ятная  и
веселая женщина, и ее общество доставляет Мавии огромное удовольствие.
   - И ты виделась с се сыном, богиня?
   В его голосе она услышала угрожающие нотки.
   - Да, римлянин. Я видела его несколько раз в саду его матери.
   Ей следовало быть осторожной и не лгать, иначе император заподозрит ее.
   - Ты говорила с ним?
   - По крайней мере раза два, - сказала она. Теперь она знала, что  кто-то,
несомненно, донес об этом Аврелиану.
   - И ..?
   - И что, римлянин? - Она легко рассмеялась.  -  Уж  не  ревнуешь  ли  ты,
цезарь?
   Прижавшись к нему, она, дразня, поцеловала его.
   - Теперь я не понимаю, что нашла в Марке Александре.  На  самом  деле  он
очень скучный и напыщенный человек.
   - Значит, ты любишь меня одного?
   - Я уже говорила тебе, римлянин, что вряд ли когда-нибудь полюблю  снова.
Но что может предложить  мне  Марк  Александр,  скажи?  Ты  предлагаешь  мне
империю, и я буду дурочкой,  если  откажу  тебе.  В  особенности,  если  мне
предстоит родить тебе ребенка.
   Он долгим, испытующим взглядом смотрел ей в лицо и, удостоверившись,  что
она не лукавит, печально признался:
   - Я знал, что в конце концов ты снова встретишься с Марком Александром, и
ревновал. Я люблю тебя, богиня! Теперь в тебе вся моя жизнь!
   - Я никогда не  давала  тебе  повода  сомневаться  во  мне,  римлянин,  -
ответила она, а про себя весело подумала: "Только потому, что я осторожна  и
меня не поймали!"
   Он поднялся.
   - А теперь я должен оставить тебя, богиня, но я вернусь,  прежде  чем  мы
отправимся в поход.
   Она улыбнулась ему и наблюдала из-под полуприкрытых век, как  он  выходил
из ее спальни. "Мне придется увидеть тебя всего лишь один раз,  римлянин,  -
подумала она. - По крайней мере теперь я  избавлена  от  твоего  назойливого
внимания".
   Через несколько минут в спальню вошли обе ее служанки,  Баб  и  Адрия,  и
Зенобия спросила их:
   - Он уехал?
   - Да, - он уже на пути в Рим, - ответила  Адрия.  Зенобия  повернулась  к
Баб.
   - Ступай к Марку и скажи ему, что со мной все в порядке. Еще  скажи,  что
рядом с нами живет шпион императора. Он не должен  приходить  ко  мне,  пока
император не уедет из Рима. Если  он  станет  протестовать.  Баб,  тогда  ты
должна сказать ему, что Аврелиан спросил меня, разговаривала ли я с ним, и я
ответила, что да. Ясно, кто-то  уже  доложил  о  Наших,  встречах.  За  нами
следят, и мы не должны рисковать. Дагиан станет нашей связной, но я не стану
подвергать опасности ни одного из нас теперь, когда мы так близки к бегству.
Скажи ему. Баб, что я люблю его!
   - Не бойся, дитя мое! - утешала ее Баб. - Марк  Александр  Бритайн  ценит
тебя больше всего на свете. Он поймет!
   Зенобия молилась, чтобы это было так.
   Шли дни, и Дагиан только  один  раз  заговорила  о  своем  сыне,  сообщив
Зенобии, что Марк занимается подготовкой к их отъезду. Царица Пальмиры стала
засыпать Дагиан многочисленными вопросами.
   - А какая она, эта ваша Британия? - был ее первый вопрос.
   - Ах, - произнесла Дагиан, и ее лицо осветила улыбка,  -  она  совсем  не
похожа на твою Пальмиру и  на  Италию.  Это  -  островная  страна,  с  очень
неустойчивой погодой: сегодня может быть солнечно, безоблачно,  а  завтра  -
туман, небо в низких тучах, идет дождь. Зимы там  суровые  и  снежные,  зато
весна щедро воздает за все серые, холодные дни. Там нет пустынь, как в  твой
стране, Зенобия. Только вдоль берега моря тянутся песчаные пляжи. Британия -
страна холмов и долин, гор и лесов. Римляне имеют власть на очень  небольшой
территории,  ведь  в  Британии  издавна  живут  племена  свирепые,  и   даже
кровожадные.
   Зенобии стало не по себе.
   - В ваших устах это звучит  так  дико,  Дагиан!  Зачем  же  мы  с  Марком
собираемся жить там да еще и рожать детей? Я получила известие,  что  Флавия
произвела на свет девочку в Кирене. Будет ли ваша Британия безопасным местом
для такого нежного младенца?
   - Дорогая моя девочка, разве есть в этом мире хоть одно место, безопасное
для детей? Но  как-нибудь  они  выживут.  Марк  собирается  обосноваться  на
острове возле южной оконечности Британии. Тебе не  нужно  бояться,  Зенобия.
Много лет назад, так давно, что точная дата не  записана,  на  этом  острове
жило небольшое  кельтское  племя,  но  сейчас  он  необитаем.  Этот  остров,
насколько я помню, прелестное место. Климат там мягкий даже в зимние месяцы.
Цветы, фрукты и овощи растут там круглый год; вы сможете  разводить  овец  и
рогатый скот. Море полно рыбы. Вы будете там счастливы.
   - А вы поедете с нами, Дагиан?
   - Нет, моя дорогая. Я уже давно решила жить вместе с Аулом и  его  семьей
там, где я  родилась  и  провела  свое  детство.  Однако  непременно  приеду
навестить вас, если боги дадут мне здоровье.
   Зенобия успокоилась и стала думать о Вабе и его семье. Марк  обещал,  что
позаботится о них, но как же он сможет сделать это, будучи пленником  здесь,
в Тиволи? И снова Дагиан удалось успокоить ее.
   - Марка освободили от домашнего ареста, и он, и я можем  теперь  свободно
передвигаться, - сказала пожилая женщина. - На этой неделе мы возвращаемся в
наш дом в Риме.
   - Я не смогу жить без вас! - воскликнула Зенобия. -  Проклятый  Аврелиан!
Он сказал, что  больше  не  опасается  Марка,  но  это  не  так!  Вы  -  моя
единственная подруга, и я нуждаюсь в вас!
   - Мужайся, Зенобия! - мягко упрекнула ее Дагиан. - Наше возвращение в Рим
даст Аврелиану уверенность, что ты действительно больше  не  желаешь  Марка.
Через неделю или две армия выступит в поход, а вместе  с  ней  отправится  и
император. И тогда ты станешь свободной, дочь моя!
   Она обняла Зенобию и прижала ее к своей большой груди.
   - Мне так страшно! - призналась Зенобия и вдруг расплакалась. - Я  боюсь,
что Аврелиан разыщет нас и убьет. Мы ждали так долго, Дагиан, так долго!
   - Вам предназначено жить вместе! - утешала ее Дагиан. -  Не  бойся,  дочь
моя! Наша осмотрительность не позволит императору  узнать  о  наших  планах.
Боги позаботятся об этом!
   - Боги капризны! - прошептала Зенобия.
   - Тише, дочь моя!
   И Дагиан опасливо огляделась вокруг, словно  могла  увидеть  разъяренного
бога.
   Зенобия немного успокоилась.
   - Вы правы, Дагиан, я веду себя как ребенок. Мы так близки к победе!
   Женщины обнялись в  последний  раз.  Через  несколько  дней  мать  и  сын
покинули императорскую виллу в Тиволи и вернулись в свой дом  в  Риме.  Хотя
Марк Александр продал большой торговый дом, который принадлежат его отцу,  у
него все еще были большие связи среди крупных купцов. Среди них  был  и  сын
одного богатого пальмирского семейства, убитого во время  штурма  города.  С
падением Пальмиры молодой человек остался один и  лишился  рынка  для  своих
товаров. Он мог бы оказаться банкротом, если бы Марк Александр не вмешался и
не пришел ему на помощь. Марк потребовал,  чтобы  ему  возвратили  долги,  и
молодой пальмирец горел желанием  помочь  ему.  У  него  остались  друзья  в
Кирене, с которыми он поддерживал постоянную связь.  Теперь  он  отправил  в
город почтовых голубей, и через десять дней пришло  известие,  что  Вабаллат
предпочитает  оставаться  в  императорском  плену,  чем  подвергаться   всем
опасностям бегства вместе со своей женой и новорожденной дочерью.
   Марк знал, как расстроится Зенобия, но, по  правде  говоря,  почувствовал
облегчение. Молодой человек никогда не забудет, чего он  лишился,  и  станет
бессознательно винить в этом свою мать. Мира им не видать!
   Пришло и более счастливое известие - брат Вабы  найден  живым  людьми  из
племени бедави среди руин Пальмиры.  После  резни  осталось  в  живых  всего
полдюжины человек - женщина, четверо детей  и  Деми.  Все  они  должны  были
умереть. Люди из племени взяли их в свой лагерь, и хотя один из  детей  умер
несколько дней спустя, остальные выжили. Деми узнал, что его брат  теперь  в
Кирене, а мать в Риме. Он написал Вабе, что предпочитает остаться  со  своим
дядей Акбаром и племенем бедави. Раз он не может жить  в  Пальмире,  которая
теперь разрушена, то предпочитает бродить по пустыне, как делали его предки.
Он уже положил глаз на сильную молодую девушку и собирается взять ее в жены,
как только соберет выкуп за нее.
   "Итак, - подумал Марк, прочитав письмо из Кирены, - мы начнем все  заново
- только Зенобия, наша дочь и я.  Мы  сбросим  прежнюю  жизнь,  как  ящерица
сбрасывает старую кожу".
   Выступление армии  было  назначено  на  следующий  день.  Марк  Александр
Бритайн думал о том, не  переменит  ли  Аврелиан  в  последний  момент  свое
решение и не попытается ли взять с собой  Зенобию.  Они  не  виделись  и  не
разговаривали друг с другом уже больше месяца. Хотя его мать уверяла, прежде
чем они уехали из Тиволи, что все идет хорошо, даже она не видела Зенобию  и
не общалась с ней в течение последних нескольких недель. В тот день к  Марку
пришел Гай Цицерон, и Марк тепло приветствовал своего старого друга.
   Гай улыбнулся.
   - Снова мне приходится просить тебя присмотреть за моей Клодией и  нашими
детьми в мое отсутствие. Клодия толстеет, скоро родится  еще  один  ребенок,
рождения которого я не увижу, - печально сказал он.
   - Почему ты не уходишь  в  отставку,  Гай?  Твоя  семья  богата,  правда,
наследник - твой старший брат, но ты можешь сделать карьеру в  политике.  Не
думаю, что ты веришь в будущее Аврелиана!
   - Это мой последний поход, - признался Гай. - Я должен подумать  о  своей
семье. Что же касается императора, то, должен признаться,  я  не  знаю,  как
долго он сможет удержаться. Он - прекрасный полководец и хороший  правитель,
но ему не хватает тонкости. Он слишком легко наживает врагов.  Возьмем  хотя
бы этот его храм Непобедимого Солнца. Он отрекся от старых богов  ради  этой
странной новой религии, и, по правде говоря,  это  позор!  После  последнего
триумфа он провел в своем храме обряд плодородия -  совокупился  на  высоком
алтаре с царицей Пальмиры, а потом взял еще пятнадцать  женщин,  прежде  чем
насытился. Я знаю нескольких человек, которые посещают такие сборщица. Очень
распущенные люди. Они все жаждали обладать царицей. Обычно Аврелиан, который
называет себя богом на земле, пускает по рукам своих женщин после того,  как
он кончит с ней. Однако в эту ночь он не разрешил им этого. Он  заявил,  что
Зенобия - это богиня на земле и в эту  ночь  понесет  от  него  ребенка.  Он
заявил, что не позволят другим осквернить его семя.  Зенобия,  как  говорят,
потеряла сознание и не выходила из  оцепенения  несколько  дней.  Несчастная
женщина! Ей пришлось много вытерпеть от Аврелиана, но это, несомненно,  было
самое худшее. Ходят слухи, что он собирается сделать царицу  Пальмиры  своей
императрицей, когда Ульпия Северина умрет.
   - Да, - произнес Марк странно спокойным голосом. -  Эти  слухи  дошли  до
меня.
   "Сохраняй спокойствие! - предупреждал его внутренний голос. - Гай -  твой
Друг, но прежде всего он предан Аврелиану".
   Ему так хотелось задать несколько вопросов, но  он  переменил  тему,  как
будто Зенобия и Аврелиан совсем не интересовали его. Он не был  уверен,  что
Гай не шпионит за ним в пользу императора.
   - Я буду очень счастлив побыть в обществе  Клодии,  Гай.  Она  прекрасная
жена и мать в добрых старых традициях, я завидую тебе.
   - А почему ты не женишься? - внезапно спросил Гай.
   Марк рассмеялся.
   - Потому что никого не  люблю.  Мой  брат  продолжит  наш  род,  мне  нет
необходимости жениться. А кроме того, я предпочитаю свободу.
   - Да, я знал таких же как ты старых холостяков, - сказал Гай.  -  Есть  и
такие люди. Он встал.
   - А теперь мне пора идти. Благодарю тебя за доброту к моей жене и  детям.
У моего брата просто нет времени, чтобы побеспокоиться о Клодии.
   Мужчины пожали друг  другу  руки,  и  Гай  ушел.  Его  быстрое  "Прощай!"
отдалось эхом и затихло.
   Марк тяжело опустился на стул.  Он  вернулся  к  рассказу  Гая  о  культе
Аврелиана. Император публично взял Зенобию! Марк содрогнулся  при  мысли  об
этом ужасе. Ему захотелось задушить Аврелиана, ощутить его толстую  шею  под
своими пальцами, видеть, как его  лицо  становится  багровым,  он  судорожно
делает несколько последних вдохов, и умирает!
   Почувствовав, что жажда насилия бьет в нем ключом, он быстро  поднялся  и
закрыл дверь  библиотеки.  Потом,  вернувшись  в  комнату,  начал  методично
уничтожать все,  что  в  ней  находилось.  В  ярости  он  швырял  мебель  на
прекрасные, украшенные фресками стены. Он разбил всю керамику, которая  была
в комнате, и только кииги-свитки избежали уничтожения благодаря тому, что  в
библиотеку вовремя вошла Дагиан.
   - Марк!
   Она огляделась и пришла в ужас при виде кошмарного разгрома.
   - Марк, что случилось?
   Он каким-то образом услышал  ее  сквозь  красную  пелену  ярости,  и  его
горящие глаза мало-помалу прояснились.
   - Я должен был либо сделать это, либо убить его! - сказал он.
   Дагиан не стала спрашивать - кого. А вот за что?
   - За что?
   Марк рассказал ей обо всем, и глаза Дагиан наполнились слезами.
   - Несчастная Зенобия! - тихо сказала она и добавила:
   - Марк, а ты не сердишься на Зенобию?
   - Нет, мама. Рим - настоящая сточная канава, и ни  одному  из  нас  здесь
больше нет места. Только боги знают,  как  сильно  я  желаю  увезти  Зенобию
отсюда!
   - Тебе придется подождать, пока Аврелиан не отчалит из Бриндизи, Марк,  и
еще подождать недельку. Мы не можем подвергать себя риску, вдруг  кто-нибудь
узнает о наших планах. Ты должен сохранять спокойствие, сын мой.
   - Да, мама, но когда я узнал о том, что он  сделал  с  моей  женой...  Да
проклянут его боги! Надеюсь, он никогда не  вернется  в  Рим!  Надеюсь,  его
убьют!
   Однако в тот момент Аврелиан был еще далек от  смерти.  Он  находился  на
вилле Зенобии в Тиволи, держал прекрасную пленницу  в  объятиях  и  страстно
целовал ее. Она заставила себя  пылко  отвечать  на  его  поцелуи  и  слегка
покусывала его губы, чтобы еще сильнее разжечь его желание. Его руки ласкали
ее полные груди.
   - Ты так прекрасна! - шептал он ей  на  ухо,  и  она  нежно  улыбалась  и
прижималась к нему.
   - Ты еще не знаешь наверняка, богиня? - спросил он. - Можно сказать точно
- носишь ты моего ребенка или нет?
   - Еще слишком рано, цезарь, - сказала она, застенчиво  опустив  глаза.  -
Обещаю, что пошлю тебе письмо, как только  буду  знать  наверняка.  В  таких
делах нельзя спешить, римлянин.
   - Мне не хочется покидать тебя, богиня, но я не хочу, чтобы  ты  в  своем
положении подвергалась всем трудностям, неизбежным в путешествии.
   Она ответила:
   - Я понимаю, цезарь, и согласна с тобой. Я ведь  не  девушка  в  расцвете
сил. Так будет лучше!
   - Если бы только я мог знать наверняка!
   Он  беспокоился,  что  на  короткое  мгновение  Зенобия  чуть   было   не
почувствовала к  нему  жалость.  Но  потом  вспомнила  об  обрядах  в  храме
Непобедимого Солнца.
   - В ту ночь ты был таким мужественным и могучим, римлянин!  -  прошептала
она с затаенной злобой. -  Раз  так  предсказано,  не  стоит  сомневаться  в
результате!
   - Нет, нет!  -  ответил  он,  очевидно,  опасаясь,  что  недостаток  веры
заставит богов внезапно изменить свое отношение к нему. - Нет, ты беременна,
я уверен!
   - Тогда поцелуй меня, Аврелиан, и отправляйся в путь. Ведь чем скорее  ты
покинешь меня, тем скорее вернешься - ко мне и к нашему ребенку.
   Теперь она смотрела ему в лицо, и в ее  серебристо-серых  глазах  плясали
золотистые огоньки. Она никогда не была  так  прекрасна.  Тут  же  его  губы
прильнули к ней. Но она не позволила расслабиться и поцеловала его  в  ответ
столь  же  неистово.  Когда  их  губы  разомкнулись,  он,  как  ни  странно,
почувствовал, что задыхается.
   - Да будут с тобой боги, римлянин!  -  сказала  она.  Ему  не  оставалось
ничего другого, как  только  оставить  ее.  Но  уходя,  он  чувствовал  себя
неудовлетворенным. Взобравшись на колесницу, он обернулся и взглянул на  нее
еще раз. Образ Зенобии в ее огненно-красном каласирисе, с  длинными  черными
волосами, развевающимися на ветру, с  горделивой,  высоко  поднятой  головой
запечатлелся в его памяти. Он поднял руку в прощальном жесте, потом хлестнул
лошадей и уехал. Колеса застучали по аллее, а потом по Фламиниевой дороге.
   Она тоже подняла руку в прощании, думая о том, слышит ли он ее смех.
   - Я больше никогда не увижу тебя, римлянин, и пусть воспоминания обо  мне
преследуют тебя вечность! - тихо воскликнула она, круто повернулась и  вошла
в дом.
   Дни  тянулись  длинные  и  скучные,  а  ночи  -  темные  и  одинокие.   В
определенный день сомнения в возможности беременности отпали. Она никогда не
верила, что император в состоянии зачать ребенка, ведь прежде ему ни разу не
удалось стать отцом. Но безумие, творившееся в  храме  Непобедимого  Солнца,
заронило семена сомнения.
   Преторианские гвардейцы вокруг ее  виллы  были  удалены  по  ее  просьбе,
которую она передала в сенат через Клавдия Тацита.
   - Я не  желаю  ввергать  правительство  в  чрезмерные  расходы  по  моему
содержанию, - сказала она. - Достаточно того, что Рим предоставил мне дом.
   Тацит предположил, что вскоре она получит полную свободу. На  его  добром
старом лице появилось мягкое и отрешенное Выражение.
   - Откуда такая уверенность? - спросила она.
   -  Перед  отъездом  император  сделал   несколько   довольно   интересных
утверждений относительно вашего состояния.  Несколько  недель  назад  ходили
служи об обряде плодородия в его храме Непобедимого Солнца.
   - Если вы имеете в виду, Тацит, ту ночь, когда меня накачали наркотиками,
а потом император изнасиловал меня на  алтаре  своего  храма,  то  позвольте
заверить вас, что в результате не произошло ничего особенного.  Правда,  мне
до сих пор отчаянно стыдно. Аврелиан до своего отъезда  предпочел  поверить,
будто бы я понесла от него ребенка. Я не стала его разубеждать в этом, чтобы
избавиться от скучной обязанности сопровождать его в Византию. Если сенат не
верит мне, то пусть расспросят моих служанок или позовут доктора,  чтобы  он
осмотрел меня. Я не беременна.
   - Вы любите Аврелиана? - прямо спросил Тацит.
   - Нет! - ответила она ему столь же прямо. - Я его пленница и всегда  была
только пленницей!
   - Но он верит, что вы любите его.
   - Он также верит в то, что я - воплощенная богиня Венера, но это не  так,
Тацит!
   Она внимательно взглянула на него.
   - Вы почти уже сказали мне, что против Аврелиана  готовится  заговор.  Но
меня это не волнует! А почему это должно беспокоить меня? Аврелиан  отнял  у
меня все, что мне  было  дорого  -  моих  сыновей,  мой  народ,  мой  город!
Единственное, что у меня осталось, - это моя дочь,  и  я  хочу,  чтобы  меня
оставили в покое. Вы можете рассказать об этом сенату, Тацит! Я хочу,  чтобы
меня предоставили самой себе!
   - Оказывается, ваша репутация - не ложь,  Зенобия  Пальмирская!  Вы  и  в
самом деле мудрая женщина, - ответил Тацит. Потом  он  попрощался  с  ней  и
удалился.
   Когда он  ушел,  Зенобия  попросила  принести  ей  пергамент,  письменные
принадлежности и быстро написала записку Дагиан. Записку немедленно доставил
я Рим Тиро, юный раб Зенобии. Он был искусным кучером и  получил  травму  на
арене. Теперь он уже не годился для соревнований, и его хозяин  продал  его.
Зенобия купила его, дала ему в жены прелестную девушку-рабыню, и теперь Тиро
был готов умереть за свою хозяйку.
   В тот вечер Тиро вернулся не один, с ним приехал Марк Александр  Бритайн,
закутанный в темный плащ. Он проскользнул на виллу и  направился  в  спальню
Зенобии.  Адрия  тихо  вскрикнула,   когда   большая   черная   фигура   без
предупреждения вошла в  комнату.  Но  Марк  скинул  длинный  плащ,  и  Адрия
облегченно вздохнула.
   - Ох, хозяин, вы так напугали меня! Марк усмехнулся.
   - А ты подумала, что это  Аврелиан  вернулся?  Адрия  состроила  гримасу,
которая заставила Марка захохотать во весь голос.