королева,  как  ее  называли  в  народе,
пережила своего мужа лишь на четыре года.
   При дворе короля Вильгельма II все было совсем иначе, Вильгельм Руфус
не питал особого почтения к излишне набожным и  напыщенным  церковникам.
Он был прямолинейным, прямодушным  человеком  и  за  преданность  платил
преданностью и щедростью; измену же карал мгновенно и сурово. При  дворе
его не было женщин: только пышно разодетые молодые мужчины. Ходили слухи
- совершенно неоправданные, - будто бы король  предпочитает  хорошеньким
женщинам хорошеньких мальчиков. Король  только  улыбался,  не  желая  ни
опровергать, ни подтверждать эти сплетни. И поскольку  никого  не  могли
определенно   назвать   фаворитом   короля,   церковь   была   вынуждена
довольствоваться пустыми сплетнями. Впрочем, король так и не  женился  и
не произвел на свет ни одного внебрачного ребенка.
   Рольф подумал, что они с Хью тоже могли бы повторять эти пересуды, но
никогда  этого  не  делали.  Просто  король  был  мужчиной.  У  него  не
оставалось времени на нежности. Рольф и Хью выполняли свои обязанности и
ждали благоприятного случая. У каждого из них была всего одна жизнь.  Но
вот наконец Хью получил во  владение  землю.  И  Рольф,  имевший  доброе
сердце, от души радовался за своего друга.
 
*** 
 
   Два дня спустя Хью и Рольф отправились  в  Лэнгстон  в  сопровождении
своих оруженосцев  и  отца  Бернарда,  пожилого  человека,  сохранившего
удивительную энергию.  Четыре  дня  они  ехали  через  Эссекс,  а  затем
добрались до Саффолка.
   Стоял январь, холодный, сырой и ветреный. На  пути  встречались  лишь
пастухи, перегонявшие  скот  с  одного  пастбища  на  другое.  Священник
устраивал  ночлеги  в  гостевых  домах  духовных  орденов,  в   изобилии
рассыпанных по сельской местности. За  мелкую  монету  путники  получали
горячий ужин и мягкую постель, а после утренней службы,  перед  тем  как
тронуться в дорогу, - овсянку, хлеб и  сидр.  Отец  Бернард  предупредил
своих спутников, что без посещения службы  на  завтрак  рассчитывать  не
стоит.
   - Таким примерным прихожанином я не был уже много лет, - - с усмешкой
произнес Рольф в последнее утро их путешествия.
   Священник и оруженосцы рассмеялись, Хью только  сдержанно  улыбнулся:
его больше интересовали окрестности, чем шутки Рольфа. Местность в целом
была равнинной, слегка покатой, явно не хватало  холмов,  привычных  для
Хью с детства. Время от времени попадались просторные луга и  прекрасные
старые  рощи.  Дома,  встречавшиеся  на  пути,  были  обиты  досками   и
оштукатурены, крыши аккуратно покрыты соломой; каменных  строений  нигде
не было видно. В общем, эти земли выглядели  вполне  благоустроенными  и
процветающими, как оно и было на самом деле.
   Попадались небольшие порты, где стояли рыболовные лодки;  порой  сюда
заходили торговые суда. Повсюду паслись стада коров и овец. Саффолк  был
самой  густонаселенной  из  саксонских  областей  Англии  благодаря  так
называемому закону  делимого  наследства,  позволявшему  землевладельцам
делить свои земли поровну между всеми детьми. В  других  районах  Англии
это было не принято.
   Дорога петляла по тихой сельской местности, и Хью подумал, что сейчас
он со своими спутниками словно бы  отрезан  от  всего  мира.  Через  эту
область не проходил ни  один  из  больших  торговых  путей.  Воздух  был
холодным и  влажным,  тишина  -  почти  гнетущей.  Оказавшись  вдали  от
королевского двора с его хлопотами и заботами, Хью обнаружил, что зима в
действительности - очень красочное время  года.  Черные  ветви  деревьев
четко вырисовывались на фоне  серого  неба.  Болотные  камыши  и  трава,
расцвеченные  всеми  красками  от  красновато-коричневой   до   золотой,
пробивались то там, то сям на темной земле  и  на  обледеневших  берегах
ручьев и рек, густой сетью покрывавших безлюдный зимний ландшафт.
   Хью заметил, что эти земли годятся как для пастбищ, так и для пахоты.
Он раздумывал о том, сколько  земель  принадлежит  хозяину  Лэнгстона  и
хватает  ли  крепостных,  чтобы  возделывать  их.  Что  там  выращивают?
Разводят ли овец и коров? Есть ли мельница? С каждым шагом  своего  коня
Хью Фоконье все больше преисполнялся нетерпением: когда  же  он  наконец
увидит владения своих предков?
   - Вот, милорд, прямо перед нами, за рекой, - сказал отец  Бернард.  -
Если я не ошибаюсь, это и есть Лэнгстонский замок.
   Путники  остановились  на  обрывистом  берегу  над  рекой  Блит.  Хью
внимательно осмотрел окрестности.
   - Здесь нет моста, - заметил он.
   - Значит, где-то поблизости должен быть перевозчик,  -  рассудительно
ответил Рольф.
   Они направились вниз по склону  и  поскакали  вдоль  берега.  Вскоре,
прямо напротив Лэнгстонского замка, они  увидели  на  той  стороне  реки
плоскодонку, но перевозчика  в  ней  не  было.  Оруженосец  Хью,  Фальк,
заметил на берегу шест с колоколом.  Повернув  коня,  он  что  было  сил
зазвонил в колокол; несколько секунд  спустя  на  том  берегу  показался
бегущий к лодке человек, - Молодец! -  похвалил  оруженосца  Хью.  Потом
перевел взгляд на Лэнгстонский замок. Король говорил, что прежде на этом
месте находился старый дедовский дом. Замок действительно был  каменный,
и Хью задумался,  откуда  удалось  достать  столько  камня.  Двухэтажная
главная башня была прямоугольной формы. Как положено, она находилась  на
земляном холме и благодаря этому возвышалась над окрестностями.
   Холм окружал широкий и глубокий ров, наполненный водой. Верхняя часть
холма была обнесена стеной, а за стеной поднималась сама главная  башня.
От ворот замка через  ров  был  переброшен  деревянный  подъемный  мост.
"Очень внушительно", - подумал Хью.
   Но лодочник уже приближался  и  махал  рукой  всадникам;  времени  на
размышления больше не было.
   - Ты не сможешь перевезти нас всех за один раз, - сказал Хью, обратив
внимание на размер лодки. - Фальк, Жиль, вы переправитесь после нас. Вам
надо позаботиться о вьючных животных.
   Оруженосцы кивнули.
   Река была неширокой, но течение в  ней  было  на  удивление  сильным.
Лодочник оказался опытным в своем деле, и на  переправу  не  ушло  много
времени. Два рыцаря и  священник  двинулись  вверх  по  крутому  берегу,
пересекли подъемный мост и прошли под навесной башней во двор замка. Они
увидели ворота башни и  конюшню.  Мальчикслуга  подбежал  к  ним,  чтобы
привязать  лошадей.  Из  ворот  навстречу  им  вышел  пожилой   человек.
Приблизившись, он увидел Хью Фоконье и подошел  еще  ближе,  внимательно
вглядываясь в лицо рыцаря.
   - Милорд Хью! - воскликнул он  дрожащим  голосом.  -  Не  верю  своим
глазам! Нам сказали, что  вы  погибли  при  Гастингсе  вместе  с  вашими
сыновьями! - Слеза скатилась по морщинистому лицу старика.  Он  протянул
трясущуюся руку и прикоснулся к руке  Хью.  -  Вы  ли  это,  мой  добрый
господин? Вы ли это, или призрак явился смутить наши души?
   - Как тебя зовут, старина? - спросил Хью.
   -  Я  Элдон,  милорд.  Неужели  вы  не  помните?  Впрочем,  когда  вы
отправились сражаться с нормандцами, я был  еще  мальчишкой,  -  ответил
старик.
   - Что ж, мой добрый Элдон, я сын вашего лорда Хью.
   Помните ли вы мою мать, леди Ровену? Когда она  бежала  из  Лэнгстона
после битвы при Гастингсе, я еще и двух месяцев не провел  в  ее  чреве.
Меня назвали в честь моего деда и отца.
   В глазах старого слуги зажегся огонек понимания.
   - Вы так похожи на вашего деда, - сказал Элдон. -  Добро  пожаловать,
милорд Хью! Добро, пожаловать домой, в Лэнгстон! - И  он  с  силой  сжал
руку молодого рыцаря.
   - Ты отведешь меня к хозяйке замка, Элдон? - спросил Хью.
   - О да, милорд, и почту за честь сделать это, - раздался ответ. Элдон
повернулся и повел гостей вверх по ступеням башни в жилые помещения.
   Они поднялись на второй этаж. Хью знал, что на первом этаже  хранятся
основные запасы. На втором же должен жить хозяин замка со своей  семьей.
Гости и Элдон оказались в Большом зале,  и  Хью  увидел,  что  несколько
дверей ведут из  него  в  другие  комнаты.  Вдоль  одной  из  стен  зала
располагались в ряд несколько изящных стрельчатых окон.  Напротив  входа
возвышался деревянный помост, на нем - стол  отличной  работы,  покрытый
белоснежной льняной скатертью. В зале было два больших камина. У  одного
из них сидела за ткацким станком женщина приятной наружности.
   - Госпожа, - с поклоном обратился к ней Элдон. -  Лорд  Хью  вернулся
домой в Лэнгстон.
   Больше никаких объяснений он давать не стал.
   Женщина поднялась.
   - Добро пожаловать, милорды, - учтиво проговорила она, -  хотя  я  не
понимаю, что хотел сказать Элдон. В последнее время  он  стал  несколько
рассеянным, но всегда верно служил хозяевам  этого  замка,  так  что  мы
прощаем ему эти маленькие слабости. Я леди Алетта де  Манвиль.  Могу  ли
узнать ваши имена, милорды? - Но прежде  чем  те  успели  ответить,  она
отвернулась. - Элдон, принеси вина для наших гостей, - распорядилась она
и снова повернулась к ним, любезно улыбаясь.
   - Благодарим вас за радушный прием, миледи Алетта.
   Я отец Бернард, королевский священник, - представился святой отец.  -
Я привез вам от короля Генриха несколько известий. Этот молодой  человек
- лорд Хью Фоконье. Его  спутник  -  Рольф  де  Брияр.  Мы  приехали  из
Вестминстера.
   - От короля Генриха?! - На прекрасном  лице  леди  Алетты  отразилось
смущение. - Разве король Вильгельм Руфус больше не правит Англией?
   - Король Вильгельм умер в августе прошлого года,  миледи,  -  ответил
священник. - Неужели вы не слыхали об этом?
   - Нет, святой отец, не слыхали, - сказала леди  Алетта.  -  Мы  здесь
живем в таком уединении, вдалеке от больших дорог.
   - Но разве за последние  несколько  месяцев  вас  не  посещал  дважды
королевский гонец? Насколько я  помню,  в  начале  сентября  и  в  конце
ноября.
   - О да, милорд, гонцы были,  -  ответила  дама.  Она  и  впрямь  была
красавицей: небесно-голубые глаза и пышные светлые волосы, заплетенные в
косы и прикрытые прозрачной белой вуалью. - Но никто из них не  уточнял,
от какого именно короля прибыл. Быть может, они решили, что в  этом  нет
необходимости, а мы и не подумали спросить. - Она слегка пожала плечами.
   - Так вы  не  читали  послания,  миледи?  -  продолжал  расспрашивать
священник.
   - Нет, святой отец. Гонцы говорили, что  эти  бумаги  предназначались
для хозяина Лэнгстона, а мой супруг сейчас далеко  от  нас.  Он  ушел  в
поход с герцогом Робертом. Кроме того,  я  не  умею  читать.  Я  оказала
гонцам должное гостеприимство и отложила документы до возвращения  моего
мужа.
   Священник вопросительно поглядел на Хью. Тот сказал:
   - Здесь вышла путаница, отец Бернард. Гонцы не сочли нужным  сообщить
леди о смерти короля и о смене правления. Что нам делать?
   - Это ничего не меняет, сын мой, - ответил  отец  Бернард.  -  Приказ
короля Генриха остается в силе. - Он снова повернулся к леди Алетте:
   - Садитесь, мадам. Вам предстоит услышать много новостей. Прошу  вас,
милорды, садитесь. - И священник уселся сам на скамью  напротив  хозяйки
замка. - Из ваших слов, миледи, я понял, что  никто  не  сообщил  вам  о
гибели вашего супруга прошлым августом в битве при Аскалоне. Ваш пасынок
Уильям тоже погиб.
   Дама  на  мгновение  побледнела,  перекрестилась,  взяла  поднесенный
Элдоном кубок с вином и медленно отпила.
   Наконец она обрела дар речи и ответила:
   - Нет, святой отец, я не знала о смерти Роберта. Значит, теперь титул
перешел к Ричарду?
   - Он женился, - сказал  священник.  -  Быть  может,  за  всеми  этими
хлопотами он позабыл о своем долге перед вами, миледи.
   - - Нет, - возразила леди Алетта. - Не забыл. Просто с того дня,  как
я вышла замуж за их отца, оба мои пасынка относились ко мне без  всякого
почтения. Да примут Господь и Пресвятая Богоматерь душу моего супруга. -
Она на мгновение опустила голову, но священник  заметил,  что  глаза  ее
оставались сухими. Взглянув на него, леди Алетта спросила:
   - Так зачем же король прислал вас в Лэнгстон, милорды?  Это  поместье
не имеет никакой особой ценности. Что заставило короля Генриха  обратить
на нас внимание? Что мы значим для него, святой отец?
   - Письма, которые передали вам, миледи, предназначались не для вашего
мужа, а для вашей дочери. Король Генрих желал, чтобы  она  принесла  ему
присягу на верность. Когда  она  дважды  пренебрегла  его  приглашением,
король обеспокоился,  ибо  Лэнгстон  находится  в  стратегически  важном
пункте. Если Англия окажется под угрозой вражеского вторжения, то  такие
замки, как ваш, на побережье и неподалеку от  него,  окажутся  в  первой
линии обороны.  -  Проницательные  серые  глаза  священника  внимательно
изучали лицо собеседницы в поисках каких-либо признаков лжи или  страха,
но Алетта де Манвиль выказывала лишь любопытство к неожиданным новостям.
- Сэр Хью, - продолжал отец  Бернард,  -  приходится  внуком  последнему
саксонскому владельцу Лэнгстона, Хью Крепкой Руке.
   После битвы при Гастингсе его мать бежала  на  запад  в  родительский
дом, где и родился сэр Хью. С семилетнего возраста он  воспитывался  при
дворе королевы Матильды, поскольку его  бабка,  леди  Эмма,  приходилась
родственницей королю Вильгельму. - Отец Бернард остановился, чтобы  дать
хозяйке замка возможность обдумать эти известия.
   - Умоляю вас,  продолжайте,  святой  отец,  -  наконец  сказала  леди
Алетта.
   - Когда король Генрих услышал о смерти вашего мужа и понял, что вы  с
дочерью остались без опоры, когда он отчаялся получить от вашей  дочери,
наследницы Лэнгстона, присягу  на  верность,  он  решил,  что  наилучшим
решением будет вернуть Лэнгстон единственному его законному наследнику -
Хью Фоконье, другу детства и товарищу короля, -  ибо  король  убежден  в
совершенной преданности лорда Хью.
   - В таком случае, - произнесла Алетта де Манвиль, - мы лишаемся  дома
и наследства, святой отец? Что же будет с нами?
   - О нет, леди, король вовсе не бессердечен. Он  никогда  бы  не  стал
лишать собственности вас и вашу дочь. Король решил, что ваша дочь должна
выйти замуж за Хью Фоконье. Она уже  вошла  в  брачный  возраст,  и  нам
известно, что она ни с кем не  помолвлена.  Таким  образом,  -  заключил
священник, - все трудности решатся почти безболезненно.  Я  уверен,  что
люди Лэнгстона с радостью признают  своим  хозяином  внука  Хью  Крепкой
Руки;  вы  не  лишитесь  своего  дома,  а  ваша  дочь  получит  в  мужья
благороднейшего из рыцарей.
   - Я выйду  замуж  только  за  того,  за  кого  захочу!  -  послышался
решительный голос из-за двери. И обладательница этого голоса  немедленно
вошла в зал уверенным шагом. К удивлению гостей,  она  была  одета,  как
мальчик; принадлежность к женскому полу  в  ней  выдавала  лишь  длинная
коса.
   - Изабелла! - укоризненно воскликнула Алетта де Манвиль.
   - О, мадам, умоляю вас, не надо смотреть на меня, как загнанная лань.
Это вам не идет, - насмешливо произнесла Изабелла Лэнгстонская.
   Рольф  де  Брияр  вытаращил  глаза  и  еле  удержался  от  смеха,  но
священника слова девушки, судя по всему, шокировали.
   -  Вам  не  следует,  леди,  обращаться  со   своей   матерью   столь
непочтительно, - тихо сказал Хью. Если он надеялся  встретить  такое  же
утонченное  и  хрупкое  создание,  как  Алеттаде  Манвиль,  то   жестоко
просчитался.  Девушка  была  высокой,  стройной,  но  ширококостной,   с
медно-рыжими волосами. Ее глаза, зеленые с золотыми  искрами,  гневно  и
неприязненно всматривались в лицо рыцаря.
   - А кто вы такой, сэр, чтобы учить меня хорошим  манерам?  -  яростно
спросила Изабелла Лэнгстонская.
   - Белли! - вполголоса произнесла ее мать, но дочка не обратила на это
ни малейшего внимания.
   - Боюсь, моя госпожа, что мне предстоит  стать  вашим  супругом,  что
даст мне право распоряжаться вашей жизнью и смертью. Пока что я позволяю
вам жить, - объяснил Хью без малейшего намека на юмор.
   - Я выйду замуж только за того, за кого захочу! - повторила Белли.
   Отец Бернард неохотно поднялся с теплого местечка у  камина  и,  взяв
девушку за руку, усадил ее туда, где прежде сидел сам.
   - Король распорядился так, миледи Изабелла, что вы должны выйти замуж
за этого доброго рыцаря,  наследника  последнего  из  саксонских  лордов
Лэнгстона. Ваш отец и старший брат погибли в крестовом походе. А  охрану
замка - даже такого маленького, как ваш, - невозможно доверить женщине.
   Холодное и надменное выражение лица  девушки  сменилось  потрясенным,
когда Изабелла услышала  о  смерти  отца.  Она  изо  всех  сил  пыталась
сдержать подступившие слезы.
   - Тогда я поеду к моему брату Ричарду в Нормандию, -  упрямо  сказала
она. , - Но замуж за саксонского подонка не пойду!
   - О Белли! - не выдержала леди Алетта. - Ты же прекрасно знаешь,  что
Ричард нас не примет. Кроме того, он женился, а поместье Манвиль меньше,
чем Лэнгстон. Ты ведь даже ни разу не была там. Там так уныло и  мрачно!
Я ненавижу Манвиль! Все эти годы замужества я была вынуждена ради мира в
семье терпеть оскорбления твоих  сводных  братьев.  О,  они  были  очень
осторожны и всегда вели себя почтительно при отце, так что он ни  в  чем
не мог бы упрекнуть их. Он скорее  нашел  бы  причины  винить  меня.  Из
всего, что я сделала за всю жизнь, Роберту де Манвилю  понравилось  лишь
то, что я родила тебя. Сначала он пришел в ярость  из-за  того,  что  ты
оказалась дочерью, а не сыном. И только  когда  стало  заметно,  как  ты
похожа на него, ты превратилась в  его  обожаемую  крошку.  А  Ричард  и
Уильям были с тобой милы только потому, что это нравилось Роберту, а  не
потому, что любили тебя. Они вообще не любили никого, кроме себя. Ричард
не примет тебя, дитя мое, поверь мне! Ему больше не надо ублажать отца.
   - Как вы смеете говорить о моем отце так дерзко, мадам? - возмутилась
Белли. - Он был чудесным человеком, и я любила его.
   - А он любил тебя - настолько, насколько вообще был способен  любить,
дитя мое, - ответила Алетта, - но я говорю тебе чистую правду. Твой брат
не примет тебя, я уверена. Да и зачем тебе  уезжать  из  Лэнгстона?  Это
твой дом.
   Ты любишь его. Ты должна быть благодарна королю за то,  что  он  дает
тебе хорошего мужа и позволяет остаться там, где ты хотела  прожить  всю
свою жизнь, в Лэнгстоне. Не надо противиться своему счастью. Белли.
   - Вы так слабы, мадам, - презрительно фыркнула девушка. - Неужели я -
ваша дочь? Во мне ничего нет от вас, мадам. Мой отец предпочел бы видеть
меня мертвой, чем замужем за саксонцем!
   - Это легко устроить, - сухо произнес Хью  Фоконье,  дотронувшись  до
своего меча, и голубые глаза его посуровели.
   Рольф де Брияр хихикнул, но веселость его сменилась изумлением, когда
он  увидел,  что  девушка  выхватила  из-под  плаща   короткий   меч   и
приготовилась защищаться.
   - Белли! - взвизгнула леди Алетта.
   Отец Бернард перекрестился.
   Хью проворно шагнул вперед и выбил оружие  из  руки  девушки.  Потом,
схватив ее за руку, отвесил ей несколько звучных шлепков  пониже  спины,
встряхнул и крепко стиснул ее плечи.
   - А теперь слушай меня внимательно, чертовка! - проговорил он  угрюмо
и жестко. - Твой отец, упокой Господь его  душу,  погиб.  Король  Генрих
возвратил мне Лэнгстон и повелел тебе стать моей  женой.  Король  -  мой
добрый друг. Если бы он знал, какая ты негодница, он ни за что  не  стал
бы навязывать мне такую жену, а просто заточил бы тебя  в  монастырь.  Я
вовсе не грубиян, леди,  и  дам  тебе  неделю-другую,  чтобы  ты  успела
привыкнуть ко мне. А потом отец Бернард обвенчает нас и вернется к моему
сеньору доложить, что его пожелание исполнено. Ты поняла меня. Белли?
   - Ты ударил меня! - свирепо прошипела Белли.
   - Бить женщин не в моих привычках, - ответил Хью, ничем не  выказывая
своего смущения в том, что она вынудила его поступить подобным  образом.
Нет; он не сомневался, что ее нужно проучить; с этим было все в порядке.
   По