о
о маленькой герцогине  Мадлен  и  ее  ребенке.  Ее  сравнивают  с  мадонной,
говорят, что Господь благословил вас, сделав так, что герцог Фаброн назначил
вас наследником, а вы взяли Мадлен ди Монако в жены.
   Вы поступили правильно. Неужели вы этого  не  понимаете?  Почему  вы  так
стремитесь разрушить то, что делает вас самым счастливым человеком?  Скажите
мне честно, почему вы не любите свою жену?
   - Да я люблю ее! - воскликнул он. - Разве ее можно не любить?  Она  такая
милая, но так отлична от вас! Она мед, а вы -  пламя,  doucelte!  О,  как  я
жажду вашего тепла!
   Скай позволила себе слегка улыбнуться. Никола так и  остался  романтичным
французом - он был неукротим.
   - Огонь, mon brave, это как раз то, что может вас уничтожить.  Послушайте
меня еще раз, Никола. Когда умер Найл Бурк, с ним вместе умерла и я. Да, мое
тело и мозг пока  функционируют,  но  поверьте  мне,  я  труп.  Внутри  меня
пустыня. Так что возвращайтесь домой к жене, Никола, и оставьте меня с  моим
горем.
   Он  стоял  неподвижно,  продолжая  смотреть  на  нее,  и  она  могла   бы
поклясться, что его  зеленые  глаза  полны  слез.  Внезапно  из  угла  каюты
возникла какая-то тень,  и  перед  ошеломленным  Никола  оказался  гигант  с
волосами цвета воронова крыла и дымчато-голубыми глазами.
   - Парень, ты слышал, что  сказала  леди  Бурк?  Ступай.  Никола  овладела
безрассудная ярость, и он автоматически выхватил свой меч.
   - Кто это? - крикнул он Скай. - Это ваш любовник! Да, я знаю, что это ваш
любовник! - Он прыгнул на Адама.
   Тот легко уклонился и выхватил оружие из рук Никола.
   - Я Адам де Мариско, лорд  острова  Ланди,  месье  герцог.  Мое  владение
гораздо больше этого клочка земли, который вы называете герцогством. Я  знаю
Скай много лет и собираюсь жениться на ней, когда она оправится от  горя.  А
теперь не могли бы вы покинуть судно самостоятельно, как просит  леди  Бурк,
иначе мне придется выкинуть вас с палубы - что вам  больше  нравится,  месье
герцог? - Он спокойно улыбался, глядя в лицо удивленного Никола.
   - Адам! - слегка укорила его Скай. Затем она снова повернулась к  Никола.
- Пожалуйста, Никола, уходите. То, что было  между  нами,  -  теперь  только
воспоминание.
   - Но это сладкое воспоминание, doucette, и я сохраню его на всю жизнь!  -
Его гнев остывал по мере того, как слова Адама доходили до его сознания.  Он
галантно поцеловал ее руку. - Вы будете желанной гостьей в Бомон де  Жаспре,
и я больше не  нарушу  вашего  траура,  Скай.  Простите  неуместность  моего
поведения. Я действительно старался сделать так, как вы мне советовали, пока
не узнал о вашем прибытии.
   Скай осторожно отняла у него руку.
   - У вас сильная воля, Никола. Не следует снова сходить  с  ума.  Ступайте
домой к вашей жене. И после похорон Найла я не смогу вас больше видеть.
   Он кивнул и, бросив предупреждающий взгляд Адаму, сказал:
   - Я еще проверю,  насколько  вы  будете  хороши  для  нее,  монсеньор  де
Мариско. - Он повернулся и быстро вышел из каюты.
   - Если ты засмеешься, я тебя никогда не прощу, - бросила  Скай  Адаму,  у
которого кривилось от веселья лицо.
   - Я просто не могу сдержаться, мне так интересно, что же такое этот  твой
французский петушок со мной сделает, если я огорчу тебя!
   - Ты не имел права говорить ему, что я выйду за тебя, -  добавила  она  с
оживлением,  отличным  от  состояния  апатии,  в  котором  она  пребывала  в
последнее время.
   - Но ведь ты выйдешь за меня, Скай. Я просто  не  могу  допустить,  чтобы
тебя снова кто-нибудь использовал.
   - И даже ты, Адам? - жестко спросила она.
   - И даже я, девочка! - так горячо ответил он, что Скай  была  обезоружена
его чувством.

***

   Найл, лорд Бурк, был положен в деревянный гроб, и  этот  гроб  помещен  в
мраморную нишу в стене капеллы св. Анны в  кафедральном  соборе  герцогства.
Отец Анри, а ныне епископ Бомонский, благословил могилу  и  отслужил  мессу.
Ему хотелось утешить Скай, и, чтобы не обидеть  его,  она  сказала,  что  ей
полегчало, но в  действительности  она  по-прежнему  ощущала  пустоту.  Найл
мертв, а ее пожирала мысль о том, что все муки - впустую.
   Она наскоро попрощалась с Робби и Брэном Келли.
   - Я не могу вернуться, - сказала она Робби, - пока не могу. Я  не  готова
еще встретиться с детьми или королевой. Особенно с королевой и лордом Берли.
Один Бог знает, что могут придумать для меня на этот раз, а  я  недостаточно
сильна, чтобы противостоять им.
   - Где ты будешь? - спросил он ее.
   - С Адамом. Он не предъявляет мне никаких  требований,  он  просто  везет
меня к своей семье в Аршамбо в долине Луары.
   Робби кивнул. Никогда еще она не была так слаба. С  Адамом  она  будет  в
безопасности, а сейчас это - главное.
   - Могу ли я рассказать обо всем королеве, если она спросит?
   - А ты обязан отвечать ей, Робби?
   - Да, - сказал он, поколебавшись, -  но  для  тебя  я  постараюсь,  Скай.
Просто скажу, что ты где-то во Франции, а где - не знаю.
   - Спасибо, Робби, - ответила она, крепко обнимая его. Никола  Сент-Адриан
настаивал на том, чтобы организовать их путешествие.
   - Все-таки вы, помните это или  нет,  вдовствующая  герцогиня,  -  твердо
сказал он, - и я бы оскорбил  память  моего  покойного  брата,  если  бы  не
снабдил вас каретой, охраной и лошадьми.
   Она поблагодарила его там же, в соборе, где они попрощались.
   - Вы так щедры, Никола.
   - В карете вы найдете сундуки с  вашей  одеждой.  Дейзи  не  взяла  их  в
Англию, утверждая, что там не потребуются "французские перышки", как она  их
едко назвала. Однако эти "перышки" могут все-таки пригодиться в  поездке  по
Франции.
   - Я тем более благодарна вам, - сказала она. Он кивнул.
   - Ступайте с Богом, doucetle, - произнес он, поднеся ее руку  к  губам  и
целуя пальцы.
   - Спасибо, Никола, - тихо ответила она, - и я верю,  что  ваша  маленькая
герцогиня принесет вам здорового сына.
   Она отвернулась от молодого герцога и, взяв  под  руку  Адама,  вышла  из
собора.
   У ступенек стояла великолепная темно-голубая карета с  гербами  Бомон  де
Жаспра по бокам. На облучке сидели кучер и его помощник. Рядом расположилась
дюжина вооруженных охранников - четверо должны были скакать впереди, четверо
сзади и двое - по бокам.  Два  грума  вели  на  поводу  породистых  лошадей.
Помощник кучера при виде их быстро спрыгнул с облучка, открыл дверцу  кареты
и помог Скай взойти в нее. Внутри карета была отделана  столь  же  роскошно,
как и снаружи: мягкая кожа  кремового  цвета,  бледно-голубой  бархат.  Окна
венецианского стекла, окантованные медью, могли подниматься и опускаться. По
бокам - хрустальные фонари, в золотые  подсвечники  которых  были  вставлены
свечи из чистого воска.
   - Это заднее сиденье опускается, мадам, - сообщил, помощник кучера, -  н,
если потребуется, тут есть плед, корзина с фруктами, сыром, хлебом и вином.
   Она кивнула в знак благодарности. Кучер взгромоздился  на  облучок,  а  в
карету протиснулся Адам. Двери закрылись,  и  экипаж  покатился  сначала  по
соборной площади, затем по узкой улочке, выходящей на дорогу во Францию и  в
долину Луары. Скай не оборачивалась. Она не выбросила  тело  Найла  в  море.
Однажды, когда-нибудь, его останки привезут  в  Ирландию  и  предадут  земле
рядом  с  отцом,  земле,  которой  они  принадлежат.   Она   почти   слышала
одобрительный возглас старого Мак-Уилльяма.
   Весь день они проехали  в  молчании.  Под  вечер  карета  остановилась  у
постоялого двора.  Несмотря  на  всю  грандиозность  их  выезда,  им  смогли
предложить только одну комнату: все было переполнено. Адам решил переспать в
конюшне с охраной, но она не желала и слышать об этом.
   - Я полагаю, мы вполне можем платонически выспаться в  одной  кровати,  -
сказала она, и он кивнул.
   - Наверное, ты решила пустить меня в  свою  комнату  только  потому,  что
кто-то должен помочь тебе с туалетом, - поддразнил он  ее.  Скай  отказалась
взять камеристку из Бомона, заявив, что не так уж беспомощна  и  может  сама
позаботиться о себе во время путешествия. В Аршамбо  мать  Адама  найдет  ей
кого-нибудь.
   Они  поужинали  простой  деревенской  едой:  жареной  уткой,  артишоками,
залитыми оливковым маслом и уксусом, свежим хлебом и сыром, запив еду  соком
ранней вишни. Хозяин снабдил их также отличным мягким бургундским. Потом они
посмотрели представление цыганской труппы, устроенное для гостей во дворе.
   Когда цыгане убрались наконец в свой табор, Адам и Скай вскарабкались  на
второй этаж, где находилась их комната. Это была светлая комната,  выходящая
на залитые луной поля. Горел камин, чтобы  прогнать  ночной  холод;  стул  и
большая удобная постель с бело-голубыми занавесями -  во  г  и  вся  мебель.
Служанка уже распахнула занавеси, и постель манила  их.  Кучер  принес  Скай
небольшой сундук, в котором были вещи, необходимые в путешествии.
   - Герцогиня Мадлен сама упаковала их для вас, мадам.
   - Ты знаешь герцогиню? - с любопытством спросила его Скай.
   - О да, мадам, моя жена - ее камеристка. Мы приехали с ней из Монако.
   - А твоя хозяйка знает, что я была раньше герцогиней Бомона?
   - Да, мадам.
   - Поблагодари ее от моего имени, когда вернешься в Бомон. Мне приятна  ее
доброта.
   Открыв сундук, она вынула белую шелковую  ночную  рубашку  и  подумала  о
молодой жене Никола. Она была мудрее и понятливее, чем думал  ее  муж.  Скай
улыбнулась. Никола, даже не подозревая об этом, оказался в хороших руках,  и
Бомон де Жаспру суждено процветание. - Чему ты улыбаешься, моя девочка?
   Скай взглянула на него.
   - Просто так, Адам, просто женские мысли. Расстегни  мне  платье.  -  Она
почувствовала, как его большие пальцы осторожно расстегивают крючки.
   - Ну вот, - сказал он, покончив с последним. Адам и не подозревал  раньше
о тех усилиях, которые от него потребуются, чтобы не прикоснуться к ней.  "Я
просто ненасытное животное,  -  подумал  он,  -  если  не  могу  всего  лишь
расстегнуть ее платье, не подумав о любви с ней". О Боже, как он  любил  ее!
Ему хотелось заключить ее в свои объятия и  утешить,  заставить  забыть  все
страшное, что приключилось за последние годы, помнить только о  хорошем.  Он
отвернулся и начал медленно  раздеваться  сам,  достав  из  седельной  сумки
длинную белую ночную рубашку, которую надевал довольно редко. Однако сегодня
ночью будет  лучше,  если  между  ними  будет  побольше  материи.  Когда  он
повернулся, она сидела на краю кровати и расчесывала волосы золотой щеткой.
   - А может, мне лучше поспать на полу? - предложил он тоном, который,  как
он надеялся, звучит безразлично. -  Я  завернусь  в  покрывало.  Положу  под
голову подушку и буду чувствовать себя вполне комфортно.
   - Пол сырой, - улыбнулась она. Тут ее  глаза  вдруг  расширились,  и  она
захихикала. Адам был удивлен.
   - Что такое? - спросил он.
   - Ты надел ночную рубашку! - воскликнула она.
   - Но и ты надела ночную рубашку, - возразил он.
   - Я тебя никогда не видела в ночной рубашке, - ответила она.
   - Раньше я никогда не ощущал в ней потребности, когда  спал  с  тобой,  -
мрачно сказал он.
   Она на секунду задумалась и, закусив нижнюю губу, воскликнула:
   - Я буду спать на полу, - повторил он.
   - Нет, Адам, ты можешь простудиться. Посмотри, кровать вполне  широкая  и
удобная. - Она на мгновение задумалась, а потом добавила:
   - А если я не готова или не способна на.., на.., ну, в общем, ты  знаешь,
о чем я говорю. Мы же взрослые  люди  и  вполне  можем  контролировать  свои
чувства. Я знаю, это  нечестно,  Адам,  но  ты  мне  нужен  рядом!  Ты  ведь
понимаешь, о чем я?..
   - Ну  ладно,  давай  спать,  Скай,  становится  прохладно,  а  нам  нужно
выспаться - мы выезжаем рано.
   Она послушно забралась  в  постель  и  свернулась  калачиком  под  теплым
покрывалом. Адам, нагнувшись, задул единственную свечу и  скользнул  к  ней.
Комнату освещали только тлеющие угли  камина.  Несколько  минут  они  лежали
молча, потом Адам протянул ладонь и взял ее за руку.
   - Ты ничего не говоришь, но я слышу, что ты плачешь от горя, моя девочка.
Расскажи мне, расскажи, о чем ты думаешь! Расскажи, пока это  еще  поддается
твоему контролю и не разрушило тебя.
   - Все впустую, - сказала она, и в ее голосе  чувствовалась  мука.  -  Все
впустую, Адам. - Она вздохнула и вдруг задрожала. - Найл  мертв,  точно  так
же, как два года назад, но тогда я сумела справиться с этим. Ты ведь знаешь,
чем я занималась, Адам? Я была шлюхой. Ничем не лучше  всех  этих  женщин  в
портовых  борделях.  Я  использовала  свое  тело.  Когда  я  согласилась  на
предложение Османа, я не думала, что это будет так трудно. Если бы  мой  муж
выжил, я перенесла бы это не  так  тяжело.  Но  Найл  мертв,  и  я  не  могу
примириться с тем, что все оказалось впустую.
   - Но ты же вытащила его из гарема, Скай, он умер свободным!
   Казалось,  она  не  слышала  его,  или   же   она   не   считала   нужным
прислушиваться.
   - Кедар, - вдруг сказала она. - Боже, Адам, как я ненавижу даже звук  его
имени! Это племянник Османа, чьей рабыней я была. Посмотри на  мою  лодыжку,
Адам. - Она отвернула покрывало, и в тусклом свете камина он увидел, что  на
ее  ноге  что-то  поблескивает.  -  Знаешь,   что   там   написано?   "Муна,
собственность Кедара". Я еще не  успела  найти  кузнеца,  чтобы  снять  его.
"Собственность Кедара", Адам, и я была ею! Вся моя  жизнь  зависела  от  его
настроения. Он обладал мной с  такой  свирепостью,  что  ты  представить  не
можешь. Он брал у меня все, что только можно,  и  то,  что  нельзя.  Столько
месяцев я была его собственностью, жила в ужасе, что его страсть пожрет  мое
тело и душу. Он делал со мной такое,  Адам,  такое,  что  я  даже  не  могла
представить, что мужчина может это сделать с женщиной. А ему все было  мало!
О Боже! Никогда не освобожусь от него! Воспоминания о нем будут терзать меня
всю жизнь, как и воспоминания о Найле. О Адам! Я погибла!
   С легким рычанием Адам вылез из постели и отбросил  покрывало.  Он  нежно
приподнял одной рукой ее ногу, а другой сорвал с нее золотой браслет, словно
это была кружевная подвязка. Подойдя к окну, он распахнул ставни и вышвырнул
проклятый браслет. Затем закрыл ставни и снова забрался в кровать.
   Скай повернулась и, уткнувшись головой в его плечо, заплакала. Адам обнял
ее, не успокаивая: он знал, что для нее слезы - облегчение. Больше он ничего
сделать не мог, ибо не в его  силах  было  стереть  воспоминания  о  Кедаре.
Постепенно она всхлипывала все тише и наконец заснула. Адам тоже заснул,  но
вскоре его разбудил дикий крик Скай, которой померещилось во сне  что-то  из
ее приключений. "Он делал со мной такое, Адам, такое, что я  даже  не  могла
представить, что мужчина может это сделать с женщиной, а ему все было мало!"
- сказала она. Адаму было стыдно и противно,  Скай  была  женщиной,  которую
следовало холить и лелеять, она была верным другом и надежным партнером, она
была создана для любви. И ему  тоже  было  тяжело  и  больно  от  того,  что
пришлось перенести ей.

***

   Путешествие из Бомон де Жаспра в Аршамбо заняло восемь  дней,  и  за  это
время Адам узнал во всех деталях эпопею  Скай.  После  той  первой  ночи  он
настоял, чтобы она все рассказала ему.  Она  лихорадочно  выговаривалась,  а
кошмары становились все слабее. И он  все  отчетливее  понимал,  как  сильно
любит ее. Он сказал ей об этом, когда они подъехали к  замку  его  отчима  и
матери на не правдоподобно зеленом склоне долины Луары.
   - Ты выйдешь за меня замуж, Скай?
   - Я никогда не выйду замуж, Адам. Я теперь сама себе  буду  госпожой,  до
самой смерти. Постарайся понять меня, дорогой.
   - Понимаю, какой ужас тебе пришлось перенести, но я решил, что ты  будешь
моей женой. Это не значит, что ты будешь моей собственностью. Ты  останешься
хозяйкой себе, но при этом - моей женой. Я люблю тебя,  моя  девочка.  Давно
люблю. Мои главные сокровища - доброе имя и честь. И я подарю их тебе.
   -  Ты  заставляешь  меня  быть  жестокой   и   отказываться   от   такого
великолепного дара! Но нет, я должна быть свободна! Постарайся меня  понять,
Адам.
   Он вздохнул:
   - Просто должно пройти время, Скай, и я дам его тебе.
   - Ты невозможен! - обвинила она его.
   - Просто я влюблен, - возразил он, - и за последние двадцать два года  ты
первая женщина, которой я предложил выйти за меня замуж.
   - О нет! - гневно воскликнула она. - Ты  не  заставишь  меня  чувствовать
себя виноватой из-за того, что дочка какого-то никому  не  известного  графа
отказала тебе! Ты хорошо знаешь, что мне нужно.
   - Ты выйдешь за меня замуж!  -  рассмеялся  он,  схватив  ее  за  руки  и
пощипывая губами ее шею. - Черт побери, девочка, я люблю даже твой запах!
   Скай притворно оттолкнула его.
   - Нет! - упрямо сказала она, и все же на сердце у  нее  стало  легче.  Ей
было хорошо с Адамом де Мариско, и она понимала это.
   Вдруг  она  посерьезнела,  и  он  повернул  ее  лицо  к  себе,  держа  за
подбородок.  Казалось,  его  дымчато-голубые  глаза  обволакивают   ее.   На
мгновение ей почудилось, что она вот-вот потеряет сознание, но  это  прошло.
Вдруг ее сердце забилось, и она слегка порозовела, так как его низкий  голос
нашептывал ей:
   - - Я обожаю тебя, голубоглазая кельтская ведьма! - И его губы  коснулись
ее губ в нежном, горячем поцелуе, от которого у нее  перехватило  дыхание  и
захотелось плакать. - Видишь, - дразнил он, отпуская ее губы, - ты еще жива,
и ты еще женщина, моя девочка.
   Она была удивлена. Когда умер Найл, она решила,  что  никогда  больше  не
сможет перенести мужского  прикосновения.  Только  не  после  Кедара  с  его
извращениями! И все же вот рядом Адам - ее лучший и преданный друг.  Но  это
не вся правда, говорило сердце. Она всегда его по-своему любила,  но  теперь
это чувство изменилось, выросло... "Я не отдам свою свободу,  -  решила  она
про себя, - не отдам!"
   Адам все еще улыбался, и она ткнула его в грудь кулачком:
   - Осел,  я  останусь  сама  себе  госпожой!  Никогда  больше  я  не  буду
принадлежать кому-либо, кроме себя! Перестань смеяться, Адам! Как я ненавижу
эту твою самоуверенность!
   Он засмеялся еще громче, и его смех нравился ей.
   - Рано или поздно ты выйдешь за меня,  моя  девочка.  Просто  тебе  нужно
время. Я уверен, очень скоро ты разумом признаешь то, что уже сегодня поняла
сердцем. Видит Бог, если дело касалось тебя, я всегда был  самым  терпеливым
из мужчин.
   - А! - огрызнулась она. - Сколько раз, Адам де Мариско, ты отказывал мне?
Насколько я помню, дважды, и когда теперь я неожиданно  отказываю  тебе,  ты
говоришь, что потерпишь. Клянусь, что больше не выйду замуж! Лучше я научусь
использовать мужчин так же, как они используют  женщин.  Посмотрим  на  твое
знаменитое терпение, когда ты увидишь меня  флиртующей  с  другим  мужчиной,
Адам!
   Он гневно ощерился:
   - Выкинь это из головы, девчонка, и, когда к тебе вернется  рассудок,  ты
увидишь, что я терпелив, как всегда.
   О! Видит Господь, он нарочно ее злит, обращается с ней будто с  ребенком,
а не с женщиной, прошедшей страшные испытания. Скай сделала  глубокий  вдох,
чтобы приготовиться к новой атаке, но Адам предупредил ее, воскликнув:
   - Смотри, Аршамбо!
   Не в силах сопротивляться любопытству, Скай выглянула в окно  кареты.  На
холме над рекой Шер  стоял  небольшой  красивый  замок  с  крутыми  красными
черепичными крышами, четырьмя угловыми башенками и узкими окнами. Вдоль реки
тянулись виноградники Аршамбо,  виднелись  необъятные  луга  и  леса.  Стоял
прекрасный летний день. В безоблачном небе ярко  сияло  солнце.  Река  мирно
несла воды вдоль зеленых виноградников и  полей,  где  зрела  пшеница.  Леса
полностью оделись зеленой листвой. По лугам бродили стада коров и овец.  Да,
это было самое чудесное зрелище, которое Скай видела за последние годы.  Она
не могла поверить, что на земле может быть столь мирн