жать крик. Она переводила взгляд с Гая на Вивиану,  в
которой уже едва теплилась жизнь.
   Было видно, что она  испытывает  ужасную  боль,  но  кричать  она  не
хотела. Тело ее корчилось в  смертных  судорогах,  но  прекрасные  глаза
продолжали насмешливо глядеть на женщину,  которую  она  всегда  считала
своим врагом.
   - Теперь, - медленно, но отчетливо проговорила она, -  ты  больше  не
получишь его тоже. Гай всегда был моим. - Голова ее упала  на  грудь,  и
последним усилием воли она заставила себя произнести:
   - Ла-Ситадель... всегда.., будет.., моей!  -  По  телу  ее  пробежала
дрожь, и Вивиана испустила дух.
   В зале повисла мертвая тишина. Затем раздался чей-то вопль:
   - Ла-Ситадель проклята! Бежим! Бежим отсюда!
   И в считанные секунды Большой зал опустел: стражники и слуги ринулись
вон, торопясь оповестить всех, что хозяева замка мертвы. Остались только
шестеро лэнгстонцев, двое сокольничих, Хью и Изабелла.
   - Изабелла! Изабелла! - Голос Хью вернул ее к действительности.
   Она с трудом сосредоточилась на нем; непомерный  ужас  этой  трагедии
заставил ее расплакаться, она не в силах  была  удержать  катившихся  по
щекам слез, - Ты в порядке? -  заботливо  спросил  Хью,  обнимая  ее  за
плечи. - Вот мы и на свободе, чертовка.  Теперь  мы  можем  отправляться
домой.
   - Мы должны похоронить их, - сказала  Белли.  -  Нельзя  оставить  их
здесь так, Хью. Нельзя! - Она старалась взять себя  в  руки  и  вытирала
слезы тыльной стороной ладони.
   - Да, - согласился Хью. - Надо похоронить этих несчастных, прежде чем
кому-либо вздумается осквернить их тела. Линд, пока еще  светло,  разыщи
какое-нибудь укромное местечко. Потом возвращайся, и мы сделаем то,  что
велит нам долг. Ночь мы проведем здесь, а наутро покинем  Ла-Ситадель  и
отправимся в Англию.
   - Да, милорд, я сейчас! -  воскликнул  Линд,  обменявшись  улыбкой  с
Аланом и лэнгстонцами. Как хорошо, что Хью Фоконье снова  стал  прежним,
подумал он, зная, что прочие согласны с ним.
   Кроме них, в замке не осталось ни одной живой души.
   Впрочем, на конюшне сокольничие обнаружили старшего  охотника  и  еще
нескольких человек.
   - Берите все, что хотите, - сказал  им  Алан.  -  Вы  это  заслужили.
Оставьте только наших лошадей,  чтобы  мы  смогли  убраться  отсюда.  Мы
приехали сюда на них и уедем на них. Лошадь госпожи тоже  оставьте.  Она
принадлежит ей, а не хозяевам замка.
   Старший охотник кивнул.
   - Это так, - согласился он. - Вас тоже заставляли служить  им  против
вашего желания. Будет только справедливо, если вы заберете своих лошадей
и уедете отсюда, но зачем вы берете госпожу? Она беременна! Разве она не
будет вам помехой?
   - Она англичанка и сводная сестра Линда, - напомнил им Алан. - Он  не
бросит ее здесь, а он - один из нас.
   Бретонцы сочли это разумным и, забрав из конюшни всю живность,  кроме
той, что принадлежала англичанам, пустились в дорогу.
   Линд разыскал уединенное место около внешней стены  Ла-Ситадель.  Оно
было рядом с угловым укреплением; неподалеку росла небольшая  рощица.  С
помощью своих приятелей он быстро выкопал три глубокие ямы. Вернувшись в
Большой зал, лэнгстонцы вынесли тела Симона де Бомона, его жены  Вивианы
и, наконец, Гая Бретонского. Изабелла,  беззвучно  шепча  почти  забытые
молитвы, и Хью последовали за ними. Вивиану положили между ее  братом  и
мужем. Лэнгстонцы стояли  и  ждали,  пока  их  хозяин  и  хозяйка  молча
помолятся над тремя телами.
   Хью почти не глядел на мертвых мужчин. Его  внимание  было  приковано
лишь к прекрасной женщине, которая вызволила его из  темницы  Ричарда  и
дарила ему свою любовь. Она спасла ему жизнь,  и  он  был  перед  ней  в
долгу.
   Она была жестокой, себялюбивой и  надменной.  Если  бы  Хью  сам  был
таким, он бы никогда не любил ее. "Да,  -  подумал  он  про  себя,  -  я
действительно любил ее одно время, помоги мне Господь!"
   Белли переводила взгляд с Симона де Бомона на Гая Бретонского,  минуя
Вивиану. Прежде она никогда не сталкивалась лицом  к  лицу  со  смертью.
Симона и Вивиану ей было жаль; в смерть же Гая Бретонского она просто не
могла поверить. Он был таким жизнелюбивым, полным сил!
   Прежде она никогда не встречала подобного человека и подозревала, что
никогда  больше  не  встретит.  Его  страстность  и   сластолюбие   были
неповторимы. Она никогда не станет говорить об этом с Хью,  своим  вновь
обретенным законным мужем, но она знала, что Гай любил ее по-настоящему.
И хотя прежде она никогда в этом себе не признавалась,  но  и  она  тоже
по-своему любила его, как это ни странно.  И  это  осталось  в  прошлом.
Изабелла была уверена, что никогда  этого  не  забудет,  но  никогда  не
станет по своей  воле  возвращаться  к  этим  воспоминаниям.  "Прощайте,
милорд Гай!" - произнесла она про себя.
   - Накройте тела и завершите погребение, - приказал Хью своим людям. -
Постарайтесь как следует спрятать могилы, чтобы их не нашли. Пускай  эти
суеверные бретонцы решат, что их  унес  сам  дьявол.  Пускай  легенда  о
Ла-Ситадель и владевших ею великих колдунах  переживет  их  род.  -  Хью
улыбнулся. - Им бы это пришлось по нраву.
   Когда они снова  собрались  в  Большом  зале  непривычно  опустевшего
замка, Хью и Белли начали обсуждать,  по  какому  маршруту  лучше  всего
будет отправиться в Англию. Лэнгстонцы и  оба  сокольничих  тихо  сидели
рядом и слушали, как спорят их господин и госпожа.
   - Кратчайшая переправа - из Булони в Дувр, - сказала Изабелла. -  Мне
хотелось бы как можно меньше времени провести на море.
   - Путешествие по суше будет чересчур долгим; не забывай,  что  король
до сих пор воюет со своим братом. Помнишь, что сказал  Симон  де  Бомон?
Роберт  де  Беллем  совсем  сорвался  с  цепи,  и  в  Нормандии   сейчас
небезопасно. Не забывай и про Уильяма из Мортэна. Его земли очень близко
отсюда. И тот и другой меня знают и почтут за большую удачу схватить нас
и бросить в темницу. Хотя я не  особенно  знатен  и  не  богат,  все  же
известно, что я - друг  короля.  Нормандские  дороги  слишком  длинны  и
опасны, чтобы путешествовать посуху, дорогая.
   - Что же мы будем делать? - спросила Белли. - Уж не предложишь ли  ты
остаться в Ла-Ситадель? Хотя Вивиана и Гай мертвы и погребены, я до  сих
пор чувствую,  что  души  их  витают  где-то  поблизости.  В  замке  уже
поселились их привидения! Чем скорее мы уедем отсюда, милорд, тем  будет
лучше!
   - Согласен с тобой, - мягко ответил Хью. - В те  недели,  что  прошли
после свадьбы Вивианы, я пользовался гораздо  большей  свободой,  чем  в
предыдущие месяцы.
   Я выяснил, что в нескольких милях к северу отсюда, на побережье, есть
небольшой рыбацкий поселок. На рассвете мы отправимся туда  и  потребуем
лодки и гребцов, чтобы переплыть через пролив.
   - В самой широкой части?! - взвизгнула Изабелла.
   Лэнгстонцы прервали свою беседу и удивленно оглянулись на госпожу.
   - Там есть несколько островов. Белли, - успокоил ее Хью. - Мы  сможем
не торопясь переплывать от одного острова  к  другому,  а  с  последнего
острова, Олдерни, попадем прямо в залив Веймут. На эту  последнюю  часть
путешествия уйдет не больше суток, если ветер будет попутным.
   Мы как раз успеем до того, как установятся северные  ветры  и  пролив
станет недоступен по меньшей мере  на  несколько  месяцев.  Если  же  мы
отправимся посуху и даже доберемся до Булони целыми  и  невредимыми,  во
что я не верю, то все равно застрянем  там  надолго,  пока  не  кончится
зима, - объяснил Хью.
   - Как же быть с лошадьми? - спросила Белли. - Мы не  можем  позволить
себе бросить десять лошадей. Твой сеньор Генри Боклерк не возместит  нам
эти убытки, - ехидно добавила она. - И как быть с птицами?  Я  не  брошу
Купе!
   - Мы поплывем  не  все  в  одной  лодке,  -  ответил  Хью.  -  Лошади
отправятся вместе с нами через пролив, так же как и птицы.
   - Что ж,  похоже,  мне  следует  молиться  за  то,  чтобы  ветер  был
попутным, - раздраженно проговорила Изабелла. - Вижу, ты решил во что бы
то ни стало пуститься в морское путешествие.
   - Зато мы скорее доберемся до Англии, - с улыбкой пообещал ей Хью.  -
Поверь мне, так действительно будет лучше, дорогая.
   - Посмотрим, - зловеще изрекла Изабелла.
   Она вернулась в покои, где жила вместе с Гаем, и стала собирать  свои
немногочисленные пожитки. Это место было полно воспоминаний. Белли почти
физически ощущала, что Гай до сих пор здесь, в этих стенах;  видела  его
чувственные губы, изгибающиеся в сладострастной улыбке;  чувствовала  на
себе его полный желания взгляд. Белли взяла несколько  самых  простых  и
практичных платьев и кое-какие  вещицы,  которые  могут  понадобиться  в
дороге. Открыв каменную дверцу в  стене,  она  достала  мягкую  замшевую
сумку и прибавила ее к прочим вещам. Это была личная  сокровищница  Гая,
наполненная серебряными  слитками.  Это  пригодится  ей,  когда  родится
ребенок. Один слиток она  вынула  из  сумки,  раздробила  его  на  более
мелкие, которые пригодятся в пути, и аккуратно зашила их в  подол  своей
юбки.
   Послышался раскат грома,  и  Белли  подошла  к  окну,  чтобы  закрыть
ставни. Над морем бушевала гроза.  Белли  увидела,  как  молния  ударила
прямо в бурлящие волны.
   Чудесно,  раздраженно  подумала  Изабелла.  Дай  Бог,  чтобы   завтра
распогодилось. Внезапно она услышала за спиной чей-то  смех.  Смех  Гая!
Белли стремительно обернулась, но в комнате никого  не  было.  Она  была
одна. Или нет?!
   Торопливо  собрав  вещи  и  увязав  их  в   сверток,   Изабелла,   не
оглядываясь, выбежала из покоев Гая. Она оказалась права. В  Ла-Ситадель
поселились призраки. Гай и Вивиана никогда не  покинут  этот  замок.  Он
навеки останется в их власти.
   Они провели ночь на тюфяках в зале  у  камина  и  проснулись  еще  до
рассвета. Линд и  Ален  отправились  на  кухню,  сварили  овсяную  кашу,
разыскали вчерашний хлеб и половинку сырной головы. Вдобавок  обнаружили
корзину яблок, и Изабелла велела взять ее с собой, вдруг им  не  удастся
достать другого пропитания. Они торопливо позавтракали. Покидая  Большой
зал  Ла-Ситадель,  Изабелла  снова  заметила,  какая   странная   тишина
воцарилась здесь, где еще вчера утром вовсю кипела жизнь.
   Выйдя во двор, она ожидала, пока приведут лошадей.
   Линд и Алан отправились выпустить птиц. С собой они брали только Купе
и молодого сапсана,  обученного  Линдом.  Линд  так  привязался  к  этой
прекрасной птице,  что  не  захотел  покидать  ее  на  произвол  судьбы.
Остальных птиц отпустили на волю. Если бы их  оставили  в  клетках,  они
вскоре умерли бы с  голоду.  Изабелла  смотрела,  как  освобожденные  от
колпаков и пут птицы поначалу засмущались. Но потом самый смелый из них,
белый сокол, решился и взмыл в ясное утреннее небо,  пронзительно  крича
от восторга. Остальные быстро  последовали  его  примеру.  Хью  поначалу
хотел увезти с собой белого  сокола,  но  затем  решил,  что  это  будет
слишком большой обузой в предстоявшем им тяжелом путешествии.
   Лошади были уже оседланы, но путники не хотели отправляться в  дорогу
верхом. Хью решил не привлекать лишнего внимания и покинуть  Ла-Ситадель
через подземный ход, ведущий к пляжу. Отлив только что начался, и у  них
будет  еще  много  времени,  чтобы  добраться  до  маленькой  прибрежной
деревушки Бретань-сюр-Мер, надежно  изолированной  от  прочих  владений.
Жители ее, должно быть, еще не успели узнать о  гибели  хозяев  замка  и
поверят, что англичане явились к ним по приказу их госпожи.
   Ведя за собой лошадей, лэнгстонцы двинулись следом за Изабеллой и Хью
в замок, через широкий  коридор,  к  подземной  лестнице.  Ступени  были
широкими и пологими. Путники двигались осторожно и  медленно,  в  полной
тишине, которая нарушалась лишь цокотом лошадиных  копыт.  Затем  издали
послышался шум моря, становившийся все громче с  каждым  шагом.  Наконец
они добрались  до  просторной  пещеры  с  высоким  потолком  и,  оседлав
лошадей, выехали на солнечный свет. По левую  руку  от  них  раскинулось
море во всей своей великолепной синеве.
   - Дай Бог, чтобы погода не испортилась,  -  сказала  Изабелла,  сажая
Купе на запястье, и, слегка пришпорив Гриза, двинулась вперед.
   До поселка они добрались очень быстро. Солнце только-только поднялось
над горизонтом, рыбаки еще не вышли в море. Изабелла явственно различила
тревогу на их лицах при  виде  приближающихся  всадников,  но  никто  не
пустился бежать: жители поселка знали, что с  этого  направления  к  ним
могут приехать только обитатели Ла-Ситадель. Всадники остановились перед
группой рыбаков.
   - Кто здесь за старшего? - резко спросил Хью.
   Некоторое время все стояли молча, но затем  вперед  выступил  высокий
бородатый человек:
   - Я - староста, милорд. Разве вам не сказали  в  замке,  что  следует
спросить Жан-Поля?
   - Мне сказали только, что староста поселка поможет нам  переправиться
в Англию, - ответил Хью. - Я сэр Хью Фоконье, прежде состоял на службе в
Ла-Ситадель. Теперь я возвращаюсь домой со своей женой и солдатами.  Мне
понадобятся лодки для людей и наших лошадей. За каждую лодку вы получите
серебряный слиток. Половина оплаты - сейчас, половина - когда  доберемся
до Англии.
   Что скажете, мастер Жан-Поль? Погода продержится еще два-три дня?
   Староста медленно кивнул. Серебряный слиток за каждую лодку? Это была
большая удача: еще никто из замка не расплачивался  с  ними  так  щедро.
Десять  пассажиров.  Десять  лошадей.  Две  ловчие  птицы  не  потребуют
дополнительного места. Почти все лодки в поселке были маленькими, но три
вполне могли сгодиться для такого путешествия - его личная и еще две.
   -  Погода  продержится  еще  неделю,  милорд,  -  ответил  он.  -  Мы
переправим вас. Гийом!  Люк!  Готовьте  свои  лодки!  -  Староста  снова
повернулся к Хью. - Серебро, милорд?
   Хью достал три  серебряных  слитка  из  кошелька.  Каждый  слиток  он
расколол пополам и протянул плату  старосте;  другие  рыбаки  завистливо
уставились на Жан-Поля.
   Лодки уже качались на волнах прибоя. В лодки, принадлежавшие Гийому и
Люку, поместилось по три человека и по пять  лошадей.  Изабелла,  Хью  и
сокольничие взошли на борт лодки Жан-Поля, но прежде Изабелла  заботливо
разделила припасы с остальными лэнгстонцами. В  каждую  лодку  погрузили
бочки с водой.
   Когда путешественники отчалили от берега, дул свежий,  ровный  ветер.
Волны мягко плескались за бортом,  ничто  не  предвещало  ни  дождя,  ни
тумана. Постепенно береговая линия растаяла вдали, и Белли больше ничего
не видела вокруг, кроме  бескрайнего  моря.  Она  вздрогнула  и  плотнее
завернулась в плащ. Изабелла не любила море и надеялась, что  ей  больше
не приведется путешествовать по морю, когда  она  вернется  в  Лэнгстон.
"Англия, - подумала она про себя. - Лэнгстон". Порой  ей  казалось,  что
она больше никогда не увидит родной дом. И теперь с  нетерпением  ждала,
когда же она вновь переступит порог Лэнгстонского  замка,  вновь  увидит
свою мать и маленького сына.
   Как чудесно будет снова вернуться к простой, тихой жизни!  Хью  обнял
ее за плечи, и Белли улыбнулась, чувствуя, как пошевелился  в  ее  чреве
будущий ребенок, словно разделяя с  родителями  радость  возвращения  на
родину. Она приложила ладонь к животу.
   - Нашему малышу тоже не терпится скорее добраться  домой,  -  сказала
она мужу. - Ты уже придумал, как мы его назовем, Хью?
   Хью накрыл ее руку своей ладонью.
   - Если родится еще один мальчик, назовем его Генрихом, Белли; а  если
будет девочка, то я хотел бы назвать ее Матильдой, в честь нашей  доброй
королевы, - с улыбкой произнес он.
   - Я ни за что не потерплю, чтобы  моего  сына  звали  Генрихом!  -  с
отвращением воскликнула Изабелла. - Если бы не король, ничего  бы  этого
не произошло! Мы чуть не лишились жизни!  И  уж  наверняка  мы  лишились
возможности смотреть, как растет наш сын! А все из-за чего?! Из-за Генри
Боклерка! Нет! Никаких Генрихов!
   - Но ведь если бы  не  король,  -  напомнил  Хью  своей  разгневанной
супруге, - мы бы с тобой никогда не встретились и не поженились.  Белли.
Кроме того, это тебе пришла в голову мысль отправиться сюда за мной.  Не
король же тебе это подсказал! Ничего  не  могу  поделать:  второго  сына
придется  назвать  Генрихом,  иначе  мне  будет  тяжело   вернуть   себе
благосклонность короля.
   - Если бы я не приехала  за  тобой,  -  в  сотый  раз  напомнила  ему
Изабелла, - к тебе бы так и не вернулась память.
   Кроме того, разве у меня был выбор? Если бы  я  осталась  при  дворе,
король рано или поздно затащил бы меня в свою постель. Ты считаешь,  что
это было бы лучше?
   - А не оставшись при дворе, - мягко проговорил Хью,  -  ты  попала  в
постель Гая Бретонского. Не могу судить, какой вариант предпочтительнее.
   - По крайней мере  о  моем  позоре  не  будет  знать  вся  Англия,  -
парировала Белли. - И к тому же ребенок, которого я  ношу  под  сердцем,
будет законнорожденным благодаря тому, что Гай  был  не  способен  стать
отцом. Король же славится своей мужской силой. Тебе хотелось бы  растить
королевского бастарда, милорд? - ледяным тоном спросила она.
   - Сдаюсь, чертовка!  -  воскликнул  Хью.  Она  снова  воспользовалась
любимым приемом, обернув все в свою пользу. - Ты совершенно  невозможная
женщина! - добавил он.
   Изабелла оторвала взгляд от морской глади и взглянула в лицо мужу.
   - Да, - спокойно подтвердила она, - но неужели ты хотел бы,  чтобы  я
была такой, как моя  добронравная  матушка?  Алетта  бы  ни  за  что  не
выдержала того, что пришлось вынести мне, милорд. Она  слишком  нежна  и
хрупка.
   В эту самую минуту Алетта стояла у  окна  Новой  башни  Лэнгстонского
замка и извергала страшные проклятия на  головы  своего  пасынка  и  его
отвратительного приспешника Люка де Сая.
   - Негодяй! Чертово отродье! - кричала Алетта де Брияр. Исчерпав запас
ругательств, она опрокинула на головы незваных гостей содержимое  своего
ночного горшка.
   Ричард де Манвиль успел отскочить в сторону и остаться чистым, но его
товарищу не повезло. При виде перепачканной  и  ошеломленной  физиономии
Люка Ричард фыркнул, но тут же закричал в ответ своей мачехе:
   - Миледи, вы делаете глупости. В конце концов я до вас доберусь, и вы
пожалеете, что не впустили меня сразу.
   Лэнгстон теперь  принадлежит  мне.  Я  буду  управлять  им  от  имени
законного короля Англии Роберта Нормандского.
   - Заткнись, вонючий болван! Законный король Англии - король Генрих! -
ответила Алетта. - Когда вернутся мой муж, Хью Фоконье и твоя сестра, ты
пожалеешь о том, что родился на свет, Ричард де Манвиль!
   - Хью Фоконье не вернется, - уверенно заявил Ричард. - Что же до моей
сестры, то, вернувшись в Лэнгстон, она обнаружит, что в моей  власти  не
только этот замок, но и она сама!
   - Этот замок принадлежит моему внуку, пока не вернулся  его  отец,  -
чопорно ответила Алетта. - Король Генрих придет на помощь молодому Хью и
даст тебе такой  пинок  под  зад,  что  ты  перелетишь  через  пролив  в
мгновение ока и очухаешься только в своей грязной куче  камней,  которая
не достойна называться замком! - И с  этими  словами  Алетта  исчезла  в
башне, громко захлопнув ставни.
   - Попадись только мне эта сучка! - мрачно произнес Люк де  Сай.  -  Я
научу ее хорошим манерам. - Он отряхнул мокрый рукав,  но  понимал,  что
одежда все равно будет вонять, пока ее не постирают.
   - Когда я получу наконец это поместье,  -  сказал  Ричард,  -  можешь
делать с  моей  ненаглядной  мачехой,  что  тебе  вздумается.  Но  когда
вернется Изабелла, тебе придется жениться на  ней,  чтобы  закрепить  за
нами права на Лэнгстон.  Хью  Фоконье  никогда  не  вырвется  из  когтей
Вивианы Бретонской живым. Если, конечно, он еще жив, в чем я сомневаюсь.
- Он мерзко расхохотался. - Алетту возьмешь в любовницы.  Изабеллу  -  в
жены. Ты недурно устроился, Люкде Сай.  Если  герцог  Роберт  не  сможет
отобрать Англию у своего