о король нездоров. Говорят, он не дотянет  до  Рождества.  Но  еще  до
этого срока я добьюсь суда над тобой, обещаю.  -  Холодно  усмехнувшись,
Ронуин обратилась к Кэтрин:
   - Можешь взять его себе, госпожа. Видно, ты  и  в  самом  деле  лучше
подходишь ему. Я не причиню зла ни тебе, ни ребенку, которого ты носишь.
Мой брат и я знаем на собственной шкуре, что  такое  клеймо  незаконного
рождения. Оно жжет кожу даже королевских детей.
   - Но куда ты пойдешь? - встревожилась Кэтрин.
   - Не ведаю, - ответила Ронуин, немного подумав.
   - Тогда  останься  в  Хейвне,  -  великодушно  предложила  Кэтрин  и,
повернувшись к покрасневшему от ярости мужу, твердо заявила:
   - Это мой дом, и я в нем хозяйка. Как бы ты ни  гневался  на  госпожу
Ронуин, нельзя выбрасывать  ее  на  улицу  после  трудного  путешествия.
Такова моя воля.
   - Как пожелаешь, дорогая, - ответил он и поднял глаза на Ронуин.
   - Где Глинн?
   - Там, куда до него не дотянутся твои руки!
   - Неужели считаешь, будто я способен причинить ему зло?  -  взорвался
Эдвард.
   - Когда-то ты был моим мужем и я безгранично тебе верила. Но,  предав
меня, ты предал и Глинна, - отрезала она. - Госпожа Кэтрин, я  благодарю
тебя за доброту, но мне лучше покинуть этот замок. - Поклонившись  всем,
Ронуин вместе с Отом и Дьюи вышла из зала.
   Рейф долго смотрел ей вслед. Хорошенькая  девушка  стала  неотразимой
женщиной, К тому же она умна.
   Недаром поняла, что Кэтрин - самая подходящая жена  для  Эдварда.  Ее
слова о безграничной страсти пробудили в Рейфе непреодолимое влечение  к
ней. Интересно, каким образом она собирается добиваться  справедливости?
Как ни странно, он сразу поверил, что она не желает зла  ни  Кэтрин,  ни
ребенку. Но что теперь станется с Ронуин, дочерью Ллуэлина?
   Она выехала из замка с высоко поднятой головой,  но  глаза  застилали
непрошеные  слезы.  Алия  была  права:  Эдвард  никогда  не   любил   ее
по-настоящему, и осознание этого жгло сердце и душу. Как она могла  быть
настолько наивной! Лучше было остаться с халифом..,  но  что  теперь  об
этом жалеть! Ворота Синнебара закрыты для  нее  так  же  плотно,  как  и
Хейвн-Касл.
   - Куда мы теперь? - спросила она у спутников.
   - К твоему брату. А потом решим, как  лучше  прикончить  де  Боло,  -
мрачно буркнул Дьюи.
   - Вы не можете его убить, - покачала головой Ронуин.
   - Это почему? Все еще любишь его? - вмешался От.
   - Нет, но этого делать нельзя. Во всем обвинят меня.
   Сегодня я перенесла достаточно потрясений. Нет, я отправлюсь к королю
Генриху с жалобой на Эдварда. Король  непременно  возместит  мне  ущерб.
Кроме того, суд и церковь должны объявить, что я жива.
   Глинн, как и ожидалось, вышел из себя, узнав о поведении де Боло.  Не
останови его Ронуин, он немедля помчался бы в замок и вызвал Эдварда  на
поединок. Но сестра объяснила, что собирается делать.
   - Он должен заплатить за все! - бушевал Глинн.
   - Да, но как?
   - Я, отвезу тебя в Аббатство милосердия, - внезапно решил Глинн.
   - Но я не собираюсь становиться монахиней, - запротестовала Ронуин. -
Думаешь, моя жизнь кончена лишь потому, что муж от меня отказался? Вовсе
нет, братец, -  Пойми  же,  наша  тетка  наверняка  знает,  что  следует
предпринять  в  подобном  случае.  Годы,  проведенные  в   Ситроле,   не
подготовили нас к борьбе с интриганами. Я поэт и мечтатель, я  ничем  не
могу тебе помочь. Но твои обиды должны быть как-то отомщены. И тетка нам
поможет.
   - Откуда тебе знать? Ты никогда ее не видел! - воскликнула сестра.
   - Аббатиса Гуинллиан известна среди служителей церкви  своим  умом  и
хитростью. Поездка займет несколько дней, так что  лучше  отправиться  в
путь  сейчас.  Где  еще  ты  сможешь  спокойно  зализать  свои  раны   и
поразмыслить, что делать дальше? Не к отцу же поедешь?
   - Ты прав, - выдавила она.
   Они пришпорили коней и помчались по дороге. Последующие  дни  путники
останавливались на  отдых  только  ночью,  а  с  первыми  лучами  солнца
трогались в путь. Коней кормили травой, сами питались овсяными лепешками
и ягодами и пили воду из ручьев, рассекавших зеленые долины.
   В аббатство прибыли к вечеру. На этот раз каменные здания не казались
Ронуин такими мрачными, как в юности.
   Церковный колокол  созывал  монахинь  к  вечерне.  Въехав  в  ворота,
всадники спешились и стали дожидаться, пока тетка выйдет из церкви.
   Как ни странно, Гуинллиан, в жизни не встречавшая  племянника,  сразу
его узнала, а увидев Ронуин, тихо вскрикнула:
   - Слава Богу, ты  жива!  Что  случилось?  Почему  не  предупредила  о
приезде? - Она внезапно смолкла и с неподдельным участием посмотрела  на
племянницу. - Пойдемте в здание капитула, там и потолкуем, - решила  она
и, обернувшись к Оту и Дьюи, приказала:
   - Вы знаете, куда отвести лошадей. Потом можете идти  на  кухню,  там
вас покормят.
   Аббатиса провела родственников в маленькую комнату, налила им вина  и
усадила.
   - А теперь рассказывайте, зачем пожаловали ко мне. Знает ли отец, что
ты здесь и жива? И не будет ли неприятностей с англичанами?
   - Это длинная история, - начала Ронуин и подробно пересказала  тетке,
что произошло за все годы после их расставания.  -  Не  знаю,  куда  мне
податься, - закончила она. - Теперь я слишком знатная дама, чтобы жить в
Ситроле.
   - Это верно, - согласилась Гуинллиан.
   - Но что теперь делать? Эдвард де  Боло  пренебрег  честью  и  именем
нашей семьи. Он должен заплатить за это, но я не знаю, с чего начать.
   - Хочешь его смерти? - осведомилась аббатиса.
   - Нет, это  было  бы  слишком  легким  наказанием,  -  запротестовала
Ронуин. - Кроме того, Кэтрин ни в чем не виновна. Она просто подчинилась
воле брата.
   - Значит, следует придушить его брата? - усмехнулась тетка.
   Ронуин, невзирая на боль, рассмеялась:
   - Не стоит. Я не слишком люблю Рейфа де Боло за спесь и  надменность.
Уж очень он высокого о себе мнения! Однако он  делает  все  для  счастья
сестры, совсем как Глинн - для меня.
   - Объявить тебя живой  нетрудно,  -  задумчиво  сказала  аббатиса.  -
Нельзя же отрицать твое существование!  -  Длинные  тонкие  пальцы  тихо
барабанили  по  дубовой  столешнице.  -  Что  до  остального,  я  должна
посоветоваться с херефордским епископом. Эдвард  де  Боло  отказался  от
тебя, не имея убедительных доказательств твоей кончины, и с  неприличной
поспешностью женился на другой, не выдержав положенного траура. Но  твое
положение  второй  жены  язычника  станет  неоспоримым   доказательством
распущенности. Подумай сама - благочестивая супруга христианского рыцаря
уступила похотливым домогательствам другого мужчины.  Многие  посчитают,
что тебе и в самом деле лучше было  бы  покончить  с  собой,  чем  вести
подобную жизнь.
   - Они ничего не знают о гареме! - возмутилась  Ронуин.  -  Там  нечем
даже еду разрезать! За мной постоянно наблюдали. Я не  смогла  бы  убить
себя, даже если бы очень хотела! Но я все же сумела убежать и  вернуться
к мужу, не зная о его измене.
   - Такое желание, несомненно, вызовет сочувствие, - заметила аббатиса,
- хотя полностью тебя не оправдает.
   - Сердцем я оставалась верна Эдварду. Хотела бы я, чтобы он  был  мне
так же предан, - упрямо твердила Ронуин.
   - Погаси пламя своего гнева, - улыбнулась аббатиса,  -  и  мы  найдем
праведный суд! Уверена, что хочешь этого?
   - Я должна, иначе моя честь и  честь  семьи  останутся  запятнанными.
Ап-Граффид - человек гордый и не  снесет  позора,  если  мы  не  получим
возмещения за нанесенное оскорбление.
   - Вынуждена согласиться с тобой, дитя мое, - кивнула  аббатиса.  -  А
ты, Глинн? Тебе нечего сказать? Клянусь Богом, ты копия  своего  отца  в
молодости!
   - Сначала, - признался Глинн, - я думал прикончить де Боло, но сестра
отговорила. Она не хочет, чтобы я всю жизнь прожил с таким тяжким грузом
на совести, особенно если  намереваюсь  вернуться  в  свое  аббатство  и
когда-нибудь принять постриг.
   -  Значит,  желаешь  стать  монахом,   Глинн   ап-Ллуэлин?   -   тихо
осведомилась аббатиса. Как странно, что сын брата добровольно отрекается
от титула  наследного  принца  и  стремится  стать  скромным  служителем
церкви!
   - Я повидал мир, тетя, и хотя искренне наслаждался его разнообразием,
все же понял, что не предназначен для такого  существования.  Скоро  моя
музыка и поэзия будут восхвалять одного лишь Господа. Мир и покой -  вот
все, чего я ищу. Я предпочитаю порядок и тишину суетности света.
   - А отец знает  о  твоем  решении,  племянничек?  -  поинтересовалась
Гуинллиан.
   - Узнает, хотя, думаю, он давно предполагал, каким  будет  мой  путь.
Завтра я пошлю Ота и Дьюи за ним. Пусть расскажут ему, что  произошло  с
моей бедной сестрой.
   Ронуин с такой силой ударила его в живот, что Глинн покачнулся.
   - Не смей меня жалеть, гнусное отродье! - крикнула она. -  Мою  честь
очернили! Но не думай, Глинн, мне не нужен мужчина, чтобы сделать  жизнь
полной! Я никогда не нуждалась  и  впредь  не  буду  нуждаться  в  твоей
жалости!
   - Для порядочной женщины есть два пути, - заметил Глинн, -  монастырь
или замужество.
   - Похоже, я  больше  не  считаюсь  порядочной  женщиной!  -  невесело
рассмеялась Ронуин. - Поэтому я могу поступить как хочу, дорогой братец!
На золото, которым великодушно снабдил меня Баба Гарун, я открою лавку в
Шрусбери. Стану торговать восточными шелками и пряностями и  богатеть  с
каждым годом. Буду брать в любовники молодых людей  и  прогонять,  когда
надоедят! Пусть страдают и вспоминают о проведенных со мной ночах!
   Аббатиса так и покатилась со смеху, глядя на потрясенного племянника.
   - Благодарение Богу и Его Пресвятой Матери за то, что тебя не сломили
невзгоды, Ронуин, дочь Ллуэлина.
   - Сердце мое ранено, но скоро заживет. Я  вернулась,  искренне  веря,
что Эдвард любит меня и простит. Хотела разделить с ним то, чему  научил
меня халиф, и возместить ему все  обиды  первых  месяцев  нашего  брака,
когда страсть пугала меня так  сильно,  что  я  не  могла  выносить  его
прикосновений. Боюсь, он много потерял, потому что никогда не узнает, от
какой женщины отказался, - тихо сказала Ронуин. -  Если  кто  и  достоин
жалости, так это он.
   Аббатиса кивнула:
   - Похоже, дитя мое, в тебе куда больше благородства, чем в  де  Боло.
Можешь этим гордиться.

***

   Через пять дней в аббатстве появился ап-Граффид,  готовый  накинуться
на дочь, бросившую мужа. Но, узнав  правду,  он  стал  рвать  и  метать.
Ронуин пришлось долго успокаивать отца.
   - Обида прошла, но  честь  нашей  семьи  должна  быть  восстановлена,
господин мой, - объяснила она.
   - Значит, я опять для тебя только господин? - расстроился он.
   - Отец, - поспешила она умаслить ап-Граффида. - Конечно, отец.
   - Я потребую от короля другого мужа для тебя, иначе разорву  договор!
- бушевал ап-Граффид.
   - А ты, разумеется, тщательно соблюдал ваш договор, отец?  -  поддела
его Ронуин.
   Он громко рассмеялся:
   - Я принимал так мало участия в тебе, Ронуин, и все же ты знаешь меня
лучше многих моих друзей и сторонников.
   Интересно, почему?
   - Потому что я пошла в тебя, отец. Так же горда и  всегда  шла  своей
дорогой, и пусть все остальное катится к дьяволу! Похоже, именно  это  и
навлекло на меня столько же бед. Но в отличие от  некоторых  я  кое-чему
выучилась, - с милой улыбкой призналась Ронуин.
   Ллуэлин и аббатиса засмеялись, очевидно, признавая правоту  дочери  и
племянницы. Наконец принц выговорил:
   - Да, ничего не скажешь, ты много взяла от тетки.
   -  Хвала   Богу   и   Пресвятой   Деве,   -   отозвалась   Гуинллиан,
перекрестившись.
   Принц, снова став серьезным, заметил:
   - Король Генрих последние годы почти не встает с постели. Сейчас он в
Лондоне, в Вестминстерском дворце. Я отправлю ему  послание,  в  котором
объясню, как ты, вернувшись домой после тяжких  испытаний,  узнала,  что
тебя объявили мертвой, а муж взял другую жену. Заверю, что ты не желаешь
возвращаться к де Боло, поскольку его вторая жена  ждет  ребенка.  Кроме
того,  нанесенное  тебе  оскорбление  и   измена   делают   такой   союз
невозможным.  Попрошу  правосудия  для  своей  дочери,  напишу,  что  ты
приедешь в  Вестминстер  к  первому  августа,  чтобы  искать  защиты  от
произвола де Боло. Генрих Плантагенет человек незлой и справедливый,  но
опасайся его  королевы,  Элинор  Прованской,  которую  за  спиной  зовут
знатной фурией. Она всегда была алчной,  честолюбивой  и  без  колебаний
уничтожит  каждого,  кто  представляет  угрозу  ее  семье.   Ты   должна
потребовать обратно вдовью долю.  У  меня  нет  денег  на  приданое  для
каждого нового мужа.
   - Не нужен мне муж, - проворчала Ронуин.
   - Тем не менее ты должна его получить, - сказал отец. -  Я  не  желаю
слышать никаких возражений. Кстати, как случилось, что после всех  твоих
приключений ты стала еще красивее?
   - Ты не собьешь меня с толку так легко, - покачала головой Ронуин.  -
Не собираюсь я замуж!
   - Тогда - в монастырь. Сколько тебе лет, девочка?
   - Первого апреля исполнилось девятнадцать.
   - Повезет, если кто-то захочет взять в жены уже немолодую женщину, да
к тому же много повидавшую в жизни. К  тому  же  и  детей  у  тебя  нет.
Неизвестно, можешь ли ты рожать. Ну что, хочешь остаться в аббатстве?
   - Нет, - покачала головой Ронуин.
   - О чем тогда может идти речь? Только замужество.
   Ронуин не стала спорить с отцом. Какой смысл? Церковь  все  равно  не
примет ее, посчитав развратницей, непокорной женой, вмешавшейся  в  дела
мужчин и наказанной за это. А какой мужчина из хорошей  семьи  осмелится
жениться на шлюхе, отдавшейся иноверцу?
   Нет, пусть вернут ее приданое и заодно отделят часть  земель  Хейвна.
Только тогда она почувствует себя отмщенной.  Зачем  ссориться  с  отцом
из-за того, чего никогда не может  быть?  Больше  никаких  супругов  для
Ронуин, дочери Ллуэлина!

Глава 14

   Элинор Прованская, королева Англии, прожила на этом свете ровно  пять
с половиной десятилетий, но все  еще  оставалась  красивой  женщиной,  с
прошитыми серебром рыжевато-каштановыми  волосами  и  янтарными,  все  и
всегда  подмечавшими  глазами.  В  юности  она  и  ее  сестры  считались
прекраснейшими жемчужинами Европы. Старшая сестра, Маргарет, стала женой
короля Франции Людовика IX.  Младшая,  Санта,  вышла  замуж  за  Ричарда
Корнуоллского, короля римлян.  Последняя  сестра,  Беатрис,  жена  Карла
Анжуйского, носила  корону  Неаполя  и  Сицилии.  Мать  прелестных  дев,
Беатрис Савойская, и отец, Реймонд Беранжер V, граф Прованский,  правили
блестящим двором, известным своим покровительством бардам и  трубадурам.
Сам граф считался одним из последних величайших прованских поэтов.
   В девятнадцать лет Элинор отправилась к французскому двору, а  потом,
в самый разгар зимы, пересекла Ла-Манш,  чтобы  выйти  замуж  за  короля
английского. Стоило жениху и  невесте  увидеть  друг  друга,  как  обоих
поразил удар молнии, называемый  любовью  с  первого  взгляда.  Королева
родила мужу шестерых сыновей и трех дочерей, из них выжили два  мальчика
и  две  девочки.  Многие   придворные   терпеть   не   могли   савойских
родственников королевы, которые вместе со  сводными  братьями  короля  в
большом количестве прибывали  в  столицу  искать  счастья  и  удачи,  но
королева неизменно заботилась о семье. К несчастью, муж медленно умирал,
хотя она  преданно  заботилась  о  нем,  как  подобает  верной  супруге.
Королевство, в котором царил мир, процветало, жизнь  была  спокойной.  И
тут в один прекрасный день пришло письмо от мятежного принца  Уэльского,
которое  и  взбаламутило  стоячее   болото.   Королева   сразу   поняла:
неприятностей не избежать.
   Они с королем находились в дневной комнате, в окружении дам,  занятых
вышиванием, шитьем и починкой одежды.
   Пробежав глазами послание, королева тихо  выругалась,  что  привлекло
внимание короля, лежавшего  на  походной  кровати  и  отдыхавшего  после
утреннего туалета.
   - Что стряслось? - еле слышно спросил он жену.
   - Помнишь Эдварда де Боло? Он вернулся  из  Акры  в  прошлом  году  и
попросил объявить его жену умершей, с  тем  чтобы  он  мог  вступить  во
второй брак?
   Король кивнул.
   - Ну так вот, она жива. Дочь принца  Уэльского  появилась  дома  этой
весной и узнала, что ни муж, ни дом больше ей не  принадлежат,  а  новая
жена вот-вот родит. Ап-Граффид разъярен и требует правосудия, тем  более
что его дочь отказывается вернуться к де Боло под тем  предлогом,  будто
не  желает  клеймить  позором  незаконного   рождения   невинное   дитя.
Хорошенькое дельце, ничего не скажешь! Ронуин, дочь Ллуэлина, прибудет в
Вестминстер к первому августа, чтобы найти у короля справедливость.  Что
нам теперь делать?
   - А чего требует ап-Граффид? - осведомился король.
   - Возврата приданого. Нового мужа для дочери.  И  компенсацию  от  де
Боло за нанесенный ущерб. Принц  предлагает  передать  во  владение  его
дочери часть земель Хейвн-Касла, перечислила королева.
   - Что ж, не так и много, - медленно выговорил король.
   - Это на первый взгляд. Генри, - возразила жена. - Во всем этом нужно
разобраться. Прежде всего каким  образом  леди  Ронуин  попала  в  плен?
Думаю, следует послать  за  Эдвардом  де  Боло.  Дадим  ему  возможность
оправдаться, хотя, честно говоря, он  слишком  поторопился  жениться  во
второй раз. Не выдержал даже положенного срока траура.
   - Верно, - согласился король.
   - По  словам  принца,  его  дочь  объявили  мертвой.  Это  необходимо
немедленно исправить, а остальное подождет, пока  мы  не  выслушаем  обе
стороны.
   - И тут ты права, - согласился Генрих.
   Жена поспешно вытерла влажной салфеткой его  вспотевший  лоб.  Генрих
слабел с каждым днем, и любое усилие его утомляло.
   Недавно Элинор получила известие от своего  сына  Эдуарда.  Он  чудом
избежал кинжала наемного убийцы и был крайне подавлен.  Крестовый  поход
потерпел неудачу, а собрать войска для  похода  на  Иерусалим  оказалось
невозможно. Эдуард писал, что  собирается  как  можно  скорее  вернуться
домой, после того как его  супруга  Элинор  оправится  от  родов.  Дочь,
получившая при крещении имя Джоан, была сильным и  здоровым  ребенком  в
отличие от младенца, родившегося год назад и не прожившего и  нескольких
дней. Они собирались ехать через Сицилию и Прованс и навестить  по  пути
родственников. Королева была несказанно рада  письму,  поскольку  знала,
что, хотя и сможет удержать в руках бразды  правления  в  случае  смерти
мужа, жизнь ее потеряет смысл. Как только Эдуард взойдет  на  трон,  она
удалится в монастырь бенедиктинок.
   - Я пошлю гонцов к Эдварду де Боло и леди Ронуин, которая пока  живет
у тетки, настоятельницы  Аббатства  милосердия,  -  решила  королева,  и
король не стал спорить.

***

   Прочитав приказ короля, де Боло пришел в ярость.
   - Как смеет эта тварь жаловаться повелителю? - прорычал он.
   - А чего ты ожидал? - удивился Рейф. - Пусть я и счастлив, что Кэтрин
- твоя жена и мать  наследника,  согласись,  ваш  брак  был  заключен  в
спешке.
   - Что-то я раньше не слышал твоих жалоб по  этому  поводу,  -  бросил
Эдвард. - Скорее наоборот, ты дождаться  не  мог,  когда  Кэтрин  станет
хозяйкой Хейвн-Касла.
   - Наши семьи всегда надеялись на этот союз, - спокойно заметил  Рейф.
- Я доволен, что он наконец осуществился. Но ты никогда не  рассказывал,
как именно умерла леди Ронуин. Я не расспрашивал, предполагая, что  рана
еще свежа, и боясь,  что  в  гневе  ты  сам  ее  прикончил  за  какой-то
проступок. Но пойми, только благородство этой дамы спасло мою сестру  от
вечного позора. Что,  если  бы  леди  Ронуин  потребовала  от  епископов
расторгнуть твой второй брак? Твоего сына объявили бы  бастардом.  Любая
мстительная женщина была бы рада насладиться твоим унижением.
   - Она не посмеет обратиться к церкви, - уверенно сказал Эдвард. - Кто
возьмется вернуть в лоно семьи шлюх