ядилась с особой
тщательностью, зная, что будет объектом сплетен.  Она  хотела,  чтобы  Аспар
гордился ею, поэтому выбрала платье  из  бледно-фиолетового  шелка,  который
гармонировал с цветом ее глаз. Круглый  ворот  имел  низкий,  но  достаточно
скромный вырез. Длинные рукава украшены золотыми лентами  в  виде  цветов  и
листьев.   Пояс,   чуть   ниже   талии,    изящно    облегал    ее    бедра.
Золотисто-фиолетовая шляпка должна была защищать от палящих солнечных лучей.
Нелвин надела на ноги хозяйки маленькие расшитые туфельки  и  встала,  чтобы
посмотреть на Кейлин. Ее глаза выражали одобрение.
   - Вы выглядите как императрица, госпожа, - сказала она.
   - Но у нее должны быть драгоценности, как у Веры, - заметил Аспар,  входя
с небольшим ящиком из черного дерева. - Это для тебя, моя любовь.
   Кейлин взяла ящичек,  поставила  на  стол  и  открыла.  Внутри  оказалось
золотое ожерелье с маленькими  бриллиантами,  аметистами  и  жемчугами.  Она
стояла ошеломленная, а он взял ожерелье и застегнул на  ее  шее.  Оно  ровно
легло ей на грудь, почти закрывая весь вырез и делая платье гораздо богаче.
   - Я никогда не видела ничего более прекрасного, -  прошептала  Кейлин.  -
Оно такое красивое, мой дорогой господин. Спасибо!
   - И еще вот это, - тихо сказал он, доставая пару сережек и протягивая  их
с улыбкой.
   Кейлин трепетно улыбнулась и вдела аметисты в  виде  слезинок  в  золотой
оправе в уши. В ящичке оказалось еще  несколько  предметов:  два  золотых  с
бриллиантами и жемчугами браслета и широкий золотой мозаичный пояс,  который
сверкал и переливался. Наконец, там была отделанная  золотом,  аметистами  и
бриллиантами  повязка  на  голову.  Кейлин  примерила   ее   поверх   тонкой
розовато-лиловой  вуали,  покрывающей  ее   волосы,   которые   она   носила
распущенными, потому что это нравилось Аспару.
   - Сегодня на ипподроме мне  будут  завидовать  все  мужчины.  -  Он  явно
гордился ею. - Ты самая красивая женщина в городе!
   - Я не хочу, чтобы кто-нибудь завидовал, - честно призналась Кейлин. -  В
прошлом, когда у меня было счастье и достаток, боги  лишили  меня  всего.  Я
потеряла все, что было дорого мне. Сейчас, когда я вновь обрела  счастье,  я
хочу сохранить его, мой господин. Не надо хвастаться, а то боги услышат тебя
и позавидуют нам.
   - Мы сохраним счастье, - произнес он твердо, - и я буду беречь тебя.
   Кейлин отправилась в город в  комфортабельном  паланкине,  а  Аспар  ехал
рядом с ней на большом белом жеребце. По дороге их приветствовало  множество
людей. Кейлин, наблюдавшая за всем  этим  из  своего  безопасного  местечка,
чувствовала, что ее сердце  переполняется  любовью  к  этому  знаменитому  и
доброму человеку. Было видно, что простые граждане уважали Флавия Аспара,  а
не просто боялись его могущества и богатства.
   Они  вступили  в  город  через  Золотые  Ворота.  Это  были   официальные
триумфальные ворота в Константинополе. Сделанные из древнего белого  мрамора
и установленные Феодосием, ворота получили свое название благодаря  огромным
блестящим медным  дверям.  Элегантная  строгость  архитектуры  и  прекрасные
пропорции сделали эти ворота объектом восхищения всей империи. Пройдя сквозь
них, Кейлин и Аспар медленно двинулись в толпе вниз вдоль Мизы к ипподрому.
   У Золотых Ворот  их  встретил  отряд  кавалерии,  который  прибыл,  чтобы
сопровождать Аспара и его спутников  по  главной  улице  города.  Когда  они
окружили паланкин Кейлин, она предусмотрительно задвинула  шелковые  шторки.
Кейлин хорошо понимала, что являлась объектом любопытства у солдат,  но  она
не  могла  допустить,  чтобы  они  нагло  рассматривали  ее   как   какую-то
проститутку.
   Ипподром вмещал около сорока тысяч человек и походил на  большой  римский
цирк. Однако здесь никогда не проводились такие жестокие состязания,  как  в
Риме, и не допускались жертвоприношения невинных младенцев. Ипподром начинал
строить римский император Септимий Сиберий,  но  затем  его  реконструировал
великий византийский император Константин I. На его арене давались различные
представления:  от  травли  животных,   театральных   развлечений   и   боев
гладиаторов  до  гонок  колесниц,  религиозных  процессий,   государственных
церемоний  и  публичных  пыток  известных  преступников.  Вход  на  ипподром
осуществлялся  по  специальному  пропуску,  и  перед  состязаниями  пропуска
распространялись среди публики, которая размещалась независимо от класса  на
белоснежных мраморных рядах  сидений.  В  центре  ипподрома  установили  ряд
монументов,  образующих  то,  что  называется  "спина".   Спина   обозначала
разделение между нижними и верхними  беговыми  дорожками.  Среди  монументов
возвышалась Змеиная колонна, которую Константин I привез  в  Константинополь
из храма Аполлона. Античную колонну, сделанную  из  переплетенных  бронзовых
змей, преподнесли храму около тридцати греческих городов в 479 году до новой
эры. Ее установили в  храме  в  честь  победы  греков  над  персами  в  знак
благодарности богам. Другой монумент  -  египетский  обелиск  -  Феодосии  I
поместил на пьедестал. На нем со всех четырех сторон были  изображены  сцены
из императорской жизни, включая ту, где сам Феодосии сидел  в  императорской
ложе со своей семьей и ближайшими друзьями, наблюдая за состязаниями.
   Паланкин Кейлин опустили у особого входа на арену  с  восточной  стороны.
Аспар спешился и гордо помог Кейлин сойти с носилок.  Он  знал,  что  каждый
мужчина из отряда кавалерии с нетерпением хотел  увидеть  женщину,  которая,
как говорили, завоевала его сердце. Сначала показалась изящная ножка.  Глаза
присутствующих  расширились.  Солдаты  обменялись  понимающими  завистливыми
взглядами, и, когда первый патриций империи провожал свою  красивую  молодую
любовницу на ипподром, за  их  спинами  послышался  тихий  удивленный  свист
восхищения.
   Аспар торжественно улыбался, как маленький мальчик  с  новой,  вызывающей
восхищение игрушкой, но Кейлин тихо бранила его:
   - Стыдись, мой господин! Все эти грубые молодые солдаты удивляются  твоей
силе, здоровью и опыту  в  любви,  благодаря  которым  ты  завоевал  молодую
хорошенькую любовницу. Нечего гордиться! - закончила она с  негодованием.  -
Порядочной женщине должно быть стыдно.
   - Но тебя не считают порядочной женщиной, -  съязвил  он.  -  Эти  грубые
молодые солдаты, как ты назвала их, стали бы завидовать мне еще больше, если
бы знали, каким страстным, ужасно распутным созданием ты недавно стала.  Моя
спина покрыта отметинами, свидетельствующими о твоей  восхитительной,  вновь
обретенной страсти, моя любовь. Ах да, ты должна покраснеть! - Он засмеялся.
- Но я доволен, что ты у меня такая бесстыдница.
   Кейлин покраснела, но не могла удержаться от смеха. Он так радовался, что
сумел растопить холод ее души. Эта радость наполняла ее душу счастьем.
   - Это ты потерял стыд, мой господин, - сказала она. - Ты распустил перья,
как павлин, и радуешься, выставляя меня напоказ этим молодым  людям.  -  Она
засмеялась. - Они выглядели такими удивленными, когда увидели меня.  Неужели
у тебя репутация человека, который не способен увлечь  хорошенькую  женщину?
Им бы следовало знать тебя.
   - Если бы они знали меня, как ты, любовь моя, меня называли бы по-другому
и мне пришлось бы взять в любовники Иоанна, - пошутил он.
   - Мой господин! - Кейлин едва поборола новый приступ смеха.
   Он повел ее по лестничному пролету, поясняя, что это проход к двум особым
ложам, которые существуют на ипподроме, кроме императорской ложи.
   - Ложа патриарха - по правую  руку  от  императорской,  а  слева  -  ложа
первого патриция империи. Я пришел пораньше, чтобы не  вызывать  волнений  у
входа. Мне  не  хотелось,  чтобы  толпы  приветствовали  меня  до  появления
императора. Мы потихоньку проскользнем в ложу и там поздороваемся  с  нашими
гостями. Император не придет до  самого  начала  состязаний.  Сегодня  утром
состоятся четыре заезда, и после полудня четыре. Между ними мы увидим другие
представления. Зиновий придет со слугами: они принесут нам завтрак.
   - Я никогда не видела состязания колесниц, - сказала Кейлин. - Кто  будет
соревноваться сегодня? В  Кориниуме  была  арена  для  состязаний,  но  отец
никогда не брал нас с собой. Он говорил, что это очень жестокое зрелище.
   - Некоторые виды, - согласился Аспар. - Но мне сказали, сегодня не  будет
гладиаторов.  Выступят  актеры,  борцы,   которые   заполнят   время   между
состязаниями. У  нас  в  Константинополе  четыре  команды:  Красные,  Белые,
Голубые и Зеленые. Страсти, которые  эти  состязания  вызывают  у  зрителей,
иногда бывают ужасными. Делаются  ставки,  и  порой  возникают  драки  между
болельщиками соперничающих команд.
   Но здесь ты в безопасности.
   - Какую команду ты предпочитаешь, мой господин? - спросила она.
   - Зеленых, - ответил он. - Они лучше всех. За ними идут Голубые.  Красные
и Белые слабы, хотя и пытаются выйти вперед.
   Они добрались до небольшой площадки, где лестница делилась на две секции,
и, поднявшись по левой стороне на три ступеньки, вошли в ложу Аспара. Кейлин
увидела  удобные   мраморные   сиденья   с   шелковыми   подушками,   вокруг
располагались скамьи,  и  отовсюду  хорошо  просматривалась  арена.  Трибуны
начинали заполняться публикой, но никто не  замечал  их,  и  Кейлин  быстрым
взглядом отметила, что свита императора  и  важные  духовные  особы  еще  не
появились в своих ложах.
   - В ложу императора не ведут ступеньки, - обратилась она к Аспару. -  Как
же он войдет?
   - По лестнице, которая ведет прямо в ложу из туннеля под стенами  дворца,
- объяснил  он.  -  Она  позволяет  императору  быстро  уйти,  если  в  этом
появляется необходимость. Я всегда считал,  что  это  прекрасное  место  для
засады, и никто ничего не сможет сделать, если это произойдет.
   - Кейлин!
   Позади них в ложу вошла молодая  женщина.  Кейлин  повернулась  и  узнала
Касию, которая сияла в алых и  золотистых  шелках.  Кейлин  протянула  руки,
приветствуя ее.  Она  не  удивилась  своим  чувствам,  вновь  увидев  Касию,
поскольку молодая женщина всегда была добра к ней.
   - Мне говорили, фортуна  улыбнулась  тебе,  -  сказала  она,  приветствуя
Касию. - Я рада, что ты смогла прийти.
   - Госпожа Касия, - произнес Аспар с улыбкой, и Кейлин почувствовала,  как
в ней просыпается ревность. В его глазах было слишком много знакомого тепла.
   - Мой господин, рада видеть вас снова. Я должна благодарить  вас  за  то,
что вы представили меня принцу. До прошлого года я  не  собиралась  выкупать
себя, но когда принц предложил мне свое  покровительство,  я  удивила  своих
хозяев и выкупила себя, так что принцу не пришлось тратиться. - Касия  тепло
улыбнулась им обоим и удобно расположилась рядом с Кейлин.
   Аспар снова поклонился и ответил:
   - Значит, вы оба счастливы, и я рад,  Касия.  Я  полагаю,  ты  достаточно
умна, чтобы позаботиться о своем будущем? Принц так непостоянен.
   Касия весело засмеялась:
   - Я бережливая женщина, мой господин. Если бы Иоанн  и  Фока  имели  хоть
малейшее подозрение о том, сколько я накопила за три года, они  повысили  бы
цену. Однако они не сделали этого, и я ушла по вполне приемлемой цене.  Дом,
в котором я теперь живу, тоже принадлежит мне. Я настояла на  этом.  Василий
понял и проявил великодушие. Я не закончу свои дни на улице,  как  некоторые
глупые женщины.
   - Мне было бы очень жаль, если бы такое случилось, - заметил Аспар.
   Кейлин не успела обратиться к своему любовнику - в ложу, раскланиваясь  с
дамами, вошли приглашенные гости. Веллисарий, известный классический  актер,
и его нынешний любовник, непристойный  комический  актер  Аполлодарий,  были
первыми.  Элегантно  одетые  в  белые  и  золотистые  далматики,  веселые  и
остроумные, они внушали Кейлин страх. Она не привыкла к таким людям, а Касия
свободно болтала с ними, обмениваясь сплетнями, как будто они  были  знакомы
всю жизнь. Пришел Анастасий, великий  византийский  певец.  Он  разговаривал
полушепотом. Это вошло у него в  привычку,  как  объяснил  Аспар.  Анастасий
говорил мало или вообще молчал, сберегая свой знаменитый голос для пения.
   Джон Андроник, резчик по кости, и  Аркадий,  скульптор,  появились  почти
одновременно.  Первый,  застенчивый  мужчина  приятной  наружности,  вежливо
приветствовал хозяина и хозяйку. Последний выглядел его  противоположностью.
Это был самоуверенный парень с дерзким взглядом.
   - Касию я знаю, а это, должно быть, та  неземная  красавица,  которую  вы
хотите увековечить с  моей  помощью,  мой  господин.  -  Аркадий  пристально
посмотрел на Кейлин. - Я вижу, - продолжал он, мысленно снимая с нее одежды,
- тело красиво во всех деталях, как и лицо. Вы доставите мне много  радости,
госпожа, потому что больше всего я люблю лепить прелестных женщин.
   Аспар, довольный, улыбался, а Кейлин опять покраснела.
   - Я думаю, она превосходная модель для твоих  талантливых  рук,  Аркадий.
Она - возрожденная Венера, - сказал он.
   - Я, конечно, получу  больше  удовольствия  от  работы,  которую  вы  мне
поручили, мой господин, чем от  всех  святых,  которых  лепил  до  этого,  -
согласился скульптор.
   Внезапно толпа зашумела, и все присутствующие в ложе Аспара  повернулись,
чтобы увидеть императора и его свиту, входящих в свою ложу. Лицо  Льва  было
строгим и спокойным, но даже  в  элегантной  богатой  мантии  никто  не  мог
назвать его величественным или царственным. Таким он  показался  Кейлин,  но
она  помнила,  что  Аспар  выбрал  этого  человека  и  считал  его   сильным
правителем.  Императрица  же  была  совсем  другого  типа.   Она   выглядела
сверкающей звездой на фоне мужа.  Остальная  часть  царской  свиты  включала
мужчин  и  женщин,  среди  которых  она  выделила   только   лицо   Василия.
Представители духовенства в черных мантиях уже заняли свои места до прибытия
свиты императора, но Кейлин, занятая своими гостями, их не заметила.
   Через несколько минут Аспар наклонился к Кейлин:
   - Смотри! Встав на мраморную ступеньку, расположенную впереди  его  ложи,
император Лев поднял  полы  своей  пурпурно-золотистой  мантии  и  три  раза
взмахнул  ими  крест-накрест.  Обратившись  сначала  к   центральным   рядам
зрителей, затем к сидящим справа и, наконец,  к  сидящим  слева,  он  оказал
внимание всем присутствующим на ипподроме. Затем достал из-под мантии  белый
платок, который, как Аспар прошептал Кейлин, назывался маппой. Взмах  белого
шелкового платка означал начало состязаний. Маппа развевалась в руке Льва.
   Двери конюшни в стене ипподрома  открылись,  и  первые  четыре  колесницы
выкатились на беговой круг.
   Зрители взорвались аплодисментами. Возницы, каждый  из  которых  управлял
четырьмя лошадьми, были одеты  в  короткие  кожаные,  без  рукавов,  тупики,
которые крепко поддерживались скрещенными кожаными ремнями. Икры  опоясывали
кожаные краги. Все они были физически  хорошо  сложены,  а  многие  красивы.
Женщины приветствовали их, размахивая цветными лентами своих любимых команд,
и возницы, веселясь от избытка внимания, улыбались в ответ.
   - Женщин не следовало бы пускать на состязания, -  послышалось  невнятное
бормотание из ложи патриарха. - Для них нескромно быть здесь.
   - В Риме женщины посещали состязания, - возразил молодой священник.
   - И посмотри, что стало с Римом, - мрачно ответил патриарх, а  окружавшие
его священники кивали и поддакивали.
   - Вы когда-нибудь бывали прежде на бегах?  -  спросил  Аркадий  Кейлин  и
Касию и, когда обе они ответили отрицательно, сказал:
   - Тогда я  объясню  вам.  Порядок,  в  котором  выстраиваются  колесницы,
разыгрывается по жребию за  день  до  соревнований.  Каждый  возница  должен
пройти по беговому кругу семь раз. Видите стенд внизу, за спиной префекта  в
старомодной тоге? Видите семь страусиных яиц на  стенде?  Их  будут  убирать
одно за другим по мере прохождения каждого круга. Обычно победитель в каждом
заезде  награждается  небольшой  серебряной  пальмой,  но  сегодня,  в  день
основания города,  в  последних  двух  заездах  победители  получат  золотые
лавровые венки. Между Зелеными и  Голубыми  разгорится  жестокая  борьба  за
самый лучший венок.
   Смотрите! Они начали!
   Колесницы загрохотали по беговому кругу. Лошади неслись с пеной на морде,
с  потными  блестящими  боками.  Возничие  погоняли  с  таким  неистовством,
которого Кейлин никогда  не  видела.  Сначала  казалось,  что  беговой  круг
достаточно широк, чтобы все четыре колесницы могли уместиться в одном  ряду,
но вскоре Кейлин увидела: для того  чтобы  победить,  возницы  должны  вести
колесницы по всему кругу только впереди всех своих соперников. При обгоне от
колес соседних колесниц летели искры, когда они со скрипом  терлись  друг  о
Друга, а возницы стегали кнутами не только лошадей, но и соперников.
   Толпы криками подгоняли  лошадей,  когда  колесница  команды  Зеленых  на
последнем повороте наклонилась на одно колесо; она чуть не перевернулась, но
быстро выровнялась; а колесница команды Голубых,  неожиданно  сделав  рывок,
пересекла финишную линию на  нос  впереди.  Обе  колесницы  остановились,  и
возницы начали яростный кулачный бой. Их растащили, и  они  оставили  арену,
выкрикивая ругательства. В это время другие колесницы  уже  выстроились  для
следующего заезда и рванулись вперед.
   Кейлин  нравились  состязания.  Будучи  в  душе  кельткой,   она   всегда
восхищалась хорошими лошадьми, и скачки приводили ее в восторг.
   - Откуда привезли этих великолепных лошадей? - спросила она Аспара.  -  Я
никогда не видела таких. Их скорость и устойчивость выше всяких похвал.
   - Их привезли с Востока, - сказал он, - и стоят они очень дорого.
   - И ни одна из них не выращена в Византии, мой господин? - удивилась она.
   - Мне неизвестно, любовь моя. Почему ты так интересуешься?
   - Можно часть земель пустить под пастбища  и  выращивать  таких  лошадей!
Если они здесь так ценятся, это принесет тебе  большую  прибыль.  Рынок  для
такого скота обширный, так как лошади станут более доступными. Если мы будем
выращивать своих собственных лошадей, покупатели смогут наблюдать за ними  с
рождения и даже выбрать заранее тех, кто,  по  их  мнению,  перспективен,  -
заключила Кейлин. - Что ты думаешь об этом, мой господин?
   - Я думаю, она прелесть! - вступил Аркадий воодушевленно.
   - Сначала нам надо найти превосходного жеребца или двух для разведения  и
по крайней мере дюжину кобыл, -  размышлял  Аспар  вслух.  -  Я  должен  сам
поехать в Сирию, чтобы подыскать животных. Теперь  мы  не  должны  позволить
кому-либо осуществить  наш  замысел.  Сирийцы  гордятся  своими  прекрасными
лошадьми и очень выгодно экспортируют их. Я, конечно,  могу  купить  молодых
кобыл здесь и там, сказав, что хочу приобрести их  для  женщин  моей  семьи,
которые развлекаются верховой ездой. Хотя нормальные женщины  не  скачут  на
лошадях, - подумав, заключил он.
   - Зеленые победили во втором заезде,  пока  вы  болтали,  -  прервала  их
Касия. - Голубые жалуются на заговор, потому что Красные  и  Зеленые  решили
бить возницу Голубых на каждом повороте, и он прибыл к финишу мертвым.
   Между каждым утренним  заездом  предусматривался  небольшой  перерыв,  во
время которого выступали мимы, акробаты, а в конце  дрессировщик  с  группой
очаровательных маленьких собачек,  которые  прыгали  через  кольца,  крутили
сальто и танцевали на задних лапках под аккомпанемент флейты. Перерывы между
заездами были короткими, но между утренними и дневными скачками делали более
продолжительный перерыв. Ложи императора и патриарха опустели.
   - Куда они уходят? - спросила Кейлин.
   - На небольшой  банкет,  который  приготовлен  для  Льва  и  приглашенных
гостей, - ответил  Аспар.  -  Посмотри  вокруг,  любовь  моя.  Все  принесли
продукты и начинают есть, а вот и Зиновий с завтраком для наших гостей.  Как
всегда, старина, ты воврем