гого правителя, кроме Елизаветы Тюдор. Она правила Англией в  течение  44
лет и дней, дольше, чем любой английский правитель со времен Эдуарда III.
   Валентина, одетая в глубокий  траур,  отдавая  последнюю  дань  королеве,
сумела получить у автора баллады пергамент с поэмой, в которой  оплакивалась
смерть королевы. Она прочла ее один  раз  и  показала  Патрику,  прежде  чем
положить в карман и забрать домой.

   Она правила этой страной сама,
   Мужчине обязана не была.
   Властвовала над всеми она,
   И все же женщиной только была.

   Валентина  громко  рассмеялась,  читая  последнюю  строчку,   а   Патрик,
усмехнувшись, сказал:
   - Ни один из тех, кто лично знал Елизавету Тюдор,  не  мог  проводить  ее
эпитафией:  "И  все  же  женщиной  только  была"!  Тем  не  менее  под  этим
подразумевается похвала, и я уверен, что королева оценила бы ее.
   - Возможно, - решила Валентина, слегка улыбаясь. Потом вложила свою  руку
в руку мужа и объявила:
   - Я готова ехать домой, милорд.
   - В Клерфилд, моя голубка? А чем мы займемся там, как только  приедем?  -
поддразнил он ее, ласково улыбаясь. Их любящие взгляды встретились.
   - Я не знаю, что ты будешь делать, милорд, - буднично сказала  Валентина,
- но я намерена готовиться к появлению ребенка.
   - Нашего ребенка? - Он был совершенно поражен Нашего ребенка? -  повторил
он.
   - Милорд, разве не этого ты хотел? - спросила она с улыбкой.
   - Ты беременна? - Его лицо было восторженным.
   - Да, - сказала она спокойно,  -  разглаживая  платье  на  своем  плоском
животе. - Я беременна, Патрик.
   - Когда? - Голос его взвился от счастья.
   - В ноябре, наверное, в середине месяца, - тихо  сказала  она  -  Сын!  -
радостно крикнул он так, как будто он один был ответствен за такой  чудесный
поворот событий.
   - Дочь, милорд, - поправила его она. - И ее назовут Елизаветой!

Эпилог

Королевский Молверн

Рождество 1605 года

   В рождественский день 1605 года в семейной часовне Королевского Молверна,
поместья лорда и леди де Мариско, графа и графини Ланди, собралось множество
людей. В этот день лорд и  леди  Бурк  крестили  своего  второго  ребенка  и
первого сына.
   Среди приглашенных были три старших брата гордого отца: Эван  О'Флахерти,
владелец Баллихинесси, который приехал на торжество  из  Ирландии  со  своей
женой, переплыв для этого зимнее море; капитан Мурроу  О'Флахерти  и  Роберт
Саутвуд, граф Линмут. Две из трех сестер лорда Бурка со своими мужьями: леди
Виллоу Эдварде, графиня Альсестерская и Дейдра Блейкли, леди Блекторн.  Было
также огромное множество различных племянников и племянниц.  Младшая  сестра
лорда Бурка, Велвет, графиня Брок-Кэрнская, по-прежнему  была  в  Шотландии.
Она, ее муж и их семейство окончательно должны были переехать на юг  весной,
чтобы присоединиться ко двору короля Якова.
   С материнской стороны  гости  были  представлены  двумя  из  трех  сестер
Валентины и их мужьями и тремя братьями Валентины и их женами. Жена Пейтона,
леди Гонория, должна была подарить  Пейтону  ребенка  ранней  весной.  Среди
гостей также присутствовала старшая  сестра  младенца,  Элизабет.  Это  было
веселое празднество в честь новорожденного, и младенец шести недель от  роду
был достаточно  понятлив,  чтобы  слегка  осматриваться  по  сторонам,  хотя
большую часть времени он просто спал.
   - Он выглядит в точности как Патрик в таком возрасте, - сказала Скай.  Ее
прекрасные глаза цвета  воды  в  заливе  Керри  затуманились.  -  Он  просто
замечательный малыш.
   - Вы говорите это только потому, что вы самая любящая из всех бабушек,  -
сказала Валентина тетке, осторожно поднося сына к груди. - На самом деле  он
бесстыдно жадный, прожорливый поросенок, правда, мой ангел? - окликнула  его
она, пока младенец энергично сосал ее грудь.
   - Что ты думаешь о своем братике,  Бесс?  -  спросила  леди  де  Мариско,
которая держала на руках свою двухлетнюю внучку.
   Элизабет Бурк посмотрела своими  фиолетово-синими  глазами  на  незваного
пришельца, который отвлек от нее внимание всех и разрушил ее жизнь.
   - Ненавижу его, бабушка! Бесс хочет, чтобы он ушел!
   - Бесс, моя хорошая, ты не  должна  говорить  такие  злые  вещи  о  своем
братике, - укорила ее другая бабушка, леди Блисс. -  Вы  с  братиком  должны
любить друг друга, потому что это первое  семейное  правило  -  любить  друг
друга.
   Элизабет Бурк выпятила нижнюю губу, явно надувшись. Что за  суета  вокруг
существа, которое орет и странно пахнет. Она не понимала этого.
   - Возможно, будет лучше, если я заберу ее с собой  в  Перрок-Ройял  после
праздников, - предложила Эйден. - Ненадолго, чтобы помочь  ей  свыкнуться  с
братом.
   - Нет, спасибо, мама, - ответила Валентина. - Ты испортишь ее еще больше,
чем это уже сделал Патрик. А тогда что делать мне? Нет! Она должна научиться
охотно воспринимать своего брата, и как можно скорее, потому что,  дай  Бог,
этот младенец будет первым среди многих братьев и сестер Бесс.
   - Ты была так же враждебно настроена по отношению к близнецам, когда  они
были младенцами, - сказал Конн, смеясь над обидой старшей дочери.
   - Я, конечно, такой не была, - страстно заявила Валентина. - Я  не  могла
быть!
   - Я отчетливо помню летний день, когда ты вынула  Анну  и  Колина  из  их
колыбелей, которые стояли на лужайке, и засунула их в ивовую корзину  прачки
Леомы. Ты пустила их вплавь по озеру, - сказал ей отец, смеясь  все  сильнее
при виде испуганного лица дочери.
   - Папа! Я не делала этого! Неужели я делала это?
   - Сделала, дочка, но, к счастью, корзина  не  пропустила  воду.  Близнецы
крепко спали, и мы поймали тебя, когда корзина отплыла не более десяти футов
от берега, - сказал ей отец. - Это был единственный случай, когда твоя  мать
отшлепала тебя, Валентина. Носик моей маленькой внучки немного не в порядке,
не так ли, Бесси? - поддразнил Конн малышку, забирая ее у Адама и щекоча ее,
пока она не засмеялась.
   - Пора! - объявила леди де Мариско семье. Толпой все двинулись в часовню,
которая не была достаточно просторной, чтобы вместить их всех, поэтому часть
из них осталась в коридоре.
   Сын Патрика и Валентины был окрещен Адамом Найлом Бурком; Крестными  были
Пейтон и Гонория Сен-Мишель.
   - В честь обоих моих отцов, - сказал Патрик своей матери и  отчиму.  -  В
честь отца, который дал мне жизнь, но которого я никогда не знал. И в  честь
отца, который вырастил меня, любил меня и которого я искренне люблю.
   Дымчато-синие глаза Адама де Мариско наполнились слезами при этих  словах
Патрика. "Я становлюсь сентиментальным старым дураком", обругал он  себя.  И
его падчерица, Виллоу, и его дочь,  Велвет,  назвали  своих  сыновей  в  его
честь, но решение Патрика и Валентины дать их  первому  сыну  его  имя  было
совсем особой честью. Казалось, что линия его семьи будет продолжена в  этом
мальчике. Он был тронут больше, чем сам мог представить.
   Адам  Бурк,  надлежащим  образом  окрещенный  и  получивший   свою   долю
восторгов, был отнесен  в  детскую,  а  гостей,  собравшихся  в  его  честь,
проводили в зал под детской.
   Большой зал  в  Королевском  Молверне  был  украшен  в  честь  двенадцати
рождественских дней сосновыми ветками, лавром и  остролистом.  Везде  горели
огромные, пчелиного воска свечи, а в главном камине  зала  трещали  огромные
полынья, Скай и Адам, Конн и Эйден и все их дети наблюдали, как  их  потомки
весело носились по залу. Был подан отличный обед, выпито много бокалов  вина
за доброе здравие младенца.
   - Ну, малышка, - ласково сказал Адам  де  Мариско  жене,  которая  сидела
непривычно тихо. - У нас сорок пять внуков.
   Нам ведь еще нужно пятерых, а?
   - Сорок шесть внуков, Адам, - тихо поправила его Скай.
   - Я не забыл, - ответил он, - но о нашей  маленькой  принцессе  не  нужно
вспоминать.
   - Рано или поздно придется вспомнить о ней, милорд, - сказала Скай  мужу.
- Именно сегодня  я  получила  известие  из  Индии.  Его  привез  сам  слуга
императора. Именно сейчас гонец отогревается на нашей кухне.  Адам  выглядел
озадаченным.
   - Жемчужина в день рождения? - спросил он. - Опять в это время  года,  не
так ли, любовь моя? Он привез жемчужину? Ей же пятнадцать лет, не так ли?
   - Да, - сказала Скай. - Ей пятнадцать, и она  будет  в  Лондоне  к  концу
января, Адам.
   - Что? - Лорд де Мариско едва не поперхнулся вином.
   - Внучка, с которой мы никогда не имели  возможности  познакомиться  и  о
существовании которой не знала семья, наша маленькая  принцесса  прибудет  в
Лондон к концу следующего месяца, - повторила Скай. - Ее отец прислал  ее  к
нам, чтобы она жила с нами, Адам. Она должна остаться в Англии.
   - Но почему? Почему сейчас, спустя столько лет? - спросил Адам, заставляя
себя говорить тише на тот случай, если бы окружающие проявили любопытство.
   - Это, Адам, ты и сам сможешь  прочитать  в  письме  императора.  У  него
действительно не было другого выхода. Сейчас мы должны  подготовить  себя  и
нашу семью к мысли о существовании этого ребенка и гостеприимно принять ее в
нашу семью, которая будет потрясена. В конце концов, она первенец  Велвет  и
наша внучка. - Скай взяла мужа за руку и посмотрела ему в лицо. В  глазах  у
нее блестели слезы. - Мы не можем отвернуться от  Жасмин,  мой  дорогой!  Мы
просто не можем! У нее, бедняжки, нет никого, кроме нас.
   Лорд де Мариско начал негромко смеяться.
   - Мадам, - сказал он жене, - я каждый день благодарю Бога за то,  что  ты
стала моей! Я бы уже давно состарился, если бы жил один, но жизнь  с  тобой,
череда сплошных приключений.
   - Значит, ты будешь рад ей? - Скай почувствовала облегчение.
   - Да, малышка, я, конечно же, буду очень рад ей! Неужели ты думала иначе?
Она моя внучка, моя плоть и кровь, моя  первая  внучка,  -  сказал  Адам  де
Мариско. Потом громко, на весь зал, расхохотался.
   - Отчего, хотела бы я знать, вам так весело? - спросила Виллоу Эдварде  у
родителей. Она всегда надеялась,  что  возраст  в  конце  концов  научит  их
сдерживаться.
   Лорд де Мариско вздохнул и сказал:
   - Твоя мать и я обсуждали нашу сорок шестую внучку. дорогая Виллоу.
   Гости смолкли и прислушались к разговору между Адамом и Виллоу.
   - Твоя сорок шестая внучка, папа?  Но  их  только  сорок  пять,  включая,
конечно, и дочку Алекса,  Сибиллу.  -  Виллоу  подозрительно  оглядела  зал,
рассматривая всех своих родственников-женщин, но каждая отрицательно  качала
головой в ответ. - Когда же появится эта сорок шестая внучка, папа?
   - Намного раньше, чем ты можешь  представить  себе,  Виллоу,  дорогая,  -
пробормотал лорд де Мариско, потом снова захохотал.
   Скай тоже рассмеялась. Виллоу вопросительно смотрела на  отчима  и  мать.
Может быть, они напились? Или  это  шутка,  которую  она  не  поняла?  Отчим
говорил чушь. Рехнулся, что ли, Адам? Нет, с Адамом все в порядке.  Тогда  в
чем же дело?
   - Папа, - сказала он а терпеливо, - я не понимаю, о чем ты говоришь.
   - Вскоре поймешь, Виллоу, моя дорогая, - сказал, смеясь, лорд де Мариско.
- Правда, скоро ты все поймешь. - Поймав взгляд жены, Адам де Мариско  начал
снова смеяться.

***

   О судьбе дочери Велвет  де  Мариско,  графини  Брок-Кэрнской  и  Великого
Могола Индии Акбара вы узнаете из  шестой  и  последней  книги  "Саги  семьи
О'Малли", которая называется "ДИКАРКА ЖАСМИН".



   Бертрис СМОЛЛ
   АДОРА


   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru

Анонс

   Роскошные волосы и фиалковые глаза Адоры пленили молодого принца  Мурада,
когда он увидел ее в цветущем  саду.  Их  любовь  расцвела,  как  персиковое
дерево, под которым он сорвал с ее  губ  первый  поцелуй.  Но  султан  Орхан
объявил Адору своей невестой. Смогут ли влюбленные встретиться вновь?

Пролог

   Эта история началась ранним утром 1341 года в Константинополе, когда  над
неподвижной водой залива Золотой Рог рваными клоками еще висел  предутренний
туман. Город спал, и  почти  никто  из  жителей  не  знал,  что  этой  ночью
скончался император Андроник III.
   Именно в то утро из императорского дворца вышел  человек  -  по-видимому,
довольно важная персона, ибо стражники у ворот дворца не только не окликнули
его, но и склонились в почтительном поклоне. Человек  быстрым  шагом  прошел
через огромный парк и  направился  к  красивому  зданию,  носящему  название
дворец Манжана.  Но  пора  внести  ясность  -  этого  человека  звали  Иоанн
Кантакузин,  и  последние  тринадцать  лет  он   был   реальным   правителем
Византийской империи за спиной у официального императора Андроника III.
   Андроник III, прозванный в народе Красивым, пришел к власти,  свергнув  с
престола своего деда и убив собственного  отца.  Добравшись  таким  кровавым
путем до трона, Андроник возвысил своего верного друга  и  помощника  Иоанна
Кантакузина, которого уже тогда по праву считали одним из умнейших  людей  в
империи. Андроник сделал Иоанна  эпархом  и  отдал  в  его  руки  управление
страной.
   У самого Андроника не  было  времени  заниматься  политикой,  он  слишком
увлекался  охотой,  праздничными  фейерверками  и  красивыми  женщинами.  Он
получал от власти максимум удовольствий, а управлять страной ему  просто  не
хотелось, и он отдавал эту обязанность, или привилегию, каждый волен назвать
как ему нравится, в руки Иоанна Кантакузина.
   Мать императора Ксения-Мария и его жена Анна Савойская не доверяли Иоанну
и пытались очернить его в глазах  императора,  но  Андроник  всегда  защищал
старого друга, считая все, что говорили про Иоанна, "бабскими сплетнями".
   Однако все когда-нибудь кончается - император умер, и  Иоанн  оказался  в
крайне неприятном положении - к власти приходили его враги.  Анна  Савойская
становилась регентом при малолетнем сыне Андроника Иоанне  Палеологе.  Иоанн
Кантакузин не собирался безропотно смотреть,  как  Анна  Савойская  ввергнет
страну в  пучину  бед,  а  его  предаст  мучительной  смерти.  Он  собирался
бороться. Так что в то раннее утро Византийская  империя  стояла  на  пороге
гражданской войны.
   Итак, Иоанн Кантакузин шел к дворцу  Манжана,  в  котором  жил  со  своей
семьей. Прежде чем  начать  открытую  борьбу  с  Анной  Савойской,  он  знал
мстительный и жестокий нрав итальянки, хотел отправить семью  куда-нибудь  в
безопасное место.
   Пятнадцатилетнего сына Иоанна он  оставлял  при  себе;  остальные  должны
уехать. Шестилетнего Матвея он решил спрятать в  монастыре  Святого  Андрея,
надеясь, что монастырские стены и религиозные запреты охранят в случае  чего
его сына от гнева императрицы. Свою вторую жену Зою и  дочерей  Иоанн  решил
спрятать в женских монастырях.
   Его первая жена Мария Бурская умерла, когда  их  дочери  Софье  было  три
года, а старшему сыну Иоанну - пять лет. Через год он женился  на  греческой
принцессе Зое Македонской. Она родила Иоанну двух дочерей - Елену и  Феодору
и сына Матвея. У них  было  еще  двое  сыновей-близнецов,  но  те  умерли  в
младенчестве. Сейчас Зоя опять беременна.
   Несмотря на столь ранний час,  во  дворце  Иоанна  уже  ждал  Лев  -  его
управляющий и тайный поверенный.
   - Он умер, мой господин?
   - Да, несколько минут назад, - ответил Иоанн. - Иди разбуди Матвея  и  не
медля отвези его в монастырь Святого Андрея, а я пойду к Зое и дочерям.
   Иоанн прошел в женское крыло дворца и вошел  в  апартаменты  жены.  Своим
внезапным появлением он разбудил двух стражников,  задремавших  на  посту  и
теперь испуганно таращившихся на Иоанна, ожидая взбучку за  нерадивость.  Но
он, не сказав ни слова, прошел в спальню жены. Зоя  моментально  проснулась,
по лицу мужа догадавшись о том, что произошло. Это избавило Иоанна от лишних
объяснений.
   - Пойди попрощайся с  Матвеем,  любовь  моя.  Сейчас  Лев  увезет  его  в
монастырь Святого Андрея.
   Иоанн нежно поцеловал жену и пошел в спальню к Софье и  Евдокии,  дочерям
от первого брака.
   Девушки оказались не такими понятливыми, как Зоя.
   - Одевайтесь. Император умер. Вы должны уехать в  монастырь  Святой  Девы
Марии, - приказал Иоанн, входя в спальню.
   В ответ Софья вяло потянулась, при этом ее  ночная  рубашка  задралась  и
обнажилась  высокая  пышная  грудь.  Откинув  густые  черные  волосы,  Софья
иронично улыбнулась и надула пухлые алые губы.  Она  очень  напоминала  свою
мать. Жалко, что он не успел  выдать  дочь  замуж,  не  пришлось  бы  сейчас
укрывать ее в монастыре.
   - Отец, а почему, собственно говоря, мы должны уезжать в монастырь, разве
монахи защитят нас лучше, чем твои воины?
   Иоанн не стал спорить, а только пристально посмотрел в глаза дочери своим
ясным, но жестким взглядом.
   - У вас пять минут на сборы, - сказал он  голосом,  не  терпящим  никаких
возражений.
   После этого прошел в спальню к двум другим  дочерям.  Здесь  он  не  стал
спешить. Взгляд его потеплел, когда  он  посмотрел  на  спящих  спокойным  и
безмятежным сном девушек.
   Его любимица Елена так похожа на мать.  У  нее  светлые  рыжие  волосы  и
небесно-голубые глаза. Если бы не внезапная кончина императора, она стала бы
женой наследника Андроника III.  Маленькая  Феодора  спала,  засунув  в  рот
палец. Никак не отучить ее от этой привычки.
   Ее пока еще детское тело явственно различалось под тонким  шелком  ночной
рубашки. Иоанн часто называл ее "маленькой тайной". Она единственная из всех
его детей унаследовала его быстрый логический  ум  и  тонкую  интуицию.  Она
казалась старше своих лет. Что-то напоминало в ней  Иоанну  его  собственную
мать - утонченные черты лица, кожа цвета свежих густых сливок, нежные щечки,
которые иногда заливались ярким румянцем.  Волосы  у  Феодоры  были  темные,
цвета дорогого, хорошо отполированного дерева,  иногда  сверкающие  золотыми
блестками. Длинные, темные  ресницы  с  как  будто  позолоченными  кончиками
прикрывали изумительные аметистовые глаза.  Внезапно  эти  прекрасные  глаза
открылись, и Феодора увидела отца.
   - Что случилось, папа?
   - Ничего особенно страшного не произошло... Умер император, и теперь  ты,
Елена и ваша мать должны на время уехать в монастырь Святой Варвары.
   - Значит, будет война? - серьезно спросила Феодора.
   Иоанн не в первый раз удивился, как не по-детски умна маленькая дочка.
   -  Да,  Феодора,  императрица  стала  регентшей,  и  теперь   постарается
уничтожить меня, а заодно и вас - мою семью.
   Феодора понимающе кивнула.
   - Сейчас я разбужу Елену, - сказала она. - У нас  есть  хотя  бы  немного
времени?
   - Только чтобы одеться, - ответил Иоанн и вышел из спальни.
   Феодора опять удивила его своей прозорливостью. Невольно подумалось,  что
с таким умом ей надо было родиться мальчиком.
   Феодора же после ухода отца  встала,  быстро  умылась,  надела  прямо  на
ночную рубашку простую  зеленую  тунику-накидку,  потом,  подойдя  к  двери,
натянула легкие изящные сапожки.  После  этого  она  приготовила  накидку  и
сапожки для сестры.
   - Елена, вставай, Елена! - пыталась  разбудить  Сестру  Феодора,  но  это
оказалось не так просто.
   Лишь через  несколько  минут  Елена  открыла  прекрасные  голубые  глаза,
посмотрев на Феодору с явным неудовольствием.
   - Ну что тебе? Зачем ты меня разбудила? - пробурчала эта соня.
   - Император умер! Нам надо уезжать в монастырь Святой  Варвары.  Одевайся
побыстрее, если не хочешь познакомиться с этой старухой Ксенией-Марией и  ее
солдатами.
   Елена вскочила с кровати, сна как не бывало.
   - Куда ты идешь? - взвизгнула она, увидев, что Феодора  собирается  выйти
из спальни.
   - Хочу найти маму, а ты поторопись, - ответила та. Феодора нашла  мать  у
задних ворот, где Зоя прощалась с Матвеем.
   Феодора очень любила брата, тихого и беззащитного  мальчика.  Она  всегда
казалась старше его, хотя была младше на два года.
   - Я очень боюсь! Что с нами будет? - прошептал он, схватив ее за руку.
   - Ничего страшного, - попыталась успокоить его Феодора. - Отец отправляет
нас в монастырь для нашей же безопаснос