идите и повидайте оттоманского наместника, -  сказала  она.  -  Я
буду ждать вашего возвращения. Но поторопитесь, Мурроу!

***

   Мурроу  О'Флахерти  знал  Арслан-бея,  потому  что  капитан   много   лет
путешествовал по черноморским торговым путям,  а  Арслан-бей,  верный  слуга
султана, представлял своего хозяина в Каффе в течение уже пятнадцати лет. Он
был мягким человеком, любителем спокойной жизни, обладал умом  практичным  и
быстрым. Двое мужчин приветствовали друг друга, как старые друзья, и  Мурроу
рассказал ему, что у его овдовевшей кузины есть  сообщение,  которое  только
она сама может передать матери  Великого  хана.  Они  не  представляли,  что
гирейских татар может не оказаться в Каффе, объяснил Мурроу.
   - Они продолжают скитаться по степям каждое лето,  -  озадаченно  говорил
Арслан-бей. - Этого я не понимаю. Зимой  в  степи  ужасно  холодно  и  очень
ветрено. Летом степи не более гостеприимны, потому что там жарко и нет воды.
Здесь, в Каффе, климат мягкий и здоровый, но тем не  менее  между  второй  и
третьей весенней луной гирейские  татары  уходят  из  своей  родной  столицы
Каффы, и мы не видим их до первой или второй луны осени.
   - Вы знаете, куда они уходят? - спросил Мурроу.
   - О да, - ответил наместник султана. - Я всегда поддерживаю с ними связь.
   - Тогда,  вероятно,  вы  поможете  нам.  Мне  придется  собрать  отряд  и
отправиться в лагерь вместе с моей кузиной.
   - Вы позволите женщине ехать с вами? - ужаснулся  Арслан-бей.  -  О  нет,
нет, нет, мой друг! Слишком опасно для беззащитной женщины  ехать  в  лагерь
гирейских татар. В этом году совершает набеги Тимур-хан!
   - Я думал переодеть свою кузину в мужское платье, - сказал  Мурроу,  -  и
наездница она очень умелая. Разве при таких  условиях  нельзя  добраться  до
гирейских татар? У нас будет отряд вооруженных  людей  и  не  будет  никаких
товаров, которые можно было бы разграбить.
   - Да, при таких  условиях  это  возможно.  Если,  конечно,  Тимур-хан  не
полезет в бой, в то время когда вы туда отправитесь, - заметил наместник.  -
Но, выслушав ваше предложение, я вот что придумал.
   - Я слушаю вас, Арслан-бей, - сказал Мурроу.
   - Каждую неделю я посылаю отряд  из  шести  человек  в  лагерь  гирейских
татар, которые летом переезжают с места на место три раза.  Я  всегда  знаю,
где они находятся. Пока Великий хан в отъезде, мы с ним  решаем  дела  таким
способом, через моих гонцов. Я сообщаю ему все, о чем он должен знать, а  он
может связываться со мной. Тимур-хан никогда  не  нападает  на  моих  людей,
потому что они не везут с собой ничего ценного для него. Даже  те  сведения,
которые они должны передавать Великому хану, легко можно было бы получить  в
другом месте, если бы они понадобились Тимур-хану.  Мои  гонцы  отправляются
завтра. Что, если вы, ваша кузина или  еще  кто-нибудь  замените  трех  моих
людей и поедете с остальными? Я могу предложить вам  только  три  места.  Вы
доберетесь до Великого хана быстро и благополучно.
   Мурроу минуту подумал, потом сказал:
   - Арслан-бей, а если станет известно, что трое ваших  людей  заменены  на
трех чужестранцев?
   - Нет, никто не узнает, - ответил наместник. - Мои люди должны явиться ко
мне перед отъездом. Вас и ваших людей тайно приведут во дворец. Вы  замените
трех людей, которых втайне будут держать во дворце все время, пока вы будете
решать ваше дело с Борте Хатун и пока не вернетесь обратно.
   Мой личный раб, который нем,  позаботится  об  удобствах  для  оставшихся
здесь людей. Он не может  ничего  сказать,  даже  если  захочет.  Начальнику
отряда будет приказано  сразу  перед  отъездом  в  степь  взять  двух  самых
надежных людей. Времени, чтобы слухи просочились в город, не  будет.  Я  дам
вам и вашим людям подходящую одежду.
   - Султан не зря доверяет вам, Арслан-бей. Вы исключительно умный человек,
- заметил Мурроу. - Пусть будет  по-вашему.  Я  искренне  благодарю  вас  за
помощь. Научите, как пройти во дворец, и мы будем здесь в назначенный час.
   Наместник улыбнулся, польщенный, а потом сказал:
   - Дайте мне день на приготовления. Однако вы должны сказать, какого роста
ваша кузина, полная она или худая, чтобы я мог подобрать для нее  подходящий
костюм. - Его тон показывал, что он не слишком высокого  мнения  о  женщине,
которая может позволить себе переодеться мужчиной, не говоря уже о том,  что
она ездит верхом. - Кто еще поедет с вами? Кто он?
   - Я выберу одного из своих людей, когда вернусь  на  корабль,  -  ответил
Мурроу - У меня есть двое, но я еще не знаю, кого из них выбрать. Однако они
оба крупные мужчины. Что касается моей кузины, то она высокая  для  женщины,
примерно вашего роста, и, должен вам сказать, изящна.
   - Ждите завтра моего слугу.  Он  принесет  все,  что  вам  необходимо,  и
записку от меня, в которой будет сказано, как вам пройти во дворец.
   Мужчины  распрощались.  Мурроу  вернулся  на  корабль   и   рассказал   о
результатах  встречи.  Валентина  была  довольна,  но  ни  Патрик,  ни  граф
довольными не выглядели.
   - Кто из нас поедет? - потребовал лорд Кемп.
   - Вы оба, конечно, хотите ехать, - заметил Мурроу.
   - Да! - хором ответили они.
   - Я, несомненно, должен ехать, - сказал Мурроу, - и  поэтому  мне  нужно,
чтобы один из вас остался здесь командовать "Архангелом".  Кому  из  вас  по
душе эта работа?
   Они сердито уставились на Мурроу. Он засмеялся.
   - Понимаю, что никому. Вам придется  бросить  кости.  Выигрывает  большее
число.
   - Почему бы просто не выбрать одного из них? - спросила Валентина.
   - Потому что, - ответил Мурроу, - если я выберу  Патрика,  Том  подумает,
что я делаю это из-за того, что он мой брат.  Если  я  выберу  Тома,  Патрик
подумает, что я обращаюсь с ним, как с  "маленьким  братцем",  а  не  как  с
мужчиной. Если мы предоставим это дело случаю, кому-то из твоих нетерпеливых
поклонников придется винить только судьбу.
   Валентина улыбнулась. Ее кузен поступал мудро.
   - Неси кости! - приказал  Патрик  Джефу,  и  паренек  мгновенно  выполнил
приказание.
   - Дай их мне, - сказала Валентина. Взяв кубики  из  слоновой  кости,  она
спрятала их за спину, перекладывая из руки в руку, пока  не  уверилась,  что
никто из мужчин не знает, в какой они руке. Держа перед собой плотно  сжатые
кулаки, она сказала:
   - Выбирайте.
   - Правая, - сказал граф.  Валентина  разжала  кулаки  и  показала  кости,
лежащие в левой руке.
   - Ты бросаешь первым, - сказала она чрезвычайно довольному, ухмыляющемуся
Патрику.
   Он выбросил тройку и яростно сверкнул глазами. Граф  и  не  скрывал  свою
радость, когда взялся за кости, но его ликование было недолгим. Он  выбросил
двойку.
   Мурроу не дал  своему  брату  порадоваться,  как  не  дал  времени  графу
высказывать свои сожаления.
   - Все решено, - резко сказал он. - Том, я знаю, что у вас есть  некоторый
морской опыт, вы же в молодости плавали с каперами  ее  величества.  У  вас,
конечно, есть опыт военных походов с Эссексом в Кадис и в Ирландию.  Я  буду
спокоен за "Архангела", зная, что он в ваших руках.
   -  Не  следует  ли  Валентине  остаться  здесь,  ведь  Тимур-хан   где-то
неподалеку? - с надеждой спросил граф.
   - Валентина переоденется в мужское платье, - посмеиваясь, сказал  Мурроу.
- Арслан-бей уверил меня, что это безопасно.
   - Валентина переоденется? Это невозможно, -  сказал  граф.  -  Она  самая
совершенная женщина, которую я знал. Вы можете спрятать ее волосы, одеть  ее
в штаны, но как, черт побери, вы собираетесь изменить ее внешность..,  ну..,
ее.., грудь, черт возьми! Ее грудь, несомненно, выдаст ее, Мурроу.
   - Существуют способы. Том, - хмыкнул Мурроу, - скрыть даже  такие  щедрые
прелести, какими обладает моя кузина. Подождите и увидите.
   Хотя лорд Бурк ничего не говорил, вид у него был таким  же  скептическим,
как и у графа. Его беспокоило, что Валентина могла подвергнуться  опасности,
возможно даже смертельной.
   - Как долго вас не будет, божественная? - спросил ее Том  Эшберн  тем  же
вечером, когда они прогуливались  по  палубе.  -  Я  считаю,  что  судьба  -
коварная дрянь, если подарила Патрику такой удачный бросок кости! - Он обнял
ее за талию.
   - Может быть, дней десять или  больше,  -  сказала  Валентина,  -  Мурроу
говорил мне, что от Каффы до места лагеря татар несколько дней пути.  -  Она
убрала его руку, потому что ей не хотелось отвлекаться на любовные забавы.
   - Черт возьми. Вал, я не увижу вас  добрых  две  недели!  Неужели  вы  не
позволите понастойчивей поухаживать за вами сегодня вечером?
   Она холодно посмотрела на него, и он сказал:
   - Вы хоть поцелуете меня на прощание? Валентина тихо засмеялась.
   - Ваша целеустремленность делает вам честь, милорд.  Очень  хорошо.  Один
поцелуй, но не больше. Я не хочу, чтобы страсть дурманила меня,  сейчас  мне
нельзя терять голову.
   - Вы так разумны, божественная, и тем не менее я знал вас иной, -  уколол
он ее.
   - Разумность - это то, что я впитала с молоком матери,  и,  если  у  меня
есть сомнение в том, кто мой отец, сомнений в том, кто моя мать, у меня нет,
- парировала она в ответ. Потом с легкой улыбкой подставила ему свое лицо, и
он поцеловал ее.
   Это был нежный поцелуй,  потому  что  его  уже  предостерегли  и  ему  не
хотелось оказаться в немилости.
   - Вы  становитесь  безжалостной  женщиной,  -  пожаловался  он,  неохотно
отрываясь от нее.
   - Только разумной, милорд. Я должна быть такой, и вы  должны  быть  таким
же. Я не приглашала ни вас, ни Патрика в это путешествие. Том. Каждый из вас
пригласил себя сам. Я не буду удовлетворена, до тех пор пока не разгадаю эту
загадку.
   - Я не представляю, как вы можете разгадать ее, Валентина, - ответил  он.
- Если вы не являетесь точной копией либо принца, либо покойного султана,  я
не знаю, как вы сможете с уверенностью знать, кто из них ваш отец. Я считаю,
что ваша  семья  поступила  безрассудно,  разрешив  вам  отправиться  в  это
путешествие!
   - Милорд, совершенно ясно, что вы вообще не  понимаете  меня,  -  сказала
Валентина, - поэтому я желаю вам спокойной ночи.
   Она ушла, а он  остался  у  поручней,  глядя  в  небо,  усыпанное  яркими
звездами. Он любил ее. Он не понимал, почему лорд  и  леди  Блисс  не  могли
просто согласиться и принять его или лорда Бурка в качестве зятя и заставить
Валентину идти к алтарю, когда срок ее траура истек.  Сейчас  она  могла  бы
быть замужем и готовиться стать  матерью,  а  не  путешествовать  по  свету,
безнадежно пытаясь отыскать ответ на вопрос, на который, вероятно, не сможет
ответить никогда. Он любил, обожал ее, и правда, связанная  с  личностью  ее
отца, ничего не значила для него. Он хотел, чтобы она стала его женой, и тем
не менее совершенно не понимал ее.
   Поздно ночью,  пока  граф  Кемп  беспокойно  метался  в  постели,  четыре
закутанные в плащи фигуры покинули корабль и растворились в темноте  города.
В полном молчании они двигались по пустынным улицам, пока, наконец, человек,
ведущий их, не подвел их к стене с маленькой запертой  дверцей,  которую  он
отпер и снова запер за ними.  Они  спустились  вниз  по  ступенькам  в  ярко
освещенный туннель.
   - Мой друг! - приветствовал наместник Мурроу, когда они вышли из  туннеля
в небольшую комнату без окон.
   Двое мужчин пожали друг другу руки, потом Мурроу сказал:
   - Господин наместник, позвольте представить  вам  моего  младшего  брата,
лорда Патрика Бурка,  и  мою  кузину,  леди  Валентину  Бэрроуз.  Вы  можете
обратиться прямо к моей кузине, господин наместник, потому что она  понимает
ваш язык.
   Наместник и  лорд  Бурк  пожали  друг  другу  руки,  а  потом  Арслан-бей
приветствовал Валентину.
   - Если вы так красивы в мужском  платье,  госпожа,  мне  остается  только
представить, какой же  прекрасной  женщиной  вы  должны  быть.  Я  не  знаю,
разрешать  ли  вам  отправиться  в  путешествие,  которое   вы   собираетесь
совершить. Так ли уж необходимо вам говорить с Борте Хатун сейчас? Не можете
ли вы подождать осени, когда она вернется в Каффу?
   Валентина улыбнулась наместнику, и тот внезапно понял, что она и в  самом
деле красавица.
   - Вы очень добры, господин, беспокоясь о моей безопасности, но  я  должна
как можно скорее найти Борте Хатун. К концу мая я должна  быть  в  Стамбуле,
чтобы встретиться с матерью султана.  Мне  сказали,  что  эту  даму  обижать
нельзя. Я уверена, что доберусь  благополучно  с  моими  кузенами  и  вашими
людьми.
   Арслан-бей грустно покачал головой.
   - Бесполезно спорить с решительной женщиной, и мне надо было  бы  помнить
об этом. У меня три жены и семь дочерей, и каждая из них упряма.  Поезжайте,
если вам нужно, и да будет  Аллах  с  вами,  потому  что  вам  действительно
понадобится его защита, если вы попадетесь на глаза Тимур-хану. -  Наместник
снова повернулся к Мурроу. - Она и вправду высока  для  женщины.  Но,  может
быть, ее рост поможет ей. Если бы я не знал, кто она, я бы наверняка  принял
ее за красивого молодого человека. Однако, если позволите, еще одна  деталь.
- Он сделал знак слуге, который вышел вперед с небольшим подносом.
   - Думаю, что если бы вы надели это, госпожа, ваш маскарад  был  бы  более
совершенным. Этот старик поможет вам приклеить их, покажет, как это  делать,
и даст вам горшочек с клеем, который вы будете носить с  собой  и  ежедневно
приклеивать ваши усы.
   Немой раб подвел Валентину к зеркалу, потом  осторожно  показал  ей,  как
приклеить усы над верхней губой. Усы были небольшими, темными,  с  торчащими
концами. Превращение было  чудесным.  Красивый  молодой  человек  исчез',  а
Валентина превратилась в очень красивого мужчину. Даже  она  была  поражена,
глядя широко раскрытыми глазами на свое отражение в зеркале.
   - Я не похожа ни на одного из своих братьев. - ответила она.
   - Ни у кого из твоих братьев нет усов, - заметил Патрик  и  увернулся  от
дружеского удара, который она целила в него.
   Наместник улыбнулся им. Он приободрился, когда увидел, что отношения леди
Бэрроуз с ее спутниками непринужденные. Она вела  себя  не  так,  как  любая
знакомая ему женщина или женщина, которую должен был бы знать  Тимур-хан.  В
ней не было кротости или беспомощности, которые могли бы вызвать  подозрения
Тимур-хана.
   - Я не думаю, - отважился спросить он, -  что  вы  знакомы  с  каким-либо
оружием, госпожа?
   Это был, конечно, нелепый вопрос, но наместник задал его из любопытства.
   - Я владею и шпагой и кинжалом, - ответила она. - Мой  отец  считал,  что
женщина не должна быть беззащитной.
   - Поразительно! - слово вырвалось у Арслан-бея раньше, чем он понял это.
   Валентина засмеялась.
   - Разница в наших культурах, в самом деле,  поразительна,  господин,  как
для меня, так и для вас, - сказала она. - Но,  несмотря  на  наши  различия,
земля продолжает вращаться в небесах, как это было с  начала  мироздания.  Я
думаю, что Всевышний, которому мы все поклоняемся и  которого  вы  называете
Аллахом, евреи - Яхве, а мы,  христиане,  -  Богом,  должно  быть,  обладает
богатым чувством юмора.
   Наместник сначала хихикнул, а потом громко захохотал.
   Наконец он сказал:
   - Мудрость в столь молодом возрасте, госпожа, - это большой дар.  Я  могу
только позавидовать мужчине, за которого вы когда-нибудь выйдете замуж.
   Был вызван Али-паша,  офицер  наместника,  и  тот  представил  его  своим
английским гостям.
   - Это мой старый друг, капитан О'Флахерти, его  брат,  лорд  Бурк,  и  их
кузина, несравненная леди Бэрроуз. Они поедут с тобой, как я уже говорил,  в
лагерь гирейских татар, а потом вернутся с тобой же в Каффу.
   Али-паша приветствовал  мужчин  и  поклонился  им,  в  его  карих  глазах
мелькнул огонек при виде Валентины с приклеенными усами.
   - Эта дама, - продолжал наместник, - пользуется большой  благосклонностью
матери султана. Ты должен защищать ее жизнь любой ценой.
   - Да будет на то воля Аллаха, господин, - ответил Али-паша, ударяя себя в
грудь кулаком и кланяясь своему хозяину.
   Стоя во внутреннем дворе, наместник смотрел, как  они  уезжают,  -  шесть
человек, одинаково одетых в темно-синие мешковатые шаровары, белые рубашки с
длинными  рукавами,  темно-синие  шелковые  жилеты,  расшитые   красными   и
серебряными нитями, в длинные  темные  накидки,  закрывавшие  бока  лошадей,
черные высокие ботинки и небольшие тюрбаны.  Они  выехали  рысью,  ничем  не
отличаясь от любой другой группы гонцов, отъезжающей из дворца.  Часовые  на
стенах  дворца  даже  не  удосужились  посмотреть  на  них.   Арслан-бей   с
облегчением вздохнул.
   Они ехали из города к северо-западу,  Али-паша  впереди,  Мурроу  с  ним,
Валентина и Патрик ехали посередине, тыл прикрывали двое людей Али-паши.  На
юго-востоке виднелись несколько параллельных горных цепей.  Они  уезжали  от
гор, направляясь к плоским степным равнинам.
   Побережье Крыма было землей красивой и плодородной.  Дорога  вилась  мимо
цветущих вишневых, персиковых, абрикосовых, яблоневых и грушевых садов.  Они
ехали мимо полей пшеницы и ячменя, молодые всходы  которых  яркими  зелеными
пятнами выделялись  на  окружающем  ландшафте.  Виноградники  только  начали
проявлять признаки жизни. На лугах под весенним солнцем пасся скот и  весело
играли ягнята вокруг своих более спокойных матерей.  Англичане  получили  бы
большое удовольствие от этой картины, если бы они ехали помедленней.  Однако
им приходилось ехать быстро. Они были еженедельными гонцами к Великому  хану
и ехали, как обычно, остро ощущая важность своей задачи.
   Перед  заходом  солнца  они  остановились  в   небольшом   караван-сарае.
Благодаря счастливому случаю они были  единственными  гостями  хозяина.  Еще
раньше Мурроу  деликатно  объяснил  своей  кузине,  что  мужчина-мусульманин
садится на корточки, когда облегчается, застенчиво  поворачиваясь  спиной  к
другим, занятым тем же делом. Присев в углу, пока  оба  кузена  загораживали
ее, она выполнила естественную потребность организма. Пока она  делала  это,
ей хотелось оказаться где угодно,  кроме  того  места,  где  она  находилась
сейчас. Мурроу был очень мрачен, глаза его тщательно избегали  ее,  пока  он
занимался своим собственным делом, но несносный Патрик поймал  ее  взгляд  и
ухмыльнулся, когда увидел ее красное от смущения лицо.
   На ужин была подана густая, приправленная  специями  баранья  похлебка  с
луком и большими кусками нежного мяса. Ни вилок, ни ложек не было. Ели тремя
пальцами левой руки, погружая их  в  общий  котел  с  горячим  варевом,  или
зачерпывали жидкость, пользуясь ломтями плоской лепешки. Они  утолили  жажду
водой  из  близлежащего  ручья,  потому   что   хозяин   караван-сарая   был
благочестивым мусульманином и вина не подавал.
   Спали они на полу перед очагом, завернувшись в плащи. Перед рассветом они
встали и поели  густой  пшеничной  каши,  подслащенной  медом.  На  рассвете
остановились, чтобы сотворить молитвы. Разостлали коврики,  притороченные  к
седлам, встали на колени и обратили лица в  сторону  святого  города  Мекки.
Любой внимательный глаз, наблюдавший за гонцами наместника,  не  заметил  бы
ничего необычного.
   В полдень они остановились, чтобы дать лошадям  отдохнуть,  сами  сначала
справили естественную нужду, а потом съели по куску хлеба  с  козьим  сыром.
Они подъезжали к степям.
   Перед ними простиралась бесконечная гигантская равнина,  покрытая  пушком
свежей  весенней  травы.  Северный  студеный  ветер  пронизывал  до  костей,
несмотря на яркое весеннее солнце. Они снова сели  на  лошадей  и  ехали  по
гигантскому  открытому  пространству  ровным  аллюром,  до  тех   пор   пока
великолепный закат не превратился в расплывчатое ярко-красное пятно на  фоне
ночного неба. Здесь уже не было никаких караван-сараев, и,  когда,  наконец,
они остановились под прикрытием нескольких  одиноко  стоящих  скал,  путники
разложили огонь, наполнили небольшой  котелок  водой  из  своих  бурдюков  и
б