- Он был дураком, - сказала Изабелла. - Знаю,  что  ты  сочтешь  меня
жестокой, милорд, но я рада, что он сдох.
   Он больше не причинит нам неприятностей, и мы можем жить,  ничего  не
боясь.
   - Но прежде нам предстоит уладить  еще  кое-что,  Белли,  -  серьезно
заявил Хью.
   - Не сегодня, - попросила она.  -  Дай  мне  еще  денек  порадоваться
возвращению домой, а потом мы поговорим, милорд. - И она поспешно  вышла
из Большого зала во двор, где стоял ясный, солнечный осенний день.
   Хью  вздохнул.  Он  понимал,  почему  Белли  не  торопится   выяснить
отношения, но до тех пор, пока они этого не сделают, спокойной  жизни  у
них не будет. Он хотел по-настоящему помириться с Изабеллой, а не просто
смириться со всем ради блага семьи.
   Ночью, оставшись с ней наедине в спальне, он снова  вернулся  к  этой
теме. Налив себе и ей сладкого вина, он сказал:
   - Мы должны решить этот вопрос сейчас, Белли.
   Изабелла вздохнула. Как трудно с этими мужчинами!
   Неужели Хью не может просто радоваться  тому,  что  они  благополучно
добрались домой и она любит его?
   - Не знаю, о чем здесь можно говорить, милорд, - ответила она.
   - Ты мне как-то сказала, что не любила Гая Бретонского, - начал Хью.
   - Да, не любила, - подтвердила Белли. - Я сказала ему, что люблю его,
потому что знала, что это доставит ему удовольствие и он станет доверять
мне. Мне нужно было его доверие, чтобы помочь тебе, Хью!  Почему  ты  не
хочешь этого понять?
   - И все же, по-моему, ты получала  удовольствие  от  его  страсти,  -
мрачно заметил Хью.
   Изабелла задумалась на мгновение, а потом сказала:
   - Иногда - да. Даже несмотря  на  то  что  это  удовольствие  он  мне
навязывал. Я просто не могла совладать со своим телом, но  ведь  это  не
любовь, милорд.  Разве  ты  не  получал  удовольствие  от  ласк  Вивианы
Бретонской? И пока ты благодаря моим стараниям не пришел в  себя,  разве
ты не питал к ней нежную привязанность? В чем  же  между  нами  разница,
Хью? Объясни мне это, и тогда я, быть может, попрошу у тебя прощения.
   - Я мужчина, мадам! - надменно заявил  Хью.  -  А  мужчине  позволено
делать все, что ему нравится и не выходит за  рамки  закона.  Тогда  как
добродетельная  женщина  должна  при   любых   обстоятельствах   хранить
целомудрие.
   Изабелла запустила в своего мужа кубком.
   - Ты настоящий осел! - воскликнула она. - При чем тут,  черт  побери,
твой пол? Я не буду с тобой говорить, пока ты не образумишься. Я  ложусь
спать. - Она улеглась в постель и повернулась к нему спиной.
   Хью был ошеломлен. Первым его побуждением было схватить ее и ударить.
Но, к его чести, он этого не сделал. Он  просто  вышел  из  спальни,  не
сказав ни слова.
   На следующее утро Алетта и  Рольф  заметили,  что  между  хозяином  и
хозяйкой Лэнгстона что-то неладно.  Когда  они  вышли  из  зала,  Алетта
печально взглянула на мужа.
   - Боюсь, Рольф, что счастливой жизни нам уже не видать.  Похоже,  моя
дочь всерьез поссорилась со  своим  мужем.  Как  ты  думаешь,  им  можно
помочь?
   - Если и можно, - ответил Рольф, - то это только в их руках,  дорогая
моя. У них обоих тяжелый характер. Изабелла слишком упряма, Хью  слишком
горд. Мой долг - управлять Лэнгстоном,  твой  долг  -  присматривать  за
нашими детьми и маленьким Хью  и  не  переживать  слишком  сильно  из-за
предстоящей войны между Хью Фоконье и Белли из ада.
   - Не называй ее так! - прикрикнула Алетта  на  своего  мужа,  который
рассмеялся, встретив такой отпор. - Я никогда не прощу Старого Альберта,
да упокоит Господь его душу,  за  то,  что  он  дал  моей  Изабелле  это
отвратительное прозвище!
   Этим вечером Хью не  вернулся  в  зал.  Алетта  в  беседе  с  дочерью
тщательно подбирала слова, но оказалось, что беспокоиться ей не  о  чем.
Судя по всему. Изабелла в  данный  момент  больше  всего  интересовалась
своим сыном. Она целый день играла с  ним,  а  вечером  сама  уложила  в
постель. Она не хотела переселять маленького  Хью  из  детской  в  Новой
башне: ему было веселее в компании сыновей Алетты. И эту  ночь  Изабелла
тоже провела в одиночестве в своей спальне.
   Утром Белли вышла в зал  и  обнаружила,  что  Хью  сидит  за  высоким
столом. Он был очень бледен и потягивал какое-то  питье  из  серебряного
кубка.
   - Ты нашел себе любовницу из сельских  девушек?  -  не  без  ехидства
спросила она, знаком велев служанке принести завтрак.
   - Я провел ночь в одиночестве, - ответил Хью.
   - Похоже, ты провел ночь в обществе отвратительного вина, милорд.  Ты
весь белый как простыня, - заметила Белли.
   - Что за тревога в твоем  голосе,  Белли?  -  пробормотал  он.  -  Ты
скучала по мне этой ночью? Я мог бы прийти к тебе, но твой острый язычок
и крутой нрав мне помешали.
   - А мне мешает твое высокомерие, - фыркнула Белли. -  Спи,  где  тебе
вздумается, милорд. Меня это не волнует. - Она протянула руку  к  своему
кубку.
   Хью перехватил ее запястье.
   - Хватит, Белли. Мне надоело твое дурное настроение.
   - А мне - твоя надменность, милорд, - ответила она. -  Отпусти  меня,
Хью. Я просто собираюсь выпить сидр, а не выливать его тебе  на  голову.
Ты поставишь мне синяк. Разве можно быть таким  грубым?  -  Она  вырвала
руку.
   - Гай Бретонский был куда более утонченным, не  так  ли?  -  произнес
Хью.
   - Ты невыносим, - устало проговорила Изабелла. Внезапно ее голос стал
спокойным и размеренным. - Гай умер, Хью. Если бы он не принял  на  себя
удар, который Вивиана предназначала мне, то меня бы не было в живых.  Ты
предпочел бы, чтоб  я  умерла  вместе  с  ребенком,  которого  ношу  под
сердцем? Как ни странно, мы с тобой оба в долгу перед ним.
   - Сколько бы я ни задолжал ему. Белли, - холодно ответил Хью,  -  ты,
красавица моя, оплатила ему этот долг сторицей.
   - Ах, так  вот  в  чем  суть  дела,  Хью!  Гай  Бретонский  был  моим
любовником, и ты не можешь об этом забыть, верно? Я могу  простить  тебе
Вивиану. Почему же ты не можешь простить мне Гая? Я  его  не  любила.  Я
люблю тебя!
   Она свирепо уставилась на него. Как  можно  быть  таким  тупоголовым,
черт подери! Неужели он думает, что воспоминания о его связи с  Вивианой
причиняют ей меньше боли, чем ему -  ревность  к  Гаю?  Они  оба  должны
забыть об этом, иначе им никогда не видать счастья.
   - Я предпочел бы, чтобы  ты  оставалась  в  Лэнгстоне,  как  подобает
добродетельной жене, а не отправилась искать меня, - заявил Хью, повысив
голос.
   - Сколько еще мы будем к этому возвращаться,  милорд?  -  возмутилась
Белли. - Если бы я не разыскала тебя, мы бы не  сидели  сейчас  за  этим
столом! Ты должен сказать мне спасибо, а не злиться! Когда ты  явился  в
Лэнгстон, разве я спрашивала тебя, сколько у тебя было женщин?
   - Черт возьми, я же тогда еще не был женат! Как,  по-твоему,  я  себя
чувствую, когда вспоминаю, что Гай Бретонский занимался с тобой любовью,
обнимал тебя, целовал, заставлял тебя стонать  от  наслаждения?  Я  тоже
люблю тебя, Изабелла, но не знаю, смогу ли когда-нибудь простить! - Лицо
его исказилось от боли.
   - Значит, ты дурак, Хью, - тихо сказала Белли. -  Ты  сам  виноват  в
том, что твоя дурацкая гордость встала между нами. Я и не думала, что ты
таков. Я считала тебя мудрее.
   - Что же нам делать? - печально спросил Хью.
   - Если ты не сможешь оставить в прошлом свои воспоминания, то  делать
нечего, - ответила Изабелла. - Лично я готова начать новую жизнь,  снова
стать хозяйкой Лэнгстона. Ты должен сам победить свою боль, Хью.  -  Она
поднялась из-за стола и, не добавив ни слова, вышла из зала.
   Хью Фоконье смотрел вслед своей жене, удаляющейся  с  гордо  поднятой
головой. На какое-то мгновение ему даже показалось, что между  ними  все
остается по-прежнему, как в первые дни после свадьбы; но затем его плечи
поникли и он закрыл лицо ладонями. Изабелла спала с другим мужчиной.  Он
никогда не сможет об этом забыть, а если не забудет, то как  же  простит
ее за это? Хью ничего не мог поделать с этой чудовищной головоломкой.
   В последующие  недели  Лэнгстон  понемногу  возвращался  к  привычной
жизни. Слуги держались так, словно Изабелла отсутствовала в  замке  лишь
несколько дней. Даже Алетта без труда восстановила  добрые  отношения  с
дочкой. Малыш Хью наверстывал упущенное, не отходя от матери ни на  шаг.
Стоило ей присесть в зале у камина, как он взбирался к ней на колени и с
обожанием смотрел ей в лицо.
   Только Хью Фоконье не в силах  был  избавиться  от  преследующей  его
воображение картины: у него перед глазами до сих  пор  стояла  Изабелла,
склонившая голову на плечо Гаю Бретонскому. Он вспоминал властный взгляд
Гая, его темные глаза; его изящные  длинные  пальцы,  подносившие  Белли
очередное лакомство, подававшие ей  кубок  с  вином;  пальцы,  вонзавшие
фаллос в ее извивающееся от страсти  тело,  Хью  вообще  не  представлял
себе, чтобы мужчина мог овладеть женщиной до такой степени, до какой Гай
овладел Изабеллой. Вправду ли она сопротивлялась ему? Хью мучили ужасные
сомнения, а  он  понимал,  что  не  должен  сомневаться  в  своей  жене.
Казалось, Белли была с ним совершенно откровенна, и все  же  он  не  мог
избавиться от подозрений: ведь он помнил, что Изабелла сидела на коленях
Гая Бретонского с довольным  видом  и  что  она  в  ту  пору  была  куда
красивее, чем прежде.
   Сейчас она снова вернулась к привычному миру, войдя в  него  с  таким
достоинством и безмятежностью, каких он от нее не  ожидал,  живот  ее  с
каждым днем все  заметнее  округлялся.  Белли  приобрела  необыкновенную
уверенность в себе, и Хью понимал, что его  заслуги  в  этом  нет.  Быть
может, эта перемена - дело рук Гая? Почему Гай и Вивиана до сих  пор  не
могут уйти из их жизни? Они оба были мертвы и лежали в могиле,  но  чары
их не иссякли.
   Наконец Алетта решилась заговорить с дочерью.
   - Ваши отношения с Хью совершенно испортились, - мягко упрекнула  она
Изабеллу.
   - Что вы мне посоветуете,  мадам?  -  набравшись  терпения,  спросила
Изабелла. Она не могла поведать Алетте всю правду.  Разве  ее  скромная,
застенчивая мать поймет ее?
   - Ну, наверняка что-нибудь можно сделать, - ответила Алетта.
   Изабелла рассмеялась:
   - Вы можете повернуть время вспять, мадам? Если можете,  то  сделайте
это. Бога ради. Мои отношения с Хью устраивают меня не больше, чем вас.
   Рольф тоже постарался прощупать  почву  в  этом  деликатном  вопросе,
когда они с Хью однажды зимним вечером объезжали поместье.
   - Мы с Алеттой беспокоимся из-за того, что вы с  Изабеллой  никак  не
можете найти общий язык, - начал он. -  Чем  мы  можем  помочь  вам?  Мы
просто не в силах спокойно смотреть на ваше несчастье.
   И Хью понял, что у него нет выбора. Бремя, лежавшее у него  на  душе,
оказалось слишком тяжелым, чтобы нести его в одиночку.
   - Ни в коем случае  не  говори  Алетте  о  том,  что  я  сейчас  тебе
расскажу, - начал он. Затем он подробно поведал своему другу о том,  как
они с Изабеллой жили в Ла-Ситадель. Напоследок он добавил:
   - Если ты можешь помочь мне забыть о том, что моя жена была с  другим
мужчиной, то  сделай  это,  друг  мой.  Я  невыносимо  страдаю  от  этих
воспоминаний. Я люблю Изабеллу больше всех на свете, но не  могу  забыть
об измене.
   Рольф буквально онемел от откровений, которые вывалил на него Хью. Но
он был тактичным и внимательным человеком и  понимал,  в  чем  его  друг
сейчас больше всего нуждается.
   - Хью, ты дурак, - заявил он. - Твоя жена  нисколько  не  виновата  в
том, что ей пришлось пережить в Ла-Ситадель. Она это знает, иначе она не
смогла бы дальше жить с таким пятном на совести. Откуда такой  неопытной
женщине, как твоя жена, было знать, что женское тело  ответит  на  ласки
любого искусного любовника? Ты был ее  единственным  возлюбленным,  Хью.
Можешь себе представить, как она была потрясена, когда  обнаружила,  что
другой мужчина - которого она даже не любила! - сумел  пробудить  в  ней
желание и доставить ей удовольствие? И даже  несмотря  на  это,  она  не
потеряла голову! Белли - отважная женщина!
   Моя Алетта на ее месте просто сломалась бы, сошла с ума.
   Но Изабелла это выдержала. Она  приняла  то,  что  была  не  в  силах
изменить,   и   все,   что   она   делала,   Хью,    совершалось    ради
одной-единственной цели - освободить  тебя  от  чар,  которые,  как  она
считала, мешают тебе вырваться на свободу. Она  пожертвовала  всем  ради
любимого мужа! Разве можно любить  сильнее,  чем  она  любит  тебя?  Она
восхитительная женщина, Хью, и ты должен ею гордиться!
   - Но я видел их вместе! - в отчаянии простонал Хью.
   - То, что ты видел,  -  наставительно  произнес  Рольф,  -  ты  видел
глазами своей гордыни, друг мой. Изабелла  вот-вот  родит  тебе  второго
ребенка. Несмотря на то что он был зачат  при  странных,  мягко  говоря,
обстоятельствах, этот ребенок  твой,  Хью.  Постарайся  заменить  старые
воспоминания новыми, которые вы сможете создать  с  ней  вдвоем  теперь,
когда вы наконец вернулись домой. Только так  ты  сможешь  изгнать  свою
боль. В душе ты твердо знаешь, что Изабелла тебя любит и всегда  любила;
и я вижу, что ты тоже любишь ее.
   Внезапно у них за спиной раздался крик. Они обернулись и увидели, что
к ним, размахивая руками, бежит какой-то крестьянин.  Повернув  лошадей,
Хью и Рольф поспешили ему навстречу.
   -  Леди  Алетта,  -  задыхаясь,  проговорил  крестьянин,  когда   они
приблизились к нему. - Она вот-вот разродится, милорды!
   Хью и Рольф галопом  промчались  несколько  миль,  отделявших  их  от
замка, но когда они вошли  в  зал,  навстречу  им  уже  шла  улыбающаяся
Изабелла с запеленутым младенцем на руках.
   - У меня появилась сестричка,  -  радостно  сообщила  она  и  вручила
новорожденную девочку Рольфу. - Матушка хочет назвать ее Эдит - в  честь
бывшей королевы Англии.
   Рольф восхищенно взглянул на молочно-розовое  создание  с  золотистым
пушком на голове и голубыми глазками.
   - Точь-в-точь как моя ненаглядная Алетта, - произнес он со слезами на
глазах.
   - Я заметила, - хихикнув, сказала Изабелла. -  Будем  надеяться,  что
она вырастет именно такой, как хотела ее мать,  а  не  шалопайкой  вроде
меня. - Взглянув на озабоченное лицо отчима, она  рассмеялась  и,  не  в
силах сдержаться, поддразнила его:
   - Знаешь, с детьми никогда нельзя быть ни в чем уверенным, Рольф.
   В  последующие  несколько  дней  после  рождения  Эдит  Хью   Фоконье
обдумывал слова своего друга. Он не ожидал, что Рольф способен на  такие
разумные рассуждения.
   Рольф всегда  был  таким  беспечным  -  и  вдруг  оказался  мудрым  и
рассудительным. Хью снова и снова взвешивал слова Рольфа. Может быть, он
прав? Может быть, чтобы примириться с Изабеллой, ему действительно нужно
забыть о прошлом? Неужели все так просто? Господь свидетель, он  безумно
хотел начать  все  заново.  Начать  новую  жизнь.  Но  что,  если  Рольф
ошибался? Что тогда с ними будет?
   Хью знал, что ему  следует  еще  поразмыслить  об  этом,  прежде  чем
принять решение. Примет ли Изабелла его попытки примирения или даст  ему
отпор? Впрочем, порой он замечал, что она украдкой поглядывала на  него,
и в ее взгляде читалась глубокая печаль. Когда же Хью открыто встречался
с ней глазами, она всегда держалась гордо и надменно.
   Что-то изменилось. Изабелла чувствовала это. Хью почему-то стал менее
агрессивным. И все  же  он  не  говорил  ничего,  что  позволило  бы  ей
убедиться в том, что он преодолел свои страдания. Что же изменилось?
   Действительно ли что-то произошло или она все себе надумала? Ни мать,
ни отчим не говорили ничего нового.
   А Изабелла знала,  что,  если  бы  в  состоянии  Хью  произошла  хоть
малейшая перемена, Алетта наверняка бы принялась поздравлять свою дочь с
первыми успехами.
   Роды у Белли начались  ранним  утром  в  последний  мартовский  день.
Внезапно Хью оказался рядом с ней - точь-в-точь как  было  тогда,  когда
она  рожала  Хью  Младшего.  Присутствие  мужа  подействовало  на  Белли
успокаивающе, Алетта помогала ей советами, рядом уже стояла колыбелька и
лежали свивальники. Ида, сестра Ады, няньки маленького  Хью,  готовилась
приступить к заботам о ребенке.
   Изабелла устроилась на родильном столе как можно удобнее для  женщины
в ее положении. Она полусидела, подняв рубашку и широко раздвинув ноги в
ожидании младенца. Она знала, что  ребенок  появится  на  свет  точно  в
нужный срок - не раньше, не позже. Она вспомнила, что малыш Хью  родился
очень  легко  и  быстро;  Алетта  долго  потом   удивлялась,   насколько
безболезненно прошли эти роды. Изабелла вздрогнула. Она чувствовала, что
на сей раз будет труднее.
   Начались схватки - сначала не  очень  сильные,  но  потом  все  более
тяжелые. Проходил час за часом, а ребенок и не думал появляться.  Алетта
почти обрадовалась, что на сей раз Изабелла  ведет  себя,  как  подобает
роженице, и совершенно забыла при этом, как быстро появилась на свет  ее
собственная вторая дочка. Хью не  отходил  от  жены  ни  на  шаг.  Слуги
принесли ему пищу и  вино,  но  он  не  обратил  внимания  на  еду:  его
волновало состояние Белли.
   Наконец, за час до полуночи,  стало  очевидно,  что  ребенок  вот-вот
появится на свет. Белли  напряглась  и  натужилась,  младенец  медленно,
вышел из ее тела.
   - Девочка! - воскликнула Алетта.
   - Она не кричит! - с ужасом заметила Изабелла.
   И тут, к изумлению обеих женщин, Хью, повинуясь  некоему  врожденному
инстинкту, подхватил на руки свою дочь и, положив  ее  на  грудь  Белли,
раздвинул крошечные губки новорожденной, просунул палец  ей  в  горло  и
вытащил оттуда  комок  слизи.  Затем,  наклонившись,  он  несколько  раз
осторожно вдунул воздух в  рот  малышки.  Девочка  закашлялась,  открыла
глаза и, набрав полные легкие воздуха, негромко захныкала.
   Белли разрыдалась от облегчения. Прижав новорожденную дочку к  груди,
она успокоила ее, слегка покачав.
   - Ты спас ее, Хью! Ты спас ее! Откуда ты знал, что надо делать?
   Хью был удивлен не меньше ее самой. Он покачал головой.
   - Не знаю, Белли, - честно признался он. - Просто я не мог допустить,
чтобы наша дочка умерла после всего, что мы вытерпели ради нее.
   Нянька взяла девочку, вымыла ее и  положила  в  колыбель.  Когда  все
кончилось и Белли уложили в постель, Хью сел рядом с  ней,  взяв  ее  за
руку. Некоторое время они молчали, затем Хью произнес:
   - Назовем ее Матильдой, в честь королевы.
   - Мы назовем ее  Розамундой,  милорд.  Подумать  только  -  Матильда!
Терпеть не могу это имя, хотя королеву я люблю, - возразила Изабелла.  -
Никаких Генрихов и Матильд!
   Хью рассмеялся:
   - Пусть будет по-твоему. Белли. На самом деле мне  тоже  не  нравится
имя Матильда.
   - И все же ты готов был навязать его нашей дочке!
   Как не стыдно, милорд! - упрекнула его Изабелла.
   -  Я  до  сих  пор  помню,  как  добра  была  ко  мне  мать   короля,
Матильда-старшая. Я хотел почтить ее память, - сказал Хью. На  мгновение
они с Белли словно бы вернулись к прежним временам, но затем между  ними
снова выросла стена.
   Несколько  недель  спустя  в  Лэнгстон  прибыл   королевский   гонец,
возвестивший, что сэр Хью, барон Лэнгстонский, и сэр Рольф де  Брияр,  а
также еще двое рыцарей Лэнгстонского замка  -  сэр  Фальк  и  сэр  Жиль,
бывшие оруженосцы, посвященные в  рыцари  Рольфом  в  отсутствие  Хью  и
Изабеллы, - должны явиться к его величеству, строившему  планы  военного
похода в Нормандию.
   Долг призывал рыцарей повиноваться приказу.
   - Ты не можешь, не можешь уехать! - сказала Изабелла мужу.
   - Я не могу отказать королю, - раздраженно ответил Хью.
   - Мы не прожили дома и полугода! -  воскликнула  Белли,  дав  наконец
волю долго сдерживаемому гневу. - Не могу поверить, что у Генри Боклерка
так  мало  рыцарей,  чтобы  он  не  мог  обойтись  без  тебя.  Разве  не
достаточно, что ты ездил в Нормандию по  его  просьбе?  Это  путешествие
чуть не стоило нам жизни! Пускай  едут