нным народом. Белая бархатная  туника  короля
была расшита львами и лилиями. Молодой, здоровый, красивый... Его стремление
как можно скорее воссоединиться  со  своими  подданными  заслужило  всеобщее
восхищение.  Прекрасная  его  супруга,  тоже  в  белом   бархатном   платье,
перехваченном усыпанным драгоценностями поясом, переливавшимся под  неяркими
солнечными лучами, казалась самим совершенством. Длинные  золотистые  волосы
были забраны золотой с жемчугом сеткой, на голове красовалась корона.
   - Vivat rex!  - вопили норманны.
   - Waes hael! - вторили англосаксы.
   Царственная чета раскланивалась  и  бросала  в  толпу  монеты.  Процессия
пересекла город и направилась в резиденцию короля Бермондси. Вестминстерский
дворец, выстроенный на месте старого, саксонского,  внучатым  дедом  короля,
Уильямом Руфусом, был  почти  разрушен  во  время  войны  между  Стефаном  и
Матильдой. Вечером устроили празднество: по всей  столице  и  в  предместьях
горели костры в честь нового монарха.
   Наутро Ранульф и Гаррик покинули двор и  некоторое  время  ехали  вместе,
пока Гаррику не пришло время свернуть на дорогу, ведущую в Глостер.  Ранульф
направился на северо-запад, к Эшлину. Если повезет, к Рождеству он  окажется
дома.
   Дом! Его Элинор! Их сын!
   -  Господин!  Господин!  -  окликнул  Пэкс  вскоре  после  расставания  с
Гарриком. - Коням нужно  отдохнуть.  Мы  совсем  их  загнали!  Мне  тоже  не
терпится оказаться дома, но мы наверняка застрянем в дороге,  если  придется
идти пешком.
   Ранульф  послушался  оруженосца.  Они  пустили  лошадей  шагом  и  вскоре
остановились на маленьком постоялом дворе. Жена хозяина накормила их  хлебом
и тушеным мясом. Пришлось спать в конюшне, поскольку местность  была  совсем
отдаленной и бедной, и утром  они  скорее  всего  обнаружили  бы  пропажу  и
животных, и доспехов. На следующий день  Ранульф  старался  не  гнать  коня.
Погода была хоть и холодной, но по крайней мере сухой.  Следующие  несколько
ночей им удавалось найти приют в странноприимных домах монастырей, где  было
куда безопаснее как для постояльцев, так и для животных.
   Наконец двадцать четвертого декабря они оказались  в  знакомых  местах  и
принялись нахлестывать лошадей. Последний холм - и перед ними, прямо  внизу,
расстилаются Эшлин и  деревушка.  Даже  кони,  почуяв  дом,  пошли  быстрее.
Ранульф, увидев пасущихся овец и щиплющих травку коров, облегченно вздохнул.
Валлийцы оставили их в  покое,  несмотря  на  все  слухи  о  набегах.  Он  с
удовольствием отметил, что, хотя  мост  опущен,  одна  из  створок  накрепко
закрыта. Значит, его приказы выполняются!
   В  это  время  дня  на  полях  не  было  никого,  кроме  двух   пастухов,
собиравшихся загнать скот на ночь, да нескольких овчаров, присматривающих за
овцами. Ранульф  весело  им  помахал.  Вот  уже  видны  часовые  на  стенах,
послышался сигнал  рожка,  предупреждающий  о  появлении  гостя.  Он  жаждал
пустить коня в галоп и влететь в ворота, но все-таки  придержал  животное  и
неспешно въехал в деревню.
   - Добро пожаловать, господин, - приветствовал  привратник,  но  лицо  его
осталось печальным.
   Ранульф и Пэкс направились к дому по сельской улочке. В  маленьких  окнах
лачуг мерцали огоньки,  из  труб  поднимался  дым.  Дверь  господского  дома
распахнулась. Ранульф спешился и вручил поводья Пэксу.
   - Отведи жеребца на конюшню, - велел он, бросившись к крыльцу.
   - Добро пожаловать домой, господин! - воскликнул Седрик, знаком  приказав
слуге взять у хозяина плащ. Ранульф увидел знакомые лица слуг, отца  Освина,
заметил колыбель у очага. Подойдя ближе, он потрясение уставился на  малыша.
Это не его сын!
   - Где Симон? - осведомился он, ни к кому конкретно не обращаясь.
   Элис со смехом подняла мальчика:
   - Вот он, ваш сыночек, господин.
   - Но...
   - Вас не было почти полгода, господин, - объяснила Элис, - а дети  растут
быстро.
   Она положила ребенка ему на руки. Отец  и  сын  смотрели  друг  на  друга
одинаковыми  глазами.  Ранульф  с  удивлением  взирал  на   свое   крохотное
отражение.
   - Клянусь святым распятием, это моя плоть и кровь! - воскликнул он.
   - Уж это точно, господин, - поддакнула Элис.
   - Мы рады видеть вас, господин, - вторил отец Освин. - Хорошо, что хозяин
дома будет слушать сегодня первую из рождественских служб.
   Ранульф рассеянно кивнул, не переставая оглядываться:
   - Где моя жена?
   - Пойдемте, господин, сядем, - вместо ответа попросил священник.
   Но Ранульф не двинулся с места.
   - Где Элинор, преподобный отец?
   - Похищена  валлийцами  еще  осенью,  господин,  -  сообщил  священник  и
поспешно добавил:
   - Но она жива.
   Седрик сунул кубок в руку хозяина. Ранульф залпом выпил вино.
   - Откуда вы знаете? И как случилось, что  никто  не  сумел  защитить  мою
жену? Где был Фулк со своими  людьми?  Как  вы  допустили,  чтобы  мою  жену
украли, словно овцу с пастбища?
   Голос  его  постепенно  повышался.  Сегодня  обитателям  Эшлина   впервые
предстоит увидеть, каков он в гневе. Редко кому доводилось стать  свидетелем
подобной бури. Глаза его застлало багровым туманом.
   - Сядьте, господин, - строго повторил священник. - Я все  объясню,  когда
вы успокоитесь.
   Ранульф тяжело рухнул в кресло с высокой спинкой.
   - Вскоре после вашего отъезда в Эшлин забрела девушка, жестоко избитая  и
худая как щепка. Она попросила убежища,  и  леди  Элинор  велела  напоить  и
накормить ее. Мы  лечили  раны  девушки,  и  госпожа  дала  ей  работу.  Еще
несколько недель спустя из монастыря прибыл некий свинопас  и  передал,  что
аббатиса просит спасти ее от валлийцев. Вопреки  всем  просьбам  и  уговорам
госпожа послала на помощь Фулка и почти всех его людей.
   - На монастырь действительно напали? - допытывался Ранульф.
   - И да и нет,  -  ответил  священник  и  досказал  остальное,  добавив  в
заключение:
   - Узнав, что госпожа пропала, мы были безутешны.
   - Поняв, что нас провели и  мнимый  свинопас  был  шпионом  валлийцев,  -
вмешался Фулк, - я со своими людьми всю ночь скакал  обратно  из  монастыря,
чтобы добраться до Эшлина. Мы сразу же помчались бы в погоню, но  дождь  лил
три дня без продыху и смыл все следы. Наконец, когда погода установилась,  я
послал Сима на поиски логова разбойника Мэрина Ап-Оуэна.  Наверняка  это  он
украл госпожу. Сим пропадал почти три недели, но вернулся с  известием,  что
именно Мэрии Ап-Оуэн держит госпожу в плену. Сим все видел  своими  глазами.
Госпожу охраняют день и  ночь.  Живет  она  в  замке  разбойника  на  холме.
Выкрасть ее в одиночку оказалось невозможно, поэтому Сим вернулся рассказать
обо всем, что разведал.
   Ранульф кивнул. Красный туман немного рассеялся,  но  в  груди  загорелся
неукротимый свирепый гнев.
   - Вскоре прибыл гонец с требованием выкупа, -  продолжал  Фулк.  -  Мэрии
Ап-Оуэн, оказывается, знал о вашем отсутствии. Он пообещал не причинять  зла
госпоже до вашего возвращения. Придется продать  весь  скот  и  овец,  чтобы
собрать нужную сумму. Когда деньги будут у вас, зажгите  факелы  на  стенах.
Один из  часовых  Мэрина  Ап-Оуэна  обязательно  увидит  сигнал,  и  госпожу
обменяют на золото. Нам пришлось отпустить посланца и передать, что  мы  все
поняли.
   - Слишком хорошо все продумано, - медленно выговорил Ранульф.  -  Никогда
не подумал бы, что простой разбойник так умен.
   - Говорят, он благородных кровей, только  уж  очень  коварен,  -  пояснил
Фулк. - Мне так жаль, господин! Во всем моя  вина!  Не  следовало  слушаться
госпожу.
   Ранульф покачал головой:
   - Нет, Фулк. Ты был обязан  подчиниться.  Если  бы  эта  девка  Арвид  не
предала мою жену, ничего бы не случилось. Даже будь ты здесь, чем бы  помог?
Все знают, как ты любишь поесть и выпить. С твоим аппетитом наверняка  уснул
бы первым. Слава Богу, что  тебя  не  было.  По  крайней  мере  хоть  что-то
предпринял, - утешил он, хлопнув по плечу начальника стражи.
   - И что же теперь делать, господин? - озабоченно спросил Фулк.
   - Сначала отслужим мессу. Потом я должен поговорить  с  Симом  и  решить,
есть ли шанс спасти мою жену. Правда, может, лучше  всего  просто  заплатить
выкуп. Интересно, кому пришло в голову советовать мне продать скот? Все  это
слишком хорошо задумано, друзья мои.  Валлийцы  могли  угнать  животных,  но
вместо этого похитили мою жену, зная, что я получу при продаже вдвое больше,
чем они. Да, все это чей-то подлый замысел!
   - Но если у нас ничего не останется, как же прожить целый год?
   - Мэрии Ап-Оуэн следит за нами, - пояснил  Ранульф,  -  наблюдатель  ждет
только сигнала, а следовательно, скрывается достаточно далеко, опасаясь быть
пойманным. Завтра праздник, но послезавтра мы перегоним овец с  дальнего  на
ближний  луг,  а  по  пути  отобьем  тех  маток,  которые   должны   вот-вот
объягниться, и спрячем в загоне, где их никто не увидит. Таким образом у нас
скоро появится новое стадо. Валлийцы ничего не узнают, ибо,  получив  выкуп,
перестанут обращать на нас внимание. Надеюсь, урожай был  достаточно  хорош,
чтобы прокормить овец в зимние месяцы.
   - У нас есть несколько стельных коров, - вмешался управитель Джон.
   - Мы и их оставим, - решил хозяин. - Сегодня полумесяц  не  толще  серпа.
Пусть пастухи отведут их в коровники. Я не желаю  терять  жену,  но  и  этим
разбойникам не позволю довести нас до нищеты.
   - Вы убьете их, господин? - прошептал Фулк.
   - Обязательно, но сначала нужно вернуть госпожу, -  спокойно  откликнулся
Ранульф. - Ну а потом окажем королю услугу, избавив границы от этой швали.
   - Аминь! - воскликнул отец Освин.
   - Идите к столу, господин, - позвала Аида. - Ужин  подан,  а  вы,  должно
быть, проголодались. Госпожа не простит, если мы не присмотрим за вами.
   Ранульф давно хотел есть, но сейчас невольно задался  вопросом,  сыта  ли
его жена. Мерзнет или в тепле?
   Усевшись  за  высоким  столом,  он  растерянно  огляделся,  изнемогая  от
одиночества. "Элинор! Моя малышка! Я люблю тебя всем сердцем..."
   За окнами зловеще завывал ветер.

***

   Эльф  сидела  за  ткацким  станком,  у  очага.  Господи,  она  могла   бы
поклясться, что слышит голос мужа. Ветер хлопал  плохо  прибитыми  ставнями,
громко  стонал,  и  она  невольно  вздрогнула.  Наступило   время   вечерней
рождественской службы, но в замке Гвинфр не было ни церкви,  не  священника.
Гвилл шепотом объяснил ей, что святые отцы  считали  Гвинфр  проклятым,  его
хозяина и обитателей - отродьем самого дьявола.
   В день зимнего солнцестояния здесь  царило  пьяное  веселье.  Айлин  даже
привела шлюх развлечь мужчин.
   - Вам лучше оставаться в своих покоях, - посоветовал Мэрии Ап-Оуэн,  -  и
не выходить, чтобы не случилось беды.
   Для верности он запер Эльф и подсунул  ключ  под  дверь.  Таким  образом,
объяснил он, никто не  сможет  украсть  ключ,  если  сам  он  напьется.  Оба
понимали, что он имеет в виду Айлин.
   - Когда я вернусь, уже успею протрезветь, постучу и  попрошу  открыть,  -
добавил он и исчез.
   Снизу слышались вопли и визг:  очевидно,  там  вовсю  разгоралась  оргия.
Мэрии предусмотрительно велел принести Эльф поднос с  ужином.  Она  поела  и
занялась вышиванием. Раза два ей казалось, что за дверью слышатся осторожные
шаги. Потом кто-то подергал ручку. Эльф на всякий случай  поставила  поближе
кочергу. Вряд ли кто-то вломится в комнату, но нужно иметь чем защититься.
   Постепенно шум затих, и Эльф, как была в одежде, легла на постель, бросив
кочергу рядом.
   А в это время Айлин уговаривала своего любовника отдать Эльф его людям на
потеху.
   - Я хочу видеть ее униженной и растоптанной, - твердила она.
   - Скорее я тебя отдам мужчинам, - бросил Мэрин.
   Он был пьян, но разума не терял.  Айлин  окончательно  спятила  со  своей
жаждой мести, но ему нужны деньги. А кроме того, если он не  может  получить
Элинор, то и другим ее не видать. Сама мысль  о  том,  что  кто-то  способен
обесчестить ее изысканную красоту и сломить отважный дух,  выводила  его  из
себя. Он встал, поднял Айлин за волосы, сорвал с нее  платье  и  швырнул  на
стол, голую, на виду у собравшихся.
   - Эй, парни, моя шлюха к вашим услугам, но только  на  эту  ночь,  ибо  я
человек ревнивый. Кто первым попробует ее прелестей, прямо здесь, на  столе?
Неплохое лакомство, верно?
   - Дьявол'. - прошипела Айлин, но  мужчины  уже  толпились  вокруг  стола,
жадно пялясь на нес. Заскорузлые от грязи руки тянулись к ее  полной  груди.
Двое раздвинули ей ноги, а остальные выстроились в очередь,  чтобы  один  за
другим взгромоздиться на  желанную  добычу.  Айлин  оставалась  равнодушной.
Никто не мог возбудить ее так, как Мэрин Ап-Оуэн.  Ей  приходилось  угождать
всем, чтобы поддержать репутацию страстной женщины.
   Повернув голову, она заметила Мэрина. На его коленях сидела рыжая  шлюха,
тоже голая. Он уже успел насадить ее на  свое  копье,  и  девушка  энергично
подпрыгивала:  голова  откинута,  шея  напряжен",  из  горла  рвется   вопль
наслаждения.
   "Сука!" - подумала Айлин. Но ничего, отныне  у  рыжей  в  клиентах  будет
самая последняя шваль, уж об этом Айлин позаботится!
   Перед рассветом, когда почти все  в  зале,  пресытившись  едой,  вином  и
наслаждениями, громко храпели, Мэрин поискал глазами Айлин.  Она  слала  под
столом, несмотря на то что один из валлийцев все еще трудился над ней. Мэрин
бесцеремонно оттолкнул его и поднял Айлин.
   - Пойдем, моя прелестная шлюха, - велел он. - Ты еще не обессилела, а мой
резвый "петушок" не успокоится, пока не окунет клюв в твой хмельной мед.
   Айлин пришла в себя и улыбнулась ему:
   - Ублюдок! Твои парни растерли все у меня внутри до  крови,  и  тебе  все
мало? В чем дело?  Разве  красноголовая  потаскуха  не  ублажила  тебя?  Или
жалеешь, что употребил ее, а не пленницу?  -  И  громко  рассмеялась  в  его
удивленное лицо. -  Думаешь,  я  не  заметила  томные  взгляды,  которые  ты
бросаешь на  Элинор,  когда  воображаешь,  что  никто  не  замечает?  Словно
неотесанный деревенский олух, которого угораздило влюбиться в молочницу!
   Она презрительно фыркнула, хотя изнемогала от ревности. Да, Айлин удалось
застать его врасплох, но Мэрин  мгновенно  пришел  в  себя  и,  наградив  ее
оплеухой, поволок по лестнице.
   - Если я обращаюсь с леди Элинор иначе, чем с тобой, то лишь потому,  что
она благородная дама и поистине добродетельная  женщина.  Ты  же  -  подлая,
злобная шлюха, с душой, черной как ночь. Мы с тобой - идеальная пара.

***

   В утро Рождества, когда за  стенами  замка  Гвинфр  вихрился  снег,  Эльф
продолжала трудиться над гобеленом. После утренних  молитв  она  тихо  спела
рождественский гимн, который выучила когда-то в монастыре.  Ужасно  печально
сознавать, что она даже не может встретить праздник как полагается.
   На гобелене появился первый узор.  Поскольку  этот  замок  не  место  для
религиозных сюжетов, она черпала вдохновение в окружающем пейзаже, изобразив
зеленые холмы, синее небо и луг, усеянный цветами. Неплохо бы прибавить пару
оленей!
   Эльф вздрогнула. Шелковая туника и юбки  плохо  грели,  и  даже  плащ  не
спасал от сырости. Несмотря на то что она не отходила от огня,  сквозь  щели
сочился холод, известковый раствор, скреплявший камни, давно выкрошился.
   Она вспомнила о своем теплом доме в Эшлине. Как там ее  маленький  Симон?
Вернулся ли из Нормандии Ранульф? Когда ее наконец освободят? Здесь никто не
положил в очаг рождественское полено, не поставил свечи из душистого  воска,
не зажарил кабана, не спел  ни  одного  гимна.  А  сейчас  обитатели  Эшлина
наверняка слушают мессу в заново отделанной церкви. Первое Рождество Симона,
а она даже не может полюбоваться личиком малыша.
   На мгновение Эльф захлестнула  ярость,  но  она  вовремя  вспомнила,  что
младенец Христос пришел, чтобы принести на землю мир.  Она  снова  вернулась
мыслями к Эшлину. Как  она  тоскует  по  воинственной  старой  Аиде,  Вилле,
верному Седрику, надежному Фулку. Как ей не хватает мягкой постели и вкусных
обедов! Здесь еда такая однообразная и почти никогда не бывает зелени.
   За стенами продолжал бушевать ветер. Эльф снова зябко поежилась,  но  тут
же ахнула от неожиданности, когда на плечи ей упал тяжелый,  подбитый  мехом
плащ. Женщина подняла удивленные глаза  и  встретилась  взглядом  с  Мэрином
Ап-Оуэном.  Губы  их  почти  соприкасались.  Эльф  вспыхнула   и   испуганно
отпрянула, не в силах вымолвить ни слова. О, этот  огонь  в  его  глазах!  В
точности как в свое время у Ранульфа. И тут ее  мгновенно  озарило:  Ранульф
любит ее! Сердце наполнилось счастьем, но тут же вновь  сжалось.  Значит,  и
Мэрии Ап-Оуэн питает к ней те же чувства!
   Мэрии поспешно отвернулся. - Гвилл напомнил мне,  что  у  вас  почти  нет
одежды, а теперь, когда пришла зима, вам не мешает иметь  плащ  потеплее,  -
спокойно заметил он.
   Эльф с трудом сглотнула.
   - Спасибо, господин, - поблагодарила она, низко склонившись над работой.
   - Это волчий мех, Я сам убил зверя прошлой зимой, - продолжал он.
   "Нужно смотреть на него, иначе он заподозрит неладное", - подумала Эльф и
снова подняла голову.
   - Я уже почти согрелась. Теперь буду укрываться по ночам.
   - Но почему вы не сказали, что мерзнете? - удивился он.
   - Не в моих привычках жаловаться.
   - Впредь просите все, что понадобится, ведь я уже говорил вам!  Согласен,
наше положение не совсем обычное, но я не  собираюсь  лишать  вас  привычных
удобств. Я человек честный и не желаю, чтобы вы зачахли. Обещаю вернуть  вас
мужу целой и невредимой.
   Эльф против воли рассмеялась. Мэрии улыбнулся. Он никогда не слышал,  как
она смеется!
   - Что вас так позабавило, госпожа?
   - Вы - честный человек? Вы разбойник и вор,  Мэрии  Ап-Оуэн,  -  фыркнула
она.
   - Верно, - ухмыльнулся он, - зато честный разбойник и вор.
   - Интересно, придерживались ли монахини Святой Бригитты того же мнения, -
мягко напомнила она. Мэрин вспыхнул:
   - Жажду крови трудно удержать в узде. Никогда, ни  до,  ни  после,  я  не
совершал таких постыдных деяний, но в тот день меня подстрекала дьяволица  в
женском обличье. Мне  стыдно  признаться  в  собственной  слабости,  но  что
сделано, то сделано, и ничего не вернуть.
   - Вы по крайней  мере  можете  молиться  за  тех,  кого  погубили,  Мэрин
Ап-Оуэн, и этим исправить содеянное. Если искренне раскаетесь и попросите  у
Господа прощения. Он дарует вам благо.
   Мэрин устало вздохнул:
   - Я лишился всякой надежды на спасение, госпожа Элинор. Может, если бы мы
встретились раньше, все вышло  бы  по-другому.  Но  этому  не  суждено  было
случиться.
   Он поклонился ей и, повернувшись, исчез. Элинор вернулась  к  прерванному
занятию. Но на душе было тяжело. Бедняга! Каким он был до того,  как  в  его
жизнь вошла Айлин? Гвилл утверждает, что его  хозяин  -  великий  грешник  с
самого своего рождения, но так ли это? Приходилось признать,  что  Гвилл  не
лжет, ибо он был искренне предан Марину. Как ни горька правда, тут уж ничего
не поделаешь. Что за многообразный мир! И она ничего не знала бы о его бедах
и радостях, если бы осталась в монастыре. Не было бы ни Ранульфа, ни Симона.
В мирской жизни приходится  принимать  равно  как  хорошее,  так  и  плохое.
Остается лишь надеяться, что последнего куда меньше.
   Что с ней будет?!

***

   Снег. Снег - досадная помеха всем планам. Ранульф не находил себе  места.
Он хотел послать Сима в Гвинфр, передать, что он вернулся  и  продаст  скот,
как только отыщет подходящего покупателя. Соседи наверняка начнут гадать,  с
чего  он  вздумал  торговать  зимой.  Некоторые   даже   воспользуются   его
безвыходным положением. Да, нелегко ему придется, но  ничего  не  поделаешь.
Сейчас главное - Элинор.
   Метель наконец улеглась, и Сим  отправился  в  путь.  Первого  января  он
подъезжал к Гвинфру, презрительно рассматривая руины, кучи мусора  и  убогие
постройки.
   - Что тебе нужно? - окликнули его из-за решетки.