лилась по ее  щекам.  К  ее  удивлению,  тот
страшный зверь, перед которым она  испытывала  страх,  оказался  всего  лишь
нежным созданием, маленьким и мягким, угнездившимся на своем ложе,  покрытом
темными волосами. И снова он угадал ее мысли.
   - Он становится большим только тогда, когда я желаю тебя.
   - Но ведь ты же сказал, что хочешь меня! - упрекнула она его.
   - Я действительно хочу тебя, мой цветок, но хотеть и желать - это  разные
вещи. Я хочу тебя разумом и сердцем, а желание исходит из моего тела.
   Он вытянулся в постели рядом с ней.
   - Сегодня у меня не было времени для желания. Протянув руки,  он  привлек
ее к себе.
   - Не было времени до настоящего момента, Зенобия. Его губы нашли ее губы.
Он завладел ими и пробовал их вкус до тех пор, пока она, охваченная  сильной
дрожью, не отдалась его вспыхнувшей страсти.
   Она не ожидала, что губы мужчины могут  быть  такими  нежными.  Он  мягко
приказал ей разомкнуть  губы,  и  она  повиновалась,  пропуская  внутрь  его
бархатистый язык. Он ласкал ее язык, и  неожиданно  она  почувствовала,  что
внутри у нее начинает полыхать пламя. Она откинула голову назад и  несколько
раз вдохнула воздух, чтобы унять головокружение, но он  только  засмеялся  и
снова завладел ее губами в горячем поцелуе. Наконец,  удовлетворившись  тем,
что ее нежные губки покорно приняли  свои  обязанности,  он  проложил  своим
обжигающим ртом тропинку вниз. Его тонкие пальцы гладили  ее  стройную  шею.
Запечатлев жаркий поцелуй на ее ушке, он прошептал:
   - Ты чувствуешь, как в тебе зарождается желание, любовь моя?
   И он нежно укусил ее за мочку уха, а  потом  двинулся  дальше  по  мягкой
шелковистой выпуклости ее шеи.
   Зенобия задрожала. Когда руки мужа отыскали ее округлые полные груди, она
нежно вздохнула в страстном томлении.  Она  желала  его  прикосновений!  Она
жаждала их, потому что  ей  казалось,  что  тогда  растает  и  исчезнет  это
ужасное,  непереносимое  томление,  переполнявшее  все  ее  существо.  Он  с
благоговением ласкал ее груди, эти мягкие  шары.  Потом  без  предупреждения
опустил голову вниз, и его теплый  рот  захватил  трепещущий  и  напрягшийся
сосок. Он набросился на ее девственную грудь со страстью, и она  вскрикнула,
удивившись не  только  его  действиям,  но  и  чувству  напряжения,  которое
возникло в ответ на эти действия в укромном местечке между ее ногами.
   Он поднял голову, и звук его голоса успокоил ее.
   - Не бойся, мой цветок! Разве это неприятно тебе?
   В ответ она снова притянула его голову к своей груди, и он возобновил эти
приятные развлечения. Однако вскоре он продолжил  свои  исследования.  Одной
рукой он обвил ее талию, а другой легко  прикасался  к  ее  животу,  который
неистово  трепетал  под  его  прикосновениями.  Он  опустил  голову  и  стал
раздражать языком ее пупок, заставляя ее корчиться и извиваться под ним. Его
рука опустилась еще ниже, к ее гладко выщипанному бугру  Венеры.  Теперь  он
чувствовал, что она начала сопротивляться ему. Ее тело напрягалось  под  его
пальцами, а в звуке ее голоса послышалась нервозность.
   - Пожалуйста, Ястреб! Пожалуйста, не надо!
   - Почему ты вдруг стала так бояться меня? Он попытался снова прикоснуться
к ней, но она, защищаясь, схватила его за руку.
   - Пожалуйста!
   Тут ему пришло в голову, что она, может быть, даже не знает  о  том,  что
может произойти между мужчиной и женщиной.
   - Рассказывала ли тебе Тамар о том,  что  должно  произойти  между  нами,
между мужем и женой? - спросил он.
   - Нет, - ответила она, - но я знаю, что все должно быть так же,  как  это
происходит у животных. Самец залезает на самку. Разве не так?
   - Но ведь люди - не животные, Зенобия. Животные чувствуют  потребность  и
удовлетворяют эту потребность без всяких раздумий. А мужчина и женщина - это
совсем другое дело, мой цветок.
   Он решительно убрал ее руки и стал нежно ласкать ее.
   -  Я  всегда  считал,  что  боги  создали  женщину  для  того,  чтобы  ее
возлюбленный  поклонялся  ей.  Когда  я  прикасаюсь  к  тебе  с  любовью,  я
поклоняюсь  твоему  совершенству.  Ты  не  должна  бояться   меня   и   моих
прикосновений!
   - Но еще никто и никогда не прикасался ко мне там! - тихо произнесла она,
дрожа под его пальцами. В ответ он снова поцеловал ее и прошептал:
   - Не бойся, моя дорогая! Не бойся!
   И она почувствовала, что он с величайшей осторожностью начал  исследовать
сокровенные уголки ее тела. Странное  томление  охватило  ее;  руки  и  ноги
сделались слабыми и беспомощными. Он - ее муж, но неужели он  может  трогать
ее  вот  так?  Его  палец  мягко  проник  в  ее  тело,  и  она   вскрикнула,
сопротивляясь и пытаясь увернуться от него. Но князь быстро перевернул ее, и
теперь она лежала под ним. Лежа сверху, он шептал ей  на  ухо  нежные  слова
любви:
   - Не надо, Зенобия, не надо, моя дорогая! Не бойся! Не сопротивляйся мне,
мой цветок!
   Она ощущала каждый сантиметр его тела. Его гладкая  грудь  давила  на  ее
полные груди, его плоский живот нажимал на ее  слегка  округлый  живот.  Его
бедра касались ее бедер и передавали им свое тепло, которое  исторгало  стон
из ее губ. До сих пор она не пыталась прикоснуться  к  нему,  но  теперь  не
стала подавлять неистовое желание, которое проснулось в ней.  Он  погрузился
лицом в ее волосы. Его  поцелуи  казались  бесконечными.  Ее  руки  обвились
вокруг  его  шеи.  Потом  она  стала  гладить  его  спину,  заканчивая  свои
поглаживания там, где ее ладони встречались  с  его  твердыми  ягодицами,  и
мягко пощипывая их.
   - Ах, Ястреб, твоя кожа такая нежная! - прошептала она.
   - А что ты знаешь о мужчинах, Зенобия? - спросил  он.  Его  голос  звучал
необычайно резко, а губы обжигали нежную кожу ее шеи.
   - Я не знаю ничего, кроме того, чему ты научишь меня,  муж  мой!  -  тихо
ответила она.
   Ее руки снова заскользили вверх по его спине и обняли его за шею.
   - Я научу тебя быть женщиной, мой цветок! Но хватит ли  у  тебя  смелости
для этого? - спросил он, и взгляд его темных глаз впился в ее глаза.
   Она дрожала, прижавшись к нему, но в ее взгляде не было колебаний,  когда
она произнесла в ответ:
   - Да, мой Ястреб, да, теперь у меня хватит смелости! Его  рот  накрыл  ее
губы в нежном поцелуе, и она почувствовала, что его  руки  скользнули  вниз,
под нее, и немного приподняли ее бедра. Кровь неистово бежала по ее венам, и
ей никак не удавалось унять дрожь. Тут она вдруг почувствовала,  как  что-то
твердое настойчиво пытается проникнуть между ее дрожащих бедер.
   - Ястреб! О мой господин, я хочу стать женщиной, но снова боюсь!
   Она увернулась от него и  сжалась  в  углу  кровати.  Князь  застонал  от
разочарования. Еще никогда в своей жизни он не желал женщину  так  отчаянно.
Он поддался искушению силой заставить ее лечь и добиться от нее  того,  чего
он так страстно желал. "Потом она простит ему это", - подумал он.  Но  когда
он  поднял  голову,  то  увидел,  что  она  расширенными  от  ужаса  глазами
пристально смотрит на его мужское естество.
   - Ты не должен делать этого! - закричала  она.  -  Ты  же  разорвешь  мне
внутренности!
   С минуту он молчал, наслаждаясь ее наивностью.
   - Ведь ты будешь рожать наших детей, моя дорогая! - терпеливо объяснил он
ей. - Если там может пройти целый ребенок, то и я смогу!
   Она безмолвно покачала  головой  в  знак  несогласия.  Но  он  решительно
заключил ее в объятия, нежно целовал и гладил ее до тех пор,  пока  огненная
стихия снова не начала бушевать в ней.
   Она чувствовала себя очень необычно, как никогда прежде. Ее тело казалось
ей сладким пламенем, и это пламя разгоралось под  его  прикосновениями.  Это
было приятно и в то же время мучительно.  Наконец,  она  почувствовала,  что
больше не в силах выносить эту сладкую муку.
   Он ощутил, что ее тело расслабилось, и в то же мгновение его член вошел в
ворота ее женственности и мягко проник в ее невероятно напряженное лоно.  Ее
девственная плева  была  туго  натянута,  и  на  мгновение  он  остановился,
поцеловал ее закрытые веки и убрал с ее лба прядь волос. Она застонала, и  в
звуке ее голоса слышались одновременно и страсть и испуг. Он чувствовал, как
сильно стучит ее сердце под его грудью.
   Зенобии казалось, что он разрывает ее  на  части.  Его  мужское  естество
заполняло ее всю, жадно поглощало ее, и она испытывала  жестокую  боль.  Она
старалась лежать неподвижно, с плотно закрытыми глазами, чтобы он не узнал о
ее боли и  его  удовольствие  не  было  испорчено.  Когда  он  на  мгновение
остановился  и  попытался  успокоить   ее,   она   почувствовала   некоторое
облегчение. Но затем он возобновил свои движения и быстро прорвался через ее
девственную преграду. Она  пронзительно  вскрикнула  от  боли  и  попыталась
увернуться от него, но он твердо  держал  ее  и  продолжал  проникать  в  ее
сопротивляющуюся сладость.
   - Нет, нет! - всхлипывала она, и на глазах ее показались слезы.
   Тут вдруг она осознала, что его  мужское  естество,  которое  всего  лишь
несколько минут назад казалось ей раскаленной  докрасна  кочергой,  внезапно
сделалось  источником  самого   дивного   наслаждения.   Однако   боль   все
усиливалась. Ей казалось, что она больше не в состоянии сопротивляться  ему.
Его член двигался вперед и назад в ее теле, и казалось, что весь мир  вокруг
нее пульсировал и кружился в  мириадах  ощущений.  Зенобия  не  представляла
себе, что может существовать  что-нибудь  столь  же  великолепное,  как  это
слияние тел. Она словно бы растворилась в нем, а он - в ней. Наслаждение все
усиливалось, и наконец, боль исчезла без следа, а она все падала и падала  в
теплую и приятную темноту.
   Она вцепилась в князя, потерявшись в мире своих чувств, и он был восхищен
ее откликом на его страсть. Он с нежностью заключил  ее  в  объятия,  чтобы,
вновь придя в себя, она почувствовала, что он нежно любит ее. Ведь так оно и
было на самом деле. Покрывая ее лицо нежными легкими поцелуями, он ободряюще
прошептал ей:
   - Я люблю тебя, моя дорогая! Моя обожаемая жена, я так люблю тебя!
   Он повторял эти слова снова и снова, пока она, наконец, не открыла  глаза
и не взглянула на него.
   - О мой Ястреб, я тоже люблю тебя! Я хочу доставить тебе удовольствие, но
неужели каждый раз мне будет так же больно, как сейчас?
   - Нет, больше никогда! - пообещал он. - Тебе было больно  только  потому,
что ты девственница, Зенобия. Не могу понять, почему Тамар не  сказала  тебе
об этом!
   - Ведь у Тамар только сыновья.  Кроме  того,  она,  возможно,  не  хотела
пугать меня, - ответила Зенобия.
   - Тогда почему же твоя Баб не сказала?
   - Это не дело Баб - рассказывать мне о таких вещах, - объяснила она.
   Оденат раздраженно вздохнул.
   - В таком случае, полагаю, это мое дело - учить тебя, мой цветок.
   - Да, мой господин, - ответила она с притворной сдержанностью.
   Он почувствовал, что желание снова растет в нем, и думал, осмелится ли он
еще раз  овладеть  ею  или  нет.  В  ее  девственной  преграде  образовалось
болезненное отверстие, и у него не было сомнений, что она испытывает боль.
   - Я снова хочу тебя, мой Ястреб!
   Она подчеркнула свои  слова,  повернув  голову  и  нежно  укусив  его  за
предплечье.
   По его телу пробежала дрожь.  Он  понял,  что  его  невеста  -  страстная
женщина. Протянув руку, он стал тереть ее сосок, пока он не сделался упругим
и  не  встал,  словно  стойкий  маленький  солдатик,  стоящий  на  холме  ее
восхитительной груди. Она притянула его голову к себе, стала целовать его  в
губы и шептать;
   - Возьми же меня, мой дорогой! Я вся горю! Он лег на нее и проскользнул в
ее нежное лоно, чувствуя, что она чуть-чуть вздрагивает от боли. Он медленно
продвигался вперед в ее теле, проникая все глубже, а потом вышел наружу,  но
только для того, чтобы потом вновь стремительно погрузиться  в  ее  пылающее
страстью тело. Он почувствовал, что ее ноготки скребут его спину, и  услышал
ее крик.
   - Нет! Я хочу получить наслаждение, мой Ястреб! Не отказывай мне в этом!
   Он засмеялся и сел между ее широко раздвинутыми ногами.
   - Не спеши, мой цветок! Можно получить еще большее удовольствие, если  не
торопить события.
   И он начал совершать мучительно медленные движения, которые  доводили  ее
до грани безумия.
   Зенобия  оказалась  совершенно  беспомощной  перед  теми  восхитительными
ощущениями, которые начали одолевать ее. В первый раз она  испытывала  боль,
но потом все пошло хорошо, и это ей понравилось. Теперь, хотя она и испытала
минутное неудобство,  когда  он  начал  все  сначала,  ей  по-прежнему  было
приятно. Она не верила, что может  быть  еще  лучше,  однако  каждая  минута
приносила все новые восторги, и наконец она закружилась, совершенно  потеряв
ощущение времени, но  ничуть  не  беспокоясь  об  этом.  Единственная  мысль
пронеслась в голове - какая она была дурочка, когда боялась его. Князь, лежа
на ней, застонал от испытываемого им наслаждения и упал на ее грудь.
   Оба они погрузились в глубокий сон. Зенобия,  с  ее  способностью  быстро
восстанавливать  силы,  свойственной  молодым  здоровым  животным,  проспала
несколько  часов  и  проснулась.  Стояла  полночь,  черная  и  очень  тихая.
Светильники все еще горели, так как ни она, ни князь не позаботились о  том,
чтобы погасить их. По портику гулял легкий ветерок, и  светильники  мерцали,
отбрасывая на стену причудливые золотисто-красные тени. Она лежала на  спине
и спокойно осматривала комнату, в которой недавно стала женщиной. Она  сразу
поняла, что  эта  комната  предназначалась  для  женщины.  Это  ее  комната,
комната, в которой она  будет  делить  со  своим  Ястребом  нежную,  сладкую
близость; комната, в которой она будет рожать детей; комната, в которой она,
быть может, испустит свой последний вздох, будучи уже старухой.
   "Здесь все просто", - думала она, пока ее взгляд медленно перемещался  по
помещению. Но ведь Оденат говорил, что специально не стал украшать  комнату,
оставив за ней право выбора. В этом было что-то новое и приятное.
   - Ты уже проснулась? Его голос нарушил тишину.
   - Да.
   - О чем же ты размышляешь, мой цветок?
   Искренний ответ уже был готов сорваться с ее губ, но она сдержалась. Едва
ли ему покажется лестным, что в ночь после свадьбы она думает о том, как  бы
получше украсить их дом.
   - Я думала о тебе. Ястреб, - сказала она.
   - И что же ты думала?
   - Что люблю тебя! - ответила она.
   Он приподнялся на локте и, улыбаясь, заглянул ей в лицо.
   - Мы будем и друзьями, и любовниками, и супругами!  Ох,  Зенобия,  я  так
счастлив, у меня есть ты! Я был так одинок после смерти моего отца!  Ни  моя
мать, ни Делиция не могли быть моими друзьями, они не понимают меня. Но ведь
ты понимаешь, мой цветок, не правда ли?  Пальмира  -  великий  город,  и  мы
сделаем его еще более великим. Тогда  наш  сын  станет  даже  более  великим
господином, чем его отец и дед!
   - Но как же мы  сможем  стать  великими,  если  нами  правят  римляне?  -
спросила она.
   - Вскоре Антоний Порций уйдет в отставку, - объяснил он.  -  Он  говорил,
что император никого не пришлет на его место. Римляне доверяют нам, Зенобия.
Вскоре я буду по праву править этим городом, как правили до меня все  князья
Пальмиры.
   - Но как ты сможешь править Пальмирой, если  римляне  все  еще  держат  в
городе гарнизон? - спросила Зенобия.
   - В  качестве  свадебного  подарка  император  передал  мне  командование
войском, моя прекрасная женушка! Она села, изумленная.
   - Ты будешь командовать римским войском?
   - Да, буду. Ну, что ты думаешь теперь, мой цветок?
   - Думаю,  почему  после  стольких  лет  оккупации  римляне  вдруг  решили
позволить тебе править самому, без римского губернатора? Почему они поручили
тебе командовать своим войском?
   - Потому что римляне знают, - Мне можно доверять, Зенобия.
   - И как только ты получишь полную власть, ты свергнешь римлян?
   Ее серые глаза засветились гордостью.
   - Нет, Зенобия. Мне необходимо присутствие римских солдат в Пальмире. Мир
теперь уже не тот, что раньше. Нас подстерегают опасности, которые  даже  не
снились во времена моего деда. Армия нужна, чтобы защищать наш город.
   - Но почему именно римляне?
   - Рим - это главная держава в мире. Если я буду использовать  ее  войска,
мне не придется заставлять идти на военную службу  свой  собственный  народ.
Римские войска ничего  не  стоят  мне.  Дань,  которую  мы  платим  империи,
поступает от караванов, а не от моего народа.
   - Не могу поверить, что ты склонил шею под их ярмом! - воскликнула она. -
Скажи мне, что ты всего лишь пошутил со мной, мой Ястреб!
   - Зенобия, ты еще ребенок и не разбираешься в  таких  вопросах,  -  мягко
произнес он. - Когда  ты  узнаешь,  как  осуществляется  управление,  откуда
берутся деньги в казне, ты поймешь, почему сотрудничество с Римом необходимо
нам. Но, мой цветок, почему мы обсуждаем такие важные проблемы  среди  ночи,
нашей первой брачной ночи?
   Он наклонился и поцеловал  ее  в  губы.  Но  она  отодвинулась  от  него.
Выражение ее серых глаз стало серьезным.
   - Однажды ты обещал мне разделить со мной свою  ответственность,  Ястреб.
Разве ты уже передумал?
   - Я не даю обещаний, которые не собираюсь выполнять, мой  цветок.  Однако
всему свое время, и сейчас неподходящий момент чтобы обсуждать  политические
вопросы.
   - А когда же для этого наступит подходящий  момент?  -  спросила  она.  -
Неужели мне придется специально договариваться о встрече с  тобой,  как  это
делают твои министры? Или я должна буду утром сообщить твоему секретарю, что
княгиня Пальмиры желает встретиться с князем Пальмиры, чтобы обсудить с  ним
вопросы его правления?
   - О боги! - воскликнул он. - Вот и наш первый спор, Зенобия!
   Он протянул руку и погладил ее плечо. Как прекрасна она с ее черными, как
полночь, волосами, вьющимися вокруг плеч!
   - Ты должен делиться со мной и хорошим, и плохим!  -  проворчала  она,  с
трудом успокаиваясь. Ее потрясло, что она поссорилась с ним.
   - Я буду делить с тобой все, моя дорогая, - пообещал он.  -  Но  ведь  мы
только что поженились. Сейчас у нас медовый месяц, и я  не  желаю  в  данный
момент говорить о политике или финансах. Какая новобрачная предпочла бы  эти
вещи любви в супружеской постели?
   Ее сопротивление начало слабеть. Он протянул к  ней  руки  и  заключил  в
объятия.
   -  О  Ястреб,  мне  еще  так  многому  надо  научиться,  что  я  проявляю
нетерпение! - прошептала она.
   - Как раз об этом я и говорил тебе, мой цветок. Во многих  отношениях  ты
еще ребенок, но я научу тебя!
   Он покусывал уголки ее губ,  и  восхитительное  возбуждающее  покалывание
побежало по ее телу. Князь  улыбнулся,  глядя  на  нее,  а  потом  его  губы
полностью завладели ее губами. На этот раз в его поцелуе не было нежности, а
только неистовое и пламенное требование, на  которое  Зенобия  не  могла  не
ответить. Она со страстью возвращала ему его поцелуи, пока ее губы не  стали
болеть. Но, к его удивлению, она не уступала ему. Его руки стали ласкать  ее
дивные груди, а губы спустились от ее  губ  вниз  по  ее  мягкой,  ароматной
плоти, дрожавшей под его прикосновениями.
   На этот раз она уже знала, чего ей следует ожидать или  по  крайней  мере
думала, что знала. Но движения  его  теплого  нежно  дышащего  рта,  который
шептал ей на ухо слова любви, его губ, которые, дразня ее, двигались по  шее
и погрузились в нежную ямочку на ее плече,  потрясли  ее  до  основания.  Он
всего лишь на мгновение задержался в этом укромном уголке, а потом  двинулся
дальше, покрывая  быстрыми  поцелуями  выпуклые  вершины  ее  грудей.  Потом
бросился на штурм ее сосков, которые уже стояли по стойке  "смирно",  ожидая
его.
   - Зенобия!  -  прошептал  он,  и  его  язык  начал  совершать  медленные,
дразняще-нежные круговые движения вокруг ее соска.
   Его язык все скользил и скользил по кругу, распространяя по  венам  вол