покой немного утешили ее, помогли  унять  страх  и
сомнения. Хорошо ли она сделала, что так быстро решила судьбу девочек? И что
теперь будет с ней? Вряд ли  лэрд  сильно  увлекся  ею,  хотя  и  не  спешит
расстаться со своей невольницей. Он не приходил к ней  с  той  первой  ночи.
Наверное, ему нужна была лишь ее  девственность,  несмотря  на  заверения  в
обратном?
   Фиона прислушивалась к шороху  невысоких  волн,  накатывавших  на  камни.
Противоположный берег порос  деревьями  до  самых  зубчатых  замшелых  скал,
протянувшихся вдоль линии воды.  Там  и  сям  виднелись  небольшие  песчаные
прогалины. Деревья уже облачились в осенний наряд - зазолотились  осины,  на
рябинах  повисли  гроздья  оранжевых  ягод.  Ржаво-красные  дубовые   листья
пламенели на фоне темно-зеленых сосен. Фиона глубоко  вздохнула.  Осень,  ее
любимое время года, на этот раз была окрашена грустью. Впервые в  жизни  она
осталась одна, без  дома  и  без  родных,  Над  верхушками  деревьев  начали
сгущаться тучи. В рваных просветах проглядывали синие лужицы неба.
   Закатный свет окрасил стены замка в золотистые тона.  Последние  отблески
играли на воде. Как чудесно! Она никогда еще не видела такой красоты! Отец в
своей неустанной погоне за наследством так много отнял у  них  и  под  конец
оставил ни с чем. Если бы он вовремя помирился с дедом, все было бы по-иному
и, возможно, ее даже обручили бы с лэрдом Лох-Бре.
   Фиона покачала головой и негромко рассмеялась. Дугал Хей сошел в  могилу,
проклиная тестя и злую судьбу, лишившую его того, что,  по  его  мнению,  по
праву ему принадлежало. Он  оставил  дочерей  нищенками.  И  вот  она,  дитя
гордого клана, продалась Энгусу ради счастья сестер.
   Девушка поднялась и медленно побрела к замку.  Стоило  ей  войти  в  свою
спальню, как Нелли встревоженно воскликнула:
   - Где вы были, леди? Черный Энгус нигде не мог вас отыскать и ужасно зол!
   - Я привыкла к вольной жизни и не могу долго оставаться в четырех стенах,
- пояснила Фиона. - Я не покидала острова. У берега  есть  большой  валун  с
выбоиной. Прекрасное место для тех, кто хочет немного отдохнуть и посмотреть
на воду.
   - Вы скучаете по сестрам! - догадалась Нелли. Фиона кивнула.
   - Трудно остаться одинокой. Не знаю, что теперь и делать.
   - Я согрела воду для купания, - постаралась утешить Нелли.  -  Хорошенько
отмокнете в лохани, и сразу  легче  станет.  Сегодня  в  зале  будет  играть
волынщик.
   После мытья Фиона надела чистые юбку и блузу и  последовала  за  Нелли  в
зал, где за "высоким столом" уже сидел Энгус Гордон.
   - Где ты была?! - взорвался он,  сверкая  глазами.  -  Я  думал,  что  ты
убежала и придется посылать на поиски!
   Он рывком подвинул ей блюдо с  жареным  окороком  и  знаком  велел  слуге
наполнить ее кубок.
   Фиона отрезала кусочек мяса и, откусив, принялась энергично жевать.
   - Мне ведомо, что такое честь, даже если я  твоя  любовница,  милорд.  Мы
заключили соглашение, и я намереваюсь сдержать слово.
   Она запила оленину вином, отломила горбушку от каравая и, намазав маслом,
отправила в рот. Казалось, резкие слова лэрда ничуть ее не тронули.  Она  не
позволит запугивать себя Энгусу Гордону и ему подобным!
   Больше они  не  разговаривали.  Когда  со  стола  убрали  посуду,  вперед
выступил волынщик и начал играть. Легкая улыбка коснулась  губ  Фионы.  Хотя
музыка была грубой и немелодичной, все же трогала ее до глубины души, будила
неведомые чувства, утоляла печаль, гасила отчаяние.
   Лишь только смолкли пронзительные звуки, Фиона встала и  в  сопровождении
Нелли поднялась к себе. Энгус задумчиво смотрел ей вслед.
   Нелли помогла хозяйке раздеться  и  подала  мягкую  полотняную  камизу  с
широкими рукавами. Фиона завязала ее у  ворота,  протерла  мокрой  тряпочкой
лицо и руки, тщательно вычистила зубы измельченной пемзой. Нелли в это время
складывала одежду. Фиона подошла к окну и открыла ставни. В  ночном  воздухе
веяло осенней прохладой.
   - Ложись спать, Нелли, - распорядилась она. - Я еще немного  посижу.  Сна
ни в одном глазу. Слишком многое произошло сегодня.
   - Да пребудет с вами Господь, миледи, - пожелала Нелли, затворяя за собой
дверь.
   По небу плыл  тонкий  полумесяц.  Лунный  свет  играл  на  воде,  серебря
кудрявые гребни волн. Легкий ветерок взметнул пряди, обрамлявшие лицо Фионы.
Она подхватила непокорные локоны и стала их заплетать. Подвязав толстую косу
обрывком ленты, она перегнулась через подоконник и принялась вглядываться  в
ночь. Она одна. Впервые в жизни по-настоящему одна.  Сестры  далеко.  Старые
Тэм и Флора покинули ее.  Какое  странное  ощущение...  Она  словно  листок,
подхваченный ураганом, который несется неведомо куда. Что с ней станется?
   Однако Фиона не грустила и не боялась  того,  что  ждет  впереди.  Просто
интересно, что еще приготовила ей  жизнь.  Она  с  самого  детства  привыкла
заботиться о младшеньких. Сейчас, когда все устроены, что осталось ей?
   Чья-то рука обвилась вокруг ее талии. Фиона не удивилась. Не  вскрикнула.
Она знала, что сегодня он придет. Прошло больше недели с тех пор, как  Энгус
ее взял, и теперь она снова залилась краской смущения. Но по крайней мере на
этот раз она знала, чего ожидать.
   - О чем ты думаешь? - неожиданно спросил он.
   - О сестрах, - ответила она, гадая, поймет ли он ее.
   - Тоскуешь по ним?
   - Да, и кроме того, в толк не возьму, как жить теперь, когда больше не  о
ком заботиться, - честно призналась девушка.
   - Ты моя любовница, - напомнил Энгус, наклоняясь, чтобы прижаться теплыми
губами  к  тому  местечку,  где  кончался  вырез  камизы.   Фиона   невольно
рассмеялась.
   -  Интересно,  каковы  же  обязанности  любовницы,   милорд?   -   лукаво
осведомилась она.
   - Ну.., любовница должна.., должна... Энгус растерянно осекся.
   - Вот именно, -  кивнула  Фиона.  -  Будь  я  твоей  женой,  пришлось  бы
хлопотать по хозяйству, следить за порядком в замке, но я не твоя жена.  Чем
же прикажешь заняться? Я ведь не игрушка, которую можно швырнуть в угол, как
только надоест!
   Лэрд потрясенно уставился на нее. Слышать такие слова от молодой женщины!
Немыслимо! Да что ей нужно от него?
   - Уна и Олей прекрасно справляются со своей работой, - начал он,  но  тут
же сообразил, что  женщинам  пришлось  бы  непременно  подчиняться  законной
хозяйке замка, которая каждое утро отдавала бы им повеления.
   - Они на своем месте, - возразила Фиона,  -  как,  впрочем,  и  остальные
слуги. И точно знают, что  от  них  требуется.  Я  же..,  я  словно  осенняя
травинка. Одинокая и неприкаянная.
   Горькие слезы обожгли  глаза  Фионы,  но  девушка  плотно  сжала  губы  и
выпрямилась. Зачем она вообще затеяла  этот  бессмысленный  разговор?  Энгус
может посчитать, что она набивается ему в жены.
   - Твое место в моих объятиях и в моей постели, - твердо  заключил  он.  -
Это и есть главная обязанность любовницы, девушка.
   - Но нельзя же проводить дни и ночи  напролет  в  любовных  утехах,  -  с
отчаянием вздохнула Фиона. - Мне нужно чем-то  заняться.  Я  не  привыкла  к
безделью.
   Мать Энгуса умерла много лет  назад,  и  он  почти  не  помнил,  как  она
проводила время. Да и признаться, не  интересовался:  слишком  рано  на  его
плечи легла тяжкая ответственность. Он с головой ушел в  новую,  непривычную
жизнь и мало обращал внимания на женщин замка. Ему казалось, что Уна и  Олей
всегда хлопотали по дому.
   - Так что же ты желаешь делать? - спросил он наконец.  Фиона  на  секунду
задумалась.
   - Хочу научиться читать и писать, - объявила она. -  Ты  знаешь  грамоту?
Отец считал это ненужной роскошью, но мама умела писать свое  имя  и  ничего
больше. Правда, при мне она этого никогда не делала.
   - Я научился читать и писать в  Англии  еще  мальчиком,  когда  гостил  у
короля, - медленно выговорил  лэрд.  -  Мой  брат  Роберт  получил  неплохое
образование в Гленкиркском аббатстве, но ни Джейми-малыш, ни мои сестры,  ни
Хеймиш Стюарт грамоте не обучены. Я готов стать твоим наставником,  если  не
возражаешь.
   Фиона удовлетворенно закивала.
   - Как ярко сегодня светит луна, верно? - прошептал Энгус.
   - Да...
   Ловкие пальцы принялись развязывать ленты у шеи. Камиза  распахнулась  до
самого пупка. Рука Энгуса скользнула внутрь, чтобы забрать  в  плен  круглое
яблочко ее груди. Оно уютно улеглось в его ладони. Под мягкой и теплой кожей
напряженно пульсировала жилка. Энгус стал потирать большим пальцем мгновенно
набухший сосок. Губы вновь нашли крохотную ложбинку у шеи. Нашли  и  надолго
припали к нежной плоти.
   - Я так сильно желал тебя все эти дни, но старался не приближаться, чтобы
ты смогла подольше побыть с Джинни и Мораг, -  пробормотал  он  ей  на  ухо,
проникнув языком в изящную розовую раковину.
   - Знаю и благодарна тебе за это, - тихо  ответила  Фиона,  вздрагивая  от
невыносимо   приятного   ощущения.   Любовные   игры,   затеянные   Энгусом,
одновременно возбуждали и  немного  пугали  ее.  Девушка  нервно  поежилась,
безуспешно  пытаясь  сосредоточить  внимание  на  необычайно  яркой  звезде,
сиявшей над вершинами гор. Ей ужасно хотелось оттолкнуть Энгуса,  но  уговор
есть уговор. Она  бессильно  опустила  руки,  судорожно  сжимая  и  разжимая
пальцы.
   Энгус Гордон чувствовал, как напряжена девушка, и неудивительно: хотя  он
сумел той ночью преодолеть ее  страхи  и  сомнения  и  обнаружить,  что  под
внешней робостью и  скованностью  пылает  жаркий  огонь,  Фиона  по-прежнему
оставалась неопытной и невинной.
   Он осторожно совлек камизу с плеч  девушки.  Рубашка  скользнула  вниз  и
светлой лужицей улеглась у ног. Энгус жадно  потянулся  к  упругим  холмикам
нежной плоти и сжал их в ладонях.  Дыхание  Фионы  пресеклось.  Не  в  силах
совладать с собой, она затрепетала.
   - Нет, нет, ягненочек мой милый, - словно издалека донесся до  нее  голос
Энгуса. - Тебе нечего страшиться.  Неужели  не  помнишь,  как  сладостно  мы
любили друг друга в прошлую ночь?
   - Д-да, - с трудом выдавила Фиона. В тот единственный раз, когда они были
вместе, ураган страсти захватил обоих, унося с собой ее непорочность.
   - Сегодня будет еще слаще, клянусь, милая, - простонал Энгус, припадая  к
ее губам. Только тут Фиона с изумлением поняла, что он успел скинуть одежду.
Она была так поглощена собой и своими переживаниями,  что  не  почувствовала
прикосновения его обнаженного  торса.  Огромные  руки  сжали  ее  ягодицы  и
притянули Фиону к могучей груди.  Набухшая  мужская  плоть  уткнулась  ей  в
бедро, и ее щеки вновь загорелись.
   - Мой Горди истосковался по тебе, девушка, - тихо признался Энгус.
   - Он смелый паренек, - согласилась Фиона, робко гладя его. - Ах, какой же
вы твердый, милорд!
   - Я хочу тебя, - хрипло охнул Энгус. - Если бы ты знала, как я сгорал  от
желания. Эти несколько дней дались мне нелегко  -  трудно  было  удержаться,
чтобы не заключить тебя в объятия каждый раз, когда ты  проходила  мимо,  но
приходилось соблюдать приличия - ради твоих сестер.
   Он снова завладел ее губами, но на сей раз поцелуй был  требовательным  и
властным. Фиона, отдавшись на волю приливной волне  желания,  обвила  руками
его шею и прильнула теснее. Энгус подхватил  ее  и,  посадив  на  сплетенные
руки, вошел в тугой, тесный грот. Фиона инстинктивно обхватила  его  ногами,
потрясенная тем, что он  сделал..,  что  такое  возможно.  Он  прижал  ее  к
подоконнику, и Фиона ощутила, как холодные камни врезаются в спину, но Энгус
с громкими стонами неумолимо вращал бедрами, с  силой  вторгаясь  в  нее.  К
собственному удивлению, Фиона мгновенно подладилась под его ритм  и,  насилу
отстранившись, выдохнула:
   - Ты искалечишь меня, Энгус Гордон, или мы оба выпадем из окна, если  сию
секунду не найдешь местечка поудобнее.
   Энгус на миг замер, но не выпустил Фиону. Ему удалось пересечь комнату и,
осторожно положив девушку на край кровати, возобновить свой неистовый штурм,
погружаясь все глубже и глубже в опаляюще-жаркую бездну.
   Фиона судорожно вцепилась ногтями ему  в  спину.  Страсть  разгоралась  с
каждой минутой все ярче и ярче, и девушка удивлялась, что  в  комнате  царит
мрак. Энгус словно поглощал ее заживо, но она ничего не боялась. Даже  когда
он стиснул ее запястья и, навалившись всем телом, глухо проворчал:
   - Да перестань же царапаться, дикая кошка! Последний отчаянный выпад.., и
все исчезло в слепящей вспышке экстаза.
   Фиона медленно возвратилась на землю  с  невероятной  высоты,  маленького
уголка рая, куда вознес ее Энгус.  И  тут  нетерпеливо  пульсирующая  плоть,
переполнявшая ее, точно взорвалась. Энгус с  негромким  криком  упал  ей  на
грудь,  почти  всхлипнув  от  облегчения.  Фиона  гладила   темные   волосы,
умиротворенная и счастливая. На этот раз боли  не  было.  Лишь  неимоверное,
благословенное наслаждение. Неужели всем женщинам дано это испытать? И женам
тоже? Или это привилегия любовниц,  которым  повезло  больше,  чем  законным
супругам?
   Энгус дышал глубоко и размеренно, пытаясь прийти в  себя.  Такого  он  не
ожидал. Поразительно, как это он забылся настолько,  чтобы  взять  ее  стоя,
словно нетерпеливый мальчишка. Правда, Фиона, кажется, ничуть не  возражала,
разве что пожаловалась на боль  в  спине.  .  Фиона  вытянула  ноги  и  чуть
пошевелилась. Энгус приподнялся на локтях и всмотрелся в ее лицо.
   - Ты, как всегда, неукротима, девушка, - заверил он.
   -  Да  отпусти  же,  медведь,  -   притворно   нахмурилась   она,   ловко
высвободилась и, спрыгнув с кровати, метнулась в угол, налила воды в большую
миску, обтерлась мокрой тряпкой и попросила:
   - Подойди поближе и позволь мне вымыть твоего Горди, милорд. Не хочешь же
ты, чтобы он оставался грязным всю ночь.
   Энгус удивленно поднял брови, но повиновался.
   - Где ты узнала о таких вещах, девушка?
   - Старая Флора сказала, что, если этого не  делать,  мужское  достоинство
может поразить злая болезнь.
   Оттянув крайнюю плоть, Фиона хладнокровно и умело, так, будто проделывала
подобное множество раз, принялась орудовать тряпкой. Вытерев его насухо, она
улыбнулась и потрепала усмиренного Горди.
   - Ну вот, теперь можно  ложиться  спать.  Энгус  рассмеялся,  очарованный
безыскусностью девушки, но тут же поддразнил:
   - Твои нежные хлопоты, скорее, воскресили моего Горди, крошка.
   Фиона изумленно распахнула глаза:
   - Хочешь сказать, что способен снова.., второй  раз  за  ночь?  -  К  его
удивлению, во взгляде девушки светилась надежда.
   - Когда я был в твоем возрасте, Фиона Хей, мог без устали  брать  женщину
ночь напролет. Сейчас, увы, я постарел и  больше  трех-четырех  раз  мне  не
осилить. Ложись в постель, - приказал он, притворно-зловеще хмурясь.
   Фиона нерешительно прикусила губку,  но  Энгус  тут  же  услышал  озорной
смешок.
   - А как насчет сегодняшней ночи? - ехидно осведомилась она. -  Учти,  мне
понравилось все, что ты делаешь, Энгус Гордон.
   - Я уже заметил, - заверил он. - Да идем  же,  девочка!  Фиона  кокетливо
провела языком по губам.
   - Так три или четыре раза, милорд?
   - Ни за что не узнаешь, девочка, пока не ляжешь со мной, - хмыкнул он.  -
Впрочем, отважусь на четыре.
   Фиона нетерпеливо потянула его к  кровати  и,  когда  они  вновь  лежали,
стараясь отдышаться, подумала, что участь любовницы не так уж плоха.
   Она не изменила своего мнения,  проснувшись  утром.  Между  ног  отчаянно
саднило, но жизнь казалась прекрасной.

Глава 4

   Роберт, герцог Олбани, брат покойного короля Роберта III и дядя  молодого
пленника англичан Якова I, регент Шотландии, отнюдь не  пользовался  любовью
народа и аристократов, зато правил государством железной рукой.
   Став   регентом   в   отсутствие   своего   племянника,   герцог   Олбани
незамедлительно возобновил  мирный  договор  с  Англией  и  во  всеуслышание
провозгласил, что во время его пребывания на этом  почетном  посту  ни  один
бедняк не станет облагаться налогами.
   Со стороны герцога этот  шаг  был  не  только  чрезвычайно  умным,  но  и
предусмотрительным, ибо  распри  между  высокогорным  кельтским  населением,
считавшимся почти дикарями, и куда более цивилизованными жителями низин день
ото дня становились все непримиримее. В стране царили  полнейшая  анархия  и
беззаконие,  потому  что  каждый   вождь   клана   пытался   отстоять   свою
независимость, как это было до правления  Роберта  Брюса,  и  герцог  Олбани
старался  сделать  все  что  в  его  силах,  лишь  бы  в   Шотландии   вновь
восстановились мир и покой.
   Труднее всего было справиться с владетелями Островов , ибо они, имея собственные корабли, разоряли прибрежные
районы Шотландии, угоняли скот и похищали  людей.  Самый  могущественный  из
вождей, Макдоналд, заключил с Англией союз от своего имени  и  объявил  себя
сторонником англичан. Регент, крайне заинтересованный в усилении собственной
власти  и  накоплении  богатств  для  своей  семьи,  старался   игнорировать
Макдоналда.
   Англичане держали в заложниках двух  родичей  герцога:  молодого  короля,
формального сюзерена рода Олбани, и сына Роберта, Мердока,  графа  Файфа.  И
хотя  первейшей  обязанностью  регента  было  позаботиться  об  освобождении
короля, он, по правде сказать, не прилагал к тому  особых  усилий.  Все  его
помыслы были  только  о  сыне,  за  которого  он  просил  со  всей  страстью
расчетливой, честолюбивой  души.  Пока  Яков  оставался  в  руках  англичан,
могущество герцога было безграничным, поэтому он, естественно, радел о своей
выгоде, но, стараясь выказать сочувствие к племяннику, каждый год посылал  в
Англию отпрысков  шотландской  знати,  чтобы  те  составили  компанию  юному
монарху. Энгус Гордон провел с королем два года  и  даже  научился  грамоте.
Признаться,  это  оказалось  нелегко,  но  Яков  Стюарт  был   настойчив   и
непререкаем:
   - Когда я взойду на трон,  Энгус,  мне  понадобятся  умные,  образованные
люди, равно как и те, кто умеет держать в руках меч,  -  твердил  он  своему
компаньону.
   - Вам прежде всего понадобятся верные, надежные  и  преданные  соратники,
мой господин, - осмелился возразить Энгус. - Вспомните, что дядя убил вашего
отца, дабы заполучить страну. Он предпочел бы,  чтобы  вы  вечно  оставались
здесь, у английского короля, который  сам  хитростью  и  подлостью  захватил
трон. Они два сапога пара и блюдут свою выгоду!
   - Ты не все знаешь, -  прошептал  тогда  король.  -  Ходят  слухи,  будто
прежний монарх, Ричард Второй, не был убит в замке Понтефракт, а  сбежал  на
Острова, где томился в плену у лорда Монтгомери. Потом последний отдал его в
заложники отцу. Говорят, мой отец пожалел Ричарда и сейчас он  живет,  ни  в
чем не нуждаясь, под крылом и опекой моего дядюшки.  Я  как-то  видел  этого
человека. Он и впрямь поражает своим сходством с королем, чей портрет  висит
в дворцовой галерее. Король  Генрих  держит  меня  здесь,  чтобы  регент  не
отослал его соперника сюда, где тот может  предъявить  права  на  трон.  Они
боятся друг друга. Видимо, я смогу вернуться, только когда  пленник  регента
умрет.
   Хрупкий мир между двумя государствами  длился  еще  очень  долго.  Смерть
Генриха IV мало что изменила, если  не  считать  освобождения  графа  Файфа,
который наконец  смог  вернуться  к  отцу.  Его  место  занял  молодой  граф
Нортамберленд,  сын  знаменитого   лорда   Перси,   гордившегося   прозвищем
Сорвиголова. Генрих V отправился воевать во Францию, надеясь  захватить  там
власть, и взял с собой молодого шотландского короля, ибо хитрый  лис  регент
позволял шотландцам сражаться  на  стороне  французов.  Расчет  был  верным:
многие сыны Шотландии, устыдившись и считая, что изменили  королю,  покинули
французское войско. Правда, немало и осталось, в основном  младшие  отпрыски
многодетных семейств, оказавшиеся без денег и земли.
   Регент дожил до восьмидесяти лет и, умирая, передал  власть  своему  сыну
Мердоку, за освобождение которого так упорно боролся.  Одна