о мне человека,  который  завтра  повезет  домой  весть,  -
велела Блейз, прежде чем войти в сарай, и, дождавшись  появления  слуги,
объяснила:
   - Ты должен сказать эрлу, чтобы детей сразу же перевезли в  Риверсайд
вместе с леди Дороти. Ты все понял?
   - Да, миледи! - отозвался слуга.
   Только тогда Блейз немного  успокоилась:  несмотря  на  то,  что  она
никогда не сталкивалась с этой болезнью, она немало слышала о ней. Редко
в какой из деревень Англии крестьяне не страдали этим странным недугом -
впервые он появился во времена правления отца  Гэла,  покойного  короля.
Благодаря своему уединенному расположению Эшби избежал повального  мора,
но Морганы слышали о болезни, подобно всем англичанам.
   Блейз  вошла  в  сарай,  где  бедную  Геарту  уже  положили  на  кучу
ароматного сена, поверх которого был расстелен плащ.  Блейз  сняла  свой
плащ и попросила слуг принести ей ведро холодной воды.
   - Одной вам не раздеть  ее,  -  заметил  капитан,  вставая  рядом  на
колени.
   Вдвоем они с трудом сняли с Геарты  лиф,  тяжелые  верхние  и  пышные
нижние юбки. Блейз сдернула с ног служанки башмаки, оставив ее в  чулках
и кофточке.
   -  Снимите  с  нее  чепец  и  распустите  волосы,  чтобы  в  них   не
накапливался пот, миледи. Помню, моя мать говорила:  нельзя,  чтобы  пот
накапливался на теле. Она добавляла, что чем больше потеешь, тем  лучше,
- с потом выходит вся болезнь.
   - Спасибо, - кивнула Блейз и послушалась его совета.
   - Мы по очереди будем присматривать за ней, миледи, - решил  капитан.
- Пока идите и отдохните - за день вы слишком устали.
   - Нет, - отказалась Блейз. - Я посижу с ней, пока  не  захочу  спать.
Геарта - моя подруга, капитан. Я не могу бросить  ее,  она  бы  меня  не
оставила.
   Капитан кивнул  и  отправился  в  другой  конец  сарая,  где  мужчины
расседлывали коней и готовились ко сну, завернувшись  в  плащи.  Пятеро,
которые не переболели  потницей,  улеглись  снаружи  -  в  том  числе  и
помощник конюха.
   Блейз сидела, терпеливо  обмывая  лицо  горничной  прохладной  водой.
Бедняжка Геарта буквально горела, и, несмотря на все старания Блейз, жар
не утихал. Но Блейз не прекращала работы, окуная чистую тряпку  в  воду,
пока та не замутилась от пота,  сбегавшего  струйками  по  телу  Геарты,
пропитывающего кофточку и плащ. Спустя  несколько  часов  Геарта  начала
трястись, и Блейз накрыла ее своим плащом, но так и не сумела остановить
дрожь. Так продолжалось всю ночь, пока наконец Блейз  не  увидела  свет,
проникающий сквозь щелястые стены сарая, и не поняла, что  пришло  утро.
Геарта была еще жива, но ей становилось все хуже.
   - Почему же вы не разбудили меня, миледи? - упрекнул капитан, подходя
к ней. - Если с вами что-нибудь случится, эрл спустит с меня шкуру.
   Блейз улыбнулась ему.
   - Я не устала.
   - И все-таки вам пора отдохнуть.  Уже  светает,  посыльные  готовы  в
путь.
   - Пусть перекусят на дорогу, - забеспокоилась Блейз.
   - Прошлой ночью у нас осталась еда - мы отдадим ее посыльным. С  ними
ничего не случится.  Я  присмотрю  за  вами  и  Геартой,  но  вы  должны
отдохнуть, - капитан укрыл ее плащом и указал на дальний пустынный  угол
сарая.
   Блейз не стала спорить, ибо вдруг поняла, что смертельно устала.  Как
хорошо, что капитан заметил это. Блейз  с  удовольствием  вытянулась  на
сене, закутавшись в плащ, и немедленно заснула. Она  не  знала,  сколько
проспала, но ее разбудил слуга, принесший хлеб, сыр и куриную ножку.
   Очевидно, капитан не забывал заботиться об остальных.
   Блейз медленно жевала, ожидая, пока прояснятся мысли.
   Покончив с едой, она выскользнула из сарая и  нашла  укромное  место,
чтобы облегчиться. Близился вечер, и день был таким же  ясным,  как  два
предыдущих.
   Вернувшись в сарай, она обнаружила, что капитан  еще  сидит  рядом  с
Геартой.
   - Как она? - спросила Блейз, вглядываясь в измученное лицо горничной.
   - Еще жива. Она - крепкая женщина,  миледи.  По-моему,  она  выживет,
если уж продержалась так долго. Это добрый знак.
   - Вам надо перекусить, - заметила Блейз; - Я присмотрю за ней.
   Капитан ушел, а Блейз присела рядом с Геартой. Она лежала  спокойнее,
чем прошлой ночью, и Блейз не  знала,  радоваться  этому  или  пугаться.
Несмотря на то,  что  лицо  служанки  покрывал  пот,  он  был  не  таким
обильным, как ночью, и дрожь прекратилась.
   Милая Геарта! Она была для Блейз не только горничной, но и подругой и
наперсницей - с тех пор, как Блейз появилась  в  Риверс-Эдже.  Со  своей
материнской мудростью Геарта умела  решить  любое  затруднение.  Она  не
могла умереть! Просто не могла! Блейз вспомнила об Эдмунде  и  поклялась
сберечь Геарту, живое свидетельство ее прошлого.
   "Милосердный Боже, - молча молилась она, - Тебе ни к чему моя Геарта,
а мне без нее не обойтись". Будет ли услышана эта молитва?  Блейз  этого
не знала. "Пресвятая Богородица, сохрани мою Геарту". Она окунула тряпку
в ведро с холодной водой, выжала ее и положила на лоб горничной.  Геарта
лежала неподвижная и бледная, ее дыхание стало затрудненным  и  хриплым.
Вскоре она вновь начала дрожать, и только двое мужчин  могли  удерживать
ее на месте, чтобы она не поранилась в припадке. Блейз  кусала  губы  до
тех пор, пока они не начали кровоточить. Чем бы она ни  пыталась  помочь
Геарте, та не приходила в себя, и приступы обильного пота чередовались у
нее с приступами дрожи.
   Все, что оставалось Блейз, -  сидеть  рядом  с  горничной,  время  от
времени поить ее и обтирать влажной тканью.
   Наступила ночь. Капитан отправил одного из своих людей сменить  Блейз
и вывел ее из сарая в  теплые  сумерки,  напитанные  ароматом  медуницы.
Почти сразу Блейз воспрянула духом - вечер был так чудесен. Ради  такого
вечера стоило жить. Он обещал еще более прекрасное завтра. Наверняка  ее
молитвы будут услышаны!
   С постоялого двора вернулись слуги  с  едой  и  флягой  эля.  Капитан
устроил свою хозяйку на трехногом  табурете,  обнаруженном  в  сарае,  и
подал оловянную тарелку с куском пирога с крольчатиной  -  еще  горячим,
только что из печи, с хрустящей  коричневой  корочкой,  теплым  домашним
хлебом, ломтиком острого твердого сыра и вложил в другую руку  оловянный
кубок пряного темного эля.
   - Справитесь с этим - получите еще, - с улыбкой пообещал капитан.
   Блейз поблагодарила его и принялась за еду, в одну  минуту  проглотив
пирог, - она  вдруг  обнаружила,  что  проголодалась.  Хлеб  она  съела,
положив на него сыр. Закончив, она подобрала с тарелки последние крошки,
но все еще была голодна и подошла туда, где сидели капитан  и  остальные
слуги. Ей дали ветчины, еще хлеба и сыра, и, наконец насытившись,  Блейз
сонно зевнула и попросила капитана:
   - Я посплю до полуночи, а потом разбудите меня - я посижу с  Геартой.
Только не забудьте, капитан.
   - Я непременно разбужу вас, миледи.
   Блейз вернулась  в  сарай,  завернулась  в  плащ  капитана  и  быстро
заснула. Проснулась она внезапно, ощутив на плече руку капитана.
   - Как она?
   - По-старому, миледи, - ответил капитан, - но с каждым  часом  шансов
на то, что она выживет, прибавляется.
   Завтра здесь будут эрл и его люди. А что касается мистрис Геарты, она
либо выживет, либо умрет - потница редко длится больше двух дней.
   Ночь тянулась с мучительной медлительностью. Единственными признаками
жизни в сарае были храп спящих мужчин и шорох крыс в  соломе.  Время  от
времени Блейз осторожно снимала  нагар  со  свечки  -  ее  единственного
источника света, - боясь, что искра попадет в сено,  которым  был  набит
сарай. Геарта то и дело стонала, однако страшная дрожь прекратилась. Жар
по-прежнему не утихал, но  пот,  который  прежде  лился  с  нее  ручьем,
сменился влажной испариной.
   Ближе к рассвету Блейз с трудом удавалось  держать  глаза  открытыми.
Набитый желудок не способствовал бодрствованию. Несколько раз ее  голова
клонилась на грудь, дважды она плескала себе  на  лицо  воду  из  ведра,
чтобы взбодриться. Наконец, не  в  силах  удержаться,  она  задремала  и
проснулась внезапно от гробовой тишины в сарае,  где  вдруг  стихли  все
звуки. Перепугавшись, она протянула руку и коснулась лба  Геарты  -  она
слышала, что горничная еще дышит, но ее дыхание было очень слабым.
   - Миледи?
   Голос Геарты! Слабый, едва уловимый, но тем не менее голос Геарты!  К
тому же впервые за несколько дней она открыла глаза и смотрела прямо  на
Блейз.
   - О Геарта, ты жива! - радостно воскликнула  Блейз.  -  Ты  жива,  ты
выжила!
   Геарта  с  трудом  улыбнулась  хозяйке,  а   затем,   закрыв   глаза,
погрузилась в почти здоровый сон.
   - Она выжила, - заявил капитан, присев рядом с  Блейз.  -  Теперь  ей
нужен только отдых, но потница, хвала Богу, оставила ее в покос!
   Блейз расплакалась от счастья, а капитан  поднялся  и  стал  смущенно
переминаться с ноги на ногу. Инстинкт повелевал ему утешить женщину,  но
рассудок запрещал  это  -  ведь  Блейз  была  его  госпожой.  К  радости
капитана, она вскоре успокоилась.
   - Со мной все хорошо, капитан, - сказала она, - но если бы кто-нибудь
мог посидеть с Геартой, я  вышла  бы  подышать  свежим  воздухом,  -  не
дожидаясь ответа, она поднялась и вышла навстречу разгорающемуся дню.
   Рассвет только начинался, и небо на востоке  приобрело  оранжево-алый
оттенок,  который  сменился  кораллово-розовой  полосой,   а   затем   -
густо-лиловой. Она переходила в лавандовую и окаймлялась золотой лентой,
протянувшейся вдоль всего горизонта. Блейз с восторгом смотрела на небо,
возвещающее появление огненного светила. Внезапно сквозь пение птиц  она
расслышала топот копыт по дороге, с запада. Приближалась  многочисленная
кавалькада. Ее сердце заколотилось от радости, когда вдалеке  показались
слуги из Риверс-Эджа и ее муж.
   - Капитан! - позвала Блейз. - Капитан, эрл едет!
   Всадники остановились у сарая, и, спрыгнув с коня,  Энтони  подхватил
Блейз на руки.
   - Слава Богу, ты здорова! - выдохнул  он.  -  Слава  Богу!  -  И  под
одобрительные крики слуг он поцеловал жену, а затем спросил:
   - А как Геарта?
   - Перелом болезни только что миновал, - объяснила  Блейз.  -  Капитан
сказал, что она выживет. Сейчас она спит.
   - Отлично! Надо поскорее доставить вас обеих домой, мой ангел.
   - А дети? Ты отослал их в Риверсайд, как я просила?
   Опасность пока близка, Тони. Не знаю, не заразился ли еще  кто-нибудь
из нас в Гринвиче.
   - Дети отправились с моей матерью в Риверсайд в тот же  час,  как  мы
получили твою весть, Блейз. Их жизнью я дорожу не меньше, чем ты.
   - Тони, мне надо так много рассказать тебе, - начала она. -  Когда  я
была в Гринвиче...
   Но Тони прервал ее:
   - Об этом мы поговорим, когда будем дома,  мадам.  Геарте  необходимо
более удобное место, чтобы набраться сил, а вам,  полагаю,  не  терпится
принять ванну. Далеко ли отсюда постоялый двор, о котором  мне  говорили
посыльные?
   - Вниз по дороге, за поворотом, - ответила Блейз.
   - Сейчас я отправлю туда нескольких человек,  чтобы  купить  еще  две
четверки лошадей.  С  ними  мы  доберемся  до  Риверс-Эджа  к  полуночи.
Посмотри, сможет ли Геарта вынести дорогу, мой ангел.
   Он был искренне рад видеть ее,  даже  благодарен,  но  внезапно  стал
довольно резок. Блейз отвернулась от мужа, и войдя  в  сарай,  осторожно
разбудила горничную.
   - Ты должна одеться, Геарта, - прибыл эрл, чтобы отвезти нас домой, -
мягко произнесла она, и горничная кивнула. Вместе они сумели привести  в
порядок ее одежду.
   - Спасибо, миледи, - более сильным голосом произнесла Геарта.
   Лошадей, приведенных из "Герольда" и из дома, привязали к  экипажу  и
впрягли в него, готовясь к отъезду. Капитан перенес Геарту  в  экипаж  и
уложил на сиденье. Она была  слаба,  но  сумела  выпить  вино  с  яйцом,
приготовленное Блейз. Вместе с лошадьми  слуги  привезли  из  постоялого
двора припасы и рассчитались с хозяином. Все с  аппетитом  закусили,  но
Блейз, помня о переедании прошлым вечером и не забывая  о  том,  что  ей
придется трястись в экипаже, отказалась  от  еды,  не  желая  раздражать
желудок. Кому-то надо было сидеть с Геартой, и Блейз не могла просить об
этом слуг, поскольку они и так достаточно помогли ей  за  последние  два
дня.
   Она обреченно забралась в коляску, приготовившись терпеть долгие мили
пути к Риверс-Эджу. Кучер уселся на козлы, и экипаж  тронулся  с  места.
Энтони так и не заговорил с ней. Блейз надо было столько сказать ему,  а
он не дал ей ни малейшего шанса. Внезапно ей пришло в голову: прося мужа
о помощи, она подвергала его опасности. Блейз понятия не имела, болел ли
Энтони потницей.
   Что, если она заразила его и теперь он  умрет?  Беспокойство  терзало
ее, пока коляска колыхалась на ухабах  дороги.  Если  бы  только  Энтони
объявил привал, и она смогла расспросить его! Блейз неловко поерзала  на
сиденье. Несмотря на открытые окна, в экипаже было душно.  Струйки  пота
сползали по ее спине. Напротив  на  сиденье  мирно  похрапывала  Геарта.
Блейз распустила шнуровку лифа -  здесь  ее  никто  не  видел,  а  перед
привалом она успела бы привести себя в порядок.
   Следовавший во главе кавалькады Энтони молча благодарил Бога  за  то,
что Блейз жива. Когда прибыли посыльные, он пришел в ужас. Все, что  ему
хотелось теперь, - благополучно доставить Блейз домой. Он покачивался  в
седле, погруженный в свои мысли, пока капитан не подъехал и не  крикнул,
пересиливая грохот копыт:
   - Милорд, пора остановиться! Лошадям нужен отдых, иначе они долго  не
протянут!
   Эрл  подал  кавалькаде  знак  остановиться,  прислушавшись  к  совету
капитана. Мужчины спешивались, разминали ноги,  а  Энтони  направился  к
экипажу, проведать жену и Геарту. Геарта  еще  дремала,  но  Блейз,  уже
успевшая зашнуровать лиф, была беспокойна.
   - Этот экипаж невыносим, - пожаловалась она. - Я  умираю  от  духоты.
Геарта сможет побыть одна несколько часов. Я хочу ехать верхом. Тони!
   - А ты не устала? - встревожился он,  отмечая,  как  покраснели  щеки
Блейз.
   - Нет.
   - Я велю оседлать твою лошадь, - решил он. -  Хочешь  вина?  -  И  он
вытащил кожаную фляжку, которую носил за поясом.
   Блейз жадно отпила несколько глотков.
   - Как мне хочется пить! - воскликнула она, возвращая мужу  фляжку.  -
Ты был прав: мне не терпится  помыться  в  прохладной  ванне  -  сегодня
слишком уж жарко для мая.
   Они отдыхали почти час, пустив коней пастись на лугу у дороги. Геарта
проснулась, выпила немного вина и съела смоченный в нем  кусочек  хлеба,
прежде чем вновь задремать. Капитан велел одному из младших слуг сесть в
экипаж и присматривать за выздоравливающей горничной.
   -  Нельзя  оставлять  ее  одну,  миледи,  -  объяснил  он,  и   Блейз
согласилась.
   Кавалькада снова двинулась в путь, и сначала ветер освежил Блейз,  но
к вечеру, когда солнце уже снижалось над холмами, ей снова стало  жарко.
Более того - жар усиливался  с  каждой  минутой,  а  по  спине  побежали
струйки пота.
   - Энтони! - Она едва услышала собственный голос сквозь топот копыт. -
Энтони! - У нее закружилась голова, она  чуть  не  выпустила  поводья  и
обмякла, прижавшись к лошадиной шее. Один из слуг, ехавших  позади  нее,
бросился вперед, доложить эрлу.
   Энтони обернулся на отчаянный крик слуги и увидел, что Блейз с трудом
удерживается в седле. Осадив  коня,  он  подхватил  болтающиеся  поводья
лошади Блейз, спешился и успел поймать ее за секунду до того, как  Блейз
свалилась на землю.
   - Блейз! Блейз! - растерянно звал он. - Что с тобой, мой ангел?
   - Жарко, - пробормотала Блейз, не открывая глаз.  -  Мне  так  жарко.
Тони.
   - О Господи... - прошептал Тони, - у нее потница!
   - Давайте я отнесу ее в экипаж, милорд. Не хватало еще,  чтобы  и  вы
заразились! - предложил капитан.
   - Нет, я не заражусь, - возразил его хозяин. - Я  перенес  потницу  в
юности. - Он отнес Блейз в экипаж и положил на сиденье.
   Путешествие продолжалось, но на этот раз с лихорадочной поспешностью.
Геарта понемногу  поправлялась,  а  Блейз  только  начинала  бороться  с
болезнью. Требовалось как  можно  скорее  доставить  ее  домой.  Капитан
отправил вперед двух посыльных, чтобы предупредить слуг.
   Взошла луна и  ярко  осветила  дорогу.  Постепенно  местность  вокруг
становилась все более знакомой, и  наконец  впереди  появились  владения
Лэнгфорда. Кавалькада галопом пронеслась через спящие деревни,  торопясь
доставить свой драгоценный груз домой и  избрав  более  короткую  дорогу
вдоль реки. Воды Уая, посеребренные  лунным  светом,  создавали  иллюзию
покоя.  Наконец  впереди  показался  дом  с  освещенными  окнами   -   в
Риверс-Эдже с тревогой ожидали прибытия хозяев.
   Слуги высыпали из дома, едва они подъехали к крыльцу. Дверцы  экипажа
распахнули прежде, чем Энтони успел спешиться, бережные руки  подхватили
графиню и вынесли ее наружу, а затем помогли слабой Геарте.
   Блейз унесли в ее спальню и уложили в заранее приготовленную постель.
Рой служанок суетился  вокруг,  раздевая  Блейз  и  переодевая  в  сухую
рубашку.
   - Девушки будут сидеть у постели ее светлости  всю  ночь,  милорд,  -
объявила мистрис Эллис, экономка.
   - Нет, - покачал головой Тони, - я сам буду ухаживать за  ней.  -  Он
сбросил дорожный плащ и камзол. - Принесите мне  все,  что  понадобится,
скажите, что я должен делать, и пусть поблизости остаются только те, кто
уже перенес болезнь.
   - Милорд, не мужское это дело -  ухаживать  за  больной  женщиной,  -
упрекнула мистрис Эллис.
   Энтони вскинул голову, и его глаза наполнились такой болью и страхом,
что экономка попятилась.
   - Она - моя жена, - просто ответил он и пододвинул кресло  поближе  к
постели. "Какая она маленькая", - думал он, глядя  на  Блейз.  Когда  ее
тело начинало содрогаться, он испытывал острую боль. Он вспоминал, как в
юности переболел потницей вместе с Эдмундом - оба они почти не страдали,
болезнь не продлилась и двух дней, но множество людей тогда умерло.
   Блейз не может умереть. Этого не будет! Он должен так  много  сказать
ей. Им предстоит еще столько сделать вдвоем. Она  -  его  жизнь.  Она  -
сердце Лэнгфорда. Бог не отнимет ее у детей,  у  мужа,  у  слуг.  Энтони
осторожно вытирал пот с лица Блейз и вновь клал влажную ткань ей на лоб.
   Жарко.., жарко.., почему так жарко? Блейз  недоумевала.  Еще  никогда
лето в Эшби не бывало таким жарким. Мама!
   Где же ее мама? А Блисс? И  Блайт?  Где  мама?  Должно  быть,  кормит
малыша - в доме всегда есть малыш.  Этого  назвали  Дилайт.  Отец  Иоанн
разгневался, когда мама объявила ему, как будут звать  девочку.  А  мама
рассмеялась, объяснив, что ребенка  надо  окрестить  как  Мэри-Дилайт  -
точно так же, как ее другие дочери были крещены Мэри-Блейз, Мэри-Блисс и
Мэри-Блайт. Мама считает, что Мэри - лучшее из имен святых.
   Жарко..,  снова  жарко...  Выйдут  ли  они  замуж?  Ведь  у  них  нет
приданого.  Папа  и  мама  тревожатся.  Старший  сын   сквайра   пытался
поцеловать ее в саду, но она оттолкнула его. Он не посмел  пожаловаться.
Блисс считает, что она, Блейз, поступила глупо - сын сквайра взял бы  ее
в жены и без приданого. Но она скорее останется старой девой, чем выйдет
замуж за этого самодовольного олуха. Пусть  Блисс  забирает  себе  этого
скользкого лягушонка, а ей предназначен более высокий удел.
   Она выходит замуж! О, как ей страшно.., но никто не  должен  заметить
ее страха. Графине не подобает выдавать свои чувства. Надо найти сестрам
мужей, помочь им всем.
   О, как он красив! Если бы только ее муж был таким же привлекательным!
Прошу тебя. Благословенная Дева,  пусть  мой  муж  будет  добрее  Энтони
Уиндхема!
   Эдмунд! Эдмунд! Боже мой, как я люблю тебя! У  нас  есть  дочь,  а  я
хотела, чтобы в Лэнгфорде появился наследник. Нисса? Ты  хочешь  назвать
ее Ниссой? Чудесное имя, милорд! Эдмунд, я  люблю  тебя.  О  Эдмунд,  не
уходи! Не умирай! Только не ты! Ненавижу тебя,  Энтони!  Ты  убил  моего
Эдмунда!
   Господи,