у, отдавшуюся  чужому  мужчине,  и  к
тому же иноверцу? Когда я обличу ее неверность перед Богом и людьми, она
сможет считать себя счастливой, если не сгорит на костре за  супружескую
измену.
   Рейф де Боло нахмурился:
   - Неужели ты настолько сильно любишь ее, что готов уничтожить?
   - Я не люблю ее, - признался Эдвард.
   - Значит, любишь мою сестру? - не унимался Рейф.
   - Люблю. Кейт - идеальная жена для меня, и другой  мне  не  нужно,  -
заявил Эдвард. - Добрая, милая и во всем покорна моей воле. И плодовитая
к тому же. Взгляни на нашего маленького Недди! Что за чудесный парнишка!
   - Но если ты счастлив с Кейт, почему пылаешь злобой к леди Ронуин?
   -  Она  предала  меня,  -  холодно  процедил  Эдвард,  -   и   сейчас
намеревается разбить мое счастье.
   - А она уверена, что именно ты ее предал, - возразил Рейф. - Пожалуй,
поеду я с тобой в Вестминстер, присмотрю, чтобы моей сестре и племяннику
не пришлось слишком дорого заплатить за твой неразумный гнев.
   - Я скажу королю правду, - упрямо настаивал де Боло.

***

   - Ты должна сказать королю правду, - наставляла племянницу  аббатиса.
- Понимаю, это нелегко, зато Эдварду не удастся тебя очернить.  В  конце
концов, все сведется к тому, что ты преодолела  величайшие  трудности  и
помехи, чтобы вернуться к мужу, а он не стал тебя  ждать,  быстро  нашел
новую жену.
   - Не думаешь же ты, будто судьи не обратят  внимания  на  то,  что  я
больше года провела в гареме халифа, - напомнила Ронуин.
   - Разумеется обратят.  И  будут  вне  себя  от  негодования  за  твою
распущенность. Подумать только, чтобы добрая христианка предпочла  позор
смерти от собственных рук во имя нашего Спасителя!  -  сухо  подтвердила
аббатиса. - Ты могла остаться там, но все же убежала. Это  собьет  их  с
толку, дитя мое, и обеспечит тебе победу. Я буду рядом с тобой  и,  если
понадобится, выступлю в твою защиту.
   Только бы сам архиепископ Кентерберийский не вступился за де Боло, но
этого не произойдет, поскольку для него нет в этом никакой выгоды.
   - Для аббатисы ты чересчур хорошо разбираешься в  светских  делах,  -
засмеялась Ронуин. - О, тетя, в подобных случаях я  предпочту  иметь  на
свой стороне тебя, а не всех ангелов Господних!
   - Ангелы в небе, - заметила аббатиса, - а я - здесь!
   Теплым летним днем они отправились в Вестминстер.
   Принц послал целый полк тяжело вооруженных воинов сопровождать сестру
и дочь. Рядом с Ронуин скакали От, Дьюи  и  Глинн,  который  должен  был
выступить свидетелем на суде.
   Двигались они хоть и  неспешно,  но  все  же  тридцать  первого  июля
прибыли в Лондон, где женщин с радостью приняли в монастыре Святой Марии
в Полях, рядом с Вестминстерским дворцом. Мужчинам было ведено раскинуть
лагерь на лугу, за стенами монастыря.
   За время пребывания в Аббатстве милосердия  Ронуин  с  помощью  тетки
сшила наряд, достойный дочери принца. Платье зеленого шелка,  называемое
блио, с узкими длинными рукавами, ниспадало до  пола.  Верхнее  одеяние,
котт без рукавов, было  сшито  из  шелковой  парчи,  потемнее  оттенком.
Позолоченный пояс, обвивавший бедра Ронуин, состоял из плоских кружочков
с кельтским рисунком.  Волосы,  расчесанные  на  прямой  пробор,  Ронуин
заплела спереди в косы, перевив золотыми лентами  и  жемчужными  нитями.
Основная масса пышных прядей закрывала спину и плечи.  На  венце  тонкой
работы развевалась прозрачная вуаль. Единственным украшением была  брошь
с изумрудами в красном ирландском золоте. Туфли  из  позолоченной  кожи,
хоть и не были видны, туго обтягивали ножку.
   - Ты великолепна, - одобрила аббатиса. - Настоящая принцесса.
   - У меня еще не было столь роскошного наряда, - призналась Ронуин.
   - Ты выглядишь одновременно и недосягаемой, и  земной,  -  продолжала
Гуинллиан. - Именно этого мы и  добивались.  Некоторые  придворные  дамы
красят волосы и размалевывают лица. Ты же  свежа  как  роза.  Даже  если
исповедуешься в своих  грехах,  все  равно  покажешься  невинной.  Пусть
церковь осудит тебя, но никто не поверит, что ты изменила мужу по доброй
воле. Только помни - не срывай злость на де Боло. Пусть он рвет и мечет.
Ты же тихо всхлипывай, и самые жестокие сердца смягчатся.
   - Но это нечестно, тетя, - лукаво улыбнулась Ронуин.
   - На войне как на войне, дитя мое, - покачала головой тетка.  -  Наша
цель - выиграть сражение, - напомнила Гуинллиан. - Твой отец поступил бы
точно так же. Неужели потерпишь поражение от англичан?! Пусть  никто  не
говорит, что дочь ап-Граффида оказалась трусливее отца!
   - Я предпочла бы вызвать Эдварда на поединок, - отозвалась Ронуин.  -
Уж тогда исход был бы ясен.
   - Нисколько в этом не сомневаюсь, - кивнула аббатиса, - но король был
бы шокирован такой дерзостью, и позиции де  Боло  сразу  укрепились  бы.
Пойдем, нам пора.
   Мать-настоятельница и сестры  проводят  нас  во  дворец.  Это  совсем
недалеко.
   - Монахини должны придать всему делу благочестивый вид? - усмехнулась
Ронуин. - О тетя, ты неисправима!
   Аббатиса молча усмехнулась.

***

   Тронный  зал  дворца  сиял  роскошью.  Пол  был  вымощен  квадратными
изразцами, стены выкрашены красной, синей и золотой красками. В  высокие
расписные окна проникал яркий свет.  Генрих  III  дал  себе  труд  лично
появиться на суде.
   Он  выглядел  больным,  но  седые  волосы  и  борода  были  аккуратно
подстрижены. В голубых глазах сияло неподдельное любопытство, хотя  лицо
было бледным как полотно. Генрих бессильно обмяк на троне. Рядом  сидела
королева. Справа, на низких скамьях,  устроились  служители  церкви.  Де
Боло и Ронуин со своими спутницами находились  слева,  предусмотрительно
разделенные стражей. Суд, назначенный после дневной мессы, начался.
   - Расскажи нам, как все было, Эдвард де  Боло,  лорд  Хейвн-Касла,  -
велел король неожиданно сильным голосом.
   - Женщина, данная мне в жены, Ронуин, дочь Ллуэлина, никогда не  была
мне истинной супругой, - начал Эдвард.
   Аббатиса стиснула руку Ронуин.
   - Она отказывала мне в праве мужа,  за  исключением  редких  случаев.
Предпочитала общество воинов  и  целыми  днями  упражнялась  в  воинском
искусстве, вместо того чтобы вести хозяйство. По ее настоянию я позволил
ей поехать со  мной  в  поход.  В  Карфагене,  где  мы  стояли  лагерем,
свирепствовала болезнь. Пока я лежал  в  беспамятстве,  она  ринулась  в
битву, оставив меня одного. Дело кончилось тем, что ее взяли в  плен.  Я
искал несколько дней ее и рыцаря, бросившегося следом в храброй  попытке
спасти мою жену, но не нашел никаких следов. Наконец  мы  перебрались  в
Акру, но не до конца излеченная болезнь, напавшая на меня  в  Карфагене,
вернулась, и принц Эдуард отослал меня домой.
   Я уже немолод, сир, и,  не  имея  законных  наследников,  должен  был
думать о семье. Мои родные всегда  надеялись,  что  я  женюсь  на  своей
кузине Кэтрин. Уверившись, что овдовел, я предложил  ей  руку,  и  через
десять месяцев жена подарила мне  сына.  Незадолго  до  его  рождения  в
Хейвне появилась Ронуин, дочь Ллуэлина, с таким видом, словно ничего  не
произошло. Объявила, что все это время провела в гареме,  и  хвасталась,
что другой мужчина обучил ее науке любви, чего я так и не сумел сделать.
Увидев, как обстоят дела, она с угрозами покинула Хейвн. Я взбешен  тем,
что она имеет наглость чего-то требовать от  меня!  Это  она  должна  на
коленях молить прощения за побег и супружескую  измену.  -  Поклонившись
монарху и священникам, де Боло сел.
   Воцарилась тишина.
   - Ронуин, дочь Ллуэлина, выйди вперед и поведай  нам  свою  печальную
историю.
   Ронуин медленно поднялась и, встав перед королем, низко  поклонилась.
Потом повернулась к служителям церкви  и  отвесила  второй  поклон.  Она
заговорила так тихо, что присутствующим пришлось напрячь слух.
   - Сир, и вы, господа! Я пришла сюда молить о  правосудии.  Эдвард  де
Боло заявил, что я была ему плохой женой, и это  отчасти  правда.  После
смерти матери отец отвез  меня  и  моего  брата  Глинна  в  крепость  на
валлийской границе, где нас вырастили мужчины.  Там  не  было  ни  одной
женщины, которая наставляла бы меня. Через десять лет  отец  вернулся  и
объявил о моем предстоящем браке с де Боло.
   Он пришел в ужас, увидев, во что превратилась его дочь, ибо  я  Тогда
напоминала задиристого мальчишку.
   Король и священники дружно засмеялись.
   -  Меня  отвезли  в  аббатство,  где  настоятельницей  моя  тетка,  и
следующие полгода  я  училась  быть  женщиной.  Тетя  меня  окрестила  и
просветила в христианской вере. Прибыв в  Хейвн-Касл,  я  уже  выглядела
достаточно достойно, но все же мне предстояло еще многому учиться, чем я
и занялась. Вижу среди собравшихся священника замка, отца Джона.  Добрый
отче, скажите по совести, разве я была плохой хозяйкой?
   - Хорошей, госпожа моя, - кивнул священник.
   Ронуин глубоко вздохнула.
   - Благородные господа, я и в самом деле долго  не  допускала  мужа  в
спальню. В нашу брачную ночь он грубо  и  жестоко  подчинил  меня  своей
воле, утверждая, что таков ваш приказ,  сир.  Ни  тогда,  ни  тем  более
сейчас я не верила этому. Собственная  похоть  довела  его  до  насилия.
После этого я всегда боялась наступления ночи. По соседству не  было  ни
одной дамы моего положения, которая могла бы дать мне совет и унять  мои
страхи. Потом в Хейвн прибыл  принц  Эдуард  с  извещением  о  крестовом
походе. Я так обрадовалась! Принцесса Элинор собиралась ехать с мужем, и
я поняла, что если стану сражаться за Господа  нашего,  он  поможет  мне
преодолеть ужас перед супружеской постелью.
   В Карфагене я преданно ухаживала за  мужем.  Он  говорит  не  правду,
заявляя, что я бросила его. Только мои заботы спасли его  от  смерти.  Я
настолько, устала сидеть на одном месте, что он сам предложил мне в  тот
роковой день потренироваться на мечах с  одним  из  его  рыцарей,  сэром
Фулком.
   Де Боло даже настаивал, чтобы я  надела  доспехи,  и  сам  помог  мне
облачиться. И тут началась стычка с иноверцами. Я совершила  глупость...
О, как я сейчас сожалею об  этом!  Я  повела  в  бой  воинов.  Сэр  Фулк
присоединился ко мне. Мы победили в бою во  имя  Господа  нашего  Иисуса
Христа! Но меня отсекли от основной массы сражавшихся и увели в горы.
   В конце концов, я не закаленный воин, а всего лишь  женщина  и,  хотя
прекрасно владею мечом, ничего не понимаю в тактике.
   Рейф, сидевший рядом с кузеном, едва сдержал  смех.  Да  она  намного
умнее всех, кто здесь сидит! Надо же, как  зачарованно  они  слушают  ее
рассказ! Кельтская ведьма околдовала их, и кузену это дорого обойдется!
   - Сэр Фулк, - продолжала Ронуин, крестясь, - да упокоит  Господь  его
светлую душу, помчался за мной и сумел  сохранить  мою  тайну  в  глазах
похитителей, пока мы не достигли Синнебара. Там нам стало известно,  что
я убила брата самого халифа. Враги привели меня на его суд. Узнав, что я
женщина, он отправил  меня  в  гарем.  Светловолосые  невольницы  всегда
высоко ценились арабами. Вместо меня казнили несчастного сэра Фулка.
   Она снова перекрестилась и продолжала:
   " - Халиф Рашид аль-Ахмет сделал меня своей второй женой,  научил  не
бояться страсти и горячо полюбил, но все это время я желала лишь одного:
вернуться к своему мужу, Эдварду де Боло. Я надеялась и молилась, и  Бог
смилостивился. Мой младший брат Глинн отправился искать меня и  нашел  в
Синнебаре. Его слава поэта и менестреля достигла  ушей  главного  евнуха
халифа по имени Баба Гарун. По его совету  брата  пригласили  во  дворец
развлечь обитателей песнями и музыкой.  Он  начал  петь  на  валлийском,
спрашивая, не здесь ли его сестра. Эту фразу  он  повторял  всюду,  куда
заносила его судьба. В ту ночь ему наконец ответили.
   Слезы покатились из глаз Ронуин, но  она  смахнула  их,  не  прерывая
рассказа:
   - Как раз в это время халиф решил,  что  хочет  от  меня  ребенка.  В
гареме всем женщинам, за исключением тех,  кому  позволено  иметь  дитя,
каждое утро дают специальное зелье, чтобы предотвратить зачатие. Но Баба
Гарун считал,  что  сын,  родившийся  у  меня,  может  стать  соперником
старшего сына халифа Мохаммеда в борьбе за  трон,  и  не  скрывал  своих
сомнений. Тогда я поняла, что только  он  поможет  мне  сбежать.  Так  и
вышло. Мне удалось тайно покинуть Синнебар, а Баба Гарун объявил, что  я
погибла, упав со скалы. Для пущей достоверности он разбросал под обрывом
кости, волосы и мою разорванную одежду.
   Несколько месяцев подряд мы с братом и его верные  воины  пробирались
назад, на родину. Сколько трудностей нам пришлось пережить! Но  когда  я
оказалась в Хейвне, отец Джон сообщил, что мой муж объявил меня  мертвой
и женился снова. Тут появилась леди Кэтрин, и я увидела, что она вот-вот
родит. Только в тот миг я поняла, что навсегда потеряла Эдварда де Боло.
   Слезы опять потекли по  бледным  щекам,  и  у  многих  мужчин  сердце
сжалось от жалости к этой несчастной храброй женщине.
   - Добравшись до Акры, мой брат пытался уверить зятя, что я  жива.  Но
тот и слушать ничего не пожелал. Он бросил меня без всякого  милосердия,
и теперь я умоляю вас, сир, о правосудии. Я  прошу  лишь  о  возвращении
приданого и платы за позор, которым этот человек  запятнал  меня  и  мою
семью. - Она покорно склонила голову и замолчала.
   - Госпожа, - спросил архиепископ Кентерберийский, - почему же  вы  не
нашли убежища от постыдного плена в смерти?
   - Ваше преподобие, меня учили, что самоубийство -  смертный  грех,  а
кроме того, у меня не было оружия. За женщинами  гарема  следят  днем  и
ночью. Они никогда не остаются одни.
   Даже еду им приносят разрезанной. Ножей не дают. Они принуждены  есть
руками. Да и одежды на женщинах там почти не  бывает,  не  говоря  уж  о
кушаках или поясах.
   - Вы действительно сказали, госпожа, что этот халиф обучил вас  науке
любви? - вмешался епископ Винчестерский.
   - Так и было,  преподобный  отец,  -  отозвалась  Ронуин.  -  Эдварда
раздражала моя холодность, и я хотела объяснить ему, что  избавилась  от
своих неразумных страхов, что могу наконец любить его и готова  подарить
детей. Но как оказалось, я опоздала. Другая заняла мое место.  Я  всегда
любила леди Кэтрин и не желала ей зла. Я рада, что  у  Эдварда  появился
сын и наследник. Но, господа, что теперь будет со мной? Я  всеми  силами
боролась за то,  чтобы  вернуться  домой,  а  ведь  могла  оставаться  в
Синнебаре, где меня любили и почитали. Там я была женой  могущественного
человека и великого правителя. Но в сердце я всегда  хранила  память  об
Эдварде де Боло. Мне было необходимо вернуться в Англию! Я  ожидала  его
гнева и презрения, но не предполагала, что он настолько мало ценит меня!
Он и не думал скорбеть.., нет, не скорбеть, а хотя бы потерпеть  немного
для приличия. Сразу женился!
   Закончив речь, Ронуин снова поклонилась и отступила.
   Суд вызвал свидетеля, Глинна ап-Ллуэлина. Тот объяснил, как, узнав об
исчезновении сестры, был потрясен известием о том,  что  довольно  скоро
Рейф де Боло получил письмо от кузена, пожелавшего жениться  на  Кэтрин.
Как сам он оставил свои занятия и поспешил в Акру,  чтобы  умолять  зятя
подождать, пока об истинной судьбе Ронуин не станет известно. Как Эдвард
прогнал его, ничего не желая слушать.
   - По примеру Блонделля, менестреля короля Ричарда Львиное  Сердце,  я
путешествовал, развлекая людей, пока не нашел сестру. - С этими  словами
и низким поклоном он вернулся на свое место.
   - Леди Ронуин, Эдвард де Боло и  их  сопровождающие  должны  покинуть
зал, - объявил король. - Мы обсудим это дело между собой.
   Ронуин вместе с братом и монахинями вышла из зала.
   Позади слышались  шаги  братьев  де  Боло.  Их  провели  в  небольшую
комнату, где просители обычно ждали аудиенции.
   Слуга принес вино и сладости.  Мужчины  жадно  пили.  Ронуин  сидела,
безмолвно перебирая четки.
   - Какой смирной и одинокой ты кажешься,  -  тихо  заметил  подошедший
Рейф.
   Она не обратила на него внимания.
   - Говоришь, что плохо владеешь тактикой, - хмыкнул он, - но думаю, ты
скромничаешь! Не сомневаюсь, твоя проникновенная речь  дорого  обойдется
бедняге Эдварду. Даже твое распутство никого уже не трогает.
   Ронуин, не сдержавшись, подняла глаза:
   - Ты омерзителен.
   - Но, леди  Ронуин,  это  ни  в  коей  мере  не  упрек.  Наоборот,  я
восхищаюсь тобой, как всяким умным  человеком,  а  ты  невероятно  умна,
хотя, по-моему, чересчур наивна. Тебе следовало  остаться  в  Синнебаре.
Неужели не понимала, что Эдвард никогда не принял бы тебя?
   - Принял, если  бы  любил  по-настоящему!  -  взорвалась  Ронуин.  Ее
по-прежнему ранила мысль о том, как быстро забыл ее муж.
   - Любовь - это детские сказки, леди. Браки заключаются  по  причинам,
куда более земным. Твое замужество было частью договора между Англией  и
Уэльсом, не так ли? Неужели ты могла поверить в какую-то любовь?
   - Да, верно, я действительно слишком наивна, - издевательски  бросила
Ронуин. - Но ты ошибаешься,  Рейф  де  Боло.  И  между  супругами  может
возникнуть любовь. Я воображала, что Эдвард испытывает ко мне именно это
чувство... Впрочем, он сам признавался мне в любви, так что я не слишком
ошибалась. Откуда мне было знать, что он лжет?
   - Мужчина может много  чего  наговорить,  когда  лежит  в  постели  с
женщиной, - резко бросил Рейф.
   Ронуин гордо вскинула голову:
   - Ты мне отвратителен! Убирайся!  Почему  тебе  так  нравится  мучить
меня?
   Рейф улыбнулся, и Ронуин растерялась, вдруг осознав, как  он  красив.
Серебристо-голубые глаза насмешливо щурились.
   - Я вовсе не собирался тебя мучить, Ронуин, - шепнул он так тихо, что
расслышала лишь она. - Наоборот, все отдал бы, чтобы лечь с тобой.
   Ронуин побледнела, готовая поклясться, что сердце  в  груди  замерло.
Язык перестал повиноваться.
   - Если ты еще раз приблизишься ко мне, - выдавила она  наконец,  -  я
найду способ убить тебя. Даю  слово.  -  Она  снова  опустила  голову  и
принялась перебирать бусины четок.
   - Ты слишком дерзок, - заметила аббатиса и рассмеялась,  увидев,  как
покраснел Рейф. - Да, я слышала тебя, господин мой. Слух  пока  меня  не
подводит, иначе  как  бы  я  хранила  столь  строгий  порядок  в  стенах
аббатства?
   - Ронуин в старости станет точной вашей копией, преподобная  матушка,
- заметил Рейф.
   - Возможно, - сухо обронила та. - А теперь вернись к  своему  кузену,
Рейф де Боло.
   Прошло довольно много времени, прежде чем дверь комнаты отворилась  и
в дверях появился камергер. Все вернулись в зал и  увидели,  что  короля
там уже нет. Остались лишь королева и священники.
   -  Король,  -  объявила  королева  Элинор,  -  утомлен   сегодняшними
событиями, поэтому предоставил мне объявить решение суда. Ты  действовал
поспешно  и  необдуманно,  Эдвард  де  Боло,  когда  женился,  не   имея
убедительных доказательств смерти своей первой супруги. Однако поскольку
леди Ронуин была официально объявлена мертвой,  твоя  женитьба  на  леди
Кэтрин и, следовательно, твой сын признаются законными. Мы  не  считаем,
что ты строил козни против леди Ронуин - скорее, был искренне убежден  в
ее  гибели.  Однако,  узнав,  что  она  жива,  ты  повел   себя   крайне
неуважительно по отношению к ней  и  ее  семье,  бесстыдно  оскорбив  их
честь. За это ты выплатишь компенсацию и вернешь ее приданое.  Тебе  все
понятно?
   - Да, госпожа, - поклонился де Боло.
   - Что же до тебя, Ронуин, дочь Ллуэлина, ты сама себя обличила, хотя,
кажется, искренне раскаиваешься в своих грехах. Церковь приняла в расчет
то обстоятельство, что все это время ты не могла молиться истинному Богу
нашему Иисусу Христу и некому было наставить тебя на путь  истинный.  Но
твое будущее нам не ясно. Из-за твоего  бесстыдного  поведения  ни  один
монастырь тебя не примет. Кроме того, вряд ли какой-то  мужчина  захочет
иметь подобную жену, а ведь у женщины из благородной семьи  должен  быть
муж, который вел бы ее по жизни. В све