олубом платье и  белом  покрывале.  Она  сидела,  держа  на  коленях
ребенка - маленького херувимчика, машущего пухлыми ладошками.  Расположенная
напротив статуя св. Анны изображала стройную женщину с добрым и милым лицом,
гордо глядящую на дочь с внуком.
   В капелле стояли четыре скамьи,  которые,  как  и  алтарь,  были  покрыты
резьбой, изображающей религиозные сюжеты. Священник в зеленой с золотом рясе
приветствовал  вошедших  Скай  и  Миньону.  Миньона  почтительно  присела  в
реверансе:
   - Здравствуйте, святой отец.
   Поприветствовав Миньону, священник обратился к Скай:
   - Мадам графиня говорила мне о вас, мадам Бурк.  Вы  ирландка  и,  как  я
полагаю, преданная дочь церкви? - Да, святой отец. Мой дядя - епископ.
   - Когда вы в последний раз исповедывались, дочь моя?
   Скай покраснела.
   - Последний год я прожила  среди  мусульман,  святой  отец.  Я  не  могла
исповедаться. Отец Жан улыбнулся.
   - Конечно, - понимающе произнес он, - но  ведь  вы  желаете  исповедаться
перед мессой и обрядом обручения?
   - Да, святой отец. -  Скай  было  мучительно  стыдно,  но  уклониться  от
исполнения религиозного долга было невозможно. Что  только  подумает  о  ней
священник, когда услышит ее рассказ, в истерике размышляла Скай.  Она  могла
бы поспорить, что ему никогда не приходилось выслушивать  ничего  подобного.
Она смиренно последовала за ним в исповедальню, встала на колени и сказала:
   - Простите меня, святой отец, ибо я согрешила. Через двадцать  минут  они
вышли из исповедальни, и вид у отца Жана был довольно-таки потрясенный.
   - Никогда, - тихо сказал он, - никогда я не выслушивал подобной  истории,
дочь моя. Удивительно, что такие вещи могут совершаться в  нашем  несчастном
мире.
   - Но вы не назначили мне покаяния, святой  отец!  Священник  остановился,
посмотрел на Скай и взял ее за руку.
   - Что за покаяние могу я назначить вам,  дочь  моя?  Разве  мало  вы  уже
страдали? Дважды  вы  потеряли  одного  мужа,  человека,  которого  искренне
любили. Вам пришлось  пережить  унизительный  плен  и  рабство,  осуществляя
храбрый, хотя и не слишком мудрый план спасения мужа из  позорного  рабства.
Вы были лишены общества своих детей, вам угрожала ваша же королева, и все же
вы выжили и не озлобились. Конечно, я, может быть, всего лишь необразованный
провинциальный священник, дочь моя, но я вижу  настоящую  боль,  и  меня  не
обманешь. Господь уже наказал вас, и  я  не  могу  сделать  большего.  -  Он
улыбнулся и похлопал ее по  руке.  -  Вы  хорошая  дочь  церкви.  Необходимо
немалое мужество для того, чтобы поведать мне все это.., скопище грехов,  но
у вас нашлось мужество. Итак, исполняйте же заветы святой церкви и вступайте
в новый брак. Я буду молиться о том, чтобы Господь  благословил  детьми  ваш
союз с господином де Мариско. Ступайте же, семья уже собралась  и  готова  к
мессе. - Священник галантно проводил Скай до скамьи, где ее уже ждали Адам и
его родители.
   Скай печально подумала, что молитвы отца Жана  пропадут  впустую.  Ей  не
было жалко себя, но жалко Адама. Он любил детей, и ему  следовало  бы  иметь
собственного сына. Она перекрестилась - месса закончилась. Теперь они вместе
с  Адамом  предстали  перед  алтарем  и  принесли  обеты   обручаемых.   Она
вздрогнула, как девушка при первом  обручении,  услышав  низкий  бас  Адама,
обещавшего любить ее до самой смерти.
   Затем последовал небольшой пир в столовой, а после него граф и графиня де
Шер в сопровождении домочадцев  погрузились  вместе  с  багажом  в  дорожные
кареты, и путешествие в Париж началось. Всего набралось  двадцать  с  лишним
человек взрослых и детей. Самых младших пришлось  оставить  в  замке.  Чтобы
достичь Парижа, им  придется  ехать  не  менее  пяти  дней,  если  ничто  не
помешает.
   Но только доехав  до  моста  у  Тура,  все  члены  семейства  поверили  в
реальность путешествия. Свадьба Генриха Наваррского с Маргаритой Валуа  была
самым ярким событием в истории Франции за последние несколько лет,  особенно
принимая во внимание то, что  невеста  весьма  недвусмысленно  высказывалась
против этого брака.
   Маргарита Валуа унаследовала сильный  характер  своей  матери-флорентийки
Екатерины Медичи, но была гораздо популярнее королевы-матери, так  как  была
стройна, красива  и  весела.  Все  парижане  -  по  большинству  католики  -
сочувствовали своей любимой принцессе, которую выдавали за  гугенота  против
воли. Не будь их страх перед  вдовствующей  королевой  сильнее  любви  к  ее
дочери, юному наваррцу  несдобровать.  Но  пока  даже  официальный  любовник
принцессы, герцог де Гиз, не осмеливался выступить против жениха.
   Очевидно,  после  рождения  дочери  жена  короля  Карла  IX,   прелестная
императрица  Елизавета  Австрийская,  не  в  состоянии   более   рожать,   а
единственный сын короля от его фаворитки  Мари  Туше  -  незаконнорожденный.
Официальным  наследником  становился  принц  Анжуйский,   любимым   занятием
которого было наряжаться в женскую  одежду.  Практичные  французы  не  могли
ожидать  от  него  чего-либо  путного.  Таким  образом,  Генрих   Наваррский
становился наиболее вероятным претендентом на престол, если, конечно, примет
католичество, а его жена - их любимая принцесса -  станет  королевой.  Кроме
того, этот союз мог положить конец раздирающим Францию религиозным войнам.
   Пока кареты семейства де Савилей катились  к  Парижу,  женщины  оживленно
обсуждали, что им надеть на бал в Лувре в ночь бракосочетания. Их радость  и
возбуждение по поводу праздника не могли не передаться Скай. За окном кареты
расстилалась летняя Франция - сады и виноградники были уже полны  плодов,  а
на полях дозревали посевы. Совсем не  то,  что  в  эту  пору  в  ее  любимой
Ирландии и прекрасной Англии, но Скай ничего не имела против - Франция  тоже
красивая  страна.  Она  молилась  о  возвращении  домой,  но,  если  это  не
исполнится, можно будет прожить и здесь.
   В пути им встречалось немало постоялых дворов, однако граф был придирчив.
На дорогах Франции царило оживление, но им всегда удавалось обеспечить  себе
отдельные спальни и столовую. Скай размещалась обычно в спальне с Габи и  ее
двумя старшими дочерьми, Изабо и  Кларисой,  а  в  другой  спали  Мюзетта  и
шестнадцатилетняя дочь  Изабо  -  Матильда,  восьмилетняя  дочь  Александра,
маленькая Габи, а также две дочери Кларисы -  Мари-Габриэла  и  Катрин.  Три
младшие девочки ехали в Париж впервые и были вне себя от восторга. Матильда,
старшая среди них, уже помолвленная молодая дама, бывала в Париже  дважды  и
поэтому изображала опытную женщину. Скай подбадривала младших, говоря, что и
она сама впервые едет в Париж.

***

   И вот наконец они в Париже! Скай выглядывала то в одно окошко кареты,  то
в другое, всматриваясь, впитывая окружающее. Париж разочаровал ее - он очень
походил на Лондон. На время  пребывания  в  столице  они  арендовали  дом  у
богатого гугенота. Дом находился рядом с дворцом герцога де Гиза, на  правом
берегу, в районе Марэ, поэтому им пришлось  пересекать  Сену  на  пароме.  В
отличие от своих собратьев  по  вере  этому  гугеноту  пришлось  остаться  в
Париже, так как у него только что умерла жена.
   Де Савили не были богаты, как Скай и Адам. Они владели  землями  Аршамбо,
виноградниками и  угодьями,  да  еще  небольшим  домом  в  Париже.  Но,  как
справедливо указал отчиму Адам, этот домик на улице Сер-Селестин не  вместил
бы всего семейства, а оставить кого-либо - значило причинить жестокую обиду.
Поэтому его сдали на время празднеств, что не составило  большого  труда,  а
затем арендовали гораздо больший дом, который мог вместить графа  и  графиню
де Шер со всеми их  домочадцами.  Адам  благородно  настоял  на  том,  чтобы
уплатить львиную долю ренты.
   - Наш собственный особняк на левом берегу расположен гораздо удобнее, - с
чувством воскликнула Габи, - мало ли что Гизы сделали Марэ модным местечком,
оно так  и  осталось  болотом,  воздух  просто  ужасный!  Жаль,  что  нельзя
поместиться в нашем старом доме - там всего шесть спален, а  нам  нужно  как
минимум девять. Пропади оно пропадом! Ненавижу  снимать!  Чужие  дома  такие
грязные! Вот подождите - увидите, там все покрыто метровым слоем пыли!
   - Ну, ну, дорогая, - успокаивал ее Антуан,  -  гугенотки  известны  своей
чистоплотностью!
   - Но ведь она умерла бог знает когда!  Нет,  все  равно  слугам  придется
перевернуть дом вверх дном!
   Однако, к досаде  и  даже,  как  подумала  Скай,  разочарованию  графини,
нанятый дом оказался чистеньким и уютным. Хотя нынешний владелец и был  убит
горем, но не настолько, чтобы изменить правилам почившей  супруги.  Он  даже
специально нанял прислугу,  чтобы  подготовить  дом  для  постояльцев.  Окна
сверкали, шторы и покрывала  вычищены.  В  каждой  комнате  стояли  вазы  со
свежесрезанными цветами.
   - Итак, видишь, ta cheri, - заметил граф жене, и его  глаза  поблескивали
от веселья, - все в порядке. Остается только радоваться и наслаждаться!
   Но времени на отдых почти не оставалось - бал должен был  состояться  уже
на следующий вечер, и всю ночь и затем весь день слуги подшивали  и  гладили
бальные платья для всех дам. Скай выбрала  ярко-голубое  шелковое  платье  с
шокирующим вырезом, вышитым голубым бисером и серебром, что гармонировало  с
расшитой серебром юбкой. В этом платье Скай не покидало  ощущение,  что  при
очередном глубоком вдохе ее грудь может внезапно оказаться на свободе.  Адам
подхихикивал, представляя себе такую перспективу,  пока  застегивал  на  шее
Скай бриллиантовое ожерелье.
   - Что-то не припомню у тебя такого ожерелья, - заметил он  как  бы  между
прочим, возясь с застежкой. - Хотя у тебя куча этих побрякушек.
   - Это прощальный дар Никола. - Она решила ничего не скрывать от  него.  -
Это было очень мило с его стороны и так на него похоже, ведь  он  знал,  что
Дейзи увезла в Англию все мои вещи и у меня не  осталось  драгоценностей.  -
Скай стояла не шевелясь, спокойно ожидая реакции Адама.
   Его пальцы медленно соскользнули и замерли у нее на плечах.
   - Это из сокровищницы герцога?
   - Нет. Он заказал его специально для меня, полагая, что  я  вернусь.  Это
было еще до их свадьбы с герцогиней, иначе бы я не приняла его, Адам.
   - Удивляюсь, что ты все-таки приняла его.  -  В  его  голосе  послышались
нотки ревности, хотя он и старался скрыть их. "Странно, -  подумал  Адам,  -
ведь я никогда не ревновал ее. - Тут он улыбнулся:
   - Но ведь я никогда не был помолвлен со Скай О'Малли".
   - Я сначала хотела вернуть эти  драгоценности,  но  потом  подумала,  что
оскорбила бы его. Адам, если уж ты так недоволен, я могу отдать их дочерям и
больше не надевать. - Скай повернулась к нему.  -  Я  так  люблю  тебя,  мой
повелитель Ланди! - Улыбнувшись, она привстала на цыпочки и нежно поцеловала
его. - Эти камушки ничего ведь не значат, ты прекрасно знаешь это,  Адам  де
Мариско!
   Он грустно улыбнулся.
   - Ну да, ты ведь не можешь появиться при самом изящном дворе  Европы  без
бриллиантов, - согласился он, и с этим было покончено.
   Кареты ждали их во дворе. Они вышли из дома,  и  Скай  заметила,  что  их
соседи напротив также готовятся к выезду в Лувр.
   - Герцог де Гиз! - прошептала старшая сестра Адама, Изабо. - Это любовник
Маргариты!
   - Придержи язык! - прикрикнула на нее Габи. - Ты, как  отец,  не  знаешь,
когда нужно остановиться!
   - Но ведь все это знают, - заметила Клариса, приходя на помощь сестре.
   - Знать - это одно, а языком молоть - совсем другое, - ответила  Габи.  -
Вы уже достаточно взрослые, чтобы понимать это!
   Сестры вспыхнули от материнского упрека и сделали вид, что всецело заняты
складками  на  юбках.  В  их  карете  ехали  еще  их   мужья,   Матильда   и
Мари-Габриэла. Скай прошла в первую  карету,  где  оказалась  зажатой  между
Адамом и его сводным братом, вдовцом Александром, а напротив сидели  Габи  с
Антуаном и внучкой Катрин-Анриеттой, которой едва  исполнилось  одиннадцать.
Это был ее первый бал, и девочка чуть не падала в  обморок  от  волнения.  В
третьей  карет,  помещались  остальные:  Ив,  Мари-Жанна,  Мюзетта  и  Робер
Сансерр, а также их племянники Анри  Сен-Жюстин  и  Жан-Антуан.  Трое  самых
младших, которым пришлось остаться дома, стояли во дворе вместе с боннами  и
провожали их, грустно глядя вслед отъезжавшим каретам.
   Выехав со двора, кареты быстро прогромыхали  по  улице  Марэ  и  достигли
Сент-Оноре, которая вывела их прямо к  Лувру.  Тут  им  пришлось  влиться  в
длинную череду экипажей, движущихся в том же направлении. Адам взял Скай  за
руку и нежно сжал ее пальцы.
   - О, меня ослепляет присутствие такой красавицы, мама,  -  заметил  вдруг
Александр. - Вы сегодня просто сияете!
   - Смотри, братец, -  притворно  возмутился  Адам,  -  сегодня  вечером  я
наконец понял, насколько я ревнив!
   - Если бы я был помолвлен с таким прекрасным созданием, как  Скай,  Адам,
то и я немедленно стал бы ревнивцем. Но  не  бойся  -  вряд  ли  я  смог  бы
похитить ее  у  тебя.  Впрочем,  теперь,  когда  мой  срок  траура  по  Элен
завершился, пора бы найти ей замену. Твой крестник, маленький Адам, отличный
парень, но для Аршамбо недостаточно одного сына!
   Тут Габи внезапно воскликнула:
   - Смотрите! Лувр! Я не видела его десять лет! Последний раз мы  были  при
дворе еще во время  правления  Франциска  II  и  Марии  Шотландской.  Думаю,
Екатерина была почти рада смерти сына,  так  как  избавилась  от  прекрасной
Марии. Они  так  ненавидели  друг  друга!  Насколько  я  понимаю,  Марии  не
слишком-то сладко жилось в Шотландии.
   - Шотландцы - нелегкий народ, Габи, - сказала Скай.  -  У  их  правителей
всегда были с ними трудности.
   Кареты де Савилей уже вползали во двор волшебно иллюминированного  Лувра.
Повсюду стояли слуги в элегантных  ливреях.  Они  факелами  освещали  дорогу
гостям. Когда семейство вышло из кареты, Антуан сказал:
   - Дети мои, давайте держаться вместе.  Сначала  необходимо  представиться
королю, а уже затем развлекаться. Следуйте за мной, я помню дорогу.
   "Двор есть двор", - подумала Скай, спеша за Адамом и  на  ходу  по  лицам
встречных определяя, кто они: гости, просто прибывшие на свадьбу,  настоящие
придворные, важные птицы или просто зеваки, те, кто только пытается  попасть
в  круг  избранных.  Ей  сразу  бросилась  в  глаза  изысканность   костюмов
практически всех, кто встречался ей на пути. Она понимала - сегодня  вечером
только очень  богатым  аристократам  не  пришлось  устраивать  кровопускание
кошелькам, чтобы должным образом одеться и причесаться.  Ей  в  этом  смысле
нечего было стыдиться - на ней великолепное платье  и  роскошные  украшения.
Скай не смогла сдержать усмешки - что  ж,  спасибо  Никола  за  его  истинно
французскую предусмотрительность!
   В прихожей за двойными дверями у них спросили  имена  и  передали  дальше
главному церемониймейстеру.  И,  когда  в  зале  прозвучали  их  имена,  они
двинулись к трону, где встречали гостей французские коронованные особы. Скай
и Адам следовали за Габи и Антуаном.
   Остановившись перед троном, Антуан низко поклонился:
   - Ваше величество, для меня великая честь быть в  числе  приглашенных  по
случаю этого радостного события!
   -  Спасибо,  месье  граф,  -  со  скукой  в  голосе  ответил   Карл   IX,
представления не имевший, откуда взялся этот провинциал.
   - Ты должен помнить графа де Шер, сын мой, - проскрипел сухой  голос  его
матери, Екатерины Медичи. - Во всяком  случае,  я  его  не  забыла,  ибо  он
способствовал заключению моего брака с твоим отцом. Добро пожаловать снова в
Париж, Антуан де Савиль. Мы оба счастливы видеть вас и вашу милую Габриэлу.
   Скай удивилась. В Англии могли что угодно говорить про Екатерину  Медичи,
но в вежливости ей не откажешь. За спиной ее называли "мадам змея",  и  Скай
могла бы с  этим  согласиться:  она  не  была  красива,  скорее  банальна  -
невысокая пухлая женщина с оливковой кожей и темными волосами,  пронизанными
седыми прядями, выбивавшимися из-под шапочки. Но глаза  у  нее  были  просто
потрясающие - черные и подвижные, казалось, они только и жили на лице. И при
этом в них читались ум, работа  мысли.  Они  жадно  впитывали  окружающее  и
передавали впечатления ее подвижному уму,  который  сортировал  и  стремился
извлечь выгоду из каждого  полученного  кусочка  информации.  С  этой  силой
следует считаться, решила Скай.
   Антуан де Савиль представил королю, королеве Елизавете и  королеве-матери
свое обширное семейство.
   Наконец Скай услышала, как он объявил:
   - А это мой пасынок, мадам. Адам де Мариско, граф де Ланди, и его невеста
мадам Бурк. - Адам поклонился, а Скай низко присела в реверансе.
   - Вы англичанин? - спросила Екатерина Медичи Адама.
   - Да, ваше величество. Я рожден в Англии, и  мой  отец  англичанин,  хотя
мать - француженка. Однако титул и земли у меня английские.
   - И ваша невеста англичанка?
   - Я ирландка, ваше величество, - ответила Скай.
   - Ирландка. А,  эти  ирландцы!  Вот  кто  всегда  причиняет  неприятности
Елизавете Тюдор!
   - Не больше, чем она нам, ваше величество.  Екатерина  Медичи  пристально
посмотрела на Скай, а потом сухо рассмеялась:
   - Вот как следует смотреть на эти вещи, мадам? - Смех вдруг умолк.  -  Вы
католичка, мадам?
   - Да, ваше величество.
   - А вы, месье де Мариско? Вы принадлежите к англиканской церкви или же  к
истинной?
   - Я взращен в лоне  истинной  католической  церкви,  ваше  величество,  -
сказал Адам.
   Королева-мать кивнула, довольная ответом.
   - Итак, позвольте представить мою дочь, принцессу Маргариту, и ее жениха,
нашего молодого короля Наварры.
   Скай и Адам приветствовали коронованную чету. У принцессы была  такая  же
оливковая кожа, как и у матери, но она была похожа на своих родственников по
линии Валуа и очень мила. Генрих Наваррский оказался высоким, крепким юношей
с черными волосами и веселыми янтарными глазами. Он  откровенно  разглядывал
Скай, стремясь заглянуть поглубже в вырез. Когда ему это удалось, его  глаза
одобрительно расширились и вызывающе встретились с глазами Скай. К  счастью,
Адам, занятый приветствием принцессы, этого не заметил, но  Скай  все  равно
несколько смутилась.
   - Месье! - В ее голосе прозвучал упрек и одновременно мягкий отказ.
   - Мадам, не следует упрекать меня, - заметил  Генрих.  -  Я  считаю  себя
знатоком женской красоты, и вы, мадам, - самое совершенное создание из всех,
которые мне только выпало счастье видеть. Скажите,  когда  и  где  мы  можем
встретиться? Вы должны стать моей!
   - Месье! Завтра вы венчаетесь! Что скажет ваша невеста?!
   Генрих Наваррский очаровательно улыбнулся:
   - Марго? Она не будет против.
   - Я помолвлена!
   - Вот видите, сколько у нас общего!  Скай  была  в  отчаянии.  Необходимо
поставить на место этого донжуана. Сделав глубокий вдох, она прошептала:
   - Вы всего лишь девятнадцатилетний невоспитанный мальчишка, а мне уже  за
тридцать!
   - О! - Он тепло улыбнулся ей. - Значит, у  вас  должен  быть  опыт,  а  я
обожаю опытных женщин!
   Пока Скай мучительно пыталась найти выход из  этого  трудного  положения,
Екатерина Медичи пристально наблюдала за ней из-за полуопущенных век.  Найдя
беседу Адама де Мариско с ее дочерью скучной, она  переключила  внимание  на
Скай и Генриха. Так-так,  этот  гугенот,  не  пропускающий  ни  одной  юбки,
заинтересовался ирландкой? Это можно будет обратить в свою  пользу.  Генриху
скоро предстоит  обращение  в  католичество,  и  прекрасная  ирландка,  если
захочет, может весьма этому поспособствовать.
   Однако Скай явно к  этому  не  стремилась.  Екатерина  достаточно  хорошо
разбиралась в людях, чтобы понять  -  это  не  ложная  скромность.  А  жаль,
подумала королева-мать. Впрочем, немало резервов в ее  "летучем  эскадроне",
чтобы в нужный момент найти воздействие на Генриха.
   Однако того, похоже, не  очень-то  обескуражил  суровый