ла  Риган.  И
все равно, ей не понравилось совокупление, вовсе не понравилось...  Смущения
она не чувствовала. Ей просто было очень холодно -  оттого  она  и  дрожала.
Если это называется любовью, то пусть этим занимается сестрица... Для нее же
в этом нет ничего привлекательного.
   - Вздуй Дональда от моего имени, папа, - сказал отцу  Иэн.  -  Щенок  нам
солгал.
   - Так говорила и маленькая монашка, когда я спросил  ее  нынче  обо  всем
этом, - отвечал Элэсдейр-Фергюсон. - Ну  и  прекрасно,  я  рад,  что  девица
оказалась непорочной. Не стану мешать тебе, парень. Наслаждайся -  и  доброй
тебе ночки!
   ...Риган думала, что Иэн никогда  не  уснет.  Еще  дважды  он  терзал  ее
измученное  тело.  Потом,  наконец,  к  ее  величайшей  радости,  он  громко
захрапел. Когда она убедилась,  что  он  крепко  уснул,  Риган  выпросталась
из-под одеяла и, подняв с пола сорочку, тихо, словно  мышка,  скользнула  за
дверь. Быстро спустившись ниже этажом, она вошла  в  покои,  где  ее  сестра
сидела у ложа матери.
   Груочь вскочила на ноги.
   - С тобою все в порядке? - прошептала она.
   - Ну, знаешь... - отвечала Риган. - Он причинил мне ужасную боль.  -  Она
вкратце пересказала все, что произошло  в  спальне  наверху.  -  Лучше  тебе
поспешить наверх, пока он не проснулся. У меня нет сомнений, что это  чудище
снова захочет поиметь свою молодую женушку еще  до  рассвета.  Он  похотлив,
словно жеребец, моя сестрица.
   Сестры  снова  обменялись  платьями,   а   Груочь   намазала   внутреннюю
поверхность  бедер  заранее  заготовленной  цыплячьей  кровью  и   торопливо
натянула сорочку.
   - Спасибо тебе... - просто сказала она. И вот ее уже. и след простыл...
   Риган торопливо смыла со своего тела следы  позора  и  облачилась.  Потом
уселась и поморщилась от боли, когда ее  маленькая  попка  соприкоснулась  с
досками лавки. Как все-таки это больно...
   - Риган... - голос матери пробудил ее от тягостных раздумий.
   Риган наклонилась к умирающей, вглядываясь в ее лицо:
   - Что?
   Мать протянула руку и крепко сжала ладонь дочери:
   - Ты добрая девочка... - И Сорчи Мак-Дуфф не стало.
   Риган была потрясена, но чем именно, она не могла с уверенностью сказать.
Кончина матери была так проста... Чего не скажешь о ее последних словах. Она
всю жизнь прождала ласкового слова от Сорчи Мак-Дуфф, но вся  любовь  матери
была лишь для Груочь, все ее мечты и чаяния были связаны лишь со старшей,  с
любимицей... Лишь ей говорила Сорча ласковые слова.  А  вот  последних  слов
матери никто у Риган не отнимет...
   - Ах, мама! - только и смогла она выговорить. - Да приимет  Господь  твою
бедную душу...
   Освободив пальцы от пожатия мертвой руки, Риган Мак-Дуфф спустилась вниз,
в зал, чтобы сообщить Мак-Фергюсу, что мать ее  опочила.  Он  кивнул,  и  ей
показалось, что в голубых глазах его блеснули слезы.
   - Я позову старую Бриди, чтобы она омыла  и  убрала  тело  как  подобает,
милорд, - сказала Риган. - Пусть Груочь с молодым мужем спят спокойно...
   - Да, - согласно кивнул он. И более не вымолвил ни слова.
   На следующий день они предали земле тело Сорчи Мак-Дуфф возле  могилы  ее
мужа, на склоне холма у озера. День был серый и дождливый. Когда  завернутое
в саван тело опускали в могилу, трубы  играли  гимн  клана  Мак-Дуфф.  После
смерти Торкиля сердцем  клана  стала  Сорча.  И  вот  это  сердце  перестало
биться... Наследница Бен Мак-Дун замужем за Фергюсоном, а через месяц сестра
ее поедет через всю Шотландию в монастырь,  и  более  никто  ее  не  увидит.
Погребальный плач Мак-Дуффов был горьким, продолжительным и непритворным...
   Джеми Мак-Дуфф разыскал Риган:
   - Ну и как, понравилась  Иэну  Фергюсону  его  невеста?  -  с  лукавинкой
спросил он.
   - Она была чистой и непорочной, - спокойно ответствовала Риган, - и  если
кто-то усомнится в этом, то получит кинжал в самое сердце, кузен. - Голос ее
звучал предупреждающе.
   - Выходи за меня... - сказал он, изумив девушку несказанно.
   - Что? Может быть, ты спутал меня с Груочь, юнец? Нет, ты  просто  хочешь
оскорбить меня... Не разыгрывай дурня, Джеми, -  дружески  посоветовала  ему
она.
   - Ты дочь Торкиля Мак-Дуффа, - объяснил он. - Ты знаешь, что многие хотят
возрождения попранной чести клана Мак-Дуфф и падения Фергюсонов...
   - На свете множество дурней,  Джеми  Мак-Дуфф,  -  отвечала  Риган.  -  Я
никогда не знала отца: он погиб в междоусобной брани еще до моего  рождения.
Все эти годы мы жили в мире. Фергюсоны  значительно  превысили  нас  числом,
потому и победили. Для чего ты вновь затеваешь смуту? Чтобы наши юноши вновь
гибли во славу клана Бен Мак-Дун? Нет, я не возьму на душу такого греха...
   - Твоя мать никогда бы не сложила оружия...
   - Наша мать  мертва,  -  грубо  оборвала  его  девушка.  -  И  если  тебя
существующее положение вещей не  устраивает,  Джеми  Мак-Дуфф,  -  убирайся!
Покинь клан Бен Мак-Дун! Я не позволю тебе разрушить счастье сестры!
   - - Счастье? Уж не с Иэном ли  Фергюсоном?  -  недоверчиво  и  насмешливо
спросил он.
   -  Только  нынче  утром  она  по  секрету  призналась  мне,  что  Иэн   -
восхитительный любовник, - сказала Риган. И неумолимо прибавила:
   - Лучший, какого она когда-либо знала...
   В ярости юноша покинул ее. Больше она никогда  его  не  видела.  К  своей
радости, она несколькими днями позже узнала, что Джеми Мак-Дуфф завербовался
в солдаты и уехал в какую-то  неведомую  Византию.  Груочь  же  была  просто
счастлива отделаться от своего бывшего возлюбленного.  Страстность  молодого
мужа пришлась ей весьма по вкусу, и она была вполне довольна...
   Риган все еще оставалась в замке Бен Мак-Дун,  но,  к  своему  изумлению,
обнаружила, что без матери она здесь и вовсе чужая. А  Груочь  вскоре  стала
мучиться ревностью при малейшем  знаке  внимания,  оказываемом  ее  супругом
родной сестре. Теперь она беззастенчиво торопила ее со сборами и отъездом. И
радостно вздохнула, узнав, что месячные у Риган пришли вовремя...
   - Ну теперь-то ты едешь? -  спросила  она  чересчур  прямо.  ,  -  Да,  -
отвечала Риган. - Но ведь ты дашь мне время, чтобы оправиться, сестра? Ты же
знаешь, как тяжело мне будет в дороге, да еще теперь...
   - Ну конечно, - с неохотой вымолвила Груочь. - К тому же это  путешествие
будет не из легких. Я не хочу, чтобы у тебя были лишние проблемы...
   - Когда я уеду, мы больше никогда не увидимся, - сказала Риган.  -  Но  я
всегда буду любить тебя, Груочь.
   - И я... - сказала Груочь. Голос ее смягчился. - Правда, я вовсе не хочу,
чтобы ты уезжала, но старик тверд в своем решении. Он говорит, что ты  своим
присутствием здесь лишь искушаешь клансменов Мак-Дун, моя Риган...
   - И он прав, - отвечала сестра. -  Джеми  Мак-Дуфф  так  просто  напрямик
предложил мне пойти  за  него  и  восторжествовать  над  Фергюсонами,  но  я
прогнала нахала.
   Причем передала ему, будто ты сказала, что Иэн как любовник даст ему  сто
очков вперед.
   - Да, это так, - хихикнула Груочь. - Ты права  была,  когда  назвала  его
жеребцом, моя Риган. Я сейчас уже почти жалею, что беременна  -  ведь  скоро
живот мой станет настолько велик, что я не  смогу  ублажать  его.  Тогда  он
снова пойдет по деревенским бабам...
   - Ты уже сказала ему, Груочь?
   - Нет, но скоро обрадую. - Груочь улыбнулась. - Он надуется  от  гордости
как петух, да и старик растает от счастья, - заключила она.
   "...Она довольна",  -  подумала  Риган.  -  Возмездие,  задуманное  нашей
матерью, совершается, но, похоже, Груочь нет  до  этого  уже  ровным  счетом
никакого дела. Она просто счастлива, что стала женою Иэна Фергюсона, правда,
не пойму с чего... Нет, конечно,  он  смазливый  парень,  но  неотесанный  и
грубый. С каждым годом он все более будет  походить  на  отца.  Хотелось  бы
поглядеть, каковы будут их детки, но этого я никогда не увижу. Скоро,  очень
скоро я покину Бен Мак-Дун. Когда-то я думала,  что  мне  будет  больно,  но
теперь... Груочь нашла свое место под солнцем, а вот я нет."
   Погожим весенним утром Риган Мак-Дуфф покидала то, что всю жизнь  считала
родным домом. Путешествие должно было занять  не  менее  двух  недель  -  им
предстояло пересечь Аллоа и  попасть  в  область,  именуемую  Стратклайд,  в
юго-западной оконечности страны. Девушку сопровождали  воины  обоих  кланов.
Старый Мак-Фергюс показал ей небольшой, но увесистый  ларец,  который  затем
вручил капитану стражи.
   - Твое наследство, кроха, - сказал он. - Эндрю собственноручно вручит его
матери Уне. - Затем, почувствовав, что девушка в смятении, прибавил:
   - Обитель Святой Майры находится на самом побережье. Я  знаю,  милая,  ты
ведь никогда не видела моря. Оно может быть прекрасным, и пугающим, яростным
и бурным. А в ясный день ты сможешь увидеть даже скалы Эйре, земли  кельтов,
по ту сторону пролива. Аббатисой в обители моя родственница Уна, по  крайней
мере, была  ею,  когда  ты  родилась.  Она  добрая  женщина,  насколько  мне
известно... Ну а если ее там уже нет - все равно: твое имя давно занесено  в
тамошнюю книгу, тебя ждут, тебя примут. Отныне там твой дом.
   - А здесь я теперь чужая, милорд? - храбро спросила Риган.
   Мак-Фергюс вздохнул:
   - Боюсь, не быть тебе доброй монашкой, но что  еще  могу  я  сделать  для
тебя, милая? У Бен Мак-Дун может быть только одна  наследница,  та,  которая
сейчас стала женою моего сына. У них вскоре родится дитя. Ты опасна для нас,
Риган  Мак-Дуфф.  Даже  не  произнося  ни  слова,  ты  можешь  одним   своим
присутствием поднять клан Мак-Дун на мятеж против нас, Фергюсонов, а этого я
не допущу! Ты ведь не глупышка. Ты все понимаешь...
   - Да, - кивнула Риган. - Но это не значит, что все это  мне  по  душе.  А
могу я остаться? Я не допущу волнений среди Мак-Дун! Буду сидеть тише  воды,
ниже травы. Для меня невыносима мысль, что меня заточат навеки...
   - Раскрою тебе один секрет, детка, - сказал Элэсдейр Фергюсон.  -  Сперва
придется научиться терпению. Пока ты молода, это будет нелегко...  А  потом,
дитя, стремись к власти там, за  монастырскими  стенами.  Ты  ведь  явно  не
удовлетворишься положением простой монахини - и  добро!  Познав  власть,  ты
обретешь и покой. А теперь пойди и простись с сестрой.
   Груочь и радовалась, и  печалилась  из-за  отъезда  сестры.  Сознание  ее
раздвоилось:  одна  половинка  испытывала  облегчение.  Ведь  Иэн  частенько
поддразнивал ее, говоря, что когда-нибудь может их  ненароком  спутать...  А
что, если он по ошибке окажется в  постели  крошки-монашки,  как  он  всегда
называл Риган? В этой шутке была доля правды, что крайне волновало Груочь...
К тому же Риган знала ее тайну. А если в замке не  будет  Риган,  то  Груочь
сможет сделать вид, что дитя, шевелящееся у нее под  сердцем,  и  впрямь  от
Иэна - ведь мать унесла тайну с собой в могилу. Более  никто  ни  о  чем  не
подозревал.
   ...И все же Риган была такой же частью ее, как, например, правая рука или
нога. Они всю жизнь были неразлучны  -  а  теперь  им  предстоит  расстаться
навеки. И вряд ли они когда-нибудь снова свидятся...
   Сестры крепко обнялись, цепляясь друг за друга в тщетном порыве...  Слова
были бессильны. Потом Риган помогли взобраться на низкорослую  лошадку.  Она
всего раз обернулась - но увидела лишь, что Груочь рыдает на плече мужа. Она
даже не помахала рукой на прощание...
   Они ехали куда быстрее, нежели предполагала Риган. Деньки стояли погожие,
а ее свита хотела поскорее Доставить девушку в обитель и  убраться  восвояси
домой. Воинам было неуютно в незнакомых землях. Сначала они ехали на  запад,
затем повернули на восток. И если бы не грустная цель путешествия, Риган  от
души наслаждалась бы... Она была очарована красотою природы.  А  ночами  они
вставали лагерем у  самой  дороги,  лишь  изредка  находя  приют  в  обители
какого-нибудь монашеского ордена. Все  воины,  сопровождавшие  ее,  будь  то
Мак-Дуффы или Фергюсоны, были с нею неизменно  почтительны  -  и  не  более.
Чему, кстати, девушка была несказанно рада: никаких склок, никаких  плановых
распрей...
   Наконец, они выехали на дорогу у самого побережья,  и  вид  моря  поразил
Риган. Казалось, оно безбрежно, бесконечно...
   - У него и вправду нет конца и края? - вслух спросила она.
   - Представляю себе, как какая-нибудь девушка на том берегу  спрашивает  в
точности о том же... - с улыбкой отвечал капитан стражи. Он был Мак-Дуфф,  и
хотя всем сердцем сочувствовал Риган, но вовсе не хотел  возрождения  старых
родовых распрей  между  Мак-Дуффами  и  Фергюсонами.  Семейные  люди  всегда
предпочитают мир...
   Вскоре погода переменилась: с моря подул холодный ветер, и закапал дождь,
поэтому обитель Святой Майры выглядела не слишком  гостеприимно,  когда  они
постучались у ворот. Большое серое здание за высокими стенами, сложенными из
огромных булыжных глыб, стояло на самом берегу моря. Привратница,  маленькая
и суетливая монашка, впустила Риган и капитана.
   - Прошу вас, подождите, - сказала она тихо и смущенно. - Пойду  и  доложу
матери Юб, что у нас гости.
   - А мать Уна? Она больше не аббатиса? - спросила Риган монашку.  -  Может
быть, меня здесь уже никто не ждет... - прибавила она с надеждой.
   - Мать Уна уже очень стара и живет в  монастыре  на  покое,  -  объяснила
маленькая монашка. - Но делами обители она больше не может заниматься.  -  И
монашка поспешила вон.
   - Не думаю, чтобы в столь тихом местечке были такие уж серьезные  дела...
- сказал капитан, но, оглядевшись, не мог не признать, что Обитель  очень  и
очень богата. На дубовом столе красовались золотые и серебряные подсвечники,
на стенах висели великолепные гобелены. В комнате, где  им  предложено  было
дожидаться, был прекрасный камин с хорошей  тягой  -  тут  совсем  не  пахло
дымом.
   - Здесь вы будете в безопасности и довольстве, леди, - постарался как мог
утешить грустную девушку капитан.
   - Стены... Такие высокие стены, -  сказала  Риган.  -  Вокруг  замка  Бен
Мак-Дун не было стен. Я могла спокойно приходить и уходить, когда захочу. Не
люблю стен...
   "Убегу! - думала она. - Как только уедут воины, тотчас же убегу. И никому
не будет до меня никакого дела".
   - Может быть, если бы замок Бен Мак-Дун был  обнесен  крепостной  стеной,
ваш отец был бы сейчас жив, а вы просватаны за хорошего человека,  как  ваша
сестра...
   Двери открылись и вошла высокая миловидная женщина. Она была в черном, по
обычаю монастыря, но  на  ее  груди  сверкал  поразительной  красоты  крест,
изукрашенный драгоценными камнями, а рука, протянутая  им  для  приветствия,
была вся в перстнях. - Я мать Юб, - произнесла она  хрипловатым  чувственным
голосом. Темные глаза ее с интересом изучали капитана.
   - Вот это леди Риган Мак-Дуфф, - промямлил капитан, растерявшись под этим
бесстыдным взглядом и в конце концов решив, что не так понял аббатису. -  Ее
шлет сюда лаэрд Киллилоха, чтобы она стала монахиней  в  вашей  обители.  Об
этом было договорено уже много  лет  назад  с  матерью  Уной,  родственницей
лаэрда. Вот часть ее наследства, матушка.
   Риган встретилась взглядом с аббатисой и, к своему удивлению, заметила  в
ее темных глазах веселые искорки. Неужели эта женщина издевается над нею?
   - Но если у девицы нет призвания к монашеской жизни, - возразила мать Юб,
- тогда что ей делать здесь?
   Она взвесила на ладони тяжелый  кошель.  Бывало,  ей  давали  кошельки  и
поувесистее, но и  этот  не  так  уж  легок.  Девица,  несомненно,  кое-чего
стоит...
   - Это одна из  двух  наследниц  Бен  Мак-Дун,  -  объяснял  тем  временем
капитан. У покойного лаэрда Торкиля Мак-Дун родились две девочки. Сыновей им
с женой не дал Бог. Потом лаэрд Киллилоха - тот самый родственник матери Уны
- предназначил одну из девочек в жены своему старшему сыну. А эта - младшая.
Лаэрд не мог допустить, чтобы у Мак-Дун было  сразу  две  наследницы,  а  ее
сестра теперь уже замужем и носит дитя под сердцем. Этой девушке с  рождения
была уготована участь монахини здесь, в вашей обители. Вот почему мы  здесь,
матушка.
   - А где находятся земли Бен Мак-Дун? - поинтересовалась мать Юб.
   - В горах Аллоа, почти что у другого моря, матушка. Мы ехали  сюда  целых
пятнадцать дней.
   - Понимаю... - мать  Юб  задумалась.  Девушку  наверняка  отослали  столь
далеко, па другой край страны, чтобы клансмены  Мак-Дун  не  подняли  мятежа
против лаэрда Киллилоха, который ловко заграбастал наследство  обеих  девиц,
женив сына на старшей...
   - Назовите мне имя вашего лаэрда, капитан.
   - Элэсдейр Фергюсон, матушка.
   - Передайте Элэсдейру Фергюсону, что он может  не  беспокоиться  более  о
судьбе леди Риган. Передайте, что я клятвенно заверяю его, что ни он сам, ни
кто-либо из клана Мак-Дун никогда не увидит этой  девушки.  Теперь  она  под
моей опекой. - Мать Юб улыбнулась:
   - Можете идти, капитан.
   И тут, к величайшему изумлению аббатисы, капитан преклонил  колена  перед
Риган и почтительно поцеловал ей руку:
   - Да хранит вас Бог, леди.
   Потом поднялся и со вздохом вышел. Привратница поспешила выпроводить его.
   - Пойдем со мною, - тоном, не терпящим возражений,  сказала  мать  Юб  и,
повернувшись  так  стремительно,  что  зашуршали  юбки,   обвившись   вокруг
щиколоток, вышла из комнаты.
   Риган последовала за высокой монахиней, чтобы  поспеть  за  нею,  девушке
пришлось почти бежать. В здании, как выяснилось, был  просторный  внутренний
двор с прелестным розарием. Там было очень тихо, и сквозь окна первого этажа
слышны  были  молитвы  -  монахини   возносили   хвалы   Господу   в   своих
кельях-одиночках. Когда они пересекли двор, мать Юб открыла какую-то  дверь.
Они поднялись вверх по ступеням и оказались в просторной светлой комнате.
   Тут монахиня резким движением сорвала с головы клобук,  и  черные  волосы
заструились по ее плечам. Повернувшись к девушке, она приказала:
   - Сними плащ, дева. Я должна получше рассмотреть тебя.
   Удивленная, Риган повиновалась. Под темным плащом  она  облачена  была  в
темно-синюю тунику. Мать Юб сама стянула покрывало с головы Риган.
   - Иисусе! Какие великолепные волосы! - Тут  она  повернулась  к  мужчине,
который неведомо как и когда очутился в комнате:
   - Ну, какова грива, Гуннар? Не солома,  как  у  твоих  датских  девок,  а
настоящее золото! Да еще с серебряным отливом! - Потом она вновь повернулась
к Риган; - Разденься, дева.
   - Леди! - Риган была потрясена. Мать Юб отвесила Риган пощечину:
   - Повинуйся мне, дева! Теперь я твоя госпожа.  Здесь,  в  обители  Святой
Майры, правлю я!
   - Так что же вы за монахиня, если у вас в комнате находится мужчина и  вы
сами требуете от девушки,  чтобы  она  щеголяла  перед  ним  нагишом?  -  не
унималась Риган. - И где матушка Уна? Не  думаю,  чтобы  она  одобрила  ваше
поведение. Я не желаю здесь оставаться!
   Человек медленно поднялся со  стула.  Он  был  среднего  роста,  с  почти
квадратным телом, и, на первый взгляд, казался несколько  грубоватым.  Череп
его был гладко  выбрит,  но  на  темени  оставлена  темно-пепельная  косица,
перехваченная  у  основания  кожаным  шнурком  с  бронзовыми  наконечниками.
Подойдя к Риган, он взглянул девушке прямо в глаза, но она  не  затрепетала,
подобно сотням других, на  кого  он  так  глядел  прежде.  Улыбка  его  была
ледяной. И вдруг он схватил ее одной рукой за волосы, а другой рванул тунику
у ворота так, что она разорвалась почти надвое. Он быстро освободил ее  тело
от обрывков одежды и отошел, чтобы полюбоваться.
   - Девственница-блондинка, - одобрительно  сказал  он.  Голос  его  звучал
хрипло. - Это кругленькая  сумма.  Донал  Рай  говорил,  что  от  мавров  за
блондинку-девственницу можно получить целое состояние. А эта к тому же очень
молода...
   - Я не девственница! - Риган плюнула ему в лицо. Вот вам! Это спутает  их
планы, что бы они ни задумали.
   - Не девственница? А сюда тогда зачем явилась? - завизжала мать Юб. - Ты,
должно быть, вконец потеряла стыд, если являешься в