е! - С этими  словами
она опорожнила кубок, ее примеру последовали и другие.
   Вскоре  после  этого  королева  отбыла  в  Ардерн-Холл,  а  молодые  люди
вернулись в "Мермейд". В этот раз Робин настоял, чтобы Эйнджел ехала  с  ним
верхом, сидя впереди него, так что Велвет осталась в карете одна.
   Луна была на ущербе, но небо, усеянное  мириадами  звезд,  было  светлым.
Алекс предусмотрительно уехал вперед, оставив молодоженов наедине.
   Робин Саутвуд не мог даже припомнить, когда  он  был  так  счастлив.  Всю
жизнь он прожил в довольстве и  роскоши,  но  женитьба  на  этом  прелестном
существе, уютно устроившемся у него в руках, значила для  него  больше,  чем
все,  что  он  имел  когда-либо.  Он  чувствовал,  как  она  слегка  дрожит,
прижавшись к нему, и его очень огорчало, что она напугана. Он знал, чего она
боится, но не хотел говорить об этом, чтобы не смущать ее. Он решил  отвлечь
ее:
   - По возвращении в Лондон мы поедем на склады моей матери на берегу  реки
и наберем самых разных материй, из которых сошьем новые платья, моя дорогая.
Вы, несомненно, самая красивая девушка на свете, а прекрасный  алмаз  должен
иметь столь же прекрасную оправу. Вы позволите помочь вам  выбрать  материи,
не правда ли? Я представляю вас в цветах драгоценных камней, что так  пойдет
к вашему прекрасному бело-розовому цвету лица.
   - Вы очень добры, милорд, - мягко ответила  она,  но  сидела  по-прежнему
отвернувшись.
   - Взгляните на меня, Эйнджел. Вы ни разу не посмотрели мне прямо в глаза.
Взгляните же сейчас, моя дорогая леди Саутвуд!
   Она повернулась, и его обожгло огнем ее чудесных бирюзовых  глаз.  На  ее
губах блуждала слабая улыбка.
   - Леди Саутвуд, - мягко проговорила она. - Это я, не так ли? Да, я!
   Он улыбнулся ей в ответ:
   - Да, это вы, Эйнджел! Без  всякого  сомнения,  миледи  Саутвуд,  графиня
Линмутская, венчанная  перед  лицом  Божьим,  в  присутствии  ее  величества
королевы королевским капелланом.
   - О милорд, что мы сделали?
   - Пока что ничего, - подмигнул  он  ей  и  рассмеялся,  увидев,  как  она
покраснела. - А теперь, мадам, вот вам первое распоряжение от  вашего  мужа:
будьте так добры отныне звать меня Робином, дорогая.
   - Вы уверены, что мы не совершили ужасной ошибки... Робин?
   - Нет, прекрасная Эйнджел, мы не совершили никакой ошибки. Даже  королева
знала, что эта поспешная свадьба - необходимость. Я люблю вас и надеюсь, что
в ближайшее время научу вас  любить  меня,  Эйнджел.  Вам  не  надо  бояться
высказывать свое мнение или просить у меня  чего  вам  захочется.  Я  всегда
выслушаю вас. А теперь, прежде чем  мы  приедем  в  гостиницу,  я  хотел  бы
обсудить с вами предстоящую ночь.
   - Предстоящую ночь?
   - Нашу первую брачную ночь, но, дорогая Эйнджел, если хотите,  она  может
быть отодвинута на более позднее время, чтобы вы могли  лучше  узнать  меня.
Решать вам, любовь моя.
   Она молчала, как ему показалось, очень  долго,  а  потом  заговорила  так
тихо, что ему пришлось нагнуться, чтобы расслышать ее слова.
   - Я знаю вас гораздо лучше, чем вы можете предполагать, Робин, ибо Велвет
любит вас от всего сердца и часто рассказывала о вас. Я знаю, что вы  хотите
сделать как лучше, ведь вы всегда были так добры. Однако я не могу придумать
лучшего способа, - закончила она с улыбкой, - узнать друг друга как следует,
чем провести нашу первую ночь так, как она и должна быть  проведена.  Однако
есть одна вещь, о которой я хочу, предупредить вас заранее. Несмотря на  все
мои годы при дворе, я осталась девственницей. И практически ничего не знаю о
том,  как  это  делается.  Единственное,  о  чем  я  прошу,  будьте  ко  мне
снисходительны.
   -  Мне  никогда  и  не  приходило  в  голову,  что  вы  можете  быть   не
девственницей, Эйнджел, - спокойно ответил он.
   В этот момент они подъехали к гостинице. Быстро соскочив на землю,  Робин
снял свою невесту с седла. Рука об руку они вошли в дом и поднялись  наверх,
в комнаты, которые граф заказал заранее. Планировалось, что Велвет и Эйнджел
займут одну из спален, а джентльмены будут спать в другой. Теперь  же  Робин
прямо провел свою жену во вторую комнату. Он забрал седельную сумку Алекса и
оставил ее в маленькой гостиной, где они перед этим  обедали.  Оказавшись  в
спальне вдвоем с Эйнджел, он захлопнул дверь и накинул крючок.
   - Я... У меня нет ночной рубашки, - пролепетала она.
   - В ней нет необходимости,  -  ответил  он  и,  заключив  ее  в  объятия,
страстно поцеловал, не услышав даже,  как  открылась  и  закрылась  наружная
дверь гостиной.
   - Не может быть, чтобы они уже были здесь! - воскликнула  Велвет.  -  Они
наверняка подождали бы нас, Алекс.
   Его глаза сверкнули, когда он увидел свою седельную сумку.
   - Они здесь, Велвет.
   - О, хорошо. Тогда давайте позовем хозяина и попросим  его  принести  нам
вина. Надо выпить за здоровье молодых. - Она  направилась  к  двери,  но  он
преградил ей путь.
   - Нет, дорогая. Дверь в  спальню  заперта,  и  я  не  уверен,  что  Робин
обрадуется нашему вторжению.
   - Но как же без заздравной части? Что же  это  за  свадьба,  если  ее  не
справить как следует!
   Алекс улыбнулся:
   - Многие молодожены обходятся  без  этого,  Велвет.  Есть  другие,  более
важные вещи, чем свадебный кубок, в их первую брачную ночь.
   Она фыркнула, но потом краска медленно начала подниматься по ее шее, пока
не залила все лицо.
   - О! - только и сказала она.
   Алекс улыбнулся опять:
   - Идите-ка в постель, дорогая. Королева устраивает утром смотр войскам, а
это такое зрелище, на которое стоит посмотреть, чтобы рассказывать внукам на
склоне лет.
   - А где будете спать вы? -  осознав  вдруг  затруднительность  положения,
спросила она.
   - На полу у камина, - ответил он. - Мне  приходилось  довольствоваться  и
меньшим за свою жизнь, дорогая. Спокойной ночи.
   Было холодно, и Велвет постаралась как можно быстрее  скинуть  платье  и,
оставшись в одной сорочке, нырнуть под одеяло. Из крошечного окошка  до  нее
доносился стрекот сверчков. Веселый и успокаивающий. Она слышала, как  ходит
за дверью Алекс, и через некоторое время по веселому треску огня поняла, что
он затопил камин. Она улыбнулась, обдумывая  возможность  поменяться  с  ним
местами: ее ледяную кровать на его пол, правда, у огня.
   Она стала уже засыпать, как вдруг тишину прорезал короткий, пронзительный
крик! Дрожа, она села, настороженно прислушиваясь. Крик был такой  жалобный.
Откуда он раздался?  Потом  она  услышала  слабый  стон  и  поняла,  что  он
доносится из соседней спальни.
   Коротко всхлипнув, она выпрыгнула из  постели  и  бросилась  в  гостиную,
угодив прямиком в крепкие руки Алекса. Она никак не могла унять дрожь. Алекс
нежно поднял ее и, баюкая на руках, уселся в кресло у  огня.  Он  ничего  не
говорил, дожидаясь, пока она успокоится. Наконец  она  смогла  взглянуть  на
него и спросить:
   - Вы не слышали ужасного крика, Алекс? А потом за стеной я слышала  стон.
Это меня так напугало. Здесь водятся привидения?
   - Нет, дорогая. Здесь нет никаких привидений. Я думаю, это  кричала  ваша
подруга Эйнджел.
   - Почему она кричала так, как будто ей сделали больно? Робин  никогда  не
причинит ей боли, - запротестовала Велвет.
   - Если мужчина делает это с согласия девушки, это  не  считается  больно,
дорогая.
   - Я не понимаю, - был ее ответ. - Что вы имеете в виду? Не  было  никакой
возможности деликатно объяснить ей суть происходящего, и кроме того, подумал
Алекс с раздражением, если кому ей это объяснять, то уж, во  всяком  случае,
не ему, но сейчас выбора у него не было.
   - Ваша подруга вскрикнула, когда Робин лишил ее невинности, -  проговорил
он ровным голосом.
   - О Боже, - прошептала она, и он услышал страх в  ее  голосе.  Она  опять
задрожала.
   - Это делается только  однажды,  Велвет,  -  пробормотал  он,  безуспешно
пытаясь успокоить ее страхи и прижимая ее к себе крепче.
   - Я так боюсь,  Алекс,  -  сказала  она.  -  Я  так  боюсь  этого  дикого
шотландца, который требует, чтобы я вышла за него замуж. Моя мать никогда не
рассказывала, как это происходит между мужчиной и женщиной. О, я видела, как
спариваются животные на ферме, но у людей ведь все не так, правда  ведь?  О,
Алекс! Я чувствую себя такой дурочкой!
   - Велвет, Велвет, - успокаивающе прошептал он ей в ухо.  -  Все  будет  в
порядке, дорогая, вы совсем не должны считать себя дурочкой из-за того,  что
еще не знаете тайн любви. Вы еще девушка, и ваш граф будет только рад этому,
прелесть моя.
   Велвет взглянула на него снизу вверх. Лицо ее было  залито  слезами.  Она
была еще так  молода  и  столь  удручена  горем,  что  его  сердце  чуть  не
разорвалось от  любви  к  ней,  но  ее  последующие  слова  повергли  его  в
изумление.
   - Займитесь любовью со мной, Алекс, - чуть слышно попросила она.
   - Велвет, дорогая!
   - Займитесь со мной любовью, - повторила она. - Вы мой  друг,  Алекс.  Вы
научили меня целоваться. Сейчас я хочу, чтобы вы занялись со  мной  любовью,
чтобы я знала, чего ждать. -  Она  говорила  вполне  серьезно,  и  он  решил
воздержаться от смеха, распиравшего его.
   - Дорогая, - терпеливо начал он, - будет нечестно с  моей  стороны  взять
то, что по праву принадлежит  другому  мужчине.  Невинность  можно  потерять
только раз.
   Теперь настал ее черед улыбнуться.
   - Я не имела в виду это, - сказала она. - Уверена, что в занятиях любовью
есть много чего другого, помимо этого. - Велвет посмотрела на  него,  требуя
подтверждения.
   Алекс чувствовал, как от возбуждения сердце его бьется  скачками.  Каждый
раз, оставаясь с ней наедине, он чувствовал, что хочет, хочет большего,  чем
просто ощутить сладость ее губ.
   - Доверяете ли вы мне настолько,  Велвет,  чтобы  поверить  тому,  что  я
скажу? Дело и том, что мы прошли достаточно далеко по тропе Эроса.
   Она кивнула, лицо ее стало серьезным, а глаза широко распахнулись, как  у
маленькой совы.
   Он подавил бившую и его самого крупную дрожь. Она так дьявольски  невинна
и вызывала такое непреодолимое желание! Он завидовал Робину, который  сейчас
занимался любовью со своей супругой. А эта прелестная  девушка,  сидевшая  у
него на коленях, - его нареченная жена по всем  законам.  Ему  очень  трудно
было не сказать ей всей правды и не унести  ее  в  соседнюю  спальню,  чтобы
начать уроки по искусству любви. Каким-то шестым чувством он знал,  что  она
окажется способной ученицей.
   - Итак? - Ее голос ворвался в его раздумья. Он заметил, что  она  смотрит
на него с любопытством.
   "Ах ты бесстыдная маленькая кокетка", - подумал он, забавляясь,  и  одним
быстрым движением распахнул ее сорочку, спустив ее  с  шелковистых  плеч  до
самой талии. Велвет удивленно охнула от столь дерзких действий, но тут Алекс
наклонился и нашел ее губы. Велвет почувствовала, как внутри  нее  взорвался
огненный клубок и горячими  струями  разбежался  по  всему  телу.  Его  губы
ласкали, заставляя открыться ее рот, и вдруг одним неуловимым движением  его
язык коснулся ее язычка. Сердце бешено стучало у нее  в  ушах,  пока  теплая
нежность его языка ласкала  ее  изнутри,  прикасаясь  к  чувственной  плоти,
перебегая по ее зубам. "Он никогда не целовал меня так раньше",  -  подумала
Велвет, но, хотя и слегка испуганная, нашла это ощущение восхитительным.
   Потом его большая рука начала  гладить  ее  шелковистые  волосы,  ласкать
округлости плеч, пробежала по руке, перешла на обнаженное тело  и  обхватила
грудь. Ей казалось, что еще мгновение - и она  потеряет  сознание.  Горячее,
почти обжигающее тепло волной прокатилось по ее венам. Когда ее грудь трогал
Кей Марло, ей хотелось умереть от стыда,  невозможности  дать  выход  своему
гневу и беспомощности, но сейчас  все  было  по-другому.  Рука  Алекса  была
нежной, любящей. И она знала, что, стоит ей в  любой  момент  попросить  его
остановиться, он тут же выполнит ее просьбу. Однако она  совсем  не  хотела,
чтобы он останавливался, и это само по себе приводило ее в замешательство.
   -  Святые  небеса,  дорогая,  до  чего  же  вы  хороши!  -  услышала  она
задыхающийся шепот. Ее голова откинулась назад, пока его губы нежно целовали
длинную шею; его другая рука зарылась в  копну  золотисто-каштановых  волос,
поддерживая ее  голову,  когда  его  губы  вновь  приникли  к  ее  рту.  Она
чувствовала, что его рука опять ласкает ей грудь, пальцами он  нежно  гладил
ее соски, пока они не набухли и не выдвинулись вперед,  трепеща  от  сладкой
муки, которой он их подвергал.
   Велвет дрожала от возбуждения. Если любовью занимаются так, это  чудесно.
Со вздохом восторга она попыталась поплотнее приникнуть к  нему.  Его  рука,
поддерживавшая ее голову, спустилась и  обхватила  ее  талию.  Другая  рука,
ласкавшая ее юную грудь, скользнула вниз и нырнула  под  сорочку.  Потом  он
начал опять медленно двигать ее вверх, легонько поглаживая  нежную  кожу  ее
длинных ног. На мгновение она усомнилась в целесообразности  этого  маневра,
но тут жар вновь разлился по ее жилам, бросив ее в то состояние,  когда  она
не могла уже противостоять его желаниям. В ее полуобморочном  мозгу  порхали
тысячи мотыльков, она ощущала счастье, которое он ей  дарил.  Добравшись  до
шелковистой  мягкости  внутри  ее  бедер,  Алекс  понял,  что  пришло  время
остановиться. Он и так уже был близок к тому, чтобы  потерять  контроль  над
самим собой. Все его мужское естество взывало о близости с Велвет, и он  уже
жалел, что позволил ей вовлечь себя  в  опасную  игру.  Лучше  подождать  до
свадьбы, когда такие любовные игры естественно завершились бы тем, чем они и
должны завершаться. Он медленно убрал руку из-под сорочки и крепко прижал ее
к себе.
   - Достаточно, дорогая, - сказал он как  можно  спокойнее.  -  Я  не  могу
вынести этого больше и не уверен, что смогу дальше сдержать свое обещание  и
сохранить вашу честь.  Вы  созрели,  как  персик,  Велвет,  а  я  достаточно
голоден, чтобы сорвать этот плод.
   - Пожалуйста, Алекс, любите  меня  еще  немного.  У  меня  все  болит  от
какого-то непонятного желания. Он нежно поцеловал ее.
   - Нет, любовь моя. Помните свое обещание. Мы должны  остановиться.  -  Он
неторопливо натянул сорочку ей на плечи, запахнул на груди и завязал  бантом
шелковые ленты.
   Она вздохнула:
   - Но вы скоро будете любить меня опять, Алекс?
   - Да, - прошептал он и, вздохнув, встал, по-прежнему прижимая ее к груди.
Не говоря больше ни слова, он отнес ее на постель, укрыл одеялом и вышел  из
комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.
   Велвет, как ей казалось, очень долго лежала без сна в  темноте,  вновь  и
вновь воскрешая в  памяти  каждое  его  прикосновение,  каждый  поцелуй.  Ей
хотелось выскочить из постели и броситься назад к нему, но она знала, что ей
не следует этого делать. Скоро утро, и она вновь увидит его. "Господи  Боже,
- думала она. - Неужели я влюбилась в Алекса?" С этой мыслью она и заснула.
   Хозяин гостиницы  разбудил  их  рано  утром,  так  как  сегодня  королева
собиралась обратиться  с  воззванием  к  войскам  и  весь  двор  должен  был
присутствовать. Будучи фрейлиной, Велвет  надлежало  быть  под  рукой  у  ее
величества. Эйнджел, как новой графине Линмутской, предстояло  занять  место
рядом с мужем на почетных местах среди придворных. Они спешили, помогая друг
другу одеваться, и та неловкость, которая возникла между  ними  ночью,  была
забыта в этой спешке. Ни одна из  девушек  не  смогла  даже  притронуться  к
поданному им роскошному завтраку, в то время как Алекс и  Робин  с  огромным
аппетитом поглощали все  подряд:  яйца,  сваренные  без  скорлупы  в  густых
сливках и марсале, толстые ломти  розовой  ветчины,  горячий  хлеб,  который
каждый намазывал свежесбитым маслом и  сливовым  джемом.  Еду  они  запивали
молодым сидром из неспелых яблок.
   - Как вы можете есть? - ворчала Велвет на мужчин. - В такую рань  еда  не
может вызвать ничего, кроме отвращения.
   - Солнце уже встало, - ответил Робин с улыбкой, - и  кроме  того,  в  это
утро у меня просто волчий аппетит по известной вам причине.  -  Он  призывно
улыбнулся Эйнджел, заставив ее ужасно покраснеть и выбранить его:
   - Фи, милорд, нехорошо так шутить над девушкой! - Но голос ее был ласков,
как и взгляд, который она бросила на своего супруга.
   - А у вас какая  причина,  Алекс  Гордон?  -  спросила  Велвет  с  легким
раздражением. По какой-то самой ей непонятной причине она  не  разделяла  их
хорошего настроения.
   - Когда кто-то не может насытить одного аппетита, он насыщает  другой,  -
спокойно ответил тот, намазывая маслом очередной кусок хлеба. -  Еще  сидра,
Роб?
   Велвет вернулась в свою маленькую спальню и, распахнув крошечное  окошко,
высунулась из него. На улице стоял прекрасный день,  восьмой  день  августа.
Она глубоко вздохнула.
   - С тобой все в порядке, Велвет? - В комнату вошла Эйнджел и тихо закрыла
за собой дверь.
   Велвет оторвалась от созерцания гостиничного сада.
   - А у тебя все в порядке? - спросила Велвет с легкой нервозностью.
   - Ну конечно! - воскликнула Эйнджел. - Почему ты беспокоишься обо мне?
   - Я слышала, как ты... - Велвет залилась краской. - Я имею  в  виду,  что
после вчерашней ночи... - У нее опять покраснели шея и  лицо.  -  Я  имею  в
виду, мой брат сделал тебе больно?
   В глазах Эйнджел  вдруг  появилось  понимание.  Бедная  Велвет!  Она  так
невинна, но точно такой же была и Эйнджел до прошлой ночи, когда  ее  супруг
познакомил  ее  с  таким  блаженством,  которого  она  раньше  не  могла   и
вообразить. Эйнджел обняла подругу за плечи.
   - Робин никогда не сделает мне  больно  Он  самый  добрый,  самый  нежный
человек на свете!
   - Ты влюбилась в него?
   - Велвет, еще слишком рано говорить о том, люблю я  его  или  нет,  но  я
верю, что со временем смогу полюбить его. В настоящий момент я уважаю его  и
возношу хвалу Господу за то, что он ниспослал мне такого хорошего и  доброго
супруга. - Она улыбнулась Велвет. - Какой чудесной сестрой  ты  мне  будешь,
Велвет. У меня никогда не было сестры, и я буду ценить это вдвойне.
   - Я очень большая дурочка, Эйнджел?
   - Нет, моя дорогая. Я люблю тебя за твою заботу и беспокойство обо мне.
   Девушки заканчивали туалет,  когда  голос  Робина  из-за  закрытой  двери
спальни призвал их поторопиться. Шедшие рука об  руку,  они  своей  красотой
привлекли внимание всей гостиницы:  Эйнджел  в  своем  бирюзовом  платье,  а
Велвет в элегантном наряде из  желтой  парчи  с  нижней  юбкой  и  рукавами,
расшитыми черными бабочками. Сегодня королева разрешила фрейлинам надеть  их
самые роскошные платья вместо обычных девственно-белых.
   Во дворе гостиницы они увидели не карету, которую,  как  ожидала  Велвет,
наймет для них ее  брат,  а  прекрасных  верховых  лошадей,  на  которых  им
предстояло добраться до  Тилбури-Плэйн,  где  была  построена  армия,  чтобы
выслушать обращение королевы. Граф Линмутский заверил свою сестру, что ехать
они будут медленно и прекрасные платья не  запылятся.  Затем  Робин  посадил
свою молодую жену в седло  изящной  гнедой  кобылы,  улыбнувшись  при  этом.
Велвет заметила, как они обменялись интимными взглядами.
   Алекс же приподнял ее за тонкую талию и тоже усадил  в  седло.  Глаза  их
встретились на одно, но очень долгое мгновение, и она  почувствовала  легкую
дрожь при его прикосновении.  Он  не  сказал  ни  слова,  но  в  его  глазах
промелькнуло нечто, чего она не могла понять. Пока она удобнее усаживалась в
седле, он поднял руку и нежно погладил ее по щеке. Неожиданно  и  безотчетно
Велвет почувствовала застенчивость  этого  человека,  которого  она  считала
своим другом, с которым она разделила первый поцелуй и даже  нечто  большее.
Ее брат и его жена, слишком занятые собой, не заметили, однако, ничего.
   Мужчины оседлали  лошадей,  и  две  пары  тронулись  в  короткий  путь  к
Тилбури-Плэйн. За четверть мили до  армейского  лагеря  они  встретились  со
свитой кор