до. Мыши громко пищали и скреблись, но  Мэйрин
не обращала на них внимания. Завести кота никогда не поздно, а  кроме  того,
она надеялась, что, как только попадет ко двору, сразу избавится от Эрика  и
от этого отвратительного дома.
   Обнаружив, что метла в хорошем состоянии, Мэйрин тщательно подмела пол  в
большей из двух комнат на первом этаже. Меньшая комната, судя по всему, была
кладовой. Полы покрывал  толстый  слой  пыли,  в  углах  скопилась  паутина.
Отставив наконец метлу, Мэйрин вымыла дубовый стол горячей водой при  помощи
растрепанной щетки, которую нашла в маленькой комнате.  Затем  настал  черед
скамеек.
   - Я не затем привез тебя в Шотландию, чтобы ты работала, как служанка,  -
жалобно проговорил Эрик. - Завтра я найму какую-нибудь девку.
   - Если ты думаешь, что я готова провести ночь в таком грязном  месте,  то
ошибаешься, Эрик Длинный Меч! Я уверена, что и твоя мать содержала свой  дом
в чистоте. Если здесь нет дубовой  лохани,  то  сходи  к  бочару  и  принеси
что-нибудь, в чем можно мыться. Мне сегодня обязательно надо  искупаться.  -
Мэйрин соблазнительно улыбнулась. - Если захочешь, можешь посмотреть, как  я
буду купаться, - предложила она.
   Эрик ухмыльнулся и, уходя, добавил:
   - Я зайду к пекарю и принесу чего-нибудь поесть. Завтра мы сможем сходить
на рынок, но нельзя же сегодня ложиться спать голодными!
   Пока он  отсутствовал,  Мэйрин  торопливо  поднялась  на  второй  этаж  и
обнаружила столь же грязную комнату с большой кроватью. Распахнув деревянные
ставни единственного окна, Мэйрин с наслаждением вдохнула холодный январский
воздух. Затем она как следует вытряхнула занавески, тоже  покрытые  пылью  и
паутиной. В сундуке у кровати обнаружились старенькие, но  чистые  простыни;
от прошлого владельца  остался  легкий  запах  лаванды.  Мэйрин  сдернула  с
постели пыльное меховое покрывало, выбила его  и  вывесила  на  подоконнике,
чтобы  оно  проветрилось.  Застелив  постель  чистым  бельем,  она   вернула
покрывало на  место,  закрыла  и  заперла  ставни.  Теперь  в  комнате  было
холодновато, но зато чисто и свежо.
   Спустившись на первый этаж, она подбросила в  огонь  поленьев  и,  закрыв
двери в сад, присела отдохнуть от трудов. Когда же Эрик отведет ее ко двору?
Сколько ночей ей предстоит выносить его ненавистные ласки? Хорошо хоть,  что
он принимает ее покорность за чистую монету. Похоже, ему нравится,  с  какой
ребяческой наивностью она пытается к нему подольститься.
   Несмотря  на  все  неприятности,  связанные  с  Эриком,  все  же  забавно
сознавать, как мало  времени  ему  понадобилось,  чтобы,  влюбиться  в  нее.
Впрочем, во  всем  виновата  ее  красота.  Проклятая  красота!  Похоже,  все
страдания, выпавшие на ее долю, происходят из-за этой красивой внешности.
   Эрик вернулся радостный; следом за ним  двое  подмастерьев  бочара  несли
дубовую лохань.
   - Куда ее поставить? - спросил он.
   - Сюда, - ответила Мэйрин. -  Рядом  с  камином.  Подмастерья  установили
лохань и ушли.
   - Она не очень большая, - сказал Эрик, - но жена бочара  утверждает,  что
мыться в ней можно.
   - Она права, - сказала Мэйрин. - Поскольку у нас нет  слуг,  тебе  самому
придется перенести ее в кладовую после того, как  я  вымоюсь.  Кстати,  тебе
тоже нужно искупаться, Эрик Длинный Меч. От  тебя  несет,  как  от  навозной
кучи!
   - Хорошо, - согласился он, - но сперва посмотри,  какой  я  принес  ужин.
Выбор был небогат. Надеюсь, кролик тебе понравится. Вот хлеб.  А  яблоки  ты
любишь, это я знаю. - Он расставил покупки на свежевымытом  столе.  -  Давай
поедим, - проговорил он, усаживаясь за стол. Он разорвал жареного кролика на
две части и пододвинул Мэйрин меньший кусок.
   "Неудивительно, что стол был таким грязным", -  подумала  она,  отламывая
кусок хлеба. Они ели в молчании. Мэйрин тщательно облизала пальцы и  вытерла
их насухо хлебным мякишем. Она не хотела пачкать свою единственную тунику  и
юбку. Чтобы король Малькольм и его жена поверили ей,  надо  предстать  перед
ними в приличном виде Она должна выглядеть, как настоящая леди Эльфлиа.
   - Налить тебе горячей воды в лохань? - спросил Эрик, когда с ужином  было
покончено и Мэйрин унесла остатки еды в кладовую.
   - Да, пожалуйста, - ответила она.
   Эрик налил в лохань кипятку и добавил несколько ведер  холодной  воды  из
колодца. Насухо вытерев стол, Мэйрин принялась  раздеваться  перед  камином.
Нет никакого смысла скромничать: ведь Эрик уже несколько раз видел ее нагой.
Забравшись в лохань, она села и принялась оттирать тряпкой  дорожную  грязь.
Мыла не было;  лохань  тоже  была  не  из  самых  удобных.  Так  что  Мэйрин
управилась с  мытьем  быстро.  Выбравшись  из  еще  не  остывшей  воды,  она
встряхнулась, как щенок.
   - Дай-ка я тебя вытру, - проговорил Эрик, подступая к ней  с  полотенцем.
Растерев ее насухо, он сказал:
   - Возьми одежду и ступай в постель, Мэйрин. Я тоже искупаюсь  и  приду  к
тебе.
   Мэйрин не стала спорить. Было слишком холодно. Она надеялась, что  сможет
выстирать сорочку, но это можно сделать и утром. Едва ли они  отправятся  ко
двору завтра. Добравшись до спальни, она аккуратно сложила тунику и юбки  на
сундук с бельем и забралась под ледяные простыни. Через несколько минут Эрик
вошел в комнату; на нем была туника. "Похоже, ему нравится, когда я раздета,
- подумала Мэйрин, - но сам он еще ни разу  передо  мной  не  раздевался.  И
слава Богу!"
   Улегшись рядом, Эрик сжал ее в объятиях.
   - Как холодно! - проговорил он. - Давай согреем друг друга.
   Сердце Мэйрин бешено колотилось от страха. Она все  еще  не  верила,  что
Эрик не собирается насиловать ее. Она боялась,  что  этой  ночью  он  пойдет
дальше, чем обычно. То, как он вел себя во время путешествия,  вполне  могло
объясняться неудобными дорожными  условиями.  Возможно,  он  просто  большой
любитель комфорта. Мэйрин едва удержалась, чтобы  не  вскрикнуть  от  ужаса,
когда Эрик принялся ласкать ее.
   Несколько долгих минут он только сжимал и тискал  ее  грудь.  Потом  стал
целовать ее соски влажными губами, громко причмокивая. Все повторялось,  как
прежде, с одной только разницей: в эту ночь он, похоже,  никуда  не  спешил.
Его язык медленно обвел один ее  сосок,  потом  другой.  Мэйрин  вздрогнула.
Раньше он торопился, но теперь - нет. Эрик сжал двумя пальцами ее  сосок  и,
оттянув кожу, чувствительно ущипнул.
   Мэйрин взвизгнула.
   Эрик слегка улыбнулся.
   - Тебе ведь понравилось, верно? - Он ущипнул другой сосок, и  улыбка  его
стала шире, когда Мэйрин попыталась увернуться.
   - Боль, - проговорил он, - может быть сладкой, крошка моя. Он  уселся  на
нее верхом, сдавив ей бока своими бедрами,  вцепился  пальцами  в  волосы  и
хрипло прошептал:
   - Ты не ответила мне, Мэйрин? Тебе нравится, когда я делаю тебе  немножко
больно?
   - Нет! - прошептала она, - Врешь! - воскликнул Эрик. - Мне уже попадались
женщины вроде тебя. Такие же холодные, как камень. Прежде чем  они  начинали
получать удовольствие  от  мужчины,  им  надо  было  как  следует  разогреть
задницу. В первую ночь я сперва тебя выпорол,  и  все  было  чудесно.  А  во
второй раз ты лежала, как колода. Вот в чем все дело!
   - Это не так! - вскричала она.
   - Тогда, наверное, тебе нужно кое-что другое, чтобы распалиться,  Кое-что
запретное, но бесконечно приятное. - Выпустив из рук  волосы,  он  скользнул
вниз по ее телу, раздвинул ноги Мэйрин в стороны  и  просунул  голову  между
бедер. Мэйрин  почувствовала,  как  его  губы  впились  в  нежную  плоть,  и
испуганно вскрикнула, пытаясь высвободиться.
   На мгновение приподняв голову, Эрик угрожающе взглянул ей в глаза.
   - Не сопротивляйся, Мэйрин, - предупредил он, - иначе я снова выпорю тебя
и в конце концов добьюсь своего.
   И снова опустив голову, он опять припал губами к ее плоти.
   Мэйрин била дрожь. Синяк на щеке только недавно исчез.  Если  Эрик  снова
изобьет ее, она не  сможет  показаться  при  дворе,  не  спасется  от  этого
кошмара. Лучше позволить ему делать, что он хочет. "Пусть делает что хочет",
- повторяла Мэйрин про себя. Она почувствовала, как Эрик дотронулся  до  нее
языком, затем еще раз. И - о ужас! Руки и ноги налились тяжестью, тело стало
расслабляться, отвечая на эту ненавистную ей ласку.
   "Нет! - воскликнула она про себя. - Я ничего не  чувствую!  Я  ничего  не
чувствую!". Жар заструился по  се  телу,  охваченному  блаженным  томлением.
Почему тело предает ее?! Мэйрин ненавидела Эрика. Она жила ради того,  чтобы
в конце концов отомстить ему. Но сейчас спасения не было:  Мэйрин  с  ужасом
почувствовала, что вот-вот переступит  последнюю  грань  наслаждения.  "Нет!
Нет! Нет!" - безмолвно кричала она. Но через  мгновение  она  сдалась  и  со
всхлипом отчаяния провалилась во влажную тьму.
   Ее захлестнуло непереносимое чувство вины. Она изо всех сил  боролась  со
страстной истомой. Открыв глаза, она увидела, что  Эрик  смотрит  на  нее  с
ухмылкой, и в этот момент ей стоило огромных усилий не наброситься на него и
не выцарапать ему глаза.
   - Да, -  проговорил  он,  -  я  был  прав.  Вот  что  тебе  нужно,  чтобы
разогреться!
   Пальцы его снова проникли в ее  лоно,  и,  бормоча  ей  на  ухо  какие-то
непристойности, Эрик еще долго издевался над  ее  беспомощным  телом.  После
этого он, против обыкновения, не заснул сразу. Мэйрин пришлось вытерпеть еще
две такие же атаки. Когда его наконец  сморил  сон  и  он  громко  захрапел,
Мэйрин позволила себе  выплакаться.  Это  были  первые  слезы,  которые  она
пролила с того дня, как ее похитил этот безумец.
   Ей так хотелось оказаться рядом с Жоссленом дома, в Эльфлиа,  с  малышкой
Мод, с Идой и Дагдой. Дагда! О, если бы с ней был Дагда, Эрику никогда бы не
удалось так надругаться над ней! А ведь Дагда хотел поехать в Йорк, не желая
отпускать ее одну. И Мэйрин  сама  настояла,  чтобы  он  остался  дома!  Она
сказала, что уже давно не  ребенок.  Что  он  -  бейлиф  Олдфорда  и  должен
оставаться в недостроенной  крепости.  "Таков  твой  долг!"  -  торжественно
заявила она. И теперь ей пришлось горько пожалеть об этом.  Проплакав  целый
час, она наконец забылась тяжелым сном.
   Утром Эрик Длинный Меч сообщил своей пленнице, что на следующий день  они
должны предстать перед королем и королевой. Потом он ушел, оставив ее  одну,
не сказав, ни куда отправился, ни когда вернется. Он,  похоже,  был  уверен,
что она не убежит, и не ошибся. Не то чтобы Мэйрин не задумывалась о побеге;
просто она резонно решила,  что  одинокая  женщина  может  оказаться  легкой
добычей любого из двуногих и четвероногих животных, во множестве  водившихся
между Эдинбургом и Эльфлиа. У нее не было ни денег, ни коня.  Она  пришла  к
выводу, что лучше попытать счастья при шотландском дворе.
   Проводив Эрика, она выстирала свою  сорочку  и  повесила  сушиться  перед
камином. Когда та высохла, Мэйрин снова надела ее и  уселась  счищать  пятна
грязи со  своих  темно-синих  шерстяных  юбок  и  голубой  парчовой  туники.
Окончив, она критически осмотрела свои наряды. Они были прекрасно  сшиты  из
отменной ткани.
   Мэйрин осталась очень довольна, что у нее  сохранились  изящный  пояс  из
золотого  крученого  шнура  и  дорогие  серьги  с  крупными  жемчужинами   и
темно-красными гранатами. Слава Богу, что в день,  когда  Эрик  похитил  ее,
было Рождество и Мэйрин надела самое лучшее из  того  небольшого  гардероба,
что захватила с собой в Йорк.
   Решив вымыть голову, она принесла воды из колодца в саду  и  согрела  над
огнем. Достав из кошелька футляр с ароматическим шариком, она всыпала в воду
немного пахучей гвоздики. Этот шарик искусной испанской работы,  наполненный
драгоценной гвоздикой, мог послужить еще одним  подтверждением  ее  высокого
положения и подтвердить в глазах шотландцев правдивость ее истории.  Жосслен
подарил ей этот шарик накануне Рождества в  честь  трехлетней  годовщины  их
свадьбы. Мэйрин не  представляла  себе,  как  ему  удалось  раздобыть  такую
редкостную и ценную вещицу в разрушенном городе, но  этот  подарок  восхищал
ее.  Вытерев  насухо  мокрые  волосы,  она  вдохнула  изысканный  аромат   и
улыбнулась. Ей показалось,  что  еще  не  все  потеряно.  Есть  еще  путь  к
спасению.
   День прошел безо всяких событий. Эрик  вернулся  вечером,  не  сказав  ни
слова о том, куда ходил. Он снова принес ужин. Поев, они  легли  в  постель.
Как ни странно, на сей раз Эрик не проявил к ней никакого интереса  и  почти
мгновенно заснул. С тихим вздохом облегчения Мэйрин  повернулась  на  бок  и
тоже крепко заснула, проспав до рассвета. Утром она  почувствовала,  что  со
дня похищения ей впервые удалось выспаться как  следует.  За  завтраком  она
почти не притронулась к пище от волнения, и это, похоже,  позабавило  Эрика,
набросившегося на еду с волчьим аппетитом.
   Мэйрин  горячей  водой  вымыла  лицо,  шею  и   руки.   Потом   тщательно
принарядилась, заплела свои роскошные волосы в две косы, уложила на голове и
закрепила золотыми шпильками. У нее была с собой золотистая прозрачная вуаль
и золотой обруч с жемчужинами. Одевшись, Мэйрин  с  надеждой  подумала,  что
выглядит как настоящая леди и сможет убедить шотландцев в своей правдивости.
   Эрик Длинный Меч остался доволен ее внешним видом.
   - Ты - самая красивая женщина на свете, - сказал он. - Я убью любого, кто
посмеет глазеть на тебя.
   - Спасибо за похвалу, милорд, но, по-моему, не стоит  ссориться  с  этими
шотландцами. Ведь мы здесь чужаки. Тебе нечего бояться, я не отойду от  тебя
ни на шаг. Здесь  с  тобой  никто  не  может  сравниться.  Эрик  усмехнулся,
довольный ее словами.
   - Как мне будут завидовать, - с гордостью проговорил он. - Любой мужчина,
увидевший тебя, не сможет удержаться от  зависти.  Но  ты  принадлежишь  мне
одному!
   - Конечно, милорд, - спокойно ответила Мэйрин. - Для меня  не  существует
никого, кроме тебя.
   Эрик сжал ее в объятиях и крепко поцеловал.
   - Что за чудная женщина! - воскликнул он. Мэйрин улыбнулась, глядя ему  в
глаза.
   - Ты только начинаешь понимать это, - проговорила она.

Глава 15

   Пepвoe укрепление  на  большой  Эдинбургской  скале  появилось  в  шестом
столетии. Сначала здесь была крепость, но теперь  на  скале  остался  только
небольшой замок, где жил король, когда  находился  в  Эдинбурге.  Сюда  Эрик
Длинный Меч и привел Мэйрин, которая дрожала от волнения при  мысли  о  том,
как близко теперь ее спасение. Еще в Йорке она узнала о том, что  овдовевший
шотландский король Малькольм Кенн Мор женился  на  старшей  сестре  этелинга
Эдгара, Маргарет.
   Англосаксонский наследник и его семья  нашли  убежище  среди  шотландцев.
Малькольм безумно влюбился в Маргарет с первого взгляда. Ни одна женщина  не
пробуждала в нем такую  страсть,  как  эта  безмятежная  красавица.  Он  был
вдовцом уже несколько лет и наверняка  не  страдал  от  недостатка  женского
внимания. Его первая жена, Ингеборга, была  дочерью  графа  Оркнейского;  от
этого брака родилось  трое  сыновей,  но  выжил  только  старший  -  Дункан.
Светловолосая Ингеборга была верной помощницей короля в трудные годы  борьбы
за престол, но когда Малькольм наконец  победил,  торжество  его  омрачилось
преждевременной смертью жены. Ингеборга была  хорошей,  доброй  женщиной,  и
король питал к ней искреннюю привязанность.
   Но в возрасте тридцати восьми лет Малькольма Кенн Мора настигла первая  и
единственная любовь. В его жизнь вошла Маргарет из Англии,  и  король  сразу
понял, что никогда не будет счастлив, если не возьмет ее в жены.  Прекрасной
Маргарет с тяжелыми бронзово-медными косами и серо-голубыми глазами уже было
за двадцать, и поскольку она до сих пор не нашла себе мужа, то  решила,  что
Господь предназначил ее для монашеского служения. Она  собиралась  вернуться
на родину своей матери, в Венгрию, где провела первые годы жизни, и  уйти  в
монастырь со своей младшей сестрой, Кристиной.
   Когда царственный поклонник начал добиваться ее руки с такой страстью,  о
которой Маргарет разве что  слыхала  в  балладах  менестрелей,  она  сначала
испугалась,   потом   разгневалась,   потом   заинтересовалась   и   наконец
почувствовала, что  польщена  таким  вниманием.  По  материнской  линии  она
состояла в родстве с императором Священной Римской империи Генрихом, но отец
ее был всего лишь  бедным  изгнанником.  Что  с  того,  что  он  -  законный
наследник английского престола? Все равно он оставался изгнанником. Маргарет
никогда не баловали излишней опекой, и когда наконец родился Эдгар, к ней  и
Кристине все утратили интерес. Все делалось только для Эдгара; когда же умер
отец, Эдгар стал наследником трона, и о девочках окончательно позабыли.
   Но Малькольм Кенн Мор был настойчивым  женихом.  Он  твердо  вознамерился
жениться  на  прелестной  Маргарет,  и  ни  ее  заверения  в  склонности   к
монашескому сану, ни нежелание Эдгара идти против воли сестры не  остановили
короля  в  его  наступлении.  Мать  Маргарет  была  проницательной  и  умной
женщиной. Почуяв, откуда ветер  дует,  она  спокойно  села  и  взвесила  все
варианты. Она нисколько не сомневалась, что ее дочь  совершенно  не  годится
для монастыря,  хотя  в  глубокой  набожности  Маргарет  никто  бы  не  смог
отказать. Поразмыслив, Агата  Венгерская  пришла  к  выводу,  что  ее  дочке
необходим муж. И  хотя  этот  тучный  здоровяк,  добивавшийся  ее  руки,  не
очень-то походил на жениха, которого Агата рисовала  для  Маргарет  в  своем
воображении, назвать его неподходящей партией тоже нельзя.
   Он был королем; пусть не самым богатым, но и не самым бедным. У него  был
только один наследник; двое  братьев  Дункана  умерли  в  детстве.  Маргарет
достаточно молода и родит своему мужу нескольких детей. Если Дункан погибнет
в одной из непрестанных пограничных стычек между шотландцами и  англичанами,
то Маргарет может стать  не  только  шотландской  королевой,  но  и  матерью
будущего короля Шотландии. Агата улыбнулась своим мыслям.  Это  куда  лучше,
чем проскучать остаток дней в монастыре. Кроме того, Кристина получит  много
выгод от того, что ее сестра станет королевой.  Так  ее  вторая  дочь,  тоже
бесприданница, сумеет подыскать себе мужа. Если Эдгар так и не завоюет  трон
Англии (Агата очень хотела видеть сына на троне, но в  глубине  души  знала,
что этой мечте не суждено осуществиться), то совсем неплохо, чтобы  хотя  бы
дочь стала королевой.
   И Агата взялась за дело. Она положила во  что  бы  то  ни  стало  убедить
Маргарет согласиться на брак с Малькольмом. Она принялась объяснять  дочери,
что король  Малькольм  -  хороший  человек  и  вдовец  с  одним-единственным
ребенком, что ему отчаянно необходима новая жена.  Верно,  отвечала  она  на
возражения дочери, шотландцы действительно еще полудикари,  но  они  все  же
христиане.  И  возможно,  Господь   предопределил   Маргарет   стать   женой
шотландского короля именно для  того,  чтобы  провести  реформу  шотландской
церкви. Чтобы вернуть шотландцев в лоно Святой Матери-Церкви, прежде чем они
отпадут от Рима, подобно мятежной византийской церкви.
   Маргарет задумалась над словами матери и украдкой  бросила  взгляд  через
зал на Малькольма Кенн Мора. Он был выше шести футов  ростом  -  по  меньшей
мере на целый фут выше  ее.  Крупные  черты  лица,  широкие  плечи,  большая
голова, копна черных волос... Когда они поженятся, она заставит  его  сбрить
эту ужасную бороду... Вглядевшись  в  его  лицо,  Маргарет  решила,  что  ей
нравятся дымчато-серые глаза короля  и  лучики  в  уголках  глаз  -  признак
веселого нрава. "Возможно.., да, не  исключено",  -  задумчиво  сказала  она
себе.
   Малькольм Кенн Мор обожал Маргарет. Он готов был  убить  ради  нее  сотню
драконов. Агата поняла это слишком поздно, когда брачный  контракт  был  уже
подписан.  Впрочем,  король  и  так  оказался  щедрым.   Маргарет   получала
собственные источники дохода,  ни  от  кого  не  зависевшие.  Ей  предстояло
короноват