сдержала  слезы.  Со  времени  ее
пребывания в лагере Тимур-хана она не чувствовала такого унижения.
   Потом все кончилось, и Шакир приказал им ложиться спать.  Четыре  молодые
женщины должны были спать вместе на одной большой кровати Гюльфем, Хазаде  и
Сах положили Валентину в центре, потом улеглись кольцом  вокруг  нее.  Вошли
два евнуха и погасили лампы, погрузив комнату в темноту. Хотя  прошло  всего
несколько часов, с тех пор как она очнулась  после  наркотического  дурмана,
Валентина почувствовала, что быстро проваливается в сон.
   Утром она обнаружила, что ее намерение исследовать  остров,  чтобы  найти
способ побега, неосуществимо. Шакир никому из них не позволял гулять в саду.
Господин, объявил он напыщенно, еще не готов  позволить  им  это.  Они  были
вынуждены оставаться в доме в этот день и два последующих дня. Они проводили
время в банях, на массажном столе, за едой и разговорами. Казалось,  что  на
теле Валентины сосредоточено все  внимание  ее  соседок.  Они  натирали  его
мазью, намазывали маслом и гладили до  тех  пор,  пока  Валентине  не  стало
казаться, что она сходит с ума.
   Ее протесты против их чрезмерного внимания все трое просто  не  замечали.
Господин, терпеливо объясняли  ей,  как  будто  имели  дело  с  непонятливым
ребенком, не должен быть разочарован в ней после всех тех волнений,  которые
он пережил, чтобы получить ее. Валентина поняла, что  разговаривать  с  ними
было все равно, что убеждать трех котят.  Ее  раздражали  соседки,  которые,
хотя и были добрыми по натуре, казалось, не имели  в  жизни  никаких  других
интересов, кроме своего господина, его желаний и удовольствий.
   Валентина возненавидела все это - наготу, бесконечную возню с  ее  телом,
как будто она была птицей, которую ощипывали,  перед  тем  как  зажарить,  и
розовый аромат  бальзама,  которым  они  красили  ей  губы.  Из-за  грима  и
украшений она чувствовала, что больше  не  является  Валентиной  Сен-Мишель,
леди Бэрроуз. Она не была настоящей.
   Прошла неделя. Две недели. Шакир видел, что Валентина  близка  к  безумию
из-за своего строгого режима. Измученная бесконечными тоскливыми разговорами
с Гюльфемой, Сах и Хазаде, она проводила большую часть времени, вышагивая  в
целях моциона по дому. Это возмущало остальных женщин, которые  предпочитали
малоподвижный образ жизни.
   - Я еду сегодня в город, -  объявил  Шакир  однажды  утром.  -  Попытаюсь
получить разрешение для тебя гулять в саду, Накш. Ты  похожа  на  тигрицу  в
клетке и должна, как я понимаю, получить свободу и свежий воздух. Не пытайся
запугать моих евнухов в мое отсутствие. Они доложат мне о твоем поведении, и
я накажу тебя, если ты не послушаешься. Ты достаточно  умна,  чтобы  понять,
что я сделаю так, как говорю. - С этими словами он ушел.
   Остров Тысячи цветов был просто высокой  скалой  на  Босфоре.  Он  высоко
тянулся вверх над темными водами  пролива  и  был  обитаем  только  в  своей
верхней  части,  где  посреди  сада  стоял  Звездный  дом.  Шакир  торопливо
спустился по ступеням, выбитым в скале острова, к каменному  причалу  у  его
подножия. Там его ждал каик, который прислали за ним по  сигналу,  поданному
им утром. Евнух вошел в лодку и, усевшись, дал сигнал гребцам.
   Непросто нести бремя власти, размышлял он, пока они плыли через  покрытое
утренним туманом море. С Накш было очень трудно  иметь  дело,  и  он  должен
сказать об этом главному евнуху.  Тем  не  менее  до  сих  пор  у  него  все
получалось хорошо. Дух женщины не был сломлен,  потому  что  ему  настойчиво
внушили, что хозяин этого и не хотел. Она, однако,  начала  подчиняться  его
воле, хотя сама еще не подозревала об этом. Улыбаясь, он размышлял  о  своем
возможном возвышении до положения главного евнуха, когда теперешний носитель
этого  титула  удалится  на  покой.  Он  считал,  Что   является   достойным
претендентом на это место.
   Каик стукнулся о  пристань  дворца,  и  Шакир  очнулся  от  мечтаний.  Он
выпрыгнул из лодки и  торопливо  пошел  по  ступеням.  Ему,  так  же  как  и
женщинам, хотелось уехать с острова, потому что  дни  там  были  длинными  и
скучными. Тем не  менее  стоило  позаботиться,  чтобы  получить  награду  за
хорошую службу.
   - Садись, Шакир, садись, - сказал главный  евнух  Хаммид  своим  высоким,
певучим  голосом.  Он  приветливо  сделал  знак  рукой  молодому   человеку,
приглашая его на диван  напротив.  Главный  евнух  был  черным,  как  уголь,
мужчиной, маленький рост которого делал его еще более толстым. Он был одет в
свободный халат из изумрудно-зеленого шелка, отделанный  темным  соболем.  В
центре его парчового тюрбана сверкал большой бриллиант.
   - Благодарю тебя, господин Хаммид, - сказал Шакир  и  сел.  Красивые,  не
достигшие половой зрелости рабыни  подали  вкусные  булочки,  липкую  халву,
маленькие плошки с засахаренным миндалем и, наконец, тонкие чашки с  густым,
очень горячим турецким кофе. Шакир бросил в кофе  несколько  кусочков  льда,
потом с жадностью проглотил горячий напиток, прежде чем он обжег ему горло.
   Главный евнух наблюдал  за  ним  из-под  опушенных  век.  Ему  доставляло
удовольствие следить за своим подчиненным, который явно очень  хотел  что-то
рассказать, но не осмеливался сделать это без разрешения.  Терпение,  считал
Хаммид, было качеством, достойным уважения, но требовалось время, чтобы  его
воспитать. Он попивал свой кофе, затягивая молчание.  Потом  неожиданно  его
взгляд сосредоточился на молодом человеке, и он резко бросил:
   - Рассказывай, Шакир!
   Шакир чуть было не уронил свою чашку из  тонкого,  как  яичная  скорлупа,
фарфора, но быстро оправился и начал говорить:
   - Женщина, которую надо называть Накш, очень упрямое  создание,  господин
Хаммид! Хотя она добра к своим трем  соседкам,  потому  что  зла  к  ним  не
питает, у нее свирепый нрав, который она выказывает перед другими слугами. Я
держал ее взаперти в течение двух недель, потому что боялся выпускать  ее  в
сад. Это могло вызвать у нее мысли о бегстве. И все же могу сказать, что она
об этом думает. Она из тех женщин, которые могут пойти на самоубийство не из
отчаяния, а просто, чтобы избежать того, что она считает невыносимым. Она не
слабое создание, склонное к унынию и грусти.
   - Ты готовишь ей еду точно, как я приказывал? - спросил евнух.  -  Нужно,
чтобы ты делал это аккуратно.
   - Да, господин Хаммид, я был очень внимателен. Я  добавлял  в  каждое  ее
кушанье точное количество трав, специй и возбуждающего, как вы  приказывали.
И ее кушанья тщательно  продумывались.  Ей  давали  пищу,  которая  способна
усиливать страсть. Но она очень сильная  женщина,  способная  сопротивляться
нам, даже сама о том не подозревая.
   - Да, - задумался Хаммид, - эти англичанки сильные женщины. Я имел дело с
ними и раньше, и с ними не просто. Их волю можно сгибать,  но  сокрушить  их
невозможно. Это  не  простая  задача.  Не  простая,  -  размышлял  он  вслух
задумчиво. - И все же раньше я делал это и сейчас могу сделать это снова.  Я
должен сделать это снова! Два года господин не проявлял особого  интереса  к
гарему. Нет, конечно, он развлекал себя женщинами, но после смерти Инсили он
не изменился. Он, о чьем гареме рассказывают  легенды,  позволил  ему  почти
погибнуть. Я делал все, что мог, чтобы изгнать тех, кто слишком  ожирел  или
обленился. Я заменил их такими изысканными созданиями, как Гюльфем, Хазаде и
Сах, но чего я добился? Он использует их  просто  для  удовлетворения  своих
телесных желаний. Он не проявляет к ним настоящего интереса.  Я  боюсь,  что
Инсили убила его интерес к другим женщинам.
   Эта женщина первая, которая заинтересовала его после Инсили. Он дрожит от
желания обладать ею, и на этот раз он желает не только ее тело. Он желает ее
любви, саму ее душу.
   Шакир пожал плечами.
   - Женщина его собственность. Он может овладеть ею в любое время.
   - Нет, нет, глупец! - выбранил его Хаммид. - Если бы он желал только тела
этой женщины, он, конечно, мог взять ее. Ему нужна ее душа и  сердце,  разве
ты не понимаешь этой тонкости, Шакир? Сначала ее надо заставить желать  его.
После того как он поймает ее в паутину своей страсти, она даст ему все,  что
он хочет от нее. Все!
   - Разве тогда она не наскучит ему? - спросил Шакир.
   - Возможно, да, - ответил главный евнух, - а возможно, И нет.  Нет,  если
она так же умна, как и красива. Однако это не имеет значения.  Важно  только
то, что он снова проявляет серьезный интерес к  своему  гарему.  Помни,  что
наша власть в этом доме держится  на  гареме.  Если  у  господина  не  будет
интереса к гарему, тогда и мы, мой друг, тоже не будем ему нужны. Подумай об
этом, мой дорогой Шакир.
   - Это  ужасающая  мысль,  господин  Хаммид,  -  сказал  Шакир,  незаметно
вздрогнув. - Скажи мне,  что  я  должен  сделать,  чтобы  Накш  стала  более
сговорчивой, потому что мне невыносима мысль о том, что мы  можем  потерпеть
неудачу.
   - Возвращайся на  остров  Тысячи  цветов,  -  сказал  Хаммид.  -  Позволь
женщинам свободно гулять в саду  сегодня  днем.  Свежий  воздух  и  движение
пойдут им на пользу. Подай им ужин до захода солнца и проследи,  чтобы  Накш
получила двойную дозу моего особого эликсира  во  фруктовом  шербете.  Пусть
женщины вымоются и уделят Накш особое взимание. Господин приедет  на  остров
сегодня вечером за два часа до того, как взойдет луна. Он будет развлекаться
с тремя женщинами, но не с Накш. Она должна будет смотреть. Насильно, Шакир,
потому что женщины в таких  делах  сначала  могут  ,  оказаться  не  в  меру
стыдливы.
   Позаботься о том, чтобы она смотрела, Шакир.  Для  моего  плана  наиболее
важно, чтобы мой господин и другие женщины раздразнили  ее.  Если  ты  точно
следовал моим советам в течение последних двух недель, тогда Накш изнежилась
и  расслабилась  душой  и  телом.  Я  никогда  не  знал   женщины,   которая
сопротивлялась бы так долго, как она, но думаю, что это можно объяснить тем,
что Накш недавно оторвали от ее родных.  Мы  должны  разрушить  ее  связь  с
прошлым, потому что  господин  желает  ее  все  больше  день  ото  дня.  Она
превратилась в его навязчивую идею. Мне остается только надеяться на то, что
реальность будет такой же приятной, как и ее предвкушение.
   Сегодня мы начинаем нашу военную кампанию, Шакир, потому что любовь - это
всегда сражение. Эта женщина не  девственница,  поэтому  она  знает  восторг
страсти. Сегодня вечером она будет смотреть на своего господина и не  сможет
не вспомнить чувства, которые испытывала. Вскоре  она  начнет  тосковать  по
страсти, которой когда-то наслаждалась.
   В конце концов ее воля будет подчинена нашей цели, и у нее  не  останется
выбора, кроме как отдаться нашему господину и хозяину, - заключил Хаммид.
   Шакир припал к ногам евнуха.
   - Ты так мудр, господин Хаммид, - сказал он с неподдельным чувством.
   Довольная улыбка расплылась на лице Хаммида.
   - А ты так болезненно честолюбив, Шакир, - сказал  он  снисходительно,  -
что когда-нибудь наберешься опыта и займешь мое  место.  Однако  сначала  ты
должен учиться, а когда имеешь дело с женщинами, всегда можно  найти  что-то
новое для себя. Несмотря на  их  слабость,  они  бесконечно  изобретательны.
Теперь поднимайся и возвращайся на остров?
   Шакир вскочил. Без конца кланяясь, он спиной вышел  из  комнаты  главного
евнуха. Его сердце возбужденно колотилось,  потому  что,  кажется,  господин
Хаммид остался доволен им.
   Хаммид с улыбкой наблюдал, как он уходил. Шакир - замечательный ученик  и
однажды станет прекрасным главным евнухом. Не  таким,  как  этот  надутый  и
тупой Осман,  который  позволил  Инсили  убежать  с  острова  Тысячи  цветов
несколько лет назад. Как удачно получилось, что Османа тогда  убили.  Хаммид
сам мог бы задушить его голыми  руками.  Их  господин  поверил,  что  Инсили
умерла, иначе они все лишились бы голов. На этот раз ошибки быть не  должно.
Их господин хочет эту женщину, и, воля  Аллаха,  он  получит  ее!  Пусть  он
владеет ею, пока это доставляет ему удовольствие, хотя Хаммид не думал,  что
господин будет пленен ею, так же как был пленен Инсили. Она была  редкостным
созданием. Хаммид не верил, что Накш сможет долго пленять его господина.
   Теперь он должен пойти и доложить своему господину о посещении  Шакира  и
рассказать ему подробно свои задумки о  предстоящем  поединке.  Он  встал  с
дивана с поразительной легкостью для человека такого веса и прошел  к  окну,
откуда был виден каик Шакира, плывущий через Босфор к острову.
   Сегодня вечером взойдет новая  луна.  Главный  евнух  Хаммид  считал  это
отличным предзнаменованием. Шакир выполнит  порученное  и,  конечно,  хорошо
выполнит. Удача, несомненно, улыбнется им.

***

   Возбуждение  переполняло   Шакира   вместе   с   осознанием   собственной
значимости, когда он быстро преодолел несколько последних ступенек и вошел в
сад. Хаммид был доволен им! Его звезда восходила! Конечно,  Хаммид  протянет
еще  много  лет,  но  он,  Шакир,  молод.  Он  может  позволить  себе  ждать
благоприятного случая, пока он наслаждается расположением  главного  евнуха.
Он торопливо шел по белой гравийной дорожке к дому и, войдя  внутрь,  сказал
невозмутимо:
   - Я вернулся из дворца своего  хозяина.  Главный  евнух  Хаммид  позволил
гулять сегодня в саду. Твою уличную одежду принесут немедленно.
   Уличное платье,  к  удивлению  Валентины,  состояло  из  тонких  шелковых
шальвар и такой же шелковой рубашки. Ей принесли туфли без  задников,  чтобы
она не натерла ноги. Она тщательно постаралась скрыть свое возбуждение из-за
того, что ей наконец-то разрешили свободно гулять в саду. Сейчас она  сможет
узнать расположение острова и подумать, как ей сбежать  отсюда.  На  острове
должна быть какая-то лодка, иначе как бы еще Шакир мог приехать и уехать?
   Ее раздражало, что евнухи Холим и Гамза ходят следом за ней, но она снова
скрыла свои чувства. Она очень удивилась, не увидев никакой лодки у причала,
и спросила небрежно:
   - Как Шакир добирается до дворца хозяина?
   - Он подает сигнал, и за ним присылают каик, - ответил Холим.
   Ее сердце оборвалось. Значит, на острове нет лодки. Как она может сбежать
отсюда, если не  будет  лодки?  Она  достаточно  хорошо  умела  плавать,  но
расстояние до берега было  слишком  большим.  Со  своего  места,  с  вершины
острова она видела, что пролив был испещрен опасной рябью  течений.  Как  ей
добраться до Стамбула, который едва виднелся вдали?
   На какое-то мгновение ей стало очень страшно. Выхода нет?  Никогда  снова
она не увидит Патрика? Никогда не вернется домой в Англию? Это были  ужасные
мысли, и в попытке успокоить себя она стала  внимательно  присматриваться  к
окружающему.
   Сады были прекрасны. Мраморный дворец стоял точно посреди сада. С четырех
сторон он был окружен искусственным прудом. Дорожки, посыпанные мелким белым
гравием, разбегались по разным направлениям от прудов. В небольшом фруктовом
саду с персиковыми и грушевыми деревьями уже были  видны  небольшие  зеленые
плоды на ветках.  Вдоль  некоторых  дорожек  росли  величавые  кипарисы  или
пахучие сосны. В садах было несколько небольших фонтанов, в которых  плавали
водяные лилии и золотые рыбки. Фонтаны выбрасывали воду из красивых каменных
статуй.
   Цветы были прекрасны. Никогда она не видела такого изобилия роз. В полном
цвете были огромные кусты  дамасских  роз,  их  тяжелый,  опьяняющий  аромат
наполнял воздух. Там были остро пахнущие розы "Золотой офир" и яркие  клумбы
с "Бальзамом  султана",  множество  клумб,  засаженных  красными,  розовыми,
желтыми  и  белыми  лилиями,  которые  только  начали  распускаться,   кусты
пурпурных и белых цветов, распускающихся ночью. Клумбы  с  душистым  табаком
источали пряный запах.
   - Наш господин сам планировал сад, - гордо сообщила ей Гюльфем, когда они
возвращались назад  к  дому  с  его  блестящими  прудами.  -  Он  прекрасный
садовник. Обычно высокородные господа имеют какое-нибудь ремесло, потому что
то, что дарует Аллах, он может так же легко  и  отобрать  назад.  Сказано  в
Коране, что ничто не вечно.
   Они перешли по решетчатому мостику через  пруд,  прошли  через  портик  с
колоннами и вошли в дом.
   Их проводили в бани, и Валентину заставили снова терпеть услуги  Гюльфем,
Сах и Хазаде, чьи руки последнее время слишком задерживались на ее грудях  и
бедрах. В  тот  день  они  особенно  усердствовали,  как  будто  никогда  не
выполняли эту работу прежде.
   Был подан ранний ужин, и Шакир настоял на том, чтобы Валентина доела  все
со своей тарелки, выпила свой бокал до последней капли. Свежий воздух сделал
свое дело, и она погрузилась в легкий сон.
   - Накш! Накш! - Она услышала, как  кто-то  настойчиво  шепчет  ее  имя  и
открыла глаза. - Накш! Проснись! Господин сейчас  придет!  Шакир  отправился
встречать его!
   Господин! Она села, протирая глаза. Это самонадеянное  чудовище,  который
украл ее и запер в этой мерзкой шикарной тюрьме! Наконец-то она увидит  его.
Валентина соскочила с кровати, в то время как ее соседки  распростерлись  на
полу, выражая тем самым  крайнее  почтение.  В  тени  дверей  долгую  минуту
неподвижно стоял мужчина. Потом он  вошел  в  комнату  с  гибким  изяществом
большой, сытой кошки. Младшие евнухи поспешили  принять  его  длинный  белый
шерстяной плащ и белый тюрбан. Они стали на колени и стащили с него  сапоги,
чтобы он не испачкал огромный узорчатый ковер, сняли с него парчовый жилет и
кремовую шелковую рубашку. На его узких бедрах низко сидели белые панталоны,
резко контрастируя с  его  сильно  загорелым  телом.  Однако  он  был  белым
человеком, потому что сразу над его  панталонами  тянулась  бледная  полоска
кожи цвета слоновой кости.
   - Вы! - злобно прошипела Валентина.
   Светлые  серо-голубые  глаза  насмешливо   смотрели   на   нее,   и   под
подстриженными и завитыми темными усами  сверкнула  ослепительная  белозубая
улыбка. Он оглядывал ее дерзким оценивающим взглядом.
   - Превосходно,  -  тихо  сказал  Чикала-заде-паша.  Валентина  вспыхнула,
потому что неожиданно вспомнила о своей наготе, к которой уже  привыкла.  Ее
длинные распущенные черные волосы взметнулись вокруг нее, когда она схватила
первый подвернувшийся под руку предмет, который оказался небольшой вазой,  и
изо всех сил швырнула его в визиря.
   Смеясь, он увернулся от летящей вазы и сказал Шакиру:
   - Придержи ее. - Потом обратился к другим женщинам:
   - Вы можете встать, мои маленькие цветики, и поздороваться со мной.
   Гюльфем, Хазаде  и  Сах  вскочили  с  криками  радости  и  обняли  своего
господина и повелителя, покрывая его  лицо  поцелуями,  обнимая  его  своими
нежными руками, стаскивая  с  него  панталоны  и  увлекая  его  на  огромную
кровать. Валентина удивленно смотрела на них. Потом евнухи  схватили  ее,  и
Шакир надел на нее наручники, обшитые бархатом. К каждому из наручников была
прикреплена короткая золотая цепь. Ее  подвели  к  стене,  слева  от  двери,
ведущей в баню. С одной стороны от  двери  висела  шелковая  драпировка,  на
которой была изображена влюбленная пара, сидящая в саду.  С  другой  стороны
находилась мраморная стена шириной четыре фута. В  стену  были  вделаны  два
железных кольца, выкрашенных золотой краской. Когда Шакир  прикрепил  к  ним
цепи, Валентина подумала, что раньше она никогда  не  замечала  эти  кольца.
Шакир стал справа от нее, голос его был тихим и зловещим:
   - Я знаю тысячи разных способов причинить самую мучительную боль, Накш, и
никогда не оставлять  следов  нигде,  кроме  сознания,  где  память  о  боли
остается. Наш господин хочет, чтобы ты увидела его во время любовных утех  и
узнала, как удовлетворить его. Если ты  без  разрешения  отведешь  глаза  от
кровати,  я  получил  указания  наказать  тебя,  что  доставит  мне  большое
удовольствие. Ты поняла?
   Она повернула голову и посмотрела на него, но он  больно  ущипнул  ее  за
сосок.
   - Ты будешь смотреть только