ни Уиндхемом  не
прекратятся, он, король, станет ее врагом.
   Бросившись к себе, она заперлась в спальне - к величайшему  огорчению
Геарты. Блейз было необходимо побыть одной и подумать. Почти  год  гнев,
вызванный преждевременной кончиной Эдмунда, терзал ее. Хотя со  временем
Блейз начала понимать, что несправедливо обвинила Энтони  Уиндхема,  она
не могла признаться в этом  открыто  -  а  вот  теперь  это  требовалось
сделать, чтобы добиться мира.
   Генрих Тюдор настаивал на немедленном примирении будущих супругов.
   Она любила Эдмунда Уиндхема первой чистой любовью  невинной  девушки.
Если бы он остался в живых, она любила бы его всю жизнь. Он дал ей  все,
чего Блейз только могла пожелать, и даже более того.  Свою  преданность.
Нежную  любовь.  Свое  имя.  Малышку  Ниссу.  Риверс-Эдж.  Блейз  и   не
подозревала, что двое людей могут быть так счастливы  вместе,  как  были
счастливы они с мужем. Но Эдмунд ушел из ее жизни так же внезапно, как и
появился.
   Что касается короля, она не стремилась завоевать его милость.  Однако
с Генрихом Тюдором она познала иную любовь. Она быстро поняла, что нужно
этому властному, решительному, блестящему  монарху.  Генрих  нуждался  в
доброй женщине, которая покорно шла бы за  ним,  даря  ему  неподдельную
страсть. Лишь немногие - принцесса Арагонская, Уилл Саммерс, сама  Блейз
- замечали за величием Гэла мальчишескую неуверенность.  Этому  мальчику
нужны были утешение и ободрение,  какие  могла  дать  только  заботливая
женщина. Да, король нуждался в Блейз, но никогда бы не признался себе  в
этом Блейз задумалась о том, кто теперь утешит  короля.  Несомненно,  не
мистрис Анна Болейн с ее французскими замашками и непомерным тщеславием.
   Но что же осталось ей? Какую  любовь  предложит  ей  Энтони  Уиндхем?
Нельзя вернуться в прошлое и отдать ему  то,  что  она  отдала  Эдмунду.
Энтони не сумеет стать для нее и тем человеком, каким был Генрих  Тюдор,
- впрочем, об этом Блейз и не сожалела. Она задумчиво покачала  головой.
Почему вообще она задумалась о любви, вспоминая Тони? Он не любит  ее  и
вряд ли когда-нибудь полюбит. Он женится на ней только потому,  что  дал
обещание умирающему Эдмунду. Блейз постепенно поверила в это, потому что
у Энтони не было причин лгать.
   Любовь между ними невозможна. Но тогда какие  же  чувства  они  будут
испытывать друг к другу? Она не  настолько  глупа,  чтобы  не  понимать:
истинная любовь в браке - редкое явление. Большинство людей  женятся  по
иным соображениям - ради собственности,  детей,  или  же  исполняя  долг
перед семьей. Каким же образом  они  ухитряются  ужиться,  не  испытывая
никаких чувств? Ей так везло  всю  жизнь:  родители  нежно  любили  друг
друга, она любила Эдмунда, ее сестры тоже вышли замуж по любви.  Но  все
это, как понимала Блейз, исключения из правил.
   Когда нет любви, что же остается супругам? Дружба?
   Уважение? Просто снисходительность? Энтони ее не  любит.  Неужели  он
любит другую женщину? А может, его возлюбленная -  простая  крестьянская
девушка, которая уже успела родить ему детей? Этого Блейз  не  ведала  и
была вынуждена признаться себе, что  Энтони  Уиндхем  остается  для  нее
незнакомцем.  Но  если  она  попытается  простить  ему  смерть  Эдмунда,
возможно, они сумеют построить семью.
   Ей следовало попытаться.  Нельзя  же  всю  жизнь  провести  в  гневе,
мучаясь от желания вонзить нож в его черное сердце!
   Через  несколько  дней  Энтони  станет  ее  мужем,  и   они   покинут
Гринвичский дворец. Ей больше не к кому будет бежать за утешением. Блейз
грустно улыбнулась - король уже не принадлежит ей. Он сам недавно заявил
об этом.
   Ей придется смириться Она просто обязана это сделать!
   - Миледи! Миледи! - послышался крик Геарты и стук в дверь. -  Миледи,
Бетти говорит, что мистрис Блисс зовет вас немедленно!
   Блейз отперла дверь и торопливо вышла из спальни.
   - Где моя сестра? - спросила она горничную Блисс.
   - Она в своей комнате, и ей очень плохо, миледи!  О,  ей  так  плохо,
бедняжке!
   Блисс была бела как полотно. Ее уже дважды вырвало в серебряный  таз,
и теперь у нее от слабости закрывались глаза.
   - Это кошмар! - причитала она. - Уже второй раз  за  неделю.  Что  со
мной?.. Да нет  же,  другое  платье,  не  это,  глупая  девчонка!  Я  же
говорила, что оно стало мне слишком тесным. О Блейз, как мне плохо!
   - Когда у тебя в последний раз были недомогания, Блисс? - спросила ее
сестра.
   - При чем тут это? Ты же знаешь, у меня они часто задерживались - вот
еще одна большая разница между Блайт и мной.
   - Так когда же?
   - Три или четыре месяца назад - впрочем, не помню.
   - Ты ждешь ребенка, - деловито заключила Блейз.
   - О нет! - воскликнула Блисс. - Этого не может быть!
   Оуэн всегда говорил, что мы сможем пробыть при дворе до тех пор, пока
у нас нет детей, но как только появится  ребенок,  мне  придется  уехать
домой!
   - Тебе давным-давно пора было обзавестись ребенком, - заметила Блейз.
- У Блайт уже двое, и она ждет третьего. Если бы Эдмунд был жив, я  тоже
родила бы двоих.
   Пришло  и  твое  время,  Блисс.  И  потом,  если  ты  подаришь  Оуэну
нескольких сыновей и дочерей, ручаюсь, он  позволит  тебе  вернуться  ко
двору. Он склонен к тихой деревенской жизни не более чем ты, а ты никуда
не отпустишь его одного - в этом я уверена, - усмехнулась Блейз.
   - Разумеется, не отпущу,  -  решительно  подтвердила  Блисс.  -  Если
только мне придется торчать в поместье, пусть и Оуэн остается со мной.
   - Зачем это нам понадобилось уезжать в  поместье?  -  удивился  Оуэн,
который вошел  в  комнату  жены  в  сопровождении  Тони  и  услышал  эту
последнюю фразу.
   - Потому, что у меня будет ребенок, - не задумываясь, выпалила Блисс.
   - Ребенок! - Лицо эрла Марвудского расплылось в сияющей улыбке. - Так
у нас будет ребенок, мадам? Это великолепно! Чудесно!  -  Когда  восторг
слегка поутих, он задумался. - Но зачем мне покидать двор, если  ребенок
будет у тебя?
   - Затем, сэр, что без вас я никуда не поеду, - заявила Блисс.
   - Но двор - неподходящее место для ребенка! - ужаснулся Оуэн.
   - Согласна с вами, - ответила его  жена,  -  но  без  вас  мне  будет
тоскливо, милорд, а  чтобы  благополучно  родить  сына,  я  должна  быть
счастлива, верно? Чтобы быть счастливой, мне надо все время быть рядом с
вами, а вам - не изображать из  себя  холостяка  для  всех  вертихвосток
Гринвича, пока я, вынашивая вашего ребенка, толстею  как  на  дрожжах  в
деревенской глуши!
   - Нет, Блисс, дорогая моя... - начал было Оуэн Фицхаг.
   - Нет, Оуэн... - перебила его Блисс.
   Блейз молча пересекла комнату, взяла Тони под руку и  вывела  его  за
дверь.
   - У них назревает ссора, - тихо объяснила  она,  а  затем  с  улыбкой
добавила:
   - Пожалуй, нам ни к чему брать уроки ссор, верно, милорд?
   - Да, мадам, в этом искусстве мы оба преуспели.
   - Я бы сказала, что в этом искусстве  нам  нет  равных,  -  поправила
Блейз. - Возможно, между нами со временем что-нибудь изменится.
   - Каким же образом вы предлагаете этого добиться, мадам?
   - Точно не знаю, милорд, но нам не  следует  привозить  в  Риверс-Эдж
свои размолвки. Мне бы не хотелось огорчать Ниссу.
   - Вы слишком редко вспоминали о дочери с  тех  пор,  как  бросили  ее
девять месяцев назад, - не преминул уколоть ее Тони.
   - У моих родителей с ней ничего не случится, - ответила Блейз  сквозь
стиснутые зубы. "Ни за что не стану ссориться с ним", - молча  поклялась
она.
   - Нисса теперь в Риверс-Эдже, где ей, и место, - возразил Тони.
   - Вы забрали мою дочь? Да как  вы  посмели?!  -  вспылила  Блейз,  но
вспомнив, что за ними наблюдают, понизила голос.
   - Нисса - леди Уиндхем, мадам, и ее место в Риверс-Эдже. Это ее  дом,
Эдмунд хотел видеть ее там.
   - Я сама привезла бы ее обратно, - заметила Блейз, стараясь  говорить
ровным голосом. - Мне лучше вашего известно, что было угодно ее отцу.  В
Эшби у Ниссы есть друзья, мои маленькие братья,  а  опыт  ее  бабушки  в
воспитании детей не вызывает сомнений.
   - А теперь она живет у себя  дома,  под  присмотром  моей  матери,  -
ответил Тони, удивленный тем, что Блейз до сих пор не сорвалась.
   - Вы не имели права увозить Ниссу из Эшби, милорд.
   -  Я  -  эрл   Лэнгфордский,   Блейз.   Благополучие   дочери   моего
предшественника - моя забота.
   - Я больше не стану спорить  с  вами,  сэр,  -  решительно  заключила
Блейз. - Нисса в безопасности, но на будущее прошу вас запомнить, что ее
мать - я, а не вы.
   - Постараюсь не забывать об этом до тех пор, пока то же самое  будете
помнить и вы, - отозвался Тони, и Блейз сжала зубы, чтобы не взорваться.
   Последующие  несколько  дней,  по  мере  того  как  дата  их  свадьбы
приближалась, Блейз всеми силами старалась сдержать свой пыл, общаясь  с
женихом. Задача оказалась не из легких. Чем  старательнее  она  пыталась
найти между ними нечто общее, основание, на котором можно строить семью,
тем упорнее Энтони изводил ее придирками и колкостями.
   Однако король был доволен Блейз. Однажды днем он отвел ее в  сторонку
и предложил прогуляться в картинной галерее.
   - Мы весьма довольны вашим смирением, миледи.
   - Я всегда рада угодить вам, ваше величество, - робко ответила Блейз.
   Генрих Тюдор усмехнулся. Блейз никогда не огорчала его, думал король,
даже в начале их связи, от которой она пыталась уклониться.
   А в этот момент за углом картинной галереи мистрис Анна Болейн кусала
губы в ярости, наблюдая, как маленькая ручка  леди  Уиндхем  покоится  в
ладони улыбающегося короля. С другого конца галереи  за  парой  наблюдал
эрл Лэнгфордский, гадая, неужели король решил сделать его рогоносцем.  В
нем медленно закипал гнев.
   Пятого ноября 1525 года леди Блейз Уиндхем была  обвенчана  с  Энтони
Уиндхемом, эрлом Лэнгфордским, в королевской часовне Гринвичского дворца
самим кардиналом Уолси.  Невеста  была  одета  в  платье  из  роскошного
апельсинового  цвета  бархата,  густо  расшитого  золотом,  жемчугом   и
топазами по лифу и рукавам, и в нижнюю юбку того же оттенка.  Манжеты  и
воротник ее нижней кофточки  были  отделаны  золотым  кружевом.  Медовые
волосы Блейз, разделенные на  прямой  пробор  и  закрывающие  уши,  были
собраны сзади в элегантный французский узел и перевиты  нитями  жемчуга.
На шее мерцало ожерелье  из  жемчуга  и  топазов,  в  ушах  покачивались
жемчужные серьги. Наряд жениха не уступал наряду невесты, он был сшит из
роскошного черного бархата,  унизанного  жемчугом  и  расшитого  золотой
нитью. На груди висела золотая  цепь  с  крупными  жемчужинами,  с  плеч
спускался бархатный  плащ  длиной  до  колена,  подбитый  и  отороченный
собольим мехом.
   Король сам повел невесту  к  алтарю  -  над  этим  никто  не  решился
посмеяться вслух, но втайне было высказано немало колких  шуток.  Эрл  и
графиня Марвуд сопровождали новобрачных, поскольку  были  родственниками
невесты.
   Церемония состоялась рано утром, а после нее король устроил  завтрак.
За здоровье молодых выпили немало  вина,  перед  отъездом  они  получили
благословение от самого кардинала Уолси.
   - Будем надеяться, их брак продлится дольше, чем молитва кардинала, -
пробормотала мистрис Анна Болейн своему брату Джорджу.
   - Но король пока еще не твой, сестренка, - прошептал в  ответ  Джордж
Болейн.
   Анна Болейн загадочно улыбнулась.
   - Он будет моим,  -  негромко  пообещала  она.  -  Будет  непременно,
Джордж, вот  увидишь,  особенно  теперь,  когда  он  избавился  от  этой
несносной леди Уиндхем.
   - Незачем было предпринимать столь изощренный план, если ты  попросту
решила последовать по стопам Мэри, - усмехнулся Джордж Болейн.
   - Не для того я хранила  девственность  все  эти  годы,  чтобы  стать
шлюхой вроде сестры, - фыркнула мистрис Анна.
   - Ты не хочешь быть любовницей короля? - изумился Джордж Болейн.
   - Его любовницей? Конечно, нет! Я ни за что не  стану  любовницей  ни
одного мужчины в мире!
   - Тогда что же ты затеяла, Анна? - допытывался Джордж Болейн.
   - Я буду его женой, Джордж, -  заявила  Анна.  -  Я  буду  королевой!
Только ради этого я избавила короля от Блейз Уиндхем!
   Джордж Болейн запрокинул голову и захохотал.
   - Ей-богу, Анна, таких женщин, как ты,  больше  нигде  не  сыщешь!  -
бормотал он сквозь смех.
   - Так и  есть,  братец,  -  подтвердила  мистрис  Анна  и  неуловимым
движением потянулась и поймала букет невесты, который только что бросила
Блейз. Прижав его к груди, Анна склонилась над букетом,  вдыхая  сладкий
аромат фиалок и поздних роз.
   Не в силах сдержать веселье, Джордж Болейн расхохотался еще громче.
 
ЧАСТЬ IV 
 
Риверс-Эдж, осень 1525 года - май 1527 года 
 
Глава 11 
 
   Они покинули Гринвичский дворец в разгар дня, разместившись в четырех
экипажах. Два из них везли багаж и слуг, а в первом и втором  ехали  эрл
Лэнгфордский  и  эрл   Марвудский   с   женами.   Небольшую   кавалькаду
сопровождали две дюжины вооруженных всадников. Путникам пришлось сделать
большой крюк, огибая Лондон и  таким  образом  сокращая  время  пути  по
меньшей мере на полдня. Большую часть дороги им предстояло проехать всем
вместе и расстаться только в пяти милях от границ  поместья  Риверс-Эдж,
где Оуэн и Блисс поворачивали на запад, к Марвуд-Холлу.
   Дорожный экипаж Лэнгфордов был вместительным  и  удобным  -  с  двумя
мягкими сиденьями, обшитыми  хорошо  продубленной  кожей,  и  настоящими
стеклянными  окнами,  которые  можно  было  открывать.   Здесь   нашлось
достаточно места для ног Тони, рост которого достигал шести футов.
   Экипаж был весьма широк, и  потому  молодожены  могли  сидеть  в  нем
рядом, а между ними еще оставалось место.
   Внутренние стены экипажа были обиты кожей, как и сиденья,  а  на  них
были укреплены небольшие серебряные подсвечники на две свечи каждый.
   Блейз  переоделась  в  дорожное  платье  из  дорогого  темно-зеленого
бархата и плащ, отделанный серым кроличьим  мехом.  Стоял  холодный,  но
безветренный и солнечный день.
   Там и сям вдоль дороги на деревьях еще  сохранились  пестрые  листья.
Лошади двигались мерным шагом. Энтони послал в Риверс-Эдж за подставами,
чтобы менять лошадей каждый день или в случае, если какая-нибудь из  них
захромает. В дороге им предстояло провести несколько дней,  и  потому  в
лучших постоялых дворах по пути уже были заказаны комнаты.
   Большую часть времени у путников не находилось темы для разговора.
   - Сегодня на церемонии вы были так  же  прелестны,  как  и  во  время
первой свадьбы, - неловко выговорил Энтони.
   Зачем ему понадобилось напоминать о свадьбе с Эдмундом? Только спустя
некоторое время Блейз  поняла,  что  он  хотел  сделать  ей  комплимент.
Вероятно, Энтони лишь с запозданием вспомнил, что мысли о  первом  браке
могут причинить ей боль.
   - Благодарю вас, милорд, - сумела ответить она. -  А  вы  были  самым
привлекательным из женихов, каких мне доводилось видеть.  Несколько  дам
были безутешны.
   Больше ни один из них не придумал, что сказать, и несколько миль  они
ехали в молчании. Наконец Энтони спросил:
   - Вы не замерзли, Блейз?
   Она отрицательно покачала головой. В экипаже вновь воцарилась тишина.
Будучи не в  силах  выдержать  такое  напряжение,  Энтони  велел  кучеру
остановиться и обратился к Блейз:
   - С вашего позволения, мадам, я хотел бы немного проехаться верхом.
   - Как вам будет угодно, милорд, -  отозвалась  она,  и  когда  Энтони
неловко выбрался из экипажа, с трудом сдержала  ироническую  улыбку  при
виде его поспешного бегства. По крайней  мере,  подумала  Блейз,  теперь
между ними не вспыхивают ссоры. Но вскоре она погрустнела.  Неужели  так
будет до конца жизни? Разве можно строить семью на  бездонной  пропасти,
разделяющей их? Экипаж вновь тронулся с места, и Блейз закрыла  глаза  в
попытке сдержать слезы, жалящие ей веки.
   Когда они покидали Гринвичский дворец, в экипаж  положили  корзину  с
едой, но хотя часы проходили быстро, Блейз еще не успела  проголодаться,
как и Энтони. Если  не  считать  краткой  остановки,  чтобы  дать  отдых
лошадям, они не тратили времени даром. Незадолго до того, как  последний
луч солнца погас на западе,  кавалькада  остановилась  у  гостеприимного
постоялого двора под названием "Лебедь". К этому  времени  Блейз  успела
продрогнуть, а в доме было тепло, приветливо горел огонь в камине.
   Лицо Блисс приобрело зеленоватый оттенок.
   - Ей весь день нездоровилось, -  объяснил  Оуэн  со  встревоженным  и
растерянным видом.
   - До Марвуд-Холла я не доживу, - скорбно подтвердила Блисс.
   - Ты же ждешь ребенка, Блисс, а не страдаешь животом,  -  попробовала
образумить сестру Блейз, а затем повернулась к Оуэну. - Чем вы  пытались
ей помочь? - спросила она.
   - Помочь? А что я мог сделать? Я утешал ее несколько часов  подряд  с
тех пор, как мы сделали последний привал, - отозвался Оуэн. -  Один  раз
ее вырвало прямо в мой новый бархатный берет, и его пришлось  выбросить.
- Оуэн был явно расстроен. - А ведь на нем были страусовые перья...
   Блейз разразилась хохотом при мысли, что  Блисс  извергла  весь  свой
завтрак прямо в роскошный новый берет мужа. Только яростные взгляды эрла
и сестры заставили ее  сдержаться.  Она  повернулась  к  жене  владельца
постоялого двора.
   - Будьте добры, принесите мятного эликсира и горячей  воды  для  леди
Фицхаг, - попросила она и повернулась к Оуэну:
   - Поезжайте завтра вместе с Тони, а Блисс я возьму к себе  в  экипаж.
Горевать вместе с женой по поводу ее тошноты  -  напрасный  труд.  Блисс
следует отвлечь от ее страданий, вместо того чтобы  уделять  им  столько
внимания. Ее нужно развлекать, а не сочувствовать, Оуэн, и завтра я сама
об этом позабочусь. А теперь, Блисс, выберем тебе что-нибудь на ужин.
   - Мне сейчас не до еды, - простонала Блисс.
   - И все-таки перекусить тебе придется - хотя бы ради ребенка.
   Жена владельца постоялого двора принесла кубок на  подносе,  и  Блисс
осторожно сделала первый глоток.
   - Вот так, миледи, - ободряюще произнесла женщина. - Вам  уже  лучше,
верно?
   Чувствуя, как ее  бунтующий  желудок  начинает  успокаиваться,  Блисс
кивнула.
   - Пожалуй, да, - призналась она.
   - Принесите леди Фицхаг два ломтика каплуна  -  лучше  всего  грудку.
Потом - ломтик ветчины, только нежирной, кусочек свежего хлеба с медом и
немного сладкого вина, - приказала Блейз.
   - А для джентльменов, миледи? - спросила хозяйка, с  первого  взгляда
узнающая людей, облеченных властью.
   - Каплунов, ветчины, говядины, мясных пирогов, сыра,  супу,  фруктов,
хлеба, эля и вина - словом,  все,  что  у  вас  найдется,  лишь  бы  они
насытились, - улыбнулась Блейз.
   Энтони проверил, как разместили в конюшне лошадей, и приказал хозяину
постоялого двора позаботиться о свите.
   Две молодые пары поужинали вместе, и  к  концу  трапезы  Блисс  стало
гораздо лучше. Некоторое время они еще  сидели  у  огня,  поджаривая  на
прутьях ломтики яблок, а затем вспомнили, что завтра  предстоит  трудный
путь, и разошлись по своим комнатам. Геарта поужинала вместе с горничной
Блисс, Бетти, и уже была готова уложить свою госпожу.
   Энтони деликатно дожидался в соседней комнате, когда его  жена  будет
готова ко сну.
   - Самое подходящее место для первой брачной ночи, - ворчала Геарта. -
Какой-то захолустный постоялый двор неизвестно в какой глуши!
   Блейз  промолчала.  Она  устала  и  не  была  расположена  спорить  с
горничной. Кроме того, она знала, что ей  предстоит,  хотя  сомневалась,
что это событие принесет радость ее мужу.
   - Что такое? - Геарта нахмурилась. - Я положила в сундук  вашу  новую
сиреневую ночную рубашку, миледи, а не этот балахон!  Кто  это  подшутил
надо мной?
   - Я сама убрала сиреневую рубашку в другое место, - объяснила  Блейз.
-  Она  слишком  роскошна,  чтобы  надевать  ее  на  постоялом  дворе  в
промозглой комнате.
   - Муж должен согреть вас, -  заметила  Геарта,  но  ее  романтическ