сь  тебе,  чтобы
изгладить из памяти воспоминания о Найле Бурке!
   Скай выглядела восхитительно разгневанной, и Джеффри рассмеялся:
   - Для меня большое облегчение  это  слышать,  мадам,  -  он  погладил  ее
маленькую соблазнительную грудь и на лице  заиграла  веселая  улыбка,  глаза
насмешливо засветились. Чтобы привлечь внимание жены, он погладил ее  сосок,
потом палец не спеша скользнул между грудей к  заветному  месту  между  ног,
крепкая ладонь ласкала кожу. Теперь ее дыхание  слышалось  отчетливо,  глаза
блистали из-под полуприкрытых век.
   - О, дорогая, - пробормотал он, - ты создана  для  любви,  -  и  погрузил
голову меж ее грудей. Она застонала, он эхом повторил ее стон.
   Руки Джеффри устремились вниз, на секунду сжали ее  тонкую  талию,  потом
пленили ягодицы. Изящное тело графа  оказалось  наверху,  и  Скай  принялась
ласкать его член. Умелыми руками она играла  с  чувственной  плотью,  и  муж
воскликнул:
   - Ты возбудишь и мраморное изваяние!
   - Возьми меня, Джеффри, - настойчиво попросила  она  и  раздвинула  ноги,
чтобы принять его в себя.
   Искусно и медленно он вошел в  нее,  не  отрывая  взгляда  от  прекрасных
голубых глаз, и в них, точно в зеркале,  видел  все,  что  она  чувствовала:
отступал - и ее глаза растерянно молили о любви, проникал глубже - и видел в
них наслаждение. Когда  же  она  попросила  о  сладостном  освобождении,  он
несколько раз содрогнулся, точно под ударами волн, разбивающихся о берег. По
тому, как согласно двигалось ее тело, как она впивалась ногтями в его спину,
как запросила о пощаде и с готовностью приняла  его  семя,  Джеффри  Саутвуд
понял, что жена принадлежит лишь ему одному. И с этой мыслью обрел свой рай.
Глава 21

   Вскоре после Нового года граф и графиня Линмутские переехали из Девона  в
Лондон, чтобы выступить  в  роли  хозяев  на  любимом  празднике  Джеффри  -
Двенадцатой ночи. Как и в прошлом году, приглашения оказались на вес золота,
и лондонские  портные  были  завалены  заказами:  каждый  хотел  сшить  себе
оригинальный костюм. Пухлый кошелек графини Линмутской позволил  ей  заранее
узнать, во что задумали одеться ее гости.
   Скай весьма удивило, что некоторые дамы воспользовались  ее  прошлогодней
идеей - костюмом "Ночь". Некоторые из них сообразили  поменяться  ролями,  и
теперь предполагалось увидеть с полдюжины "Дней" и  четыре  "Вечера".  Много
было также "Зим", "Весен", "Лет" и "Осеней". Королева собиралась  нарядиться
"Солнцем", но этот секрет  тщательно  скрывался.  С  тремя  дамами,  которым
срочно пришлось менять идею костюмов, случились припадки. "Луна" и  "Урожай"
также стали популярными мотивами, по никто, кроме Скай, не  догадался  сшить
себе костюм "Драгоценного камня".  А  она  решила  на  этот  раз  облачиться
"Рубином". Костюм изготовляла мать Дейзи в Девоне, и поэтому никто не  сумел
раскрыть его тайну. Джеффри должен был сыграть роль "Изумруда"  и  предстать
перед гостями в зеленом.
   Вечером перед маскарадом Скай стояла перед зеркалом и рассматривала  свое
изображение.  Ярко-красное  платье  было  богатым,  но  не  броским.  Нижняя
шелковая юбка украшена орнаментом из крошечных рубинов и  золотого  шитья  и
переливалась при малейшем движении, верхняя  юбка  -  из  плотного  бархата.
Разрезы на рукавах давали  возможность  видеть  блузку,  расшитую  таким  же
рисунком из миниатюрных рубинов. Вырез оказался настолько  откровенным,  что
граф не удержался и заметил:
   - Не уверен, что одобряю щедрость,  с  которой  ты  демонстрируешь  двору
сладостные драгоценности, принадлежащие мне одному.
   - Но, подумай, сколько это вызовет зависти, - рассмеялась Скай, и Джеффри
расхохотался вместе с ней.
   - Ну ты и чертовка! - И внезапно надел ей  на  шею  ожерелье  из  крупных
рубинов. - Подарок  к  Двенадцатой  ночи,  дорогая!  -  И  пока  жена  шумно
восхищалась, продел ей в уши такие же серьги.
   - О, Джеффри! - Рука Скай осторожно прошлась по ожерелью. -  Потрясающее.
- Она нежно поцеловала мужа. Аромат ее благовоний коснулся  его,  и  Джеффри
почувствовал укол желания.
   - Помилосердствуй, дорогая! Будешь благодарить меня  после.  А  то  я  не
ручаюсь за твое платье и прическу.
   Скай счастливо прыснула, зарделась от удовольствия и возбуждения:
   - Как я тебя люблю!
   Граф Саутвуд подавил страсть и пробормотал:
   - Лучше бы мы остались в Девоне. А теперь пол-Лондона будет меня объедать
и пялиться на грудь жены.
   Скай рассмеялась, затем присела, чтобы  дать  возможность  Дейзи  навести
последние штрихи в ее прическе. Придворные дамы часто  завивались,  но  Скай
этого не делала. Ее знаменитые темные  кудри  были  собраны  в  прическу  на
затылке, украшенную красными шелковыми цветами. Волосы разделили на  пробор,
с каждой стороны оставив завитки, которые в  то  время  назывались  локонами
любви.
   Довольная Скай поднялась и покружилась перед мужем:
   - Ну как, милорд?
   - Ничего не могу прибавить к тому, что  ты  уже  знаешь,  крошка.  -  Она
улыбнулась, и Джеффри продолжал:
   - А что ты скажешь обо мне, мадам? Достоин ли я стоять с тобою рядом?
   Она игриво оглядела его, как кавалер оглядывает даму своей мечты, и  граф
удивленно поднял бровь, заметив, как она преобразилась. Потом она обошла его
кругом и заметила:
   -  У  тебя  самые  красивые  из  всех  придворных   кавалеров   ноги,   а
изумрудно-зеленый бархат идет к твоим глазам.  Дам  будет  трудно  заставить
забыть, что ты мой. Но им об этом следует помнить!
   Джеффри изящно поклонился, благодаря жену за комплимент. И,  смеясь,  они
рука об руку спустились в бальный зал Линмут-Хауса.
   Стали прибывать первые кареты. Скай с Джеффри встречали  гостей.  Бальный
зал быстро наполнялся. Даже королева в сопровождении элегантного лорда Дадли
приехала рано.
   - Мы намереваемся пробыть допоздна, - сообщила она Скай. - Вы  с  Джеффри
устраиваете лучший праздник в этом году.
   - Мы вернулись  из  Девона,  чтобы  не  разочаровывать  ваше  величество.
Временно, - ответил Джеффри. - Скай еще не совсем оправилась после родов.
   - Это не слишком вас обременило, дорогая? - поинтересовалась Елизавета.
   - Что вы, мадам! Один вид вашего прелестного лица  укрепляет  меня,  ваше
величество. Глаза королевы блеснули:
   - Вы настоящая придворная, дорогая Скай, хорошая пара Джеффри Саутвуду.
   Граф поклонился и подал королеве руку. Музыка позвала  гостей  на  первый
танец. Лорд Дадли танцевал со Скай. Фаворит королевы ей вовсе  не  нравился,
но он  об  этом  не  догадывался.  К  несчастью,  блестящая  внешность  Скай
возбуждала Роберта Дадли. Он был из тех мужчин, которые любят  риск,  и  его
привлекала мысль соблазнить эту красивую даму под  носом  у  королевы  и  ее
мужа.
   Роберт Дадли полагал, что ему - самому блестящему  мужчине  при  дворе  -
отказать не смогут. А Скай  он  считал  скромницей.  Во  время  танца  глаза
вельможи  рассматривали  ее  бархатистую  кожу,  лотом  скользнули  вниз  по
декольте и остановились на двух сладостных округлостях, которые она  прятала
под лифом. Все это было проделано украдкой, потому что Елизавета, хотя и  не
отдала лорду целиком свое монаршье тело, была женщиной ревнивой.
   Скай постаралась  не  обращать  внимания  на  похотливый  взгляд.  Но  не
обращать внимания на замечания Роберта Дадли было нельзя.
   -  Почему  вы  недолюбливаете  меня,  красавица?  Вам  следует  стараться
заслужить мою благосклонность.
   - Это вовсе  не  так,  -  ответила  Скай,  спокойно  глядя  на  него.  Но
торжествующая улыбка Дадли погасла, когда она продолжила:
   - Однако не могу сказать, что и люблю вас.
   - Тогда зачем же, черт возьми, вы  сделали  меня  крестным  отцом  вашего
сына?
   - Так решил мой муж, - солгала Скай. - Он подумал, сколько бы  я  вас  ни
отталкивала, лорд Грубиян, вы не рассердитесь на мальчика. А я,  как  добрая
жена, всегда слушаюсь мужа, - скромно закончила она.
   - Боже! Ваша добродетель просто воспламеняет меня!
   - Но я вовсе не намеревалась вас воспламенять, сэр!
   - Но тем не менее вам это удалось, мадам. - Он бросил  быстрый  взгляд  в
сторону Елизаветы, но та была занята. Застав врасплох Скай, лорд вывел ее из
танца и повел в уединенный альков. Прежде чем она смогла оправиться от шока,
руки Роберта Дадли крепко обхватили ее.
   Скай была вне себя и яростно сопротивлялась:
   - Сейчас же отпустите меня, сэр!
   Его низкий смех прозвучал почти как рычание:
   - Нет, моя славная Скай, не отпущу. Довольно скромничать, мадам!  Я  хочу
попробовать ваши спелые губки, - он склонил голову к декольте, - и  вот  эти
сладкие плоды.
   Скай старалась освободить руки. Когда  ей  это  удалось,  она  попыталась
оттолкнуть лорда Дадли, но он еще сильнее  прижал  ее  к  себе.  Тщетно  она
старалась увернуться от  его  губ,  мокрый  рот  вельможи  настиг  ее  губы,
стараясь пробудить страсть там, где ее не было. Скай  не  решалась  кричать,
потому что влюбленная королева могла подумать,  что  это  она  завлекает  ее
кавалера. И Роберт Дадли, конечно, об этом знал. Его язык проник к ней в рот
с недвусмысленной целью. Она почувствовала, как его опытные руки задирают ей
юбки, и поняла, что сейчас ее хладнокровно изнасилуют. Она ударила  коленом,
стараясь  попасть  в  уязвимое  место.   Наградой   ей   было   моментальное
освобождение и гримаса боли на лице Роберта Дадли.
   Не проронив ни слова, Скай с пылающими щеками выскользнула из алькова. Ей
повезло, что Дадли выбрал для свидания  такое  уединенное  место:  никто  не
заметил, как они вошли туда и как она поспешно выскочила оттуда.  Схватив  с
подноса проходящего лакея бокал вина, она заставила себя выпить его до  дна.
Скай остановилась у зеркала, поставила бокал и  дрожащими  руками  поправила
прическу и платье.
   Похотливый самовлюбленный сукин сын! Как посмел Дадли напасть на нее? Она
сделала все, чтобы охладить его пыл, но от  него  оказалось  не  так  просто
избавиться. Королеве жаловаться нельзя - она влюблена в него и  не  потерпит
жалоб на своего обожаемого Роберта. "Мне даже  не  хочется  возвращаться  ко
двору, - безнадежно думала Скай. - Может быть, удастся отпроситься весной, а
к осени королева найдет себе новых любимцев.  Тогда  мы  сможем  остаться  в
Девоне и спокойно растить детей". При  воспоминании  о  Девоне  она  немного
успокоилась и, взяв бокал, присоединилась к остальным гостям.
   А в алькове, который она так поспешно покинула, все еще оставался  Роберт
Дадли. Несколько минут на него накатывали  волны  боли,  но  постепенно  ему
становилось легче. Маленькая чертовка, думал он, злясь и проникаясь  к  Скай
интересом. Он с сожалением потер  ушибленное  место,  все  еще  не  в  силах
поверить, что она оттолкнула его. Женщины никогда не отвергали Роберта.  Она
еще об этом пожалеет. Однажды он овладеет ею,  и  об  этом  одолжении  будет
просить его она. Одернув камзол, он вышел из алькова.
   Весь  остаток  вечера  Скай  ухитрялась  избегать   Роберта   Дадли,   но
чувствительный к  ее  настроениям  Джеффри  понял  -  что-то  было  не  так.
Незаметно он отвел ее в сторону.
   - Что-нибудь случилось, дорогая?
   - Дадли меня пытался изнасиловать, - сердито ответила она.
   - Что?
   - Потише, Джеффри. - Она предупреждающе взяла его за руку. - Он и  раньше
надоедал мне своим вниманием. Но ты  лучше  меня  знаешь,  что  королева  не
поверит, если я ей пожалуюсь. Он на это и рассчитывает.
   - Но он...
   - Нет. Я заехала  ему  коленом  по  яйцам.  Вряд  ли  сегодня  он  сможет
танцевать.
   Джеффри вздрогнул, но в сердце  не  испытал  ни  малейшего  сочувствия  к
Дадли.
   - Как посмотришь на то, чтобы  сразу  после  маскарада  уехать  в  Девон,
дорогая?
   - Конечно! - Ее лицо осветилось радостью.
   - Задержимся, чтобы переодеться во что-нибудь более теплое и  удобное,  и
на рассвете уедем. По дороге я знаю прелестный постоялый двор, где мы сможем
провести завтрашнюю ночь. - И он поцеловал жену в нос.
   - Как тот, "Утка и селезень"?
   - Лучше, - улыбнулся он. - Не возражаешь, если мы останемся  в  Девоне  и
плюнем на двор и на Лондон?
   - Нет. Это меня только обрадует. Боюсь, что в глубине души я  деревенская
мышка. Это тебя не слишком обескураживает?
   Джеффри заключил жену в теплые любящие объятия.
   - Вот что, дорогая женушка, я не хочу делить тебя ни с кем, разве  что  с
нашими детьми.
   - Разве что? - ухмыльнулась она.
   - По правде сказать, я не хочу делить тебя и с ними. А теперь вернемся  к
гостям, которые без нас скучают.
   Во время полуночной трапезы де Гренвилл и недавно вышедшая  замуж  Леттис
Кноллиз нашли миниатюрные коронки в своих кусках праздничного пирога и стали
королем и королевой Двенадцатой ночи. Весь остаток ночи де Гренвилл  веселил
гостей, взыскивая с них шутливые фанты. Даже бедная Леттис не избежала  этой
участи: Дикон распорядился  сперва  завязать  ей  глаза,  а  потом  приказал
девушке поцеловать выбранных им шестерых мужчин.
   - Один из них ваш муж Уолтер, дорогая! Вы  должны  попытаться  определить
его.
   Бедняга Леттас оказалась в весьма щекотливом положении, потому что Уолтер
был  не  из  самых  пылких  любовников.  Ослепшая  от  повязки,  она   стала
внимательно прислушиваться и за хихиканьем  различила  приближающиеся  шаги.
Выставив губы, она получила шесть поцелуев  -  один  легкий,  шутливый,  два
дружеских, два мокрых противных и один страстный, заставивший ее поежиться.
   Девушка притворилась, будто размышляет. На самом деле ей было  ясно,  что
среди  этих  мужчин  Уолтера  не  оказалось.  Но  ей  хотелось  узнать   имя
незнакомца, повергшего ее в трепет своим поцелуем.
   - Последний джентльмен и есть Уолтер, - твердо заявила она. -  Я  в  этом
совершенно уверена.
   Ее утверждение было встречено  громким  смехом,  и,  когда  с  нее  сняли
повязку, Леттис обнаружила, что стоит перед лордом Дадли.
   - О! - вскричала она в милом смущении. - Но он целуется точно так же, как
это делает Уолтер.
   - Среди них не было Уолтера, - хохотал де Гренвилл.
   - Как же так, Дикон!  -  явно  рассерженная  Леттис  топнула  ногой,  чем
вызвала еще больший смех окружающих.
   Обнимая  королеву,  Роберт  Дадли  улыбнулся  про  себя.  Леттис  Кноллиз
оказалась прелестной кокеткой Когда он ее целовал, то почувствовал у себя во
рту  ее  язычок.  Из-под  полуприкрытых  век  он  вдруг  заметил,  что   она
потихоньку, но также откровенно смотрит на него. Так-так, подумал  вельможа,
вот неплохая партнерша для  ночных  игр,  когда  Бесс  только  раззадорит  и
прогонит прочь.
   Праздник шел своим чередом. В зале становилось  все  веселее  и  веселее.
Наконец королева с приближенными отбыла,  а  за  ней  последовали  и  другие
усталые и перепившиеся гости. Помахав в последний раз рукой, граф и  графиня
Линмутские бросились наверх в свои покои, где их поджидали слуги.
   - Ваша ночная сорочка готова, миледи, - улыбнулась Дейзи.
   - Не надо! - ответила Скай. - Мы с графом передумали. Мы  едем  в  Девон!
Пусть горничные упакуют в  багаж  платья  и  благовония,  а  мне  приготовят
темно-синий дорожный костюм с собольей оторочкой.
   - Но, миледи, -  запротестовала  Дейзи,  -  мы  совершенно  не  готовы  к
отъезду.
   - Ты с остальными можешь ехать завтра или послезавтра, а мы с  господином
хотим покинуть Лондон немедленно.
   - Хорошо, миледи. В своей спальне Джеффри отдавал такие же указания.
   - Подайте большую дорожную карету, - приказывал ой мажордому.  -  Госпожа
во время пути  подремлет.  Вышлите  гонца  на  постоялый  двор  "Королевская
голова". Пусть сообщит, что  мы  прибудем  туда  к  вечеру.  Я  хочу  лучшую
спальню, отдельную столовую и помещение для моих людей и экипажа.
   - Будет исполнено, милорд.
   Уже через час большая  дорожная  карета  с  гербом  Саутвудов  на  дверце
прогрохотала по Стрэнду. Кучер и лакей сидели  наверху.  Сзади  ехал  верхом
конюх, ведя в поводу двух лошадей. За ним скакали шесть  вооруженных  людей.
Другие шестеро были впереди,  чтобы  карета  не  стала  легкой  добычей  для
дорожных разбойников. В четыре часа утра на  морозном  январском  небосклоне
мерцали звезды.
   В экипаже дремали два пассажира, укрывшись лисьим одеялом и согревая ноги
горячими кирпичами, завернутыми во  фланель.  Одной  рукой  Джеффри  Саутвуд
обнимал жену, другой ласкал ее груди. Лениво водил губами по шее,  покусывал
мочку уха.
   - А помнишь, что мы делали год назад? - вдруг пробормотал он.
   Скай счастливо рассмеялась:
   - Что-то в этом роде, если память не  изменяет  мне,  дорогой.  Но  не  в
карете на ходу.
   - А мы никогда не пробовали любить  друг  друга  в  карете,  -  задумчиво
заметил он.
   - Джеффри! - От смущения ее голос прозвучал хрипло. Он усмехнулся:
   - Ничего не поделаешь, крошка. Такая уж  ты  соблазнительная.  И  я  хочу
поглубже зарыться в тебя.
   Скай почувствовала, как слабеет от желания. Что за способность у  Джеффри
возбуждать  ее  словами!  Она  ощутила,  как  изголодалась   по   нему,   но
раздумывала, правильно ли поступает. И в порыве добродетели воскликнула:
   - Это нехорошо, милорд!
   - Ты права, дорогая. Я как-то пробовал заниматься любовью в карете -  это
и в самом деле очень неудобно. Подождем до постоялого двора. Но там,  мадам,
пощады не жди! - Он перестал ласкать уже пылавшую Скай, и его глаза блеснули
в предвкушении остановки в "Королевской голове".
   Карета с грохотом неслась по замерзшим полям. Голые  деревья  чернели  на
фоне золотисто-пламенной зари. Где-то из  ворот  фермы  выскочила  собака  и
погналась за экипажем, пытаясь ухватить зубами вращающиеся колеса. А  внутри
кареты засыпали и просыпались граф и графиня Линмутские, убаюкиваемые мерным
движением.
   Через  несколько  часов  лошадей  сменили,  что  дало  возможность   всей
кавалькаде ехать быстрее. Карета с гербом, ее пассажиры  и  свита  произвели
глубокое впечатление на хозяина постоялого двора,  и  он  тут  же  предложил
лучшие покои. Почти сразу же явились  двое  слуг  с  подносами,  на  которых
дымился горячий суп, громоздились  тарелки  с  ветчиной,  яблоками  в  меду,
только что выпеченным хлебом и маслом.  Хозяин  сам  принес  два  кувшина  с
ледяным темным октябрьским пивом и нежным яблочным сидром.
   Запах еды пробудил Скай. И под терпеливым и изумленным взглядом мужа  она
набросилась на еду. Суп согрел ее и вернул  краску  лицу.  Скай  попробовала
хлеб с маслом и солоноватой ветчиной, и он ей настолько понравился, что  она
съела и второй бутерброд, добавив еще  к  мясу  кусочек  сыра.  После  чего,
удовлетворенно вздохнув, откинулась назад. Джеффри усмехнулся:
   - Иногда я сомневаюсь, что ты уже достаточно взрослая,  чтобы  быть  моей
женой.
   - Я проголодалась, - просто ответила Скай.
   - Я прикажу хозяину гостиницы упаковать нам в корзину еду на случай, если
на следующей остановке мы не найдем такой приличной пищи. И как ты  помнишь,
там мы будем заниматься совсем другими вещами, а здесь остановились  сменить
лошадей. Придумай, что ты хочешь еще?
   - Вареных яиц и моченых груш,  -  сказала  она  и,  когда  муж  испытующе
посмотрел на нее, добавила:
   - Нет, Джеффри, я еще не беременна... пока. - Она потерлась о его щеку. -
Но я так тебя люблю, что хочу нарожать полный дом сыновей.

***

   Найл Бурк что угодно бы  отдал,  чтобы  только  услышать  эти  слова.  На
Мальорке он чувствовал себя, точно цыпленок в лисьей норе. У доктора  Хамила
на острове жил двоюродный брат, тоже врач.  Хотя  Испанию  уже  очистили  от
мусульман-мавров, здесь на полпути от Европы к Африке нравы  были  терпимее,
отчасти из-за того, что столетиями практиковались смешанные браки.
   Ана была в восторге от встречи с госпожой и вернулась  на  службу,  чтобы
вместе с Полли ухаживать за ней. Найл не сомневался, что на Мальорке жена не
посмеет вести себя так, как в Англии. И поэтому  не  было  причин  разлучать
Констанцу со старой служанкой. Он купил маленький домик на горе над городом,
который позволял им вести уединен