олько  минут
стояли рука об руку и тихо беседовали.
   - Как-то раз ты сказала, что выйдешь  за  меня  замуж  только  при  ярком
дневном свете и в присутствии множества людей. А я буду сопровождать тебя со
всей торжественностью в наш новый дом. Увы, у меня нет дома, куда я  мог  бы
сопровождать тебя, любимая!
   - Как же я была глупа! - ответила она.
   - Мне следовало бы настоять на своем, особенно когда  я  узнал,  что  мне
придется вернуться в Рим. Я не должен был оставлять тебя такой незащищенной,
Зенобия. Я больше никогда не покину тебя, моя дорогая! А теперь иди и  думай
обо мне, любимая!
   Он снова с нежностью поцеловал ее. Потом долго стоял и смотрел ей  вслед.
А она послушно поспешила обратно на свою виллу. Он весело подумал,  что  она
не всегда будет такой покорной.
   Зенобия шла через сад, и ее сердце трепетало от счастья. Она - его  жена,
и ничто никогда не  сможет  разлучить  их.  Как-то  раз  она  предостерегала
Аврелиана, что в конце концов она выиграет битву, и вот теперь это ей  почти
удалось. И неважно, что он не узнает об этом, по крайней мере пока.  Гораздо
важнее, что они с Марком наконец-то соединились - отныне и навсегда. И ничто
на свете, даже сама смерть, не сможет разлучить их!

Глава 14

   Аврелиан  вернулся  домой  из  Галлии  с  победой.   Устроили   небольшое
триумфальное шествие, и на  этот  раз  позади  императорской  колесницы  шел
несчастный Тетрик. На этой колеснице ехала Зенобия, пленная царица Пальмиры,
и снова сковывавшие ее золотые цепи были прикреплены к массивному  железному
поясу Аврелиана. Однако на этот раз она облачилась  в  царские  пурпурные  и
золотые одежды, а ее голову венчала пальмирская  корона.  Римский  император
произвел на свой народ сильное впечатление - впечатление,  которое  люди  не
могли не заметить, несмотря  на  растущее  недовольство.  Он  был  настоящим
цезарем! Но на его командиров произвести впечатление  было  не  так  просто,
кроме  того,  с  каждым  днем  Аврелиан  становился  все  более  властным  и
самонадеянным.
   Царицу вызвали из Тиволи, чтобы она приняла участие в  этой  триумфальной
церемонии. Потом ее проводили до резиденции Аврелиана на  холме  Палатин.  У
них не было возможности побеседовать, хотя они и ехали  в  одной  колеснице.
Она попыталась отклонить  его  предложение  посетить  дворец,  но  он  одним
взмахом руки пресек ее протест.
   - Ты будешь повиноваться мне, богиня! Неужели я снова должен учить тебя!
   - Как пожелаешь, римлянин! - презрительно ответила она, и он рассмеялся.
   - Я вижу, ты ничуть не потеряла своей пикантности, богиня! Прекрасно! Я с
нетерпением жду наступления длинной ночи, надеюсь, ты не разочаруешь меня!
   Зенобия отвернулась, чтобы он не заметил  выражения  отвращения,  которое
невольно появилось у нее на лице.  Внезапно  ее  озарил  момент  истины.  Ей
придется участвовать в его забавах. Ведь когда он отправлялся в Галлию,  она
была его любовницей по своей воле, и теперь он ожидает,  что  она,  лишенная
его общества в течение этих  последних  месяцев,  со  страстным  нетерпением
примет его. Зенобия страдала и знала, что Марк тоже страдает. Но, что бы  ни
случилось, ради него она изобразит  страстную  шлюху  императора.  "Осталось
подождать еще совсем недолго, и я стану свободна! Я выиграю!" - подбадривала
она себя.
   Полдюжины преторианских гвардейцев проводили ее в резиденцию  императора.
Войдя  туда,  она  попросила  надменного  дворецкого,  чтобы  ее  провели  к
императрице. Ульпия Северина была еще жива, и Зенобия благодарила  богов  за
это небольшое благодеяние. Аврелиан ни за что не станет разводиться с женой,
Императрица лежала на своем ложе, изглоданная болезнью, но, увидев  Зенобию,
сделала попытку приподняться и улыбнулась ей нежной улыбкой.
   - Дорогая моя! - произнесла она теплым и приветливым голосом, -  Как  это
любезно с твоей стороны - навестить меня! Я знаю, ты предпочитаешь проводить
время на своей вилле в Тиволи.
   - Да, ваше величество. Рим - слишком шумный город и не подходит мне.  Тем
не менее я вынуждена просить вашего гостеприимства в эту ночь.
   - Разумеется, ты можешь остаться здесь,  -  сказала  Ульпия  Северина,  и
Зенобия поблагодарила императрицу.
   После этого Зенобию провели в комнаты, где ее ожидали суетящиеся  рабыни.
Командовавшая ими женщина немедленно вручила ей бокал темно-красного вина  и
настояла, чтобы она выпила его залпом.
   - Это придаст вам силы, ваше величество, - вкрадчиво сказала женщина, - а
кроме того, это приказ императора.
   Зенобия взяла бокал, готовая к протесту. Но вино, хотя  на  вид  казалось
крепким, было, как ни странно, легким и имело фруктовый  вкус.  Кроме  того,
царице хотелось давно пить. Она осушила бокал, и рабыня улыбнулась ей в знак
одобрения.
   - А теперь, ваше величество, вас ожидает ванная, - сказала она и поспешно
повела Зенобию через высокие двустворчатые двери в  купальню.  Ее  скоблили,
парили, намыливали, ополаскивали и снова скоблили. Последнее ополаскивание -
и ее подвели к массажному столу и уложили на него. Потом  предложили  второй
бокал вина. Ей было жарко после бани, и она вдруг вновь почувствовала жажду.
Поэтому снова осушила бокал, и прохладная жидкость легко потекла ей в горло.
   Она вытянулась на прохладной мраморной плите,  и  тут  же  рабыни  начали
массировать  ее  тело  слегка  ароматизированным  бледно-зеленым   лосьоном.
Зенобия сомлела от вина и бани. Потом они перевернули ее на  спину  и  стали
массировать  ее  груди  и  живот.  Она  слабо  запротестовала,  но  внезапно
почувствовала сильную слабость  и  впала  в  полубессознательное  состояние,
смутно сознавая, что ей подмешали наркотики. "Ради чего", - мелькнуло у  нее
в голове.
   Все вокруг было туманным, хотя она лежала с открытыми глазами. Ее куда-то
несли, и при этом ее тело казалось ей невесомым,  словно  она  плыла.  Туман
начал рассеиваться, и снова  она  видела  окружающее  совершенно  отчетливо.
Зенобия оторопела, обнаружив,  что  находится  в  некотором  подобии  храма,
прикованная тонкими золотыми цепями к мраморному алтарю на вершине лестницы.
В каждом углу алтаря были установлены огромные светильники в  форме  золотых
фаллосов, в которых горело густо пахнувшее  мускусом  масло.  Золотисто-алые
языки пламени вздымались в прохладном ночном воздухе и  вихрем  крутились  в
резных золотых чашах. Из какого-то потайного места лилась музыка.
   Зенобия чуть-чуть повернула голову и пришла в ужас,  увидев,  что  алтарь
установлен в самом центре маленькой круглой  арены,  а  на  ступеньках  этой
арены стоят  мужчины  и  женщины,  совершенно  обнаженные.  Они  по-дружески
болтали между собой и не обращали на нее внимания. Зенобия ни  на  мгновение
ни в малейшей степени не заботила их. Это полное отсутствие интереса дало ей
возможность продолжить изучение того, что  ее  окружало.  Конструкция  храма
была очень проста,  очевидно,  он  находился  внутри  дворца.  Его  украшало
огромное солнце, выкованное из чистого золота, с гигантскими лучами.
   Аврелиан!  Его  имя  молнией  промелькнуло  у  нее  в  голове  вместе   с
воспоминанием о том, что он когда-то говорил ей. Должно быть, это и было его
творение, его храм.  Храм  Непобедимого  Солнца!  Она  находилась  в  храме,
посвященном Непобедимому Солнцу - любимому культу Аврелиана.  Несколько  раз
он говорил ей об этом культе, но она не обратила внимания на его слова.  Она
до сих пор не могла понять, что он задумал, но полагала, что скоро узнает.
   Короткий,  но  отчетливый  звук  трубы  прорезал   воздух,   и   глубокий
громоподобный голос воззвал:
   -  Дети  Солнца!  Приближается  время,  когда   воплощение   великого   и
непобедимого бога-Солнца на земле пройдет между вами,  чтобы  соединиться  с
той,  которая  воплощает  любовь.  Слушайте,  ибо  жертвоприношения  вот-вот
начнутся!
   Как только голос умолк, послышался могучий  и  страстный,  в  чувственном
ритме, грохот барабанов, и дюжина танцоров - шесть мужчин и шесть  женщин  -
выбежали на арену: белокурые женщины - как догадалась Зенобия, на самом деле
это были девочки тринадцати-четырнадцати лет, - восхитительные и  безупречно
сложенные; восемнадцатилетние юноши, не менее прекрасные, тоже  белокурые  и
светлоглазые. Все они, и девушки, и юноши, были покрыты золотой фольгой,  за
исключением единственной полоски обнаженной  кожи  вдоль  позвоночника.  Они
исполнили чувственный и неистовый танец, весьма наглядно  изображая  половой
акт.
   Вдруг одна из девушек отделилась от группы и пробежала часть  пути  вверх
по ступенькам. Тут же молодой человек с напряженным половым  членом  прыгнул
следом за ней. Мгновение они боролись на мраморных ступеньках,  потом  юноша
сбросил девушку вниз, набросился на нее  и  овладел  ею.  Раздался  жалобный
крик, и толпа застонала, когда молодой человек вытащил  свой  член  из  тела
жертвы. Он повернулся лицом к толпе. Его пенис был покрыт девственной кровью
девушки. "А-ах!"  -  воскликнули  зрители.  Они  наклонились  вперед,  глаза
загорелись от вожделения, губы приоткрылись от удовольствия.  Танцор-мужчина
снова повернулся к беспомощной девушке и опять овладел ею.  Один  за  другим
золотые мужчины хватали прелестных золотых девушек и набрасывались  на  них.
Крики разрывали воздух, когда  под  неистовый  грохот  барабанов  каждая  из
девушек публично прощалась со своей девственностью. Сидевшие чуть  выше  них
почитатели культа Непобедимого Солнца жадно смотрели на это зрелище. Мужчины
начали ласкать самих себя, сидевших рядом женщин, а  иногда  -  даже  других
мужчин.
   Все это привело Зенобию в ужас. Мысль о том,  что  собирались  сделать  с
ней, пугала ее, но, как ни странно, ее тело  воспламенилось.  Потом  танцоры
исчезли так же внезапно, как появились. Мужчины несли  плачущих  девушек  на
руках. Громоподобный голос вновь заговорил:
   - Может ли женщина принести большую жертву, чем предложить  богу  себя  и
свою невинность? Сейчас тот,  кто  является  воплощением  солнца  на  земле,
соединится с той, которая является воплощением любви на земле.  Предсказано,
что в эту ночь они вместе дадут жизнь  сыну,  сыну,  который  будет  править
миром от имени Непобедимого Солнца!
   Ею будут обладать публично! Зенобия попыталась вырваться  из  сковывавших
ее цепей, которые на вид казались тонкими, но они крепко держали ее. Потом в
поле ее зрения показался Аврелиан. Она узнала его по шраму на бедре, так как
он был в резной позолоченной  маске.  Он  стоял,  высокий  и  горделивый,  и
принимал  чествования  от  пришедших  в  неистовство   почитателей   культа.
Несколько  женщин  вырвались  из  рядов   зрителей   и,   сбежав   вниз   по
сиденьям-ступенькам,  бросились  к  его  ногам.  Они  распустили  волосы  и,
извиваясь вокруг Аврелиана, начали подниматься. Некоторые из них  ласкали  и
целовали его, одна опустилась на колени и взяла его пенис в рот, а остальные
суетились у его ног, начали лизать и поглаживать их. Отвратительный массовый
психоз, подумала Зенобия, и тем не менее это возбуждало ее. Все время,  пока
женщины таким образом поклонялись ему, он оставался совершенно  неподвижным,
пока наконец их действия не произвели желаемого результата.  Мягко  пнув  их
ногами и оттолкнув прочь, он встал перед Зенобией. Быстрым движением он снял
с себя позолоченную маску, и она наконец увидела  его  лицо.  Выражение  его
было насмешливым, а глаза подернулись пеленой от вожделения и наркотиков.
   Алтарь, к которому ее привязали, был в форме буквы  М.  Ее  длинные  ноги
приковали с обеих  сторон  от  вершины  алтаря,  а  между  ними  приходилась
впадина. Теперь Аврелиан шагнул в эту впадину и, встав на колени, наклонился
вперед, чтобы прикоснуться к ней языком. О Венера! Как он может делать с ней
такое здесь! Только не перед всеми этими отвратительными рожами!
   -  Глядите!  -  вскричал  тот  же  неземной  голос.  -  Глядите,  как  он
поклоняется самой главной святыне любви!
   Язык императора начал гладить ее плоть, распространяя по ее  телу  мелкую
пламенную дрожь. "Нет!"  -  молча  вскрикнула  она,  казалось,  не  в  силах
произнести это вслух. Она только стонала от беспомощности и  желания,  в  то
время как он нежно прикасался  к  ней,  совершал  медленные  движения  и  не
побуждал ее идти вперед по тропе наслаждения, а, наоборот, все продолжал эту
муку, пока, наконец, долгий вопль не вырвался из  ее  напряженного  горла  и
толпа не начала скандировать: "Возьми ее!"
   Голова Аврелиана лежала у нее между ногами. Он поднял голову и,  взглянув
на нее, улыбнулся торжествующей улыбкой. Не сказав ни слова, он навалился на
нее и медленно, очень медленно его член проник в ее тело. Потом  он  так  же
медленно вышел, потом снова вошел и снова вышел - и все  это  в  невыносимом
ритме, который, как она чувствовала, вскоре доведет ее до сумасшествия, если
он не удовлетворит ее.
   - Пожалуйста! - удалось  ей  простонать  высохшими  губами,  и  едва  она
произнесла это слово, как ту же возненавидела себя.
   - Что пожалуйста, богиня?
   - Пожалуйста! Ее глаза молили.
   - Скажи это слово, богиня! Скажи его, и я сделаю все, что ты хочешь!
   - Нет!
   Он засмеялся, услышав ее ответ, извлек член  и  положил  его,  влажный  и
пульсирующий, на нежный холмик ее живота.
   - Я накачан особыми наркотиками и возбуждающими средствами, богиня. Когда
я кончу с тобой, то возьму еще дюжину женщин, прежде  чем  удовлетворю  свое
желание в эту ночь. Я могу подождать. А ты можешь?
   И он подчеркнул свой вопрос, потершись о ее кожу членом.  Повсюду  вокруг
нее - справа, слева и  сверху  почитатели  культа  продолжали  скандировать.
Аврелиан наклонился вперед и стал лизать ее груди,  которые  напряглись  под
прикосновениями его искусного языка.
   - Пожалуйста! - снова прошептала она. - Пожалуйста!
   - Скажи мне, что ты хочешь! Скажи, и я сделаю это!
   - Нет!
   Она боролась, чтобы не поддаться ему.
   Почитатели культа становились все более беспокойными, и их  скандирование
перешло в грубые крики. Он потеряет их, если ему  не  удастся  заставить  ее
покориться! Поэтому, наклонившись вперед, Аврелиан взял в  рот  один  из  ее
сосков и жестоко укусил его. Она пронзительно вскрикнула от боли, и он снова
привлек внимание толпы. Они застонали в один голос.
   - Попроси меня, богиня! - приказал он сквозь стиснутые зубы.
   На  мгновение  невероятная  ненависть  засверкала   в   ее   одурманенных
наркотиком глазах. Потом она проговорила плачущим голосом:
   - Возьми меня, римлянин! Возьми меня, пока я не умерла!
   Он вошел в нее, словно таран,  заставив  ее  снова  вскрикнуть.  Потом  с
невероятной быстротой начал  любовный  танец.  Остальные  почитатели  культа
попадали друг на друга - мужчины с женщинами, женщины с женщинами, мужчины с
мужчинами - в бешеной оргии ничем не сдерживаемой чувственности. К  счастью,
Зенобия лишилась сознания и оставшуюся часть этого кошмара не видела.
   Когда она пришла в чувство,  то,  к  своему  удивлению,  обнаружила,  что
находится в своей спальне в Тиволи. Возле нее дремала старая Баб, и  Зенобии
с трудом удалось выговорить потрескавшимися губами:
   - Баб!
   В то же мгновение верная служанка проснулась.
   - Дитя мое! - воскликнула она. - Наконец ты пробудилась!
   - Как долго это продолжалось? - спросила Зенобия. В голове у нее стучало.
   - Император привез тебя обратно четыре  дня  назад.  Он  сказал,  что  ты
заболела в Риме, но у  тебя  не  было  ни  лихорадки,  ни  других  признаков
болезни. Все это время ты  находилась  без  сознания,  и  нам  не  удавалось
разбудить тебя. Что случилось?
   - Я не могу говорить об этом, Баб. Не спрашивай! Где император?
   - Я приведу его. Он попросил, чтобы его позвали, когда ты проснешься.
   Она поспешно вышла и через несколько минут вернулась вместе с Аврелианом.
Он выглядел холодным, элегантным и спокойным, как всегда.
   - Оставь нас, Баб!
   Баб быстро вышла, с громким стуком закрыв за собой дверь.
   - Что со мной произошло?
   Ее голос был ледяным, и в нем слышался гнев.
   - Разве ты не помнишь, богиня? Его глаза насмехались над ней.
   - Значит, это мне не приснилось?
   -  Надеюсь,  нет,  богиня.  Мы  оба  были  просто  потрясающи,  настолько
потрясающи, что пожертвования в пользу храма в ту ночь  достигли  невиданной
прежде величины.
   - Ты мне противен!
   - Когда я кончил с тобой, -  продолжал  он,  -  то  взял  еще  пятнадцать
женщин. О боги! Как они боролись друг с другом и умоляли меня, чтобы я  взял
их! Они делали все, что бы я ни пожелал! Я был непобедим!
   - Ты  отвратителен,  римлянин!  Ты  оскверняешь  богов  своим  бесстыдным
поклонением культу этого Непобедимого Солнца!
   - Теперь ты беременна моим ребенком! - сказал он, не обращая внимания  на
ее гнев.
   Потрясенная, она уставилась на него, а потом сказала:
   - За все годы ни с женой, ни с многочисленными любовницами, ты так  и  не
стал отцом. Что же, именем  всех  богов,  заставляет  тебя  думать,  что  ты
заронил семя в моем чреве?
   - Потому  что  это  предсказано  в  письменах  Непобедимого  Солнца.  Там
сказано, что тот, кто является богом на земле, станет  отцом  сына  от  той,
которая является богиней на земле. Увидев тебя, я сразу понял, что ты и есть
та самая богиня на земле. А почему, как ты думаешь, я пощадил тебя, Зенобия?
Почему я всегда называл тебя богиней?  Ты  -  вновь  рожденная  Венера,  моя
прекрасная, и из твоего лона появится на свет могучий правитель! Если бы это
было не так, то в ту ночь, когда я кончил заниматься  любовью  с  тобой,  ты
предложила бы себя другим, как я предложил себя. Но ведь ты  богиня,  и  мое
семя не могло быть осквернено! Я уверен - мы с тобой зачали ребенка! Поэтому
в течение нескольких недель, пока я нахожусь в  Риме  перед  моим  следующим
военным походом, не жди меня. Я не прикоснусь к  тебе,  чтобы  не  повредить
ребенку.
   - Я снова должна оставаться в Тиволи, пока тебя не будет? - спросила она.
   - Конечно! Я не хочу подвергать опасности ни тебя, ни ребенка, богиня. Ты
останешься здесь, в Тиволи. Несомненно, Ульпия не протянет долго, и когда  я
вернусь, то женюсь на тебе. Если ребенок  к  тому  времени  уже  родится,  я
усыновлю его.
   Она с трудом могла поверить в свою удачу. Она с ужасом ожидала пытку  его
ненасытной страстью, и вот теперь он освободил ее. Зенобия  была  осторожна,
чтобы не выдать  своей  радости.  Состроив  гримасу,  она  подняла  на  него
сердитый взгляд.
   - Мне не понравилось, что ты сделал со мной в ту  ночь,  римлянин.  Но  я
оставалась без тебя несколько месяцев! И вот  теперь  ты  говоришь,  что  не
придешь ко мне до отъезда из Рима.
   И она очаровательно надула губки.
   Он улыбнулся.
   - Мне приятно, что  тебе  будет  не  хватать  моего  любовного  внимания,
богиня. И все же я не стану рисковать.
   - Я не наскучила тебе? Может быть, это просто предлог и ты нашел другую?
   В ее голосе ему слышалась восхитительная ревность.
   - Разве это возможно, богиня? - спросил он. - Нет,  я  обожаю  тебя,  как
всегда! У меня нет другой!
   Нет другой, которая бы что-то значила для меня, подумал он, польщенный.
   - Но почему ты так уверен, что я беременна, римлянин. Еще  слишком  рано,
чтобы знать наверняка.
   - Несмотря ни на что я не стану рисковать Зенобия. Сегодня я  возвращаюсь
в Рим и не вернусь в Тиволи, разве что перед самым началом  похода.  У  меня
очень много дел, богиня, и слишком мало времени, чтобы сделать их. Ты должна
принять мое решение. Это к лучшему!
   - Что ж, хорошо, римлянин, будет так, как ты говоришь. Я  вижу,  тебя  не
удастся поколебать.
   Аврелиан наклонился и взял се за подбородок.  Его  губы  прильнули  к  ее
губам. Его поцелуй был властным и требовательным, и, вспомнив  о  той  ночи,
она содрогнулась. Он - безжалостный человек. Затем он тихо сказал:
   - Я знаю, твоя соседка - Дагиан, жена покойного Луция Александра.
   - Да, - ответила Зенобия, осторожно выбирая слова. -  Она  -  при