м я
должен наложить наказание на всех вас. Вы приговариваетесь к смерти от имени
сената Рима и народов, которые он представляет. Я  не  допущу,  чтобы  совет
десяти был сформирован снова. Отныне Рим будет править Пальмирой  с  помощью
военного губернатора. У вас есть шесть часов, чтобы  привести  свои  дела  в
порядок. Вас казнят как раз перед закатом. Будьте уверены, что вашим  семьям
не причинят вреда, а ваше имущество не будет конфисковано.
   В Зале не раздавалось ни звука. Члены совета  десяти  не  могли  поверить
своим ушам. Зенобия сидела, широко раскрыв глаза. Вцепившись в  край  стола,
она поднялась, опираясь руками.
   - Смилуйся, цезарь! - проскрипела она, потому что  горло  ее  сжалось.  -
Убей меня! Накажи меня в назидание другим, но,  заклинаю  тебя  именем  всех
богов, пощади этих добрых людей!
   Ее голос стал громче.
   - Мои дни сочтены. Я охотно умру ради Пальмиры. Но несправедливо  казнить
членов совета. Они не должны нести ответственность за мои действия! Только я
одна  виновата  во  всем!  Я  буду  рада,  вернее,  счастлива  принять   всю
ответственность.
   - Женщина не могла совершить все  то,  что  совершили  вы,  Зенобия,  без
сотрудничества с советом. Я допускаю, что  мальчик  был  слишком  юн,  чтобы
править. Но если бы совет не участвовал в ваших отчаянных поступках,  вы  не
могли бы подойти так близко к, успеху этого глупого восстания. Мой  приговор
справедлив.
   - Я убью тебя! - отчетливо произнесла она, и  солдаты  из  императорского
легиона положили руки на мечи. - Когда-нибудь я найду способ отплатить  тебе
за эту ужасающую римскую несправедливость.  Ты  возложил  вину  на  убийство
десятерых хороших людей на мою совесть, и я никогда не прощу тебе этого!
   - Совет распущен! - холодно произнес  Аврелиан,  и  солдаты  его  легиона
быстро окружили несчастных членов совета десяти.
   - Каждый из вас, - продолжал император, - может  в  сопровождении  конвоя
вернуться к себе домой. Перед закатом вас приведут обратно во дворец.
   И он повернулся на каблуках, чтобы выйти из комнаты.
   - Подождите!
   Голос Зенобии вновь прозвучал и разнесся по всему залу  совета.  Аврелиан
обернулся.
   - Дайте мне Позволение, цезарь, попрощаться с верными друзьями!
   Она говорила осторожно, бесстрастным голосом. Он коротко кивнул.
   - Без конвоя! - умоляла она. Он снова кивнул.
   - Благодарю вас! - просто сказала она. Когда зал опустел и в нем остались
только Зенобия, Вабаллат и совет десяти, она заговорила:
   - Когда я  останусь  с  ним  наедине,  я  попытаюсь  добиться,  чтобы  он
пересмотрел свое решение. Но он суровый человек. Я  не  знаю,  какую  сделку
могла бы предложить ему теперь. У меня ничего не осталось.
   Заговорил Марий Гракх.
   - Он хочет стереть с лица земли и из памяти людской славные дни Пальмиры.
Он полагает, что когда это будет сделано, людьми станет легче управлять,  и,
по правде говоря, это действительно так. Как бы ни были они преданы династии
Одената, Рим не покарал их за эту войну. Я подозреваю, что Рим и  не  станет
проводить карательные операции.  Царская  семья  уедет,  совета  не  станет,
останется лишь одна власть - Рим. Верноподданные  Чувства  народа  не  будут
разрываться между двумя властями, и город останется таким, каким  его  хочет
видеть  Рим:  трудолюбивым  и  спокойным.  Я  восхищаюсь  императором,  даже
несмотря на то, что он приговорил меня к смерти, - он умен и безжалостен. Не
горюйте, ваше величество. Мы,  члены  совета  десяти,  в  большинстве  своем
старые люди, и боги знают, что мы прожили хорошую жизнь.  Мы  гордимся  тем,
что умрем за Пальмиру!
   Со стороны остальных членов совета  послышался  шум  голосов,  выражающих
согласие. Зенобии нечего было  сказать  им.  Они  отважно  смотрели  в  лицо
неизбежности. Она сказала:
   - Я попытаюсь! Я должна  попытаться!  Все  мы  знаем,  что  вы  не  могли
остановить меня, даже если бы пожелали сделать это. И Аврелиан  тоже  знает!
Это несправедливо!
   Кассий Лонгин усмехнулся.
   - Вы правы, ваше величество, - сказал он с блеском в глазах. - Хотя  даже
сейчас, признаваясь в этом, мы смущаемся, но мы не могли бы остановить  вас.
Но, как бы там ни было, императору нужна кровавая  жертва.  И  этой  жертвой
станем мы. Пусть так и  будет.  Не  унижайтесь  перед  Аврелианом  еще  раз.
Сейчас, может быть, вы не осознаете этого, но ваша  участь  гораздо  тяжелее
нашей. Нас он может убить только один раз, но вы,  ваше  величество,  должны
будете  жить,  чтобы  принять  участие  в  триумфе  императора,   а   потом,
впоследствии - кто знает? Вы - это Пальмира!  Вы  продемонстрируете  чуждому
миру римлян пальмирское мужество и верность. Если вы выполните  эту  миссию,
наша смерть не будет напрасной.
   У Зенобии слезы хлынули из глаз, и не стыдясь она плакала навзрыд. У  нее
больше не осталось доводов.
   - А теперь я попрощаюсь с вами, - тихо сказала она, пытаясь  собрать  всю
свою выдержку.
   Члены совета по очереди подходили к ней  и  подавали  ей  руки,  а  потом
переходили к своему юному царю, чтобы попрощаться с ним. Зенобия произносила
только их  имена,  как  она  могла  выразить  словами  те  чувства,  которые
переполняли ее - горечь, боль, отчаяние...
   - Антоний Порций! Я боюсь за Флавию. Что будет с ней, когда она узнает  о
вашей участи?
   - Моя дочь сильнее, чем кажется на вид, моя царица. Главная моя забота  -
это Юлия и наш сын Гай.
   - Я сделаю  все,  что  смогу,  старый  друг.  Может  быть,  они  пожелают
отправиться  в  Кирену  вместе  с  Вабой  и   Флавией.   Мое   будущее   так
неопределенно!
   Антоний Порций презрительно усмехнулся.
   - Кирена! Подмышка империи! - презрительно сказал  он.  -  Богом  забытый
город на море, с трех сторон окруженный пустыней. Пустыня и ничего больше на
сотни миль! Аврелиан удачно выбрал место ссылки  для  Вабы.  Да  помогут  им
боги! Через год они затоскуют там до смерти.
   Зенобия рассмеялась, даже перед лицом такой трагедии, и  звуки  ее  смеха
приободрили всех, кто находился в зале. Она и Антоний Порций, бывший римский
губернатор, который многие годы был  верным  слугой  Пальмиры,  обнялись,  а
потом он отошел от нее и заговорил тихим, настойчивым голосом с Вабой.
   Теперь перед Зенобией стоял Кассий Лонгин, и долгое  время  они  смотрели
Друг на друга.
   - А тебя, - сказала Зенобия, - тебя мне  будет  не  хватать  больше,  чем
остальных, даже больше, чем моих детей. Ты мой друг.
   Быстрые слезы хлынули из ее серебристых глаз, и она поправилась:
   - Мой лучший друг!
   Лонгин улыбнулся ей удивительно нежной улыбкой и взял ее за руку.
   - Вы думаете, что ваша жизнь кончена, - тихо сказал  он,  -  но,  дорогое
величество, она еще только началась. Пальмира - лишь начало. Мне  шестьдесят
лет, ваше величество, и если я и сожалею о чем-нибудь, так это о том, что не
был с вами с самого начала. Вашу жизнь пощадили - на то была воля богов, так
же как и на то, чтобы мы умерли. Помните  о  нас,  ваше  величество,  но  не
горюйте!
   Он привлек ее к себе и с нежностью поцеловал в лоб.
   - Вы тоже мой самый лучший Друг, - сказал  он  и  отошел  от  нее,  чтобы
поговорить с Вабой.
   Зенобия стояла спокойно, и  по  ее  прекрасному  лицу  потоком  струились
слезы. Наконец, зал опустел, к ней подошел Ваба и обнял ее, утешая.
   - Не думаю, что смогу  перенести  это,  -  сказала  Зенобия.  -  Не  могу
поверить, что Аврелиан намерен довести это кровопролитие до конца. Ведь  это
так несправедливо!
   - А когда римляне были справедливыми? - с горечью произнес он в ответ.  -
Все так, как сказал Лонгин. Их честь может удовлетвориться  только  кровавой
жертвой.
   - Ох, Ваба, - шепотом сказала Зенобия. - Я в ответе за  то.  В  том,  что
члены совета десяти должны умереть, моя вина. Если  бы  я  не  провозгласила
тебя августом, а себя - царицей Востока, Аврелиан не обрушился бы на нас.
   - За то короткое время, что я знал императора, мама, я пришел  к  выводу,
что он никогда ничего не делает под влиянием  порыва.  Каждый  его  поступок
тщательно обдуман заранее. Я считаю, что в своем стремлении вновь объединить
Римскую империю он хотел снова получить полную власть над Пальмирой.  Он  не
допустил бы, чтобы Пальмирой правил ее собственный царь. Он все равно  нашел
бы какой-нибудь предлог, хотя бы и не слишком убедительный, чтобы  завоевать
нас. Ты не можешь, не должна возлагать на  себя  ответственность  за  участь
членов совета!
   Его слова звучали утешительно, но Зенобию они не убедили. В конце  концов
разве она, да и все члены совета не сказали, что она - это  Пальмира?  Разве
все они не были исключительно на ее ответственности как царицы, правившей за
своего сына? И она не оправдала их доверие.
   Ваба сопровождал ее носилки  до  ее  апартаментов  и  затем  покинул  ее.
Зенобия медленно вошла в свои комнаты, глубоко  погруженная  в  размышления.
Внезапно она почувствовала себя очень усталой и решила отдохнуть до  заката.
Ей необходимо  присутствовать  на  казни  членов  совета.  Ведь  они  всегда
поддерживали ее, и она должна оказать им эту последнюю  любезность,  как  бы
больно это ни было для нее.
   - Почему ты  не  надела  платье  огненного  цвета,  как  я  хотел?  Голос
Аврелиана ворвался в ее размышления.
   - Красный цвет - цвет радости, - вяло ответила она. - Я подумала,  что  в
такой день мне не следует радоваться. Вот почему я предпочла быть тем, кто я
есть -  царицей  Пальмиры.  Тирский  пурпур  <Пурпур  -  краситель,  который
получали из улиток. Тир - финикийский приморский город, важнейший торговый н
ремесленный центр, в котором  особенно  было  развито  красильное  дело.>  -
царский цвет.
   - Ты уже не царица Пальмиры, богиня. Она обернулась и посмотрела прямо на
него, а лотом произнесла тихим голосом:
   - Я навсегда останусь царицей  Пальмиры,  Аврелиан.  Твои  слова,  эдикты
твоего сената - все это не может ничего  изменить.  Быть  может,  я  никогда
больше не увижу свою родину, но навсегда останусь царицей Пальмиры!
   Глядя на нее,  он  впервые  в  своей  жизни  понял,  что  означает  слово
"царственный". Он  знал,  у  него  никогда  не  будет  такой  осанки,  такой
горделивости. Она почти унизила его, и он разозлился. Почему эта  прекрасная
мятежница заставляет чувствовать себя  виноватым,  хотя  он  выполняет  свой
долг?
   - Можно мне отправиться вместе с Вабой и Флавией? - спросила она. -  Могу
я взять с собой остальных моих детей?
   - Ты поедешь со  мной  в  Рим!  -  ответил  он  голосом,  не  допускавшим
возражений. - У тебя два сына, но я видел только одного. А где же второй?
   - Не знаю, где находится мой сын  Деметрий,  цезарь.  Может  быть,  он  у
своего дедушки.
   - А может быть, он крадется по городу, словно  шакал,  вместе  с  группой
своих друзей,  разгневанных  молодых  патрициев,  и  сеет  смуту,  -  сказал
император, и его глаза сузились.
   - Что вы узнали?
   Она старалась, чтобы голос не выдал ее страха.
   - Мне сообщили о том, что они  подстрекали  народ  к  бунту  и  совершали
другие мятежные действия. Я предлагаю тебе найти его и предупредить. Если он
продолжит подобные безрассудства, то может навлечь на себя мое недовольство.
   Она кивнула, слишком усталая, чтобы спорить с ним. Он взглянул на  нее  и
почувствовал прилив желания. Подавив его, он понял, что она не побеждена,  а
просто потрясена его жестоким приговором.
   - Отдохни, богиня, - сказал он более мягким тоном. - Тебе не  обязательно
присутствовать на этом печальном событии сегодня вечером.
   - Я пойду на казнь, цезарь, - сказала она непреклонно.  -  Кассий  Лонгин
уверял, что ты должен получить свою кровавую жертву, но я никогда  не  прощу
тебе того, что ты возложил на меня такую вину.
   - Никогда - это очень долгое время, богиня. Когда ты окажешься со мной  в
Риме, ты все забудешь, - ответил он.
   - Никогда!
   - Иди, отдохни, - повторил он.
   Зенобия прошмыгнула мимо него и вошла в свою спальню. Там  сидели  Баб  и
Адрия а ожидании ее возвращения. Когда она вошла, они  быстро  поднялись  на
ноги, поспешили  к  ней  и,  ни  слова  не  говоря,  начали  снимать  с  нее
драгоценности и одежду.
   Хотя она думала, что не сможет заснуть, но  все-таки  заснула.  Усталость
взяла свое, и она могла бы  с  легкостью  проспать  сутки,  но  Баб  бережно
растолкала ее в час перед закатом  и  снова  помогла  ей  одеться  в  платье
царственного пурпурного цвета. Оцепеневший ум Зенобии снова начал работать.
   Она сам жива, ее дети тоже живы и останутся жить,  если  только  Деми  не
совершит какую-нибудь глупость. Пока они живы, остается  надежда  -  надежда
когда-нибудь вернуться в Пальмиру. Как долго проживет Аврелиан? В те времена
императоры приходили и уходили с удивительной быстротой. Через несколько лет
то, что произошло между Римом и Пальмирой, будет забыто, и если она  завоюет
благосклонность следующего римского императора,  то  ей,  возможно,  удастся
вновь подучить то, что полагается Вабе по праву наследства.
   - Вот ты и готова, -  сказала  Баб,  которая  понимала  настроение  своей
хозяйки и оставалась безмолвной во время одевания.
   - Идем со мной, старушка! - сказала Зенобия.
   - А ты думала, я не пойду? - быстро ответила Баб. - Ты сильна, дитя  мое,
но нет человека, достаточно сильного, чтобы в одиночку  вынести  то,  с  чем
тебе предстоит сейчас столкнуться.
   Я всегда буду с тобой, пока эти усталые старые ноги могут двигаться.
   -  Я  тоже  пойду,  ваше  величество!  -  сказала  тихая  Адрия.  Зенобия
обернулась в удивлении и встретила твердый, решительный  взгляд  карих  глаз
девушки-рабыни.
   - Да, Адрия, можешь пойти, - ответила она. Женщины вышли из комнат царицы
и медленно пошли по коридору, который вел в главный внутренний двор  дворца.
Зенобия отметила, что ее личная охрана заменена римскими  легионерами.  Хотя
она была уверена, что ее людям не причинили вреда,  она  решила  расспросить
Аврелиана об их участи.
   Римские легионеры, охранявшие вход в центральный внутренний двор,  быстро
встали по  стойке  "смирно",  когда  Зенобия  вместе  со  своими  служанками
проходила мимо них. Зрелище, которое ждало ее снаружи, чуть не заставило  ее
споткнуться, но старая Баб мягко прошептала:
   - Мужайся, царица Пальмиры!
   Зенобия  с  царственным  видом  прошла  вперед  и  вместе  со  служанками
поднялась на помост, воздвигнутый в конце двора.  Там  уже  сидел  Аврелиан,
развалясь в кресле.
   - Я же сказал тебе, чтобы ты не приходила! - произнес он.
   - А я сказала тебе, что эти люди, которых ты собираешься  казнить,  верно
служили мне и я должна проводить их в последний путь, - ответила  она  почти
сердито.
   Аврелиан подал знак одному из своих людей.
   - Принесите кресло для царицы! - сказал он.
   - Я буду стоять в знак уважения,  -  быстро  ответила  она.  Аврелиан  не
обратил внимания на ее слова.
   - Будешь ты стоять или сидеть,  богиня,  это  твое  дело,  но  если  тебе
понадобится кресло, оно будет здесь.
   Зенобия  оглядела  внутренний  двор.  День  выдался  жарким,  но   сейчас
приближался закат, и двор оказался в тени.
   Зенобия повернулась к римскому императору.
   - Все пройдет быстро?
   - Да, - последовал краткий ответ.
   Ей хотелось плакать, но она сдержала слезы и проглотила ком  в  горле.  В
середине открытого внутреннего двора, выстроившись  в  длинный  ровный  ряд,
стояли десять корзин. Поняв, для чего они предназначены, она содрогнулась от
отвращения, а потом похолодела, когда приговоренные вышли из  боковой  двери
дворца. По бокам каждого из них шли два римских гвардейца, один  из  которых
должен был играть роль палача во время казни. Члены совета предпочли  надеть
чистые белые туники, доходившие им до лодыжек, и мрачные черные  тоги-пуллы,
утреннее  одеяние.  Они  шли  горделиво,  с   высоко   поднятыми   головами.
Повернувшись лицом к помосту, на  котором,  пригвожденная  к  месту,  стояла
Зенобия, они подняли правые руки в приветствии и громко выкрикнули:
   - Приветствуем тебя, Зенобия! Приветствуем тебя, царица Пальмиры!
   Она выпрямилась и воскликнула громким голосом, чтобы все слышали ее:
   - Да ускорят боги  ваш  путь,  друзья  мои!  Вы,  несомненно,  величайшие
патриоты Пальмиры! Привет вам, совет десяти!
   - Достаточно! - огрызнулся Аврелиан и подал знак рукой. Каждого из членов
совета заставили  опуститься  на  колени  перед  тростниковой  корзиной.  Их
незащищенные шеи склонились, легко доступные для палача. Палачи подняли свои
мечи, и в этот момент Зенобия крикнула:
   - Лонгин, друг мой, прощай!
   - Прощайте, ваше величество! - послышался дорогой для нее  голос,  и  тут
палачи нанесли удар с хорошо натренированной точностью.  Десять  отрубленных
голов с отчетливым глухим стуком упали в ожидавшие их корзины.
   Она пошатнулась, Аврелиан встал и потянулся к ней, чтобы обнять ее  своей
сильной рукой.
   - Я не нуждаюсь в твоей помощи, римлянин! - зарычала она на него.
   - Смерть римским тиранам!
   Этот крик внезапно эхом пронесся по двору, и легионеры начали падать  под
градом стрел, обрушившимся  на  них  в  открытом  дворе.  Некоторые  из  них
мгновенно умерли,  другие  были  смертельно  ранены  отравленными  стрелами,
которые выпускали в них лучники, стоявшие на крыше дворца.
   Высокий молодой  человек  с  презрением  смотрел  вниз,  на  ошеломленных
сановников, стоявших на помосте.
   - Приветствую тебя, цезарь, - насмешливо сказал он, - и добро  пожаловать
в Пальмиру! Молись богам, что рядом с тобой  царица,  иначе  ты  и  все  эти
римские свиньи были бы сейчас так же  мертвы,  как  и  твои  палачи.  Народу
Пальмиры не нравится то, что ты сделал. Это наш трусливый царь  открыл  тебе
ворота города, а не народ. Несмотря на это, мы предпочитаем  царя  Вабаллата
римскому губернатору. Восстанови его власть, или  это  будет  началом  нашей
войны против тебя.
   Потом, не дожидаясь ответа, он вместе со своими лучниками исчез  с  крыши
дворца.
   Гай Цицерон спрыгнул было с платформы, но тут раздался острый,  как  нож,
голос Аврелиана.
   - Не затрудняй себя. Гай! Они уже давно, словно  крысы,  залезли  в  свои
норы, и мы не найдем их! Потом повернулся к Зенобии.
   - Полагаю, что юноша, который говорил, - это твой младший сын?
   Она с оскорбленным видом сбросила его руку,  посмотрела  на  него  долгим
взглядом и улыбнулась. Потом  вместе  со  своими  служанками,  потянувшимися
следом  за  ней,  сошла  с  помоста  и  исчезла  во  дворце.  Оказавшись   в
безопасности в своих комнатах, она в ярости воскликнула:
   - Найди Деми, Баб! Должен же кто-нибудь знать, где он прячется.
   Тут двери ее спальни распахнулись,  и  к  ней  ворвался  Ваба.  Его  лицо
потемнело от гнева.
   - Он ведь твой сын, мама! Твой сын!
   - Но он также и твой брат! - огрызнулась она в ответ. - Я  приказала  Баб
разыскать Деми, потому что не больше, чем ты, Ваба, согласна с его методами.
Возможно, ты знаешь, где он. Кто сейчас его лучшие друзья? Мы  должны  найти
его!
   - Зачем? - возразил Ваба. - Чтобы ты  смогла  спасти  его  жалкую  жизнь?
Надеюсь, боги сделают так, что римляне схватят и убьют его!
   Рука Зенобии мелькнула в воздухе, она влепила пощечину старшему сыну.
   - Никогда больше не говори таких вещей! Я хочу, чтобы Деми нашли, но я не
допущу его смерти, не допущу, чтобы он разрушил твое будущее и будущее твоих
детей.
   - Какое будущее? - презрительно спросил Вабаллат. - В Кирене у  меня  нет
никакого будущего. Нет будущего и у моих потомков.  Пусть  уж  лучше  Флавия
выкинет несчастного ребенка, которого сейчас носит! Пусть лучше у нас вообще
никогда не будет детей!
   - Ты глупец! - Зенобия почти кричала. - Ты видишь только то, что  у  тебя
перед глазами! Почему ты не умеешь смотреть  вперед?  Ваба,  послушай  меня!
Аврелиан погибнет, как и все  римские  императоры  за  эти  прошедшие  годы.
Император, который придет вслед за  ним,  тоже  погибнет.  Я  в  Риме  найду
друзей, установлю связи. Через пять лет,  чер