.
   - Ты предал весь христианский мир! - прогремел принц. - Я отказываюсь
участвовать в этом подлом деянии! Иерусалим должен  быть  освобожден  от
язычников, а ты, трусливый пес, заискиваешь перед нашим врагом! Я больше
не желаю тебя видеть! Меня тошнит от тебя, негодяй!
   - Но ты свободен в своих действиях, господин мой, - вкрадчиво заметил
Карл Анжуйский. - Я же в связи с кончиной моего брата  обязан  думать  о
своем королевстве. Оно не так далеко от неверных, как твоя Англия.
   Принц Эдуард вышел из королевского шатра  и,  созвав  своих  рыцарей,
рассказал о случившемся.
   - Я еду  в  Акру  и  там  соберу  людей,  чтобы  отбить  Иерусалим  у
язычников. Вы со мной, господа? Во имя Бога и Англии! -  воскликнул  он,
подняв меч.
   - За Бога и Англию! - вторил ему хор голосов.
   Принц кивнул и, распустив рыцарей,  направился  к  шатру  Эдварда  де
Боло. Он улыбнулся встретившей его Ронуин:
   - Мне сказали, госпожа, что Эдварду  с  каждым  днем  становится  все
лучше благодаря твоей нежной  заботе.  Если  бы  моя  тетка  последовала
твоему совету, король Франции и по сей день был бы жив. - Он  уселся  на
единственный стул, пододвинутый Ронуин, и, объяснив  ситуацию,  добавил,
обратившись к де Боло:
   - Если  чувствуешь  себя  не  в  силах  продолжать  поход,  ты  волен
вернуться домой, с нашей благодарностью и благословением.
   - Я останусь, повелитель,  -  решил  Эдвард.  -  Мы  с  таким  трудом
добрались  сюда  -  поворачивать  обратно  нам  не  к  лицу.  Когда   вы
отправляетесь?
   - Через десять дней, - сообщил принц.  -  Ты  будешь  готов  к  этому
сроку?
   - Думаю, да, - кивнул Эдвард.
   Ронуин раздраженно кусала губы, но молчала.
   - Благодарю тебя за верность, - улыбнулся принц,  поднимаясь.  -  Как
тебе известно, у меня хорошая память. Я не забываю друзей, но  и  врагов
хорошо помню. Госпожа, моя жена будет рада принять тебя в  любое  время,
когда сможешь ненадолго оставить мужа.
   Ронуин почтительно присела. Принц кивнул и вышел из шатра.
   - Ты еще недостаточно  здоров,  чтобы  продолжить  поход,  -  заявила
Ронуин.
   - Но я успею окрепнуть, - уверил муж.
   - За десять дней? - усомнилась она.
   - Придется. Думаю, пройдет не  менее  двух  недель,  прежде  чем  все
устроится, да и ехать будем медленно, потому что теперь с нами принцесса
и ее фрейлины. Тебе нужно навестить леди Элинор. Энит присмотрит за мной
в твое отсутствие.
   - Если я к тому времени не буду уверена, что ты достаточно здоров, то
объявлю об этом всем, и никто меня не остановит, - пригрозила Ронуин.
   - Ну и свирепая  же  ведьмочка  моя  валлийская  жена!  -  поддразнил
Эдвард. - Обещаю вести себя хорошо, госпожа, если поднимешь меня на ноги
к отъезду.
   Пойми,  мы  обязаны  присоединиться  к  принцу.  А   теперь   иди   и
засвидетельствуй свое почтение его жене, Ронуин.
   - Я позабочусь о господине, хозяйка, - пообещала Энит.
   Ронуин  наскоро  умылась,  пригладила  волосы,  расправила  платье  и
поспешила в королевский шатер. Стоило ей назвать свое имя, как  стражник
отступил и пропустил ее внутрь.
   Ронуин присела в поклоне перед принцессой.
   - Как приятно видеть тебя, Ронуин де Боло! - воскликнула леди Элинор.
- Садись и расскажи нам о своем добром супруге, который, как я  слышала,
болен. Надеюсь, он поправляется?
   - Да, госпожа, - кивнула Ронуин  и,  поведав  о  своих  приключениях,
пожаловалась на упрямство мужа:
   - Боюсь, господин мой слаб  для  дальнейшего  путешествия,  но  он  и
слышать ничего не желает.
   - Ох уж эти мужчины! - посочувствовала принцесса  Элинор.  -  Думают,
что они несокрушимы! Что ж, возвращайся к своему господину и  постарайся
поскорее поднять его на ноги. А потом явишься ко мне и станешь одной  из
придворных дам на время путешествия в Акру. Подумай только, -  с  теплой
улыбкой добавила она, - какие истории мы когда-нибудь будем рассказывать
нашим внукам!
   - Сначала я должна родить ребенка, - пробормотала Ронуин.
   - Ты так и не стала матерью? - расстроилась  леди  Элинор,  участливо
качая головой. - Мы должны сделать  пожертвование  Святой  Анне,  матери
Девы Марии. Я говорила, что она тебе поможет. Когда займешь место в моей
свите, мы станем молиться вместе.
   Ронуин вернулась в палатку повеселевшая и полная новых сил.
   - Найди сэра Фулка, - велела она Энит. -  Я  потренируюсь  с  ним  на
мечах. Эдвард, муж мой, забота о тебе занимала все мое время, но  теперь
я хотела бы немного размяться.
   Ты побудешь без меня еще немного?
   Эдвард великодушно кивнул, хотя требование жены не  слишком  пришлось
ему по душе.
   - А что сказала леди Элинор? - поинтересовался он.
   - Сказала, что мужчины воображают себя  несокрушимыми,  -  засмеялась
Ронуин, - и попросила, чтобы я поскорее поставила тебя на ноги, так  что
у меня нет иного выхода!
   Но  сначала  я  должна  поработать  до  изнеможения,  чтобы   немного
успокоиться. Завяжи-ка! - Она повернулась к нему спиной, прося закрепить
стеганый жилет.
   - Надень кольчугу, - велел он.
   - Чересчур жарко! - запротестовала она.
   - И все-таки нужно. Ты так яростно сражаешься, что  кровь  противника
невольно закипает. Не хочу, чтобы тебя случайно ранили, ягненочек.
   Не хватало еще, чтобы в результате несчастного  случая  она  осталась
бесплодной! Правда, эту мысль Эдвард вслух не высказал.
   Натянув шоссы, Ронуин надела панцирь с металлическими наплечниками  и
шлем с кольчужной бармицей.
   - Я сварюсь заживо! - проворчала она.
   - Такова цена, которую приходится платить воинам, - засмеялся Эдвард.
- Постарайся не слишком долго находиться на солнце. Если заболеешь,  кто
будет за мной ухаживать, моя нежная лань?
   - Дурачок, - парировала она, - ты просто ревнуешь, когда я забавляюсь
со своим мечом, хотя у тебя нет на то никаких оснований.
   - Предпочел бы,  чтобы  ты  забавлялась  моим,  -  лукаво  усмехнулся
Эдвард.
   Ронуин покраснела до корней волос.
   - Негодник!
   Но Эдвард продолжал озорно улыбаться:
   - Лучше подари мне поцелуй, женушка.
   - Такой бесстыдник, как ты, его не заслуживает!  Лучше  поразмысли  о
своих прегрешениях, и,  может,  по  возвращении  я  поцелую  тебя,  если
станешь искренне раскаиваться, -  пообещала  Ронуин  и,  подхватив  меч,
выбежала из шатра.
   Эдвард проводил  ее  нежным  взглядом.  Трудно  поверить,  но  тяготы
путешествия только сблизили их.
   Может, это Господь благословил их за благочестие и веру?
   Впервые за время их супружеской жизни в нем загорелась надежда.

Глава 8

   Ронуин практиковалась с сэром Фулком под большим тентом, скрываясь от
палящих лучей.  Проходившие  мимо  принимали  ее  за  рыцаря,  поскольку
длинные волосы валлийки прятались под  шлемом.  Из-за  жары  приходилось
делать частые перерывы на отдых и умываться прохладной водой.  Именно  в
один из таких перерывов в лагере поднялась тревога.
   - Скорее, леди, я отведу вас в шатер, - пробормотал сэр Фулк.
   -  Нет,  -  отказалась  Ронуин.  -   Это   единственная   возможность
встретиться с язычниками лицом к лицу, особенно теперь,  когда  французы
попросили мира.
   - Но мы начнем битву за Иерусалим, когда доберемся до Акры,  госпожа.
Вы еще покажете себя, - возразил сэр Фулк.
   - Фи, какие глупости! Ни в чем нельзя быть уверенным!
   Никто из нас пока не напоил меч вражеской кровью. Вперед!
   На коня, Фулк! На коня!
   И она помчалась к загону, где были стреножены лошади.
   Фулк заколебался, зная, что ему следовало бы вернуться в шатер и  все
рассказать де Боло, но схватка закончится раньше, чем он успеет вскочить
на своего жеребца. Мусульмане нападали на крестоносцев по несколько  раз
в день, но никогда не  ввязывались  в  серьезное  сражение.  Решив,  что
Ронуин права, Фулк кинулся следом. Несправедливо, что ей достанутся  все
лавры!
   Тем временем оруженосец уже успел  оседлать  обоих  коней.  Всадники,
лавируя между шатрами, помчались туда, откуда доносились  крики  и  звон
стали.  Сэр  Фулк  вынужден  был  признать,  что  Ронуин  совершенно  не
испытывает страха. Она ворвалась в самую гущу битвы  с  яростным  боевым
кличем, рубя  мечом  налево  и  направо.  Душу  ее  охватил  неописуемый
восторг. Никогда прежде не испытывала она такой безмерной радости. Глаза
застилала красная дымка, и, хотя Ронуин понимала, что нужно  вести  себя
осторожнее, она все же ничуть не страшилась. Ее воинское умение  поможет
одолеть противника. Она почти слышала голос Ота, направляющего каждое ее
движение, словно он был  рядом.  Враги  расступались  перед  Ронуин,  ей
хотелось  смеяться  от  невероятного  душевного  подъема.  Англичане   и
французы, словно заразившись ее свирепостью, разили нападавших, и  враги
неожиданно ощутили в противниках непобедимый дух. Впервые обычная стычка
переросла в серьезный бой. До Ронуин доносилось  пение  Фулка,  имевшего
обыкновение во время драки что-то мурлыкать себе под нос.
   Ее меч вонзился во что-то мягкое, и  она  увидела  ошеломленное  лицо
мавра, медленно валившегося под копыта Харда. Язычники издали дикий вой.
Очевидно, они вновь шли в атаку.
   Ронуин не  могла  опомниться.  Это  не  шутка!  Она  убила  человека!
Кровавая реальность потрясла ее, а крики раненых и умирающих зазвенели в
ушах. Она на миг опустила  руку,  и  тут  же  обнаружила,  что  окружена
смуглыми чернобородыми людьми.  Инстинкт  выживания  взял  верх,  и  она
попыталась прорубить себе дорогу. Сэр Фулк с боевым кличем рвался ей  на
помощь.
   Ронуин не поняла, как случилось, что их отрезали от  основной  группы
крестоносцев. Враги явно старались оттеснить их подальше. Кто-то  вырвал
поводья из ее руки.
   Всадники пустились прочь, уводя  коня  Ронуин.  Сэр  Фулк  кинулся  в
погоню. Меч у нее не отобрали, но и пустить его  в  ход  она  не  могла.
Ронуин думала вырвать поводья, но ее взяли в такое тесное кольцо, что  о
побеге не могло быть и речи.
   Ничего не оставалось, кроме как подчиниться.
   Сгустилась тьма, но Ронуин  заметила,  что  они  скачут  по  песку  к
видневшимся вдали горам. Наконец враги остановились и вырвали у нее меч.
Сэра Фулка тоже стащили с коня и обезоружили.
   - Садитесь,  -  грубо  приказал  предводитель,  указывая  на  большие
булыжники.
   - Ничего не отвечай, - прошептал сэр Фулк.
   Ронуин кивнула, понимая, что похитители понятия не имеют о  том,  что
она женщина. Им протянули круглую плоскую лепешку  и  небольшую  чашу  с
затхлой водой на двоих.
   Поев и кое-что припрятав на потом, Фулк приказал:
   - Ложись спать. Я посторожу.
   Ронуин послушно закрыла глаза, хотя сон, разумеется,  не  шел.  Нужно
как можно скорее сбежать. Но как пробраться через вражеский лагерь?  Что
скажет Эдвард? Должно быть, он пришел в бешенство, и считает ее виновной
во всем. Повезет, если ее немедленно не отправят  в  Англию!  Ах,  нужно
было слушаться Фулка и уйти в шатер при первых звуках тревоги.
   Что сделают язычники, когда узнают, что она женщина?!
   При одной мысли об этом Ронуин задрожала, ощутив, как  слезы  обожгли
веки. Но плакать нельзя!  Если  она  поддастся  страхам,  то  не  сумеет
рассуждать здраво, а ей необходимо составить план  побега.  Сэр  Фулк  -
доблестный боец, но неважный тактик.
   Тут она незаметно для себя задремала. Неизвестно, сколько она  спала,
- ее разбудил Фулк.
   - Мы отправляемся в путь, - бросил он.
   - Но еще совсем темно, - прошептала Ронуин.
   - Взошла луна, и, кроме того, прохладнее путешествовать ночами.  Один
из мусульман говорит по-норманнски.
   Садись в седло, пока кто-нибудь из них не подошел ближе.
   - Мы должны сбежать! - с отчаянием воскликнула Ронуин.
   - Как? - уныло возразил рыцарь.
   Ронуин уселась на лошадь. Ее запястья, все  еще  скрытые  перчатками,
примотали к луке седла. Посмотрев в сторону сэра  Фулка,  она  заметила,
что и его тоже связали.
   Они ехали всю ночь,  остановившись,  только  когда  солнце  поднялось
достаточно высоко. Пленникам снова выделили лепешку  и  немного  воды  и
велели спрятаться в тени скалы, защищавшей от палящего жара.  Под  горой
расстилалась равнина и виднелся берег моря, но Карфаген  остался  далеко
позади.
   - Что с нами будет? - прошептала Ронуин.
   - Тот, кто понимает  наш  язык,  утверждает,  что  за  рыцарей  часто
запрашивают выкуп. Они поражены нашим  воинским  искусством  и  везут  к
своему повелителю в надежде обратить нас  в  мусульманство  и  уговорить
сражаться на их стороне. Они считают тебя великим  воином  и  собираются
запросить целое состояние.  Вряд  ли  кто-то  способен  собрать  столько
денег.
   - Иисусе! - тихо пробормотала  Ронуин,  не  смея  спросить,  как  все
повернется, если враги проведают, что она женщина.
   Сэр Фулк понял, о чем она думает, но чем он мог  утешить  несчастную?
Знай он сам, что с ними будет, предпочел бы  убить  Ронуин  собственными
руками,  только  бы  не  позволить  ей  закончить  свои  дни  в   гареме
какого-нибудь эмира, куда ее, разумеется,  и  упрячут.  Он  слышал,  что
светловолосые женщины высоко ценятся у язычников.
   - Нам лучше отдохнуть, пока есть возможность, - тихо заметил он. -  С
наступлением ночи придется пуститься в дорогу.
   Ронуин кивнула. У нее еще осталась надежда, что  их  с  сэром  Фулком
вернут в лагерь крестоносцев.
   Она мельком оглядела спутника.  Этому  коренастому  мужчине  среднего
роста с рыжеватыми волосами и теплыми карими  глазами  едва  исполнилось
двадцать. Его семья жила на другом  берегу  Северна.  Эдвард  знал  сэра
Фулка с детства.
   Только  настоящий  храбрец  был  способен  последовать  за  ней,  но,
наверное, было бы куда лучше, если бы он  вернулся  в  лагерь  и  поднял
тревогу. Сэр Фулк,  как  всегда,  слушал  голос  сердца,  а  не  разума.
Впрочем, и она, Ронуин де Боло, поступала так же.

***

   Они скакали по ночам и отдыхали днем. Похитители давали им воду всего
раз в день, утром. Вечером Ронуин получала еще немного, но утолить жажду
не могла. Она думала только об Эдварде. Простит ли он когда-нибудь ее?
   На четвертое утро они проехали узкий  горный  перевал,  стесненный  с
обеих сторон высокими отрогами, и оказались в живописной зеленой долине.
Их взорам явилось голубое  озеро,  на  противоположном  берегу  которого
сверкал в лучах солнца небольшой белоснежный город. К пленникам подъехал
араб, знавший их язык.
   - Синнебар, - пояснил он, указывая на город.
   Ронуин немного удивилась, заметив, как много  троп  сливаются  тут  в
одну вымощенную дорогу. По пути они  обогнали  медленно  шедший  караван
верблюдов. Впереди крестьянин с сыном гнали большое стадо коз. Еще  один
караван, очевидно, вез пряности, аромат которых наполнял воздух. Ронуин,
забыв о своих страхах, зачарованно впитывала все эти чудеса. Будет о чем
рассказать Эдварду и детям, которые у них когда-нибудь появятся!
   Множество путников сгрудились у  стен  Синнебара,  терпеливо  ожидая,
пока стражники откроют ворота. Как только солнце встало  над  восточными
холмами, послышались скрип и скрежет. Окованные железом створки медленно
разошлись и впустили купцов, воинов  и  паломников.  Стража  внимательно
проверяла каждого, но их отряд пропустили без расспросов.
   Улицы города были узкими и кривыми. Они продолжали ехать вперед, пока
не оказались на широкой площади, перед огромным мраморным дворцом. Земля
была  вымощена  идеально  ровными  черно-белыми   мраморными   плитками.
Пленникам помогли спешиться и разрезали путы.
   - Это дворец Рашида аль-Ахмета, могущественного халифа Синнебара,  да
благословит Аллах имена его предков И потомков. Ваша судьба в его руках,
но он хочет побольше  узнать  о  великом  христианском  воине,  от  руки
которого погиб его брат, считавшийся искуснейшим и  храбрейшим  воителем
Синнебара. Идем за мной.
   Ронуин побледнела как смерть, а сэр Фулк в изумлении открыл рот.  Оба
в отчаянии переглянулись и последовали за арабом. Их привели в небольшое
уютное помещение, принесли воды для умывания, на  низком  столике  перед
ними положили свежие лепешки, фрукты  и  горячий  прозрачный  напиток  с
запахом мяты. Потом их оставили одних.
   - Не ешь, - посоветовал сэр Фулк. - А вдруг все это отравлено?
   Но Ронуи