не  мог  не  восхититься  изящной  вышивкой.  Это  была  прекрасная,  но
смертельная ловушка.
   - А теперь молитесь,  мадемуазель,  -  приказал  он,  и  Генриетта  с
благочестивым видом опустилась на колени и провела в такой позе  столько
времени, сколько осмелилась.
   - Ложитесь в постель, - велел ей Энтони и, повернувшись к  изумленной
Сесиль, которая ждала, пока мужчины покинут комнату, сказал:
   - Привяжите свою госпожу к кровати этими веревками. - И  он  протянул
старухе четыре крепкие веревки.
   Охваченная внезапным  испугом,  Сесиль  повиновалась,  не  смея  даже
возразить, а Энтони  собственноручно  проверил  крепость  завязанных  ею
узлов. Покончив с этим делом, старуха собралась вернуться в свой угол  и
дождаться, пока мужчины наконец уйдут, чтобы дать внучке противоядие.
   Но лорд Морган и не собирался уходить.
   - Я останусь здесь, пока эта тварь не умрет, -  заявил  он.  -  А  вы
уведите старуху куда-нибудь подальше и заприте ее, пока  мадемуазель  не
испустит дух.
   - Роб... - начал эрл Лэнгфордский, но тесть перебил его:
   - Нет, Тони, вы с Ником уже достаточно помогли мне.
   Остальное я завершу сам. Уходите!
   - Энтони, умоляю вас! - воскликнула Генриетта,  пытаясь  приподняться
на постели. - Пусть служанка останется со  мной,  пусть  утешит  меня  в
минуту гибели! Не будь так жесток, не оставляй меня с этим  безжалостным
чудовищем!
   Энтони Уиндхем подошел к постели и холодно уставился на Генриетту.
   - Послушайте меня, кузина, и послушайте внимательно: все  мы  поняли,
что сказала ваша бабушка несколько минут назад. У меня нет ни  малейшего
намерения оставлять ее здесь, чтобы она дала вам противоядие, освободила
вас, похитила украшения моей жены  и  помогла  вам  сбежать,  так  и  не
поплатившись за свои преступления. Если вы  еще  не  успели  помолиться,
если это ваше бормотание было не более чем игрой, тогда попытайтесь хотя
бы сейчас воззвать к Богу, - и, повернувшись, он покинул комнату  вместе
с лордом Кингсли, таща  за  собой  отбивающуюся  старуху  и  слыша,  как
Генриетта провожает их пронзительными проклятиями.
   - Роб - смелый человек, - негромко заметил Николас Кингсли.
   - Да, я ни за что не решился бы остаться наедине с этой дьяволицей во
время ее предсмертных мук, - признался Тони.
   Они ввели пленницу в крохотную каморку под самой крышей дома.
   - Месье, месье, - скулила Сесиль, -  а  что  же  будет  со  мной?  Не
станете  же  вы  убивать  невинную  старуху!  -  Ее   морщинистое   лицо
превратилось в застывшую маску ужаса.
   Энтони хрипло рассмеялся:
   - Невинную? Ошибаетесь, мадам! Кто научил  эту  тварь  готовить  яды?
Разве не вы поддерживали ее, пока она плела вокруг моей  бедной  золовки
паутину обмана? Вы виновны не меньше, чем она, но вам повезло - никто из
нас не желает брать на себя грех и убивать вас. Ваше  преступление  было
менее тяжким. Сколько пройдет времени, прежде чем яд убьет ее?
   - Самое большее - три ,часа, милорд, - пробормотала Сесиль.
   - Когда мы убедимся, что она мертва,  вы  покинете  эту  комнату.  Вы
найдете  Генриетту  и  разнесете  печальную  весть  по  всему  дому.  Ее
похоронят в фамильном склепе, о ее преступлениях против  рода  Уиндхемов
никто не узнает. А вы, мадам, вернетесь во  Францию  и  будете  получать
небольшую пенсию.  Но  если  вы  хоть  словом  обмолвитесь  о  том,  что
случилось сегодня в Риверс-Эдже, я сам убью вас. Я найду вас везде, куда
бы  вы  ни  сбежали.  Насколько  вам  известно,  моя   жена   пользуется
благосклонностью короля Генриха, а  наш  король  поддерживает  дружеские
связи с Франциском французским. Посмейте только проболтаться -  даже  во
Франции, и вас приговорят к казни, как ведьму. Вы все поняли, мадам?
   Она кивнула.
   - Будь ваш дядя Генри таким же, как вы, месье, он  многого  сумел  бы
добиться! Тогда у нас было бы все. Увы, он всю жизнь  был  мечтателем  и
глупцом. Я все поняла, месье, и я выполню вашу волю.
   - Расчетливая старуха, - заметил Николас Кингсли, когда  они  заперли
за собой тяжелую дубовую дверь и вернулись в библиотеку. - Вряд  ли  она
станет оплакивать Генриетту. Как думаете, она и  вправду  приходится  ей
бабушкой?
   - Вероятно, да. Сесиль - мать ее  матери.  Генриетта  показывала  нам
миниатюрные портреты дяди Генри и своей матери.  Теперь  я  вижу:  между
старухой и матерью Генриетты есть заметное сходство.
   Они дожидались, когда лорд Морган спустится  к  ним  и  объявит,  что
француженка мертва. В ожидании они играли в шахматы, потягивая  отличное
бургундское. Внезапно дверь отворилась, и в комнату вошла Блейз.
   - Ник! Почему никто не сказал мне,  что  ты  здесь?  В  Кирквуде  все
хорошо?
   - Я приехал только сыграть в шахматы и  выпить  в  компании  Тони,  -
объяснил лорд Кингсли.
   - А как здоровье моей сестры?
   - Блайт совершенно здорова - беременность ей только на пользу.
   Блейз рассмеялась. "Должно быть, Бог благословил мужчин,  -  подумала
она, - все кажется им таким простым!"
   - А как поживает наш младший племянник? - продолжала она расспросы.
   Эдмунд-Джон Кингсли родился двадцать пятого февраля и  был  назван  в
честь своего покойного дяди, эрла Лэнгфордского.
   - Если бы не доброта и щедрость Эдмунда, - заявила Блайт,  -  у  меня
никогда не появилось бы приданого, и хуже всего, я не встретилась  бы  с
Николасом!
   - Дорогая, - галантно отозвался ее супруг, - я  женился  бы  на  тебе
безо всякого приданого!
   - Он поживает превосходно, - ответил лорд Кингсли на вопрос Блейз. Он
безумно гордился дочерью и двумя сыновьями.
   - Раз уж я узнала у тебя все новости. Ник, я вас покину  -  чтобы  не
мешать наслаждаться игрой и  этим  чудесным  бургундским.  Тони,  а  где
Генриетта? Я не видела ее с тех пор, как уехала Дилайт.
   - Когда приехал Ник, мне повстречалась Сесиль и сказала, что  у  моей
кузины разболелась голова и она прилегла отдохнуть.
   - Генриетта всегда ухитряется заболеть или  скрыться,  когда  в  доме
полно работы, - проворчала Блейз. - Сомневаюсь, что она  занимала  такое
видное положение при французском дворе, как уверяет  нас.  Нам  с  твоей
матерью нужна помощь, но Генриетта начнет только хныкать  и  жаловаться,
если я подниму ее, пусть уж лучше остается в постели.
   - Не переутомляйся, мой ангел, - попросил жену Тони.
   - Ни за что, - пообещала Блейз и,  улыбнувшись  мужчинам,  удалилась,
закрыв за собой дверь.
   - Как, по-твоему, она не передумает и не зайдет к кузине? -  тревожно
спросил Николас Кингсли.
   - Вряд ли, - отозвался Энтони. -  От  Генриетты  больше  хлопот,  чем
помощи, когда ей поручают какую-нибудь работу. У Блейз не хватает на нес
терпения, и потому она предпочитает не обращаться к ней.
   Они продолжали игру, а полчаса спустя в библиотеку вошел лорд Морган,
быстро и плотно закрыв за собой дверь.
   Энтони и Николас вопросительно уставились на него.
   - Она мертва, - объявил Роберт Морган. - Чтобы убедиться  в  этом,  я
дождался, когда дыхание прекратится, и уколол ее  в  пятку,  но  она  не
шевельнулась. Господи, как она проклинала нас! Таких ругательств  я  еще
никогда не слышал. А потом, похоже, она смирилась  со  своей  участью  и
замолчала, и это молчание показалось мне еще страшнее.
   Перед уходом я развязал ее и сжег веревки в камине, а затем укрыл  ее
одеялом так, чтобы смерть выглядела естественнее. Откровенно  говоря,  я
боялся прикоснуться к ней - чтобы не отравиться самому.
   - Пусть старуха приготовит ее к похоронам, - решил Энтони.
   Остальные кивнули, а лорд Морган спохватился:
   - Мне пора в путь, джентльмены. До заката еще целый  час,  а  сегодня
наступает полнолуние, так что дорогу  будет  хорошо  видно.  Я  поскорее
доберусь домой и успокою Дилайт, скажу, что с ее сестрой  все  обошлось.
Сейчас она изводится от беспокойства.
   - Ты по-прежнему намерен выдать ее замуж за ирландца? - спросил Тони.
   - Конечно. Как только Дилайт убедится,  что  Блейз  не  пострадала  и
никто не знает о ее проступке, кроме нас троих, как только я заверю  ее,
что ты, Энтони, ее простил, уверен, ей сразу станет легче. Этот ирландец
-  хорошая  партия  для  моей  дочери.  Я  почти  уверен,  что  их  брак
осуществится, если только парень не окажется  слабоумным  или  жестоким.
Пусть Дилайт уедет подальше от тебя и Блейз, Энтони.  Ей  будет  нелегко
видеть вас и мучиться угрызениями совести. Чем дальше она окажется,  тем
скорее забудет всех нас, избавится от чувства вины и исцелится.
   - Ты мудрый отец, Роб, - заметил Энтони, и они  обнялись.  Затем  эрл
прикоснулся к одной из стенных  панелей  библиотеки,  и,  к  величайшему
удивлению его спутников, в  стене  открылась  дверь.  -  Этим  ходом  вы
выйдете незамеченными прямо к пристани, - объяснил он.  -  Пожалуй,  так
будет лучше.
   Лорд Кингели и лорд Морган кивнули и без  лишних  слов  заспешили  по
потайному ходу со свечами в руках. Эрл быстро закрыл  за  ними  дверь  и
подойдя к окну, стал смотреть  в  сторону  реки,  пока  несколько  минут
спустя  не  увидел,  как  лодка  его  свояка  отплывает  от  пристани  к
противоположному берегу. Энтони Уиндхем повернулся и поспешил в комнату,
где запер старую француженку. Отперев дверь, он вывел Сесиль в  коридор,
вместе с ней спустился по лестнице и вошел в комнату Генриетты.
   Девушка вытянулась на постели, обманчиво-невинная  после  смерти.  Ее
глаза были широко раскрыты и неподвижны. Эрл вытащил из кармана  камзола
две медные монеты, старуха закрыла внучке глаза  и  положила  монеты  на
веки.
   На уже  остывшем  теле  не  осталось  никаких  следов  насильственной
смерти. Сесиль с трудом согнула внучке руки и скрестила их на груди.
   - Снимите с нее эту чертову рубашку и  сожгите  немедленно,  -  велел
Энтони. - Я хочу убедиться, что она уничтожена.
   Старуха молча сняла с покойницы рубашку и бросила ее в  камин.  Пламя
мгновенно охватило шелк, и спустя несколько  минут  от  рубашки  остался
лишь ворох пепла.
   - Приготовьте ее к похоронам, - велел эрл. - Не  хочу,  чтобы  к  ней
прикасался кто-нибудь еще.
   Сесиль кивнула.
   - Вам нечего опасаться, месье. Как только яд впитался в ее  кожу,  он
стал безопасным для всех, кроме жертвы.
   Энтони наблюдал, как старуха переодевает Генриетту в другую  рубашку,
а затем произнес:
   - Я вернусь в библиотеку, Сесиль.  Через  пять  минут  вы  с  криками
выбежите в коридор и объявите, что моя кузина умерла. Сыграйте свою роль
как следует, и после похорон  Генриетты  с  почестями,  которых  она  не
заслужила, вы сможете вернуться во Францию и  безбедно  существовать  до
конца своей  грешной  жизни.  Вы  поняли  меня  или  повторить  вам  это
по-французски?
   Сесиль улыбнулась, обнажая беззубые десны.
   - Я все поняла, милорд эрл, - с тех пор, как мы прибыли сюда, я стала
лучше понимать по-английски. Незачем обращаться ко мне на родном  языке.
Я как следует сыграю свою роль. Моя дочь, ее муж и  моя  внучка  мертвы.
Обо мне некому позаботиться. На деньги милорда  эрла  я  куплю  домик  в
Бретани, и мне не придется голодать.
   Энтони вышел и вернулся в библиотеку, ожидая, когда весть  разнесется
по дому. Напряжение последних нескольких часов постепенно покидало  его,
сменяясь слабостью.
   Он едва не потерял Блейз, и это сознание причиняло ему  острую  боль.
Только искренняя любовь Дилайт к сестре и честность, которую  с  детства
привили ей родители, спасли жизнь его жены - и  не  только  жены,  но  и
ребенка. Он чуть не потерял их  обоих,  но  об  этом  Блейз  никогда  не
узнает.
   Она не должна знать, во что оказалась втянутой ее младшая сестра. Она
не будет даже предполагать, что на свете  существуют  женщины,  подобные
Генриетте, способные ради своих прихотей с легкостью  отнимать  жизнь  у
других людей.
   Как жаль, что на свете есть мужчины и женщины, которые  не  понимают,
что семья - это все. Что без семьи они ничтожны - у них не  остается  ни
любви, ни дружбы, ни спокойного сознания того, что они  не  одиноки.  Их
жизнь лишена смысла, им не к чему стремиться. "Человек может иной раз  и
мечтать об одиночестве, - думал Энтони Уиндхем, - но когда такие времена
проходят, как приятно войти в  свой  дом  навстречу  родным  и  близким!
Генриетта стремилась к  другим  целям,  не  подозревая,  что  величайшее
богатство человека - его семья".
   И вот по прихоти судьбы он, Энтони,  мог  потерять  своих  родных,  и
теперь молча возблагодарил Бога за то, что этого не  произошло.  В  этот
момент по дому разнесся  пронзительный  вопль.  Вскочив  с  кресла,  эрл
приготовился изобразить удивление и потрясение,  услышав  печальную,  но
уже известную ему новость.
 
Глава 14 
 
   Лорд Морган добрался до Эшби ближе к полуночи и увидел,  что  жена  в
тревоге ждет его.
   - Где Дилайт? - спросил он.
   - Что случилось? -  вопросом  на  его  вопрос  ответила  ему  Розмари
Морган. - Приехав, Дилайт  едва  поздоровалась  и  заперлась  у  себя  в
комнате. Она не пожелала даже поговорить со  мной,  не  вышла  к  ужину.
Ванора расстроилась - она так ждала возвращения Дилайт!
   - Позволь мне первым поговорить с Дилайт,  дорогая,  а  затем  я  все
расскажу тебе. Все уже хорошо, поверь мне, - успокоил лорд Морган жену.
   Леди Морган кивнула и молча наблюдала,  как  ее  муж  поднимается  по
лестнице к комнате дочери.
   - Дилайт, это папа. Все обошлось. Впусти меня, нам надо поговорить. -
Он застыл в ожидании в полутьме верхнего  коридора,  и  наконец,  к  его
глубокому облегчению, в замке повернулся ключ и дверь отворилась.
   - А Блейз? - выдохнула Дилайт.
   Лорд Морган осторожно ввел дочь обратно в комнату и закрыл  за  собой
дверь.
   - Садись, Дилайт, - велел он, и она опустилась на постель. - С  Блейз
ничего не случилось. Она ни о чем не подозревает.
   - А Энтони знает?
   - Да, и Ник Кингсли тоже.
   - О Господи! Я больше  никогда  не  смогу  смотреть  им  в  глаза!  -
простонала убитая горем Дилайт.
   - Тони простил тебя, Дилайт. Он понял, что ты обезумела  от  любви  к
нему. И Николас все понял. Оба они знают,  на  что  способен  влюбленный
человек. Это не твоя вина, Дилайт. Ты не могла устоять перед  коварством
мадемуазель Генриетты. Это она сбила тебя с толку.  Ты  была  податливой
глиной в ее скверных руках, и она использовала тебя в своих целях.
   - Нет, нет, папа! Генриетта - моя подруга! Смерть Блейз  не  принесла
бы ей никакой выгоды, это все делалось для меня! - возразила Дилайт.
   - Выслушай меня, детка, - попросил лорд Морган. - Генриетта вела тебя
за собой, как овечку на веревочке.  Она  намеревалась  обвинить  тебя  в
убийстве сестры, а затем выйти замуж за Тони. Очевидно, по  прибытии  из
Франции она не подозревала, что Тони влюблен в Блейз и женится на ней.
   Она приберегала его для себя, а когда обнаружила,  что  у  него  есть
любимая жена, решила твоими руками положить конец его счастью. Но больше
она тебя не потревожит, ибо  она  мертва.  Забудь  обо  всем,  детка,  и
постарайся начать жить заново.
   - Генриетта мертва?  -  в  ужасе  воскликнула  Дилайт.  -  Папа,  что
произошло?
   -  Эта  француженка  была  коварной  тварью,  Дилайт.  Не   следовало
оставлять ее в живых - иначе она  вновь  попыталась  бы  причинить  вред
Блейз и ее ребенку. Ты понимаешь?
   Дилайт кивнула.
   - Но как это случилось?
   - Ночная рубашка. Эту тайну знаем только ты, я, Тони и Ник.
   Дилайт смертельно побледнела.
   - Значит, все и  вправду  кончено,  -  пробормотала  она.  -  Я  буду
молиться за Генриетту.
   - Да, молись за нее, - подтвердил лорд Морган. -  Для  такой  молодой
женщины она совершила слишком много  грехов.  Твое  прощение  и  молитвы
помогут ей. А теперь, Дилайт,  ложись  спать.  День  выдался  длинным  и
беспокойным для всех нас.
   - Подожди, папа, расскажи мне про этого ирландского лорда и его сына.
Мне надо отвлечься, иначе воспоминания не дадут мне заснуть.
   Лорд Морган признал, что она  права,  и,  уложив  Дилайт  в  постель,
которую она некогда занимала вместе с сестрами, присел рядом.
   - Мне почти нечего рассказать тебе, детка.  Этот  род  носит  фамилию
О'Брайан. Нет, твой жених не из прославленных лордов Томондских, но  тем
не менее приходится им дальним родственником. У нашего отца Иоанна  есть
племянник -  он  тоже  священник.  Если  помнишь,  мать  отца  Иоанна  -
ирландка, и его племянник, сын брата матери, которого зовут отец  Кевин,
служит в доме О'Брайанов в Киллало. Он поддерживает переписку  со  своим
дядей, и именно от отца Кевина мы впервые  получили  предложение  выдать
замуж одну из наших дочерей за сына О'Брайана. Этот сын - твой ровесник.
   - Почему же ты выбрал меня, папа? И Ларк, и Линнет уже  готовы  выйти
замуж.
   - Ты - старшая из моих незамужних дочерей, Дилайт.
   И потом  тебе  известно:  мне  придется  подыскивать  Ларк  и  Линнет
братьев, которые были бы так же близки,  как  твои  сестры.  Они  же  не
вынесут разлуки Дилайт, я буду с тобой откровенен:  для  твоих  капризов
уже  не  осталось  времени  Через  несколько  недель   тебе   исполнится
восемнадцать.  Если  этот  ирландец  и   его   семейство   не   окажутся
недостойными тебя, брак будет улажен. Надеюсь, теперь ты понимаешь,  что
Энтони Уиндхем никогда  не  станет  твоим.  Если  только  ты  не  хочешь
похоронить себя в монастыре, тебе придется выйти замуж.
   Дилайт глубоко вздохнула.
   - Я не создана для монашеской жизни, папа,  и  не  стремлюсь  к  ней.
Теперь я знаю: Тони и вправду любит Блейз. И даже если она умрет, он  не
женится на мне. Я не стану возражать против этого брака, папа.
   Роберт Морган потрепал дочь по руке.
   - Осталось еще одно, Дилайт: мне придется  рассказать  о  случившемся
твоей матери.
   Дилайт согласно кивнула.
   - Знаю, папа. Ты никогда и ничего не скрывал от мамы, как  и  она  от
тебя. Как ты думаешь, она меня не возненавидит?
   - Нет, Дилайт, не бойся, - утешил ее отец и, поднявшись, поцеловал  в
щеку. - Спи спокойно, детка. Твои кошмары исчезли навсегда.
   Лорд Морган вышел из спальни дочери и направился к жене.  Старательно
выбирая слова, он поведал леди  Морган  трагическую  историю  дочери,  и
сердце Розмари Морган облилось кровью от сочувствия к Дилайт.
   - Бедное мое дитя... - всхлипнула она на плече мужа. -  Я  немедленно
пойду к ней!
   - Конечно, - согласился лорд  Морган.  -  По-моему,  ей  будет  легче
узнать, что ты не держишь на нее зла.
   Леди Морган поспешила к Дилайт.
   - Ты не спишь, детка? - осторожно спросила она.
   - Нет, мама, входи.
   Леди  Морган  заключила  Дилайт  в  объятия,  и  девушка  разразилась
слезами, уткнувшись в материнскую шею.
   - Слава Богу! - выдохнула Розмари. - Ты должна выплакаться, детка. Не
сомневайся, я люблю тебя.
   Когда наконец всхлипы Дилайт утихли, мать уложила ее  на  подушки  и,
проведя по лбу мягкой ладонью, вышла из спальни, торопясь к мужу. Дилайт
чувствовала себя так, словно невыносимая тяжесть вдруг спала с ее  плеч.
Со вздохом она смежила опухшие веки и заснула.
 
*** 
 
   Наступило седьмое июня, а вместе с ним - и восемнадцатилетие  Дилайт.
Девушка стала рослой и стройной, ее каштановые волосы и ярко-синие глаза
удачно оттеняли бледность нежной кожи. В тесном семейном кругу она вновь
обрела  уверенность  в  себе.  Хотя  после  всего  случившегося   Дилайт
повзрослела, все чаще близкие замечали в ней проблески  былого  веселья.
Она уже была не девочкой, но и не женщиной Она и сама поняла  это  через
несколько дней после дня рождения,  когда  оказалась  за  высокой  живой
изгородью перед  домом  вместе  с  четырнадцатилетними  Ларк  и  Линнет,
двенадцатилетней Ванорой и десятилетней Пленной. Все они подглядывали за
гостем, который только что  подъехал  к  дому.  На  краткий  миг  Дилайт
перенеслась назад во времени и вспомнила тот день, когда в Эшби  приехал
Эдмунд Уиндхем, и жизнь сестер круто переменилась.
   - Кто это? - в один голос спросили близнецы.
   - Вряд ли важная персона, - заметила Ванора.
   - Это еще почему? -