ее, мы пойдем в лавку  единственного  в  городе  купца,  который
торгует синнебарским золотом. Ради меня он возьмет с тебя недорого.
   - Синнебар? Никогда не слышал о таком месте. Где это? -  спросил  От,
целуя ее соски.
   - Это крохотное государство, далеко в горах к западу от Карфагена,  -
объяснила  Нада,  -  очень  богатое.   Владеет   неистощимыми   золотыми
рудниками, но туда так  трудно  добраться,  что  никто  не  пытался  его
завоевать. - Она снова протянула руку к его успевшей отдохнуть плоти.  -
Когда-то там исповедовали христианскую веру, но потом приняли ислам.  Их
правитель имеет титул халифа,  что  означает  "защитник  веры".  О,  как
приятно, - промурлыкала Нада,  когда  любовник  вновь  погрузился  в  ее
недра. - Мне будет не хватать тебя, От.
   Он взял ее решительно и грубо, как ей  нравилось,  быстро  доведя  до
изнеможения. Когда Нада заснула, От еще долго лежал рядом,  погрузившись
в размышления. А вдруг Ронуин каким-то образом  оказалась  в  Синнебаре?
Эдвард де Боло утверждает, что искал ее четыре дня, но при этом он  едва
добрался до подножия гор. Из разговоров, услышанных в Акре, От уразумел,
что светловолосые женщины,  девственницы  или  нет,  высоко  ценятся  на
невольничьих рынках. Арабы,  устав  от  своих  темнокожих,  темноглазых,
темноволосых женщин, платят огромные  деньги  за  невольниц  из  далеких
стран. Что, если воины, захватившие Ронуин, продали ее в Синнебар?
   Когда Нада проснулась, От спросил ее, возможно ли такое.
   - Разумеется, - последовал уверенный ответ. - Даже если она не  столь
прекрасна лицом, ее посчитают ценным приобретением  для  любого  гарема.
Говоришь, она красива?
   Значит, похитители будут обращаться с ней хорошо в  надежде  получить
большую прибыль. Скорее всего они отвезли ее  именно  в  Синнебар.  Твоя
хозяйка вряд ли сумела бы вынести более долгое путешествие в такую жару,
а тем, кто ее продавал, требовалось как можно скорее  получить  прибыль,
пока она была еще здорова.
   - Но как добраться до Синнебара? - осведомился От.
   Нада улыбнулась:
   - Тебе  и  вправду  повезло,  любовничек.  Видишь  ли,  украшения  из
Синнебара обычно носят богатые женщины. Эти вещицы не по карману простой
владелице постоялого двора.
   Но хозяин лавки - мой двоюродный брат, а его сестра  вышла  замуж  за
синнебарского торговца. Мелек - женщина рассудительная,  она  и  поможет
тебе. Прежде всего мы должны найти караван, отправляющийся  в  Синнебар,
все равно откуда: из Карфагена, Александрии или  Дамаска.  Это  нелегко,
потому что караваны туда идут нечасто.
   - Однако мы можем доплыть морем до Карфагена, верно? - спросил От.
   - Да, - задумчиво кивнула Нада, - но об  этом  мы  поговорим  с  моим
братом. Он лучше знает и, возможно, даже оплатит твой  проезд,  чтобы  у
твоего хорошенького  мальчика  было  меньше  расходов.  О,  как  я  буду
тосковать по тебе, От!
   Вряд ли у меня когда-нибудь будет такой же любовник! - Она  похлопала
его по заду и вдруг встрепенулась:
   - Пора идти. Хочу золотое запястье, чтобы оно напоминало мне о  тебе,
малыш.
   Влюбленная парочка направилась к выходу. От рассудил, что еще  успеет
передать Глинну столь  волнующие  новости.  Не  все  ли  равно,  с  чего
начинать поиски!
   Валлийцу неожиданно пришло в голову, что расстаться с Надой ему будет
нелегко. Конечно, она похотливая бабенка, но с добрым сердцем и  веселым
нравом. Несомненно, она скоро утешится с другими, а пока, если  позволит
Господь, они проведут еще несколько жарких часов в постели!

Глава 12

   - Ты пришла ко мне почти невинной,  а  теперь  превратилась  в  самое
распутное создание,  какое  я  когда-либо  знал,  -  поддразнивал  Рашид
аль-Ахмет свою прелестную вторую жену. - Настоящая колдунья!
   Ронуин  стояла  перед  ним  на  коленях,  лаская  губами  напряженное
любовное копье. Одной  рукой  она  сжимала  возбужденную  плоть,  языком
обводила рубиновую головку,  а  другой  рукой  поглаживала  его  двойную
драгоценность, слегка щекоча. Тем временем затвердевшая  плоть  набухала
все больше в теплой пещерке ее рта.
   Халифу вскоре стало не до шуток. Судорожно вцепившись в ее золотистые
волосы, он хрипло выговорил:
   - Довольно, колдунья моя!
   Ронуин подняла на него улыбающиеся  глаза  и,  ловко  перевернувшись,
встала на четвереньки, подставляя ему белоснежную попку.
   - Моему повелителю угодно стать жеребцом для своей послушной кобылки?
- вызывающе прошептала она, зазывно оглядываясь  на  мужа.  Его  страсть
разжигала ее.
   - Да! - прорычал он, устраиваясь  сзади  и  с  силой  вонзаясь  в  ее
обжигающее лоно. - Не могу насытиться тобой, моя прекрасная Hyp!  И  мне
по нраву, что ты отвечаешь с таким же пылом.
   Ронуин громко закричала, едва его пальцы впились в ее бедра, готовясь
к новой атаке. Его копье проникало все глубже, посылая дрожь сладостного
озноба по ее спине. Халиф подарил ей несказанное наслаждение, но ее, как
всегда, мучила мысль о невозможности разделить  его  с  Эдвардом.  Перед
глазами Ронуин все поплыло.
   -  О  Аллах,  это  чудесно!  -   всхлипывала   она.   -   Только   не
останавливайся, повелитель!
   Она первой достигла пика восторга, трепеща  в  экстазе,  и  мгновенно
ослабела, едва буря улеглась. Ронуин бессильно опустилась на  ковер,  но
Рашид, на миг отстранившись, перевернул ее на спину и снова овладел.
   - Нет, моя сладость, я еще  не  готов,  а  ты..,  ты  слишком  быстро
получила свое, точно жадный ребенок, укравший пирожок!
   С насмешливым блеском в темных  глазах  он  снова  стал  двигаться  -
медленно, почти лениво, снова поднимая ее до высот, каких она не ожидала
достигнуть так скоро. И когда он  наконец  взорвался  любовными  соками,
заполняя   ее   до   отказа,    оба    почти    теряли    сознание    от
утонченно-мучительного экстаза. Последним усилием халиф привлек  жену  к
себе.
   - Ax, Hyp, любимая, ты поистине великолепна!
   Его слова звучали у Ронуин в ушах, когда она заснула  -  так  крепко,
что не ведала, когда Рашид поднялся, отнес ее в отведенные  ей  покои  и
прикрыл легким покрывалом. Глядя на свою ослепительную жену, халиф  тихо
улыбался. Его жизнь стала совершенной, с тех пор  как  она  появилась  в
Синнебаре. Сначала жена была для него лишь дорогой вещью, но  постепенно
он понял, что полюбил ее.
   Нет, все-таки он счастливец! Две прекрасные, любящие жены, которые  к
тому же дружат. Настоящий рай на земле!
   И  хотя  время  от  времени  по-прежнему  забавлялся  с  какой-нибудь
наложницей, он почти не придавал этому значения.
   Так, минутное развлечение. Hyp он любил с юношеской страстью и  хотел
иметь от нее детей.
   Ему были прекрасно известны способы, которые применялись в гареме для
предотвращения зачатия. Он даже  одобрял  такие  меры  предосторожности.
Правда, у него уже было  четверо  детей.  Четырнадцатилетнему  Мохаммеду
позволялось  развлекаться  с  бесплодными  девицами  из  гарема.   Рашид
аль-Ахмет знал, как опасно иметь много сыновей, когда не можешь дать  им
большого богатства, а унаследовать трон имеет право только один. Недаром
ему самому было так трудно сладить с младшими братьями, когда умер отец.
Но удача была на его стороне. Касим умер от лихорадки в пятнадцать  лет,
а его милая Hyp прикончила Абдаллу. Теперь он  хотел  ребенка  от  жены,
которую называл своей женщиной-воином.
   Он поговорит с Алией и Баба Гаруном. Вполне возможно, они знают,  как
зачать дочь.
   Улыбнувшись напоследок Ронуин, он тихо вышел.
   Первая жена была готова склониться перед его желанием. В  отличие  от
евнуха, который яростно возражал.
   - Твоя жизнь стала мирной  и  спокойной,  повелитель.  У  тебя  почти
взрослый сын и есть второй, который сможет заменить  первого,  если,  не
допусти этого Аллах, случится страшное.  Никто  не  может  сделать  так,
чтобы госпожа Hyp приносила только дочерей. Подумай, повелитель, подумай
хорошенько! Госпожа Hyp - женщина свирепая, несмотря на страсть, которую
питает к тебе. Она без сожаления убивала -  и  убьет  снова,  если  речь
пойдет о ее сыне. Не рискуй всем, повелитель, помни о госпоже Алие!
   - Я последую твоему совету и  поразмыслю,  -  кивнул  Рашид,  -  хотя
мечтаю о дочери, столь же прекрасной, как она.
   - А сама Hyp хочет ребенка? - осведомился главный евнух.
   - Она ничего об этом не говорила, - покачал головой халиф.
   - Тогда и не спрашивай, повелитель, - взмолился Баба Гарун.
   Халиф повернулся к Алие:
   - А ты что скажешь, моя почтенная первая жена?  Ты  молчала  все  это
время.
   - Рашид, я, как  всегда,  хочу  одного:  чтобы  ты  был  счастлив,  -
ответила Алия. - Мохаммеду уже четырнадцать, а  маленькому  Омару  почти
шесть. Если Hyp родит сына, вряд ли он будет представлять опасность  для
старших детей. К тому времени когда дитя вырастет, у Мохаммеда будут уже
свои  сыновья,  да  и  у  Омара  тоже.  Кроме  того,  Hyp  не  настолько
амбициозна. И коварства в ней нет. И потом, у нее может  родиться  дочь.
Но если она не желает ребенка, не стоит, пожалуй, заводить об этом речь.
   - Я должен хорошенько поразмыслить, - повторил халиф, но  и  Алия,  и
Баба Гарун понимали: он уже все решил.
   Он хочет ребенка от Hyp и не успокоится, пока не добьется своего.
   - Господин, в городе появился юный поэт, из тех, кого франки называют
менестрелями,  -  сообщил  евнух.  -  Его  песни  привлекают   множество
посетителей в чайхану Акрама Назира. Я сам слышал его. Он поет на  нашем
языке и на многих языках мира. Может, стоит пригласить  его  во  дворец,
пока он не отправился дальше? Лицо у него  приятное,  голос  мелодичный.
Пусть женщины твоего гарема и дети немного развлекутся.
   - Так и быть, - согласился халиф, - пригласи его.
   Баба Гарун поклонился и поспешил выполнить приказ.
   Халиф тоже ушел, а Алия послала служанку за Ронуин. Та сразу  пришла,
поскольку любила первую жену  повелителя  и  с  удовольствием  проводила
время в ее обществе. Алия отпустила своих рабынь и  осталась  наедине  с
Ронуин. Та сразу поняла, что предстоит важный разговор.
   - Что случилось? - спросила она Алию.
   - Ты любишь Рашида? - тихо спросила та.
   - Искренне почитаю и люблю дарить и получать его ласки,  -  осторожно
ответила Ронуин.
   - Но любишь ли ты его? - допытывалась Алия.
   Ронуин покачала головой.
   - Нет, - тихо призналась она. - Я по-прежнему помню Эдварда де  Бело.
Возможно, когда-нибудь это пройдет и я  полюблю  Рашида.  Одному  Аллаху
известно, как он был терпелив и добр со мной. Своим вопросом ты  вогнала
меня в краску.
   Угрызения совести не дают мне покоя. Но зачем тебе это знать?
   Неужели подозреваешь, что я замышляю зло против Рашида?
   - Нет, конечно, нет! - воскликнула Алия. - Я спросила потому, что  он
хочет от тебя ребенка. А ты, Hyp? Что скажешь ты?
   - Ребенка? - Ронуин была потрясена. - Я о таком  и  не  думала!  Дитя
навеки свяжет меня с Рашидом. А Эдвард... Ты сама знаешь,  подруга  моя,
как было у нас с Эдвардом, - немного помолчав, грустно сказала она. - Мы
только начали наслаждаться нашей любовью, когда меня оторвали  от  него.
Сейчас, оглядываясь назад, я  думаю,  что  хотела  бы  вынашивать  детей
Эдварда. Но зачем Рашиду понадобилось дитя от меня? У него  и  без  моих
четверо. Я лишь его  постельная  игрушка,  временная  забава,  и  ничего
больше, Алия.
   - Он любит тебя, Hyp. Неужели еще  не  поняла?  Рашид  влюбился,  как
мальчик. Разве это так уж странно - хотеть ребенка от любимой женщины? -
Первая жена взглянула в глаза своей прелестной подруги. - О моя бедняжка
Hyp, - вдруг прошептала она, - твое тело пробудили к  страсти,  но  душа
ничего не ведает о любви, не так ли?
   - Но я люблю Эдварда! - запротестовала Ронуин.
   - Так ли это на самом деле, дорогая?  И  действительно  ли  он  любил
тебя? Что ты именуешь любовью? Вы совсем недолго знали  друг  друга,  и,
судя по тому, что ты мне  рассказывала,  ваши  супружеские  отношения  с
самого начала были довольно странными. Ты слишком долго  еще  оставалась
ребенком,  забавлявшимся  оружием  и  игрой   в   войну,   беспечным   и
легкомысленным,  не  понимавшим  всех  последствий   того,   что   может
случиться, если ввяжешься в бой. Иначе ни за что не встряла бы в стычку,
а при первых же признаках тревоги вернулась бы к больному мужу. Но в  ту
минуту ты думала не об Эдварде, а о себе и своих желаниях. Я говорю  все
это не для того, чтобы расстроить тебя, - просто хочу  привести  тебя  в
чувство. Ты любима могущественным и прекрасным мужчиной.  Откройся  этой
любви и пойми, что страсть, разделенная любящими людьми, - совсем не то,
что обычная похоть. Я знаю это по собственному опыту. Дитя, рожденное  в
любви, унаследует счастливую судьбу, - заключила Алия.
   Потрясенная Ронуин схватилась за голову, едва смысл этих жестоких, но
справедливых слов полностью дошел до нее. Как права Алия! Она и в  самом
деле не успела стать взрослой. До недавних пор  оставалась  эгоистичной,
самовлюбленной девчонкой, стремившейся во что бы то ни стало настоять на
своем. Как же она, должно  быть,  оскорбляла  и  унижала  Эдварда  своим
поведением! Как огорчала ап-Граффида!
   Но несмотря ни на что, Ронуин все же понимала: никогда она не  сможет
испытывать к Рашиду аль-Ахмету тех чувств, что  Алия.  Больше  всего  на
свете ей хотелось вернуться к Эдварду и рассказать  обо  всем,  что  она
успела узнать и усвоить.
   Тогда они могли бы все начать сначала... Но это невозможно. Всю жизнь
ее будет терзать сознание вины за то, что она так жестоко  покинула  его
ради удовлетворения собственного  тщеславия.  И  как  оправдаться  перед
любящим ее халифом?
   Ведь она не способна ответить ему тем же...
   - Ты такая притихшая и растерянная, - заметила Алия. -  Я  не  хотела
обижать тебя, Hyp.
   - Знаю. Но ты заставила меня впервые в жизни заглянуть в свою душу, и
мне не слишком нравится то, что я увидела. Ты права: я вряд ли  понимаю,
что такое истинная любовь.
   - Позволь Рашиду научить тебя, - молила Алия.
   - Как ты можешь предлагать  такое,  если  любишь  его  всем  сердцем?
Неужели тебе не больно делить его с другими, Алия?
   - Нет, таковы наши обычаи! Мужчине мало одной  женщины.  Он,  подобно
пчеле, перелетает с цветка на цветок и счастлив этим.
   Ронуин в отчаянии покачала головой.
   - Четыре года назад, - со вздохом заметила она, - мы с братом жили  в
приграничной крепости в окружении грубых  мужчин,  которые  и  воспитали
меня. Я понятия не имела, что это такое - быть женщиной, и не умела даже
молиться!
   А теперь у меня голова раскалывается  от  обилия  знаний.  Хорошо,  я
попытаюсь полюбить Рашида, обещаю. Но почему ты заговорила о ребенке?  А
если родится мальчик? Он может стать соперником твоего сына! Разве этого
ты желаешь?
   - Мохаммед - наследник отца  и  будет  на  много  лет  старше  твоего
ребенка, - отмахнулась Алия.
   - Значит, по обычаю трон наследует именно старший сын?
   - Нет, но все знают, что именно Мохаммед станет преемником отца.
   - Но представь: а если я тоже рожу сына? Что, если халиф, да живет он
сто лет,  не  отправится  в  рай,  пока  моему  мальчику  не  исполнится
двадцать? Что, если он полюбит его сильнее, чем Мохаммеда, хотя бы из-за
тех чувств, что испытывает ко мне, и назовет своим преемником?  Вряд  ли
тебе это понравится, Алия! - заметила Ронуин.
   Противоречивые эмоции сменялись на лице Алии.
   - Ты права, - честно призналась она наконец.
   -  В  этом  кроется  немалая  опасность,  -  подтвердила  Ронуин.   -
Предпочитаю сохранить твою  дружбу,  Алия,  а  не  вынашивать  соперника
Мохаммеду.
   - Но у тебя может родиться дочь, - возразила та,  -  а  Рашид  жаждет
иметь девочку, столь же прекрасную, как ты.
   У него рождаются не только сыновья!
   - Он берет меня едва ли не каждую ночь, обильно  орошая  семенем  мой
потаенный сад, так что скорее всего это будет сын. Я знаю, что делают  в
гареме для предотвращения зачатия. Найлек все объяснила. Пожалуйста, дай
мне немного времени, прежде чем я перестану принимать  по  утрам  отвар.
Мне нужно подумать. Даже если он посчитает меня бесплодной, все равно не
перестанет любить и наслаждаться моим телом. Может, я  и  в  самом  деле
сумею хоть немного полюбить его, - попросила Ронуин.
   - Она мыслит куда разумнее, чем я предполагал, - вмешался Баба Гарун,
выступая из-за висевшего на стене ковра. - Не осудите меня  за  то,  что
подслушивал. Вы знаете - я лишь исполнял свой долг. Разве  не  я  был  с
тобой рядом с самого твоего детства, госпожа  Алия?  Госпожа  Hyp  мудро
оценила последствия столь серьезного шага. А вдруг халиф и в самом  деле
полюбит ее сына больше, чем принца Мохаммеда? Вряд ли она будет поощрять
подобные вещи, ибо по природе не зла и не тщеславна, но не в нашей  воле
управлять чувствами халифа. Тогда разразится настоящая катастрофа -  как
для Синнебара, так и для всех нас. Прислушайся к Hyp, госпожа!
   - Судьбу, дорогой Баба Гарун, не перехитришь. Недаром у  евреев  есть
поговорка:  "Человек  предполагает,  а  Бог  располагает",  -   спокойно
ответила Алия. - Если Рашид желает дитя от Hyp, ее долг -  подарить  ему
сына или дочь.
   Но я готова исполнить ее просьбу и немного подождать, прежде чем  она
выполнит этот долг.
   - Слушаю и повинуюсь, госпожа, - пробормотал евнух.
   Ронуин послушно склонила голову перед первой женой халифа,  но  после
передала Найлек их разговор.
   - Дитя! - обрадовалась Найлек. - Чудесно,  просто  чудесно!  Я  сразу
поняла, что боги улыбаются тебе!  Госпожа  Алия  правду  говорит:  халиф
любит тебя. Многие в гареме сгорают от ревности,  хотя  ты  их  даже  не
замечаешь.
   - Меня мутит от них, - отозвалась Ронуин. - Целыми  днями  ничего  не
делают, только лежат, едят сладости и  прихорашиваются  в  надежде,  что
халиф их заметит. Мне куда интереснее общество госпожи Алии.
   - В городе появился прекрасный юный музыкант.  Голос  у  него  как  у
соловья. Он поет в чайхане,  и  весь  город  сбегается  слушать  его  по
вечерам, - сообщила Найлек. - Халиф повелел ему  послезавтра  прийти  во
дворец и развлечь нас песнями и игрой на лютне.
   - Но как это возможно? - удивилась Ронуин. -  Мужчинам  не  позволено
видеть наши лица.
   - Весь гарем, кроме тебя и  госпожи  Алии,  рассядется  в  нишах,  за
занавесками. А вам разрешат сидеть у ног халифа, в чадрах, разумеется, -
пояснила Найлек. - Кроме вас,  будет  всего  несколько  гостей;  визирь,
казначей и имам. Праздник в узком кругу.
   - Я всегда любила музыку, - задумчиво вздохнула Ронуин, -  хотя  наша
музыка совсем не такая, как у вас.
   - Этот музыкант - чужеземец. Он и его друзья поют на  разных  языках.
Может, и на твоем тоже.
   - - Сомневаюсь, - покачала головой Ронуин.  -  Валлийский  -  трудный
язык. Почти такой же сложный, как арабский.
   - На котором ты теперь говоришь безупречно, - добавила Найлек.
   - Значит, мы услышим их послезавтра? - уточнила Ронуин.
   - Баба Гарун еще не сказал точно. Во всяком случае, скоро.
   Упоминание о редкостном развлечении  всполошило  весь  гарем.  Срочно
шились новые платья,  ходили  самые  невероятные  слухи  о  нарядах  жен
халифа. Известие о том, что им предстоит сидеть у  ног  халифа,  вызвало
бурю зависти.
   - Почему им все можно? Только потому, что они жены? визжала  одна  из
наложниц, вплетая в волосы жемчужные нити.
   - Именно потому, что они жены и родили халифу детей,  -  одернула  ее
более разумная.
   - Нет у Hyp никаких детей!
   - Но она самая прекрасная  в  мире  женщина,  и  халиф  ее  любит,  -
напомнила вторая.
   Первая неохотно кивнула. Ни  для  кого  не  было  тайной,  что  Рашид
аль-Ахмет потерял голову из-за белокурой красавицы. Нужно отдать должное
госпоже  Hyp:  она  ведет  себя  скромно,   несмотря   на   благоволение
повелителя, и старается сохранять дружбу с госпожой Алией.
   День празднества все приближался, и волнение достигло  высшей  точки.
Наконец как-то вечером Баба Гарун повел обитательниц  гарема  в  тр