нка.  Я
совершил с тобой жестокую сделку, но и ты сама женщина достаточно  жестокая.
Но я не хочу наслаждаться любовью, если ты боишься меня.  Поэтому,  малышка,
просто полежим в объятиях друг друга, пока тебе не станет уютно.
   Воцарилось гробовое молчание. В первый раз в жизни Скай растерялась.
   - Де Мариско... Адам... я не знаю тебя. Я никогда не занималась любовью с
незнакомым человеком, а ты для меня чужой.
   - И сколько же у тебя было знакомых мужчин, Скай О'Малли?
   - У меня было три мужа, - объяснять про Найла Бурка она не сочла нужным.
   - И ты их всех пережила?
   - Да.
   - И ни одного любовника?
   - Ни одного, кроме Дадли. Но он - не мой выбор.
   - И ты любила кого-нибудь из них, малышка?
   - Двух последних. Любила, и  сильно.  Потери  были  очень  болезненны.  Я
думала, что умру сама. Но я не умерла.
   - И у тебя есть дети?
   - Двое сыновей от первого мужа, дочь от второго и сын от третьего. К тому
же я являюсь мачехой трем дочерям Джеффри. И еще младший сын Джеффри умер от
той же болезни, которая унесла его отца.
   Ее голос дрогнул, и Адам снова взял ее в объятия.
   - Так ты поняла, что  любовь  может  приносить  страдания,  а  не  только
наслаждения. Я утешу тебя, малышка. Утешу.
   Его губы коснулись ее губ,  и  Скай  не  почувствовала  в  себе  никакого
сопротивления. Губы  оказались  жаркими  и  опытными.  Восхитительная  дрожь
пробежала по ее телу, когда Скай поняла, что он ее соблазняет.  Адам  покрыл
ее лицо поцелуями, потом вновь коснулся губ, слегка их раздвинул и  кончиком
языка нашел ее язык. Скай содрогнулась от восторга.
   Одна его рука  блуждала  по  лицу,  шее,  округлому  плечу,  вниз  к  уже
изнывающей от желания  груди.  За  пальцами  следовал  горячий  рот,  целуя,
лаская, игриво покусывая. Потом она  оказалась  на  животе,  длинные  волосы
разметались по подушке. Адам исследовал ее  стройную  спину.  Но  вдруг  она
задохнулась и  вспыхнула,  почувствовав,  как  он  целует  и  пощипывает  ее
ягодицы.
   Поцелуи прошлись по  всей  длине  ее  стройных  ног,  окружили  колено  и
лодыжку. Он пососал пальцы у нее на ногах, и Скай чуть не упала в обморок  -
таким чувственным было это ощущение. Адам вновь перевернул ее на спину. Губы
стали совершать путь вверх, и  он  впитывал  замечательный  аромат  женщины,
смешанный с запахом диких роз.
   Язык  ласкал  шелковистую  кожу  бедер,  коралловую  плоть  ее   женского
естества. _ Я утешу тебя,  малышка.  -  Вновь  услышала  Скай  и  сдавленным
голосом проговорила:
   - Да!
   Он был невероятно нежен. Медленно ее приподнял и не спеша заполнил собой,
так обильно, что ей показалось, что она взорвется - таким он  был  огромным.
Его большое тело покрывало ее, как снег покрывает землю.  Под  его  жаждущей
плотью Скай все глубже и глубже вдавливалась в матрас. От  минуты  к  минуте
страсть в нем росла, и Скай отвечала на нее.
   Это было не похоже  на  то,  что  делал  с  нею  Роберт  Дадли,  стараясь
сокрушить  ее  дух,  издеваясь  над  телом.  Великан  хотел   доставить   ей
удовольствие, удовольствие, которое доставляет истинная любовь.
   Скай почувствовала, что приближается развязка, и застонала, чтобы  он  об
этом знал.
   - О Адам, хорошо! - И потерялась в вихре чувства, похожего  на  ураган  в
море, в то время как он торжествующе закричал. Потом он  откатился  и  лежал
рядом с ней.
   - Адам де Мариско, - тихо проговорила Скай, - я надеюсь, ты утешишь  меня
еще, прежде чем закончится ночь!
   - Не сомневайся, Скай О'Малли, - рассмеялся он. - Ты получишь утешение. -
И снова принялся ее целовать.

Глава 23

   Лето оказалось прекрасным.  Оглядываясь  осенью  на  прошедшие  несколько
месяцев, Скай испытывала огромное удовлетворение. Было захвачено с полдюжины
торговых кораблей, и сундуки Елизаветы Тюдор остались  без  прибыли.  Только
два  судна  принадлежали  Скай,  другие  оказались  собственностью   богатых
придворных, в том числе и Дадли, и, грабя их, она  не  испытывала  угрызений
совести. Деньги с захваченных судов, кроме своих собственных,  она  отдавала
церквам, платила налоги за бедных, на трудолюбивых фермеров. Больные, старые
и голодные с удивлением начали получать  лекарства,  дрова,  еду,  одежду  и
маленькие кошельки с монетами.
   Но  с  наступлением  зимы  число  проходящих  мимо  судов   должно   было
уменьшиться. Внезапная вспышка пиратства  у  берегов  Девона  только  начала
привлекать монаршье внимание. Теперь каперы  Скай  затаятся,  и  любопытство
королевы останется неудовлетворенным. Она усмехнулась. Все  оказалось  таким
простым. Ничего не подозревающие торговые суда шли прямо к ней в руки, точно
жирные утки в лисью нору.
   Все нападения проходили  гладко.  Потерь  не  было,  потому  что  корабль
захватывало не одно, а два судна. При таком перевесе в  людях  и  вооружении
торговые корабли не решались сопротивляться. Опытные матросы  быстро  и  без
единого слова переносили груз,  повинуясь  лишь  свисткам  и  сигналам  рук,
поэтому  их  национальность  определить  было  невозможно.  А  потом  каперы
исчезали с добычей так же  быстро,  как  и  появлялись  Все  происходило  на
редкость слаженно.
   Королевская комиссия, посланная на Ланди расследовать это дело, вернулась
в Лондон ни с чем. Ни у кого даже не возникло мысли, кто за этим  стоял.  Но
все считали, что это, должно быть, англичане. Иначе откуда они  знали  время
прохода кораблей и их курсы. Но раз пиратские  нападения  кончились  так  же
внезапно, как и начались, комиссия заключила, что  все  это  было  случайным
эпизодом. Так и сообщили королеве.
   Скай посчитала, что поскольку она пребывала в трауре, то могла не  давать
праздник Двенадцатой ночи. Извинившись в письме перед Елизаветой Тюдор,  она
отправилась на Ланди разработать с Адамом де Мариско план пиратских  набегов
и согласовать сигналы оповещения между двумя замками.
   Гигантский  хозяин  острова  Ланди  после  кануна  Иванова  дня  стал  ее
закадычным другом, а  время  от  времени  и  любовником.  Она  проснулась  и
обнаружила себя в его объятиях. Дымчатые глаза пристально  изучали  ее.  Она
ответила таким же внимательным взглядом, потом ослепительно улыбнулась, и де
Мариско почувствовал облегчение.
   - Так ты не сердишься на меня? - спросил он.
   - Конечно, нет. А почему я должна сердиться? Он грустно ухмыльнулся:
   - Ты не простая девушка, малышка. Полупьяным я затребовал дикую  цену  за
свою помощь. А ты знатная леди, Скай О'Малли. И ты выполнила условия  сделки
лучше, чем обычно выполняют большинство мужчин. Но теперь передо мной  стоит
огромная проблема. Чутье подсказывает мне, что  я  должен  запереть  тебя  в
башне и любить, не переставая, по крайней мере  месяц.  Но  могу  ли  я  это
сделать?
   - Нет, Адам де Мариско, не можешь, - ответила Скай. - Но спасибо тебе  за
комплимент.
   - Я женюсь на тебе!
   - Какой ты славный человек, Адам!  Но  я  не  собираюсь  больше  выходить
замуж. К тому же, разве ты не опасаешься  женщины,  которая  уже  похоронила
трех мужей.
   Ее глаза игриво сверкнули, но гигант выглядел таким несчастным,  что  она
успокоила его. - Обещаю, я вернусь к тебе, Адам
   Она и в самом деле приезжала к нему несколько раз за лето. Между порывами
страсти они подолгу разговаривали друг с другом и  сделались  друзьями.  Для
Скай это был новый опыт. Кроме  несносного  Роберта  Дадли,  прежде  все  ее
любовники были ее мужьями. И еще была давнишняя ночь с Найлом. Она  не  была
женщиной неразборчивой и хотела отдавать свою  страсть  тому,  кого  любила.
Особенно теперь, потому что Дадли еще два раза приезжал в  Девон  домогаться
ее.
   Граф Лестерский  получал  наслаждение,  унижая  или,  как  он  выражался,
"укрощая" ее. Он находил удовольствие в полном подчинении ее себе.  Но  если
тело он и мог покорить, то душа ускользала от него. И он возвращался вновь и
вновь. Испытав его похоть, Скай неизменно уезжала к Адаму  де  Мариско.  Его
честная любовь и чувственное обожание были как свежий морской ветерок  после
затхлого трюма баржи. Адам не доводил  ее  до  исступления,  как  это  делал
Джеффри, но давал ей наслаждение и наслаждался тем, что получал в ответ.
   Минули Рождество и Новый год. По традиции Саутвудов Скай украсила Большой
зал ветвями сосны и остролиста, жгла в  святки  большие  поленья,  подносила
заздравные чаши христославам и актерам, но без Джеффри все это  было  не  то
Сыновья и близнецы падчерицы оставались в Ирландии, и Скай их не  видела  со
времени  своего  тайного  визита  домой  Сузанна  захотела   праздновать   с
Тревеньянами, и только Робин и Виллоу были в Линмуте. Госпожа Сесили  сильно
простудилась и не смогла приехать, и Скай настояла, чтобы и Робби остался  с
ней, чтобы сестре не было скучно.
   Через несколько дней после Нового года Скай решила съездить на Ланди. Она
узнала, что госпожа Сесили поднялась на ноги и счастлива будет принять детей
в Рен-Корте. А потом они все вместе вернутся на Двенадцатую ночь  в  Линмут.
Скай собиралась попросить и Адама  де  Мариско  приехать  на  праздник.  Его
присутствие  сделает  не  такими  острыми  горестные  воспоминания,  которые
по-прежнему переполняли ее.
   Одевшись в куртку из оленьей кожи,  сапоги,  шерстяные  носки  и  тяжелую
шерстяную накидку, она одна проплыла одиннадцать миль, отделявших  ее  замок
от острова Ланди. Теперь у  Скай  была  постоянно  пришвартована  лодка  под
скалой, на которой располагался Линмутский замок. После смерти Джеффри  Скай
бессонными ночами в горести бродила по замку  и  во  время  своих  блужданий
обнаружила проход, который вел все ниже и ниже и спускался на уровень  моря,
где попадал в небольшую, хорошо укрытую от глаз пещеру. Ясной  лунной  ночью
она вышла из нее и оказалась на удобном уступе - волны плескались у ее ног в
нескольких футах внизу. Луна была полной, прилив  в  самом  разгаре,  и  это
означало, что море не поднимется выше. Пещеру могло затопить  лишь  в  очень
сильный шторм. Внимательно осмотрев край уступа, она наконец нашла  то,  что
искала - каменные ступени, ведущие к  воде,  и  прочное  тяжелое  причальное
кольцо. Без сомнений, кто-то из давно умерших Саутвудов проявлял  интерес  к
морю.
   Потом она вернулась туда с Робби, и они облазили всю пещеру, обнаружив на
стене  через  равные  промежутки  ржавые,  но  еще  пригодные   для   службы
металлические  фонари.  Пятнадцатилетнего  брата   Дейзи   Уатта   попросили
прибираться в пещере, постоянно поддерживать  огонь  в  фонарях  и  следить,
чтобы лодка Скай всегда была готова к плаванию.
   С тех пор как к Скай вернулась память, она ни разу не пользовалась своими
познаниями в мореходном деле - не было ни нужды,  ни  желания.  Впервые  она
оказалась в маленькой лодке с Робби, когда добиралась к  своему  ирландскому
кораблю, а потом как-то плавала с Мак-Гвайром к монастырю Святой  Непорочной
Невесты встретиться с любимой сестрой Эйбхлин. Эйбхлин располнела, но, как и
прежде, не унывала. По  дороге  обратно  на  Иннисфану  Скай  взяла  из  рук
Мак-Гвайра румпель и обнаружила, что по-прежнему может управлять судном.
   Дома в Линмуте она время от  времени  плавала  по  Бристольскому  заливу.
Как-то после полудня летним днем ее  застиг  порывистый  ветер,  но  она  не
испугалась, а лишь ощутила возбуждение.  После  этого  все  ее  сомнения  по
поводу того, умеет ли она вести лодку, сразу улетучились.
   Но перед отплытием в январский день на  Ланди  Скай  немного  колебалась.
Погода стояла замечательно ясная, и  ничто  не  предвещало  осложнений,  как
подсказывал ей  инстинкт  моряка.  К  тому  же  она  две  недели  безвылазно
просидела в мрачном Линмуте и хотела развеяться.
   - Малышка! - вскричал восхищенно Адам, приветствуя ее.  -  Да  ты  просто
очаровательная ирландская колдунья. Несколько дней я думал о тебе.  -  И  он
заключил Скай в такие крепкие объятия, что она чуть  не  задохнулась.  Потом
взял на руки и понес по лестнице в свою берлогу.
   - Адам! Что подумают люди! - протестовала она, смеясь.
   Но была довольна: в руках этого огромного человека она  чувствовала  себя
спокойно и счастливо.
   Они быстро раздели друг друга и  жарко  предались  страсти  среди  пышных
пуховых подушек под теплым шерстяным покрывалом. Адам  взял  в  свою  ладонь
руку Скай и нежно проговорил:
   - Небо свидетель, как бы я хотел, чтобы ты меня полюбила, Скай О'Малли.
   - Я люблю тебя, Адам, - возразила Скай. - Ты один из  моих  самых  лучших
друзей. - Но она понимала, что не это он хотел от нее услышать, и  ей  стало
грустно, потому что она считала  не  вправе  использовать  для  собственного
утешения этого великана, когда он относился к ней намного лучше, чем  она  к
нему. - Адам де Мариско, я не  собиралась  тебя  обижать,  но,  кажется,  ты
обиделся. Прости меня.
   - Нет, малышка. Я затеял все это сам. И наказан за свою  самонадеянность.
А теперь я собираюсь отправить тебя домой. Не хочу просто проводить с  тобой
время в постели, раз не обладаю тобой целиком.
   Она все поняла и, поднявшись, быстро оделась:
   - Я приехала пригласить тебя на Двенадцатую ночь. Застегивая рубашку,  он
посмотрел на нее снизу вверх:
   - Я буду у тебя. Говорят, что любовники не могут оставаться друзьями,  но
мы ведь с тобой друзья.
   Небо на  горизонте  быстро  темнело.  Над  головой  повисла  единственная
вечерняя  звезда,  а  на  стылом  небосводе  на  западе  мерцали   последние
желто-лимонные всполохи заходящего солнца.
   - Будет снег, - заметил он.
   - Я тоже так думаю, - согласилась Скай. - Поедем со мной.
   - Нет. Я поплыву ночью. Волнение начнется только к утру. -  Он  помог  ей
сойти в лодку. - Попутного ветра, малышка! Ты скоро  окажешься  дома.  -  И,
отвязав веревку, он кинул ей конец.
   - Я зажгу огни у входа в пещеру. До скорого,  Адам!  -  Она  послала  ему
воздушный поцелуй и оттолкнула суденышко от каменной пристани. Бриз  тут  же
надул паруса, и лодка набрала ход.
   Ветер гнал ее по верхушкам волн, и когда Скай добралась до  берега,  было
уже темно. На этот раз она преодолела расстояние  от  острова  быстрее,  чем
прежде. Накрепко привязав лодку, она принесла фонарь  из  глубины  пещеры  и
поставила у входа, чтобы Адам мог легко найти путь. Потом начала подниматься
в замок. Ей показалось, что  до  нее  доносятся  звуки  пирушки,  и  это  ее
смутило. Поднявшись до уровня своих покоев, она прошла по потайному  ходу  и
оказалась у себя в комнате. Закрыв замок, она опустила на место  драпировку,
скрывающую дверь. Теперь она отчетливо различала  доносившиеся  из  большого
зала крики веселящихся. Озадаченная, она направилась к  двери,  но  та  сама
распахнулась перед ней, и в комнату влетела Дейзи.
   - Ах, миледи! Слава Богу, вы вернулись!
   - Что здесь происходит? - спросила Скай.
   - Сразу после того, как вы уплыли, лорд Дадли приехал сюда с друзьями. Он
был взбешен, когда узнал, что вас нет. А потом приказал устроить праздник  и
привести из деревни девушек.
   - Что?!
   - Девиц. Он потребовал девственниц, -  со  слезами  на  глазах  объяснила
служанка.
   - Боже, - прошептала Скай. - Девушки в порядке, Дейзи? Я тут же отошлю их
домой. Они,  наверное,  до  смерти  напуганы.  Граф  Линмутский  никогда  не
позволял и его предки никогда не наносили своим людям  таких  обид.  Неужели
этот подонок Дадли  собирается  возродить  существовавший  когда-то  гнусный
обычай?!
   - Слишком поздно, миледи. С девушками уже позабавились, - ответила Дейзи.
   - С ними ничего не случилось?
   - Ничего, кроме маленькой Анны Эванс. У нее сильное кровотечение.
   - Проклятье! Анне Эванс всего двенадцать лет! Дадли мне за это  заплатит.
Королева будет вынуждена  на  этот  раз  его  наказать.  -  Скай  с  треском
растворила  дверь  в  столовую.   -   Семьям   придется   выплатить   щедрое
вознаграждение. Сколько их было?
   - Четверо, миледи.
   - И еще что-нибудь молодым людям,  которые  на  них  немедленно  женятся.
Проклятье! - Она стремительно повернулась к  Дейзи.  -  Да  не  стой  же  ты
истуканом! Принеси мне одежду! Не могу же я в таком виде спускаться  в  зал!
Сиреневое бархатное платье. Юбку с фижмами не надо. Просто три нижних. Здесь
не двор. - Она сорвала с себя  морской  костюм.  Дадли!  Ее  мозг  кипел  от
возмущения. Гадкая гадюка, которую Елизавета Тюдор бросила в ее  собственный
сад. Он мог повлиять на судьбу Робина и  использовал  ее,  словно  шлюху.  А
теперь он еще врывается к ней  в  дом!  И  со  своими  головорезами-дружками
насилует невинных деревенских девиц, которые ей доверяли!
   Непослушными руками Дейзи старалась застегнуть платье госпожи, а потом от
волнения чуть не просыпала содержимое шкатулки с драгоценностями.
   - Успокойся, -  подбодрила  ее  Скай,  выбирая  из  шкатулки  аметистовое
ожерелье и надевая его себе на шею.
   - Они смертельно пьяные, - прошептала в ужасе Дейзи. -  Может  быть,  вам
лучше не спускаться туда, миледи?  А  хуже  всех  лорд  Дадли.  Это  он  так
обошелся с маленькой Анной.
   Скай нежно погладила щеку служанки:
   - Послушай, Дейзи. Мне было  бы  легче  закрыться  в  комнате  и  лечь  в
кровать. Дадли и не узнал бы, что я вернулась.  Бог  свидетель,  как  я  его
боюсь. Но я графиня Линмутская. В мое отсутствие он ворвался ко мне в дом  и
нанес обиду моим подопечным. Мой долг в том, чтобы исправить положение. Я бы
предала Джеффри, если бы поступила иначе. Понимаешь?
   Дейзи пристыженно кивнула:
   - Я предупрежу стражу, что вы вернулись.  В  случае  нужды  они  окажутся
рядом.
   - Умница. - И Скай  поспешила  к  лестнице.  С  каждой  ступенькой  крики
непрошеных гостей становились все громче. Войдя в зал, она увидела такое, от
чего чуть не упала в обморок. Дадли с дружками расселись за почетным  столом
в одних рубашках и чулках. На столе стояли остатки щедрого пиршества. Бедные
деревенские  девушки  были  полураздеты  или  раздеты   вовсе   и   насильно
удерживались у них на коленях. Но вид несчастной Анны Эванс чуть не заставил
Скай разрыдаться. Ее поставили на четвереньки  в  середине  стола,  а  сзади
держали приведенного в возбуждение мастифа, и было ясно, что собака  вот-вот
изнасилует ребенка.
   - Боже праведный! - услышала она, как кто-то воскликнул у нее за  спиной,
и, обернувшись, узнала капитана замковой стражи. За ним стояли ее люди.
   - Уберите девочку и  собаку!  -  приказала  она.  -  Отведите  девушек  к
служанке. Пусть она осмотрит их и уложит в кровать.
   - А что делать с псом, миледи?
   - Это не его вина. Пусть бежит в конуру, Гарри.
   Стражники  и  капитан  вступили  в  зал,   застав   врасплох   напившихся
придворных, и начали уводить плачущих девушек. Мастифа согнали со  стола,  а
Анну с пустыми от страха глазами унесли из комнаты.
   - Как вы смеете! - закричал, вскакивая на ноги, лорд Роберт  Дадли.  -  Я
представляю королеву и  являюсь  опекуном  господина  этого  замка.  Как  вы
смеете!
   - Я смею, Дадли! А мои люди подчиняются только мне. Интересно, что скажет
Бесс про ваши художества? Насилие! Развращение невинных! Ты что думаешь,  на
этот раз я промолчу? Да я буду кричать так, что мои вопли  сотрясут  небеса!
Как ты посмел ворваться в мой дом и нанести оскорбление моим  людям?  Еду  и
кров я была готова тебе предоставить. Но  не  более!  Ты  здесь  не  хозяин,
Дадли!
   Глаза лорда Дадли сузились. Как она горда, эта  ирландская  сука!  Почему
ему никак не удается ее сломить, как он сломил очень  многих,  включая  свою
бесхарактерную жену Эми? Он вспомнил, когда в последний раз видел ее  живой.
Она сказала, что у нее опухоль в груди и она скоро умрет. "Когда?" - спросил
он, вовсе не потревоженный болью в ее глазах. "Через год, может  быть  через
два", - ответила она и заплакала. - "Это  не  так  уж  и  скоро,  -  жестоко
заметил он. - Если бы не ты, я мог бы стать королем. Мне не  важно,  как  ты
это проделаешь, но умирай скорее. Все равно твоя жизнь кончена".
   Дадли так и не узнал, решилась  она  на  самоубийство  или  нет.