пастбищ  приведи
овец и по ночам держали в загонах, чтобы уберечь  от  волков.  Ронуин  с
удивлением узнала, что зима - время празднеств. В конце ноября  отметили
день Святой  Екатерины,  потом  других  святых,  и  так  шло  до  самого
Рождества - дня, когда, как объяснили Ронуин, родился Иисус, сын  Божий,
сошедший на землю во искупление грехов людских. Ронуин находила утешение
в христианстве, считая подвиг сына Божьего, принявшего смерть за  людей,
благородным и великодушным. Аббатиса улыбнулась, когда Ронуин сказала ей
об этом.
   Аббатиса отдала распоряжение окрестить племянницу в день Рождества.
   Двенадцатая ночь возвестила об окончании праздников.
   Ронуин снова с усердием  принялась  за  работу  и  постепенно  начала
понимать, что острый ум  может  быть  таким  же  беспощадным  и  грозным
оружием, как меч. Теперь  она  перешла  под  крылышко  сестры  Рэн,  под
внешностью  пухленького  херувимчика  которой   скрывались   незаурядные
способности широко образованной для своего времени женщины. Если  верить
сплетням Элен и Арлейс, когда-то  она  была  любовницей  могущественного
лорда, одевалась мужчиной и посещала университет.
   - Ты сообразительна, Ронуин, - похвалила дочку принца  после  первого
же занятия сестра Рэн. - Твои разум и  рассудительность  прослужат  тебе
куда дольше, чем  красивое  тело.  Именно  так  я  и  удерживала  своего
повелителя до самой его смерти.
   - Значит, слухи правдивы? - удивилась  Ронуин,  пораженная  тем,  что
монахиня признается в греховной жизни.
   - Разумеется, - рассмеялась сестра Рэн. - Да я никогда и не делала из
этого тайны, дитя мое.  Когда-то  я  любила  и  была  любима.  И  всегда
оставалась верна ему, как и он мне.
   - Но он имел жену, - напомнила Ронуин.
   - Да. Леди Арлетт была женщиной доброй и хорошей, принесла в приданое
плодородные земли, родила здоровых детей, воспитала их  в  послушании  и
уважении к отцу. Лорд относился к ней с огромным уважением,  был  предан
супруге, хотя содержал при этом меня. Когда он умер,  мы  вместе  обмыли
его тело и зашили саван. Теперь она - одна из  благодетельниц  Аббатства
милосердия.
   - Значит, мужчина  способен  любить  не  одну  женщину,  -  задумчиво
вздохнула Ронуин. - Этого я не знала.
   Думала, что  после  произнесения  обетов  мужчина  и  женщина  навеки
связаны и не имеют права смотреть ни на кого другого.
   - Так бывает, но не всегда, - пояснила сестра Рэн.  -  Но  мы  здесь,
дитя мое, не для того, чтобы обсуждать мои  прошлые  грехи.  Ты  усвоила
норманнский и латынь. Научилась писать и  читать,  хотя  иногда  теряешь
терпение, выводя буквы. Представляешь, как вести хозяйство, хотя  отнюдь
не блистаешь в этой области. Но аббатиса считает,  что  ты  способна  на
большее, поэтому и прислала тебя ко мне.  Мы  станем  изучать  риторику,
логику, музыку, арифметику и астрономию.  Я  помогу  тебе  стать  опорой
мужу.
   Даже когда ему надоест твое юное тело, он будет помнить, что твой  ум
для него неоценим. Ты обретешь  удовлетворение,  помогая  мужу  улучшить
жизнь - как вашу, так и ваших детей, Ронуин.
   - Значит, супружеская любовь не длится долго, - заметила девушка.
   - Если она есть вообще. И не ошибись,  не  прими  за  любовь  обычную
похоть, - предостерегла монахиня.
   - А в чем разница? Как отличить одно от другого? - удивилась девушка.
   - Превосходно! - одобрила сестра Рэн. - Ты мыслишь!
   Аббатиса правильно сделала, послав тебя ко мне. Похоть  -  это  когда
люди жаждут телесного слияния, и только. Любовь же -  страстное  желание
не только завладеть телом предмета твоих чувств, но и душой,  мыслями  -
словом, всем. Стать единым целым с возлюбленным. Без него  ты  грустишь,
страдаешь,  а  при  одном  звуке  его  голоса   сердце   колотится   как
сумасшедшее. Ты ставишь его интересы выше своих, потому что желаешь  ему
счастья. Ах, дитя мое, очень сложно объяснить, что такое любовь.  Но  ты
узнаешь,  когда  она  поразит  тебя,  и  поймешь,  оказавшись  рядом   с
возлюбленным, чем отличается любовь от вожделения.
   - Я ничего не знаю ни о том, ни о другом, - вздохнула Ронуин. - Нас с
братом воспитывали воины Ситрола. Но когда я стала старше, молодые  люди
часто пытались прикоснуться к моей груди и поцеловать. Я отбивалась  как
могла, а потом их пороли за дерзость. Это и была похоть?
   - Верно, - кивнула монахиня. - Но ты ничего к ним не чувствовала?
   - Нет, - прошипела  Ронуин.  -  Подумаешь,  рябые  от  оспы,  вонючие
недоростки, не умеющие даже с мечом как следует управиться! По-моему,  я
должна уважать человека, которому отдаст меня отец.
   - Мудрое решение, детка. А теперь  займемся  арифметикой.  Ты  должна
знать сложение и вычитание. Если твой муж отправится  на  войну,  ты  не
позволишь управляющему плутовать. Мне сказали, что цифры  ты  знаешь,  -
так перейдем к делу. - Она показала два пальца:
   - Сколько?
   - Два.
   Монахиня подняла два пальца на другой руке:
   - А здесь?
   - Тоже два.
   - Сколько всего?
   Ронуин быстро сосчитала про себя.
   - Четыре.
   - Верно, дитя мое. Это называется сложением, -  кивнула  сестра  Рэн,
вынимая из принесенной с собой корзины странное сооружение с несколькими
рядами деревянных бус на проволоке, которое и поставила на стол.  -  Это
абака, счеты, Ронуин. Теперь смотри.
   Она перекинула четыре бусины с одного конца проволоки на другой.
   - Итак, два и два равно...
   - Четырем.
   - Убери одну бусину. Сколько осталось?
   - Три.
   -  Превосходно.  Если  мы  что-то  отнимаем  от  целого,  это   будет
вычитание, - объяснила сестра Рэн.
   Она быстро обнаружила у Ронуин настоящий талант к математике. Девушка
так быстро усваивала уроки, что через два  месяца  сестра  Рэн  заверила
аббатису в твердости знаний своей ученицы. Теперь ни одному управляющему
не удастся провести ее!  Кроме  того,  дочь  Ллуэлина  делала  успехи  в
грамматике  и  логике,  почерк  значительно  улучшился,  но  она  честно
признавалась, что риторика ей не по зубам.
   - С этим бы справился мой  брат,  -  уверяла  она  наставницу.  -  Он
сочиняет истории и баллады, кладет их на музыку  и  потом  поет  в  зале
Ситрола. Думаю, когда-нибудь он прославится как бард.

***

   До  отъезда  оставалось  все  меньше  времени,  и  Ронуин  продолжала
трудиться от рассвета до заката. Элен и Арлейс готовились к постригу,  и
Ронуин радовалась, что вскоре  их  желание  стать  христовыми  невестами
исполнится. Сама же она частенько думала о  предстоящей  свадьбе.  Жаль,
что придется познакомиться с будущим мужем  только  после  венчания,  но
тетка утверждала, будто это вполне обычная вещь.
   Помимо занятий, Ронуин мучили бесчисленными примерками. Принц  привез
немало дорогих тканей, и даже  Гуинллиан  не  могла  упрекнуть  брата  в
скупости. Шелк, бархат, парча, тонкое полотно - всего  было  в  избытке.
Однако Ронуин была шокирована, узнав, что женщины не  носят  набедренных
повязок.
   - Но я не снимала свою с тех пор, как ты переодела меня в  платье,  -
упрямилась девушка. - Чем же мне прикрыть голую задницу?!
   - Леди ничего не носят под камизами, - уверяла монахиня.
   - Ничего? - поразилась Ронуин.
   - Юбки все спрячут, Ронуин. Так принято у знатных леди.
   - Но это неприлично! - возмутилась племянница.
   Губы Гуинллиан дрогнули,  но  она  все  же  сдержала  улыбку.  Весьма
строгие взгляды для девушки, прожившей десять лет среди  грубых  воинов.
Не будь  племянница  столь  воинственной,  аббатиса  посчитала  бы,  что
когда-нибудь она сможет  управлять  аббатством.  Но  Ронуин  по-прежнему
проводила по несколько часов в седле, пуская коня  в  головокружительный
галоп, так что привратница едва не  падала  в  обморок  при  виде  столь
рискованных маневров.
   Двадцатого марта Гуинллиан пышно отметила праздник Святого  Катберта,
бывшего когда-то епископом в Линдифарне, чей ноготь в золотом реликварии
теперь занял почетное место на алтаре.  Говорили,  будто  он  излечивает
множество не слишком серьезных болезней, так что никаких особенных чудес
не  ожидали.  Однако  богомольцы  все  же  наводнили  аббатство,   спеша
прикоснуться  к  священной  реликвии.  Сундуки  аббатства  медленно,  но
неуклонно пополнялись.

***

   Настало первое апреля, а вместе  с  ним  и  шестнадцатилетие  Ронуин.
Верный своему слову, Ллуэлин ап-Граффид прибыл за дочерью и увидел, что,
хотя держится Ронуин с  холодным  высокомерием,  манеры  ее  безупречны.
Пораженный невероятной метаморфозой, он тем не менее возмутился,  узнав,
какое количество багажа ему придется везти с собой, но смирился с  этим,
выслушав  строгую  тираду  сестры.  Что  он  мог  возразить  -  ведь  из
мальчишки-сорванца Ронуин превратилась в прелестную  юную  даму.  Волосы
его дочери успели отрасти и  теперь,  расчесанные  на  прямой  пробор  и
перехваченные серебряной лентой, ниспадали на плечи. Грудь тоже казалась
пышнее, что, по мнению отца, вовсе не мешало. Мужчинам это нравится. Она
избавилась от стремительного шага и грациозно скользила по  полу.  Руки,
привыкшие к луку и  мечу,  стали  нежными,  а  длинные  пальцы  медленно
перебирали струны мандолы. Мелодичным голоском Ронуин напевала  любовную
песню. Ничего не скажешь - англичанам будет трудно  найти  недостатки  в
его дочери!
   - Ты сотворила чудо, Гуинллиан, - шепнул принц сестре.
   - Да, - надменно усмехнулась она. - Согласись,  ты  не  зря  потратил
деньги. Однако по чести сказать, братец,  не  будь  Ронуин  так  умна  и
сообразительна, я ничего бы не добилась. И ты должен благодарить  воинов
Ситрола, внушивших ей понятие чести и долга.
   - И превративших ее в грубого вояку, - проворчал принц, - что  стоило
мне целого состояния. Меня так и подмывало предать огню Ситрол.
   -  Не  нужно  винить  других  в  собственных  ошибках,   Ллуэлин,   -
наставительно заметила аббатиса. - Забудь о неприятностях и вези дочь  к
жениху. Однако помни, что ты путешествуешь не с парнишкой, а с дамой.

***

   Утром второго апреля вещи Ронуин погрузили  на  крепкую  телегу.  Она
едва ли не со слезами попрощалась с сестрами,  особо  поблагодарив  тех,
кто щедро делился с ней своими знаниями.
   - Помни, дитя мое, ты  всегда  найдешь  дом  и  убежище  в  Аббатстве
милосердия, - наставляла ее аббатиса. - Пусть Господь даст тебе  счастья
и много детей.
   - Только не слишком много, - пошутила Ронуин. - Но я обещаю воспитать
хотя бы одну девочку специально для вас, госпожа аббатиса.
   Гуинллиан со смешком обняла племянницу и расцеловала в обе щеки.
   - Доброго пути, Ронуин, дочь Ллуэлина!
   Ронуин вскочила на Харда и догнала отца. За спиной  послышался  скрип
закрываемых ворот, но грустно ей не было Она  была  готова  пуститься  в
новое приключение. Ее  превратили  в  воспитанную  леди,  но  так  и  не
укротили дух и не погасили жажду жизни. Она провела последние  несколько
месяцев в трудах и учении, чтобы стать достойной  имени  отца  и  своего
нового положения. Теперь нужно  думать  о  Эдварде  де  Боло,  человеке,
предназначенном ей в мужья.
   Трудно представить, какой будет ее новая жизнь...

Глава 4

   - Прибыл  гонец  от  принца  Ллуэлина,  господин,  -  объявил  слуга,
кланяясь хозяину.
   - Приведи его в зал, - распорядился тот.
   - Как прикажете, господин.
   Слуга снова поклонился и попятился к двери. Несколько минут спустя он
снова возник на пороге.
   - Посланец от принца Ллуэлина, господин, - объявил он.
   Эдвард де Боло мельком оглядел уставшего, обветренного валлийца.
   - Мой повелитель и госпожа Ронуин прибудут сюда к вечеру,  -  коротко
сообщил тот.
   - Я их жду, - кивнул де Боло.
   "Хладнокровный ублюдок", - подумал валлиец, но, ничем не выдав  своих
чувств, поклонился, вышел во двор и поскакал обратно.
   Эдвард де Боло проводил его  взглядом  и,  рассеянно  вертя  в  руках
серебряный кубок с вином, уставился на  огонь  очага.  Он  абсолютно  не
рвался  жениться,  но  против  приказа  короля  не  пойдешь.  Валлийская
дикарка, вдвое младше его... что тут  хорошего!  Но  он  не  был  связан
другим брачным договором, и владения его к тому же располагались у самой
границы, поэтому король предназначил его на роль жертвенного  агнца  при
подписании мирного соглашения. Он открыл было рот, чтобы отказаться, но,
поймав жесткий взгляд принца Эдуарда, не осмелился возразить. Далеко  не
всякий отважится нажить в принце врага.
   Когда валлийский принц попросил разрешения отложить свадьбу до  весны
под тем предлогом, что его дочь  должна  закончить  образование,  Эдвард
втайне обрадовался. Имея красивую любовницу, совсем  ни  к  чему  вешать
себе на шею ярмо. Правда, жена, воспитанная в монастыре, имеет некоторые
преимущества. Она наверняка послушна и покорна, готова вести его  дом  и
рожать детей. В Хейвне не было госпожи с тех пор,  как  семь  лет  назад
скончалась мать Эдварда.
   И хотя он безмерно наслаждался телом своей любовницы Рене  де  Фобур,
несколько недель назад ее пришлось отправить в  Шрусбери,  поместив  при
этом у менялы кругленькую сумму для нее. Жена требует  уважения,  и,  по
правде говоря, Рене немного надоела Эдварду. Интересно, какова она,  эта
валлийка?  Должно  быть,  мала  ростом  и  смугла,  как  большинство  ее
соотечественников. А что, если она не знает норманнского? Но  какое  это
имеет значение - ведь в постели слов не нужно. Все  равно  ей  рано  или
поздно придется выучиться его языку, чтобы отдавать распоряжения слугам.
   Эдвард старался спокойно относиться к предстоящей женитьбе, но все же
раздражался при одной мысли о скором прибытии невесты. Девушка, конечно,
тоже ни в чем не виновата, у нее не было выбора. Остается надеяться, они
придутся друг другу по душе и в доме будет царить супружеское  согласие.
Неприятно только иметь такого тестя, как ап-Граффид. Хейвн  вечно  будет
между Уэльсом и Англией как между молотом и наковальней. Принц Ллуэлин -
человек опасный  и  амбициозный,  а  сын  английского  короля  ненавидит
валлийцев, тем более что его дядя, Симон  де  Монфор,  открыто  выступал
против законного монарха при поддержке ап-Граффида. Пусть  принц  Эдуард
не всегда согласен с нынешним королем, но отцу он предан.
   Де Боло шагнул к лестнице, ведущей в южную башню, где  предполагалось
поместить невесту.  Молодая  служанка,  выбранная  экономом,  растерянно
встрепенулась, увидев господина, и  низко  присела,  опустив  испуганные
глаза. Эдвард окинул взглядом комнату. Дубовые лавки и сундуки  вытерты,
пол хорошо подметен. Светильники  горят  ровно,  без  копоти.  На  столе
глиняный кувшин с нарциссами. Эдвард улыбнулся:
   - Ты постаралась на славу, Энит. Новая хозяйка прибудет к  закату  и,
наверное, захочет искупаться с дороги. Приготовь чан с горячей водой.
   - Хорошо, господин, - кивнула Энит, снова приседая.
   Ее дядя был здесь экономом и  добыл  племяннице  это  место,  которое
могло считаться почетным потому, что мать  ее  была  валлийкой.  Девушке
было всего шестнадцать, но она служила в замке уже пять лет. Не  слишком
красивая, но довольно милая, с каштановыми волосами  и  карими  глазами,
она не пользовалась особым успехом у здешних парней.
   Эдвард вышел из башни и отправился на поиски священника, отца  Джона.
Брачный договор был составлен и  скреплен  печатями  еще  в  Монтгомери.
Осталось только провести брачную церемонию. Он решил, что она  состоится
завтра. Пусть невеста хорошенько  отдохнет.  Де  Боло  вспомнил:  король
особенно настаивал на том, чтобы  супружество  осуществилось  в  брачную
ночь.
   - Я не доверяю ап-Граффиду, - объяснил Генрих. -  Возьми  девчонку  и
прикажи, чтобы следующим утром на башне замка развевалась  окровавленная
простыня. Пусть видят все!
   - Объезди ее на совесть, - добавил принц Эдуард. - Сделай ей  ребенка
как можно скорее, иначе ее пронырливый родитель  попытается  расторгнуть
брак и повыгоднее  выдать  дочь  замуж  за  другого.  Валлийцы  -  народ
бесчестный, но пока дочь ап-Граффида в нашей власти, он будет вести себя
смирно. Должно быть, любит девчонку, если все  эти  годы  прятал  ее  от
людей.
   - Отец, - обратился де Боло к священнику,  -  моя  невеста  приезжает
сегодня. Завтра состоится венчание.
   - Господин мой, девушка  молода  и  нежного  воспитания,  -  возразил
священник. - Неужели вы не дадите ей времени получше вас узнать?
   - Мы все равно должны будем пожениться, - пожал плечами  де  Боло,  -
так лучше сделать это раньше, чем позже. Ап-Граффид захочет остаться  до
свадьбы, а мне нужно, чтобы он убрался как можно скорее. Хотя этот  союз
- дело рук короля и принца, я не  желаю,  чтобы  валлийцы  поганили  мою
землю, иначе меня могут обвинить в предательстве.
   Настали опасные времена, отец мой.
   - Не могу не согласиться с вами, господин, - грустно вздохнул  святой
отец. - Я обвенчаю вас завтра утром. Пусть сегодня леди  Ронуин  немного
отдохнет после трудного путешествия.
   - Так и сделаем, - кивнул де Боло и, подойдя к стенам замка, окликнул
стражу:
   - Вы что-нибудь видите?
   - Пока ничего, господин, - донесся ответ.
   Эдвард направился к конюшне.
   - Оседлай коня, - велел он выбежавшему навстречу конюху.
   - Сколько человек вы берете с собой, господин? - осведомился тот.
   - Никого. Я еду встречать невесту, и никто не посмеет напасть на меня
в моих владениях.
   Конюх вывел из денника вороного жеребца, и хозяин Хейвн-Касла вскочил
в седло. Он с удовольствием отметил, что поля приготовлены к севу. Скоро
они зазолотятся пшеницей и  ячменем.  На  лугах  паслись  белые  овцы  с
черными мордочками, рядом с которыми резвились ягнята; в этом году  окот
был хорош. Кроме того, Эдвард владел большим стадом  коров,  из  жирного
молока которых делали масло и  сыр,  а  потом  продавали  в  Шрусбери  в
базарные дни... За полями расстилались леса, где он часто охотился, а  у
подножия холма, на котором стоял замок, текла река Северн.
   Эдвард остановил коня, чтобы взглянуть на свой дом.
   Прекрасный замок, небольшой, красивый, хотя не столь  величественный,
как многие из тех, что он видел. Серовато-коричневый камень, из которого
он был выстроен, с годами выветрился, выцвел  и  кое-где  зарос  плющом.
Четыре башни знаменовали  стороны  света.  Несмотря  на  толстые  стены,
внутри замок скорее походил на уютный зажиточный  дом.  Эдвард  де  Боло
обожал свой очаг и считал, что единственное преимущество его женитьбы  -
дети, с которыми он  разделит  свою  любовь  к  Хейвн-Каслу.  Оставалось
надеяться, что , невесте замок тоже понравится.
   Де Боло снова повернул коня на дорогу, по которой  должен  был  ехать
свадебный кортеж. Пришлось проскакать  несколько  миль,  прежде  чем  он
увидел Ллуэлина и его спутников. Эдвард  остановился,  дожидаясь,  когда
они подъедут ближе. Принц вырвался вперед и приветствовал будущего зятя:
   - Готов ли ты, Эдвард де Боло, встретить свою суженую?
   Англичанин сардонически усмехнулся, но  прежде  чем  успел  ответить,
рядом с принцем возникла девушка.
   - Я думаю, он сгорает от любопытства, - мелодично пропела она на  его
родном языке. - Не так ли, господин?
   О дьявол, она, кажется, бросает ему вызов!
   - А вы, миледи? - нашелся он. - Разве вам не любопытно?
   Ронуин громко рассмеялась. Не ответив, она поспешно опустила глаза  и
сразу стала похожа на монастырскую скромницу, какой он ее считал. Эдвард
немного растерялся.
   - Приветствую вас на своих землях, господин мой принц, -  пробормотал
он, - и вас, госпожа Ронуин. Понимаю, что путешествие ваше было долгим и
утомительным. Мой дом всего в нескольких  милях  отсюда.  Там  вас  ждут
жаркий огонь и вино. Вы, конечно, хотите отдохнуть.
   Завтра днем мы отпразднуем свадьбу.
   Что ж, он дал ей не слишком много времени, но она справится!
   Неожиданная встреча  с  Эдвардом  оказалась  приятным  сюрпризом  для
Ронуин. Он совсем не стар, высок и худощав; сразу видно,  много  времени
проводит  в  воинских   забавах,   подумала   она.   Овальное   лицо   с
серебристо-серыми