се пропало! Итак,  остается  только  эта  ночь,  только
сегодня! Пока Колиньи не успел получить аудиенцию у короля!
   - Еще не вечер, - размышлял вслух де Гиз. - Если постараться  и  разнести
эту весть среди наших, мы бы успели. Если мы  начнем,  к  нам  присоединится
весь Париж! Да, пожалуй, мы успеем справиться. Мы начнем в  два  часа  ночи,
когда пробьют куранты. Это устроит  ваше  величество?  По-моему,  подходящее
время!
   - Да, - ответила королева, - согласна. В  это  время  все  богобоязненные
гугеноты будут спать у себя в домах. Все хорошо, за исключением того, что  в
это время мой зять дает последний бал по случаю его брака с моей дочерью. На
следующий день Марго и Генрих отправляются в свадебное путешествие в  Шинон,
чтобы отдохнуть от шумного двора.
   -  И  все-таки  я  считаю,  что  Наваррского  тоже  надо  прикончить,   -
пробормотал герцог де Гиз.
   - Зачем же? Чтобы легализовать - разумеется, после убийства вашей жены  -
непристойный союз с моей дочерью? Не выйдет, Гиз! Довольно с вас того, что я
не приказала силой выдворить вас из постели моей дочери последние  три  дня,
пока Генрих Наваррский играл с герцогом Алансонским.
   - Мадам! - попробовал возмутиться герцог  де  Гиз,  но  Екатерина  только
махнула рукой.
   - Не стоит отрицать очевидные истины, месье. Это  не  имеет  отношения  к
делу. Важно, что сегодня ночью  наши  дорогие  гости,  Конде  и  Наваррский,
развлекаются. Я думаю, Конде будет с мадемуазель де Гренье.
   - Мама, тебе не удастся соблазнить Конде! Он только что  женился,  и  все
знают, насколько он целомудрен! - воскликнул герцог Анжуйский.
   Екатерина рассмеялась:
   - Ты недооцениваешь меня, сын.  Конде,  как  полководец,  страстно  любит
шахматы. А мадемуазель Гренье - лучший придворный игрок. Она его  займет.  А
его жену займет герцог Алансонский, она так по-сестрински заботится о нем.
   - А герцог Наваррский? - спросил де Гиз.
   - Для него у меня есть особый сюрприз, господа.  Еще  с  вечера  накануне
свадьбы он преследует будущую невестку графа де Шер, ирландку по имени мадам
Бурк, которая должна выйти замуж за старшего сына графини от первого  брака,
графа де Мариско. Она же постоянно отвергает его, что только  подогревает  в
нем пыл.
   - А что с ее женихом? - спросил герцог Анжуйский. - Где его место в  этой
схеме?
   -  Он  развлекается  этой  интригой  и  не  считает  герцога  Наваррского
серьезным соперником. Если бы не моя помощь, герцогу не видать ее как  своих
ушей, но я ему в этом помогу. Некогда де Мариско хотел жениться на герцогине
де Беврон. Теперь она овдовела и  хотела  бы  вернуть  его  расположение.  Я
позабочусь о том, чтобы  она  была  выслушана,  а  ты,  Анжу,  в  это  время
препроводишь  мадам  Бурк  в  уединенное  место  для  встречи   с   герцогом
Наваррским. Она,  разумеется,  не  будет  подозревать,  что  за  встреча  ее
ожидает. Она должна думать, что это я  хочу  встретиться  с  ней  и  вручить
специальное послание для Елизаветы Тюдор, которое она  должна  передать  при
возвращении в Англию.
   - А что, если она станет изображать из себя девственницу?  -  спросил  де
Гиз. - Что тогда, мадам? Екатерина Медичи хмыкнула:
   - Мне что, описать вам все это в подробностях? Анжу,  ты  же  знаешь  мой
потайной кабинет?
   - Это тот, с кроватью в алькове?
   - Да! Приведешь туда мадам Бурк. Напои ее или слегка оглуши. Да, это даже
лучше, снотворное сделает ее вялой. Свяжи руки, раздень и положи на кровать.
Я заметила, что герцог сходит с ума  по  ее  маленьким  грудкам.  Стоит  ему
только увидеть их, и его галантность смоет волна похоти. - Она захихикала. -
Ну, вы знаете, как ведет себя этот герцог, когда ему попадается  хорошенькая
девушка. Ты, Анжу, подождешь  примерно  час  после  этого,  мы  должны  быть
уверены, что, когда пробьет третий час, герцог Наваррский будет занят.

***

   Этот последний бал окончился полным триумфом, вылившись из залов дворца в
окружающий Лувр  парк  на  берегу  Сены.  Парижский  свет  был  бы  сплошным
наслаждением для Скай, если бы не преследования герцога Наваррского.  И  все
же она предпочитала тюдоровский двор  французскому  -  здесь  слишком  много
интриг, французские придворные, на  ее  взгляд,  чересчур  экстравагантны  и
аморальны.
   - Вот не  верила,  -  сказала  она  Адаму,  -  что  когда-либо  предпочту
английский двор с  его  открытостью  и  грубоватостью,  но  по  сравнению  с
французами англичане не так изощренны.
   Он хмыкнул:
   - А ты можешь поверить, что эти проклятые, невозможные ирландцы прекратят
сражаться с нами, англичанами, дорогая?
   Ее сапфировые глаза невинно раскрылись от удивления:
   - Как, Адам, ведь это не ирландцы сражаются с англичанами, а англичане  с
ирландцами!
   - Но только не с этим англичанином, -  прошептал  он,  наклоняясь,  чтобы
поцеловать ее.
   Сердце Скай бешено забилось, как каждый раз в последнее время,  когда  он
ласкал ее.
   - Дьявол! - прошептала она. - Если ты  не  прекратишь  свои  непристойные
приставания, я устрою сцену!
   - Дорогая, - тихо сказала Габи, - простите  мое  вторжение,  но  королева
требует, чтобы сегодня ночью мой сын принял герцогиню Беврон.
   Их смех разом оборвался.
   - Никогда, мама! - Лицо Адама исказила гримаса отвращения.
   - Адам, нельзя отказывать королеве - Атенаис  одна  из  ее  фавориток.  Я
знаю, герцогиня не сможет заставить тебя изменить свое  решение,  и  мне  бы
этого не хотелось, но, так как  за  нее  просит  сама  королева,  ты  должен
обойтись с Атенаис вежливо.
   - Адам, - вмешалась Скай,  -  помнишь,  сколько  раз  я  хотела  отказать
Елизавете Тюдор, и всегда вы с Робби убеждали меня не делать этого. То,  что
хорошо для меня, должно быть хорошо и для тебя. Так что ступай и поговори  с
этой шлюхой. Я не возражаю!
   - Я, конечно, понимаю, что не следует злить  Екатерину  Медичи,  особенно
учитывая, что нам придется жить во  Франции.  Отлично,  дорогая,  я  позволю
Атенаис потерзать меня своей болтовней и обещаю, что не  сверну  ее  поганую
маленькую шейку. - И он зашагал через весь зал  к  герцогине  де  Беврон,  с
самодовольной улыбкой сидевшей рядом с королевой.
   - Вы так хорошо действуете на него, дорогая, - мягко сказала  Габи,  -  я
уже много лет не видела его счастливым. А теперь вы - причина его счастья, и
я вечно буду благодарна вам за это.
   - Но ведь сделать Адама счастливым - так просто, Габи!  Я  люблю  его,  -
тихо произнесла Скай, - и если бы он не думал столько о моем благе,  мы  уже
давно бы поженились. Но теперь нас ничто не удержит.
   - Мадам Бурк?
   Дамы повернулись и, увидев перед  собой  герцога  Анжуйского,  присели  в
реверансе.
   - Ваше высочество!
   Он церемонно поклонился и сказал:
   - Мадам Бурк, моя мать хотела бы поговорить с вами приватно.  Пожалуйста,
следуйте за мной!
   - Королева Екатерина хочет говорить со мной? Извините, месье герцог, но я
вас не понимаю!
   - Я полагаю, мадам,  что  моя  мать  хочет  передать  вам  особое  личное
послание вашей королеве. Они сейчас находятся в тесных сношениях в  связи  с
тем, что наши  семьи  должны  соединиться  узами  брака  между  моим  братом
герцогом Алансонским и Елизаветой.
   - О, - воскликнула Габи, - королева  оказывает  вам  честь,  желая  лично
говорить с вами, дорогая! - Габи по-матерински  поправила  Скай  прическу  и
платье. - Ну, дорогая, теперь вы готовы. Вперед! Вперед!
   Герцог Анжуйский, приятно улыбаясь, увел Скай за собой.
   - Должен признаться, мадам, - сказал он, когда они покинули  зал,  -  что
ваше платье - просто сенсация сегодняшнего дня! Эта  лиловато-розовая  ткань
так выгодно подчеркивает великолепный сливочный оттенок  вашей  кожи!  Я  бы
никогда не додумался так выгодно использовать для  подола  юбки  чередование
серебряных и розовых бисеринок! Очевидно, у вас французская, а не английская
портниха.
   - Вы просто разоблачаете меня, месье  герцог,  -  отвечала  Скай.  -  Это
платье сделано портнихой замка Аршамбо.
   - И она же придумала расцветку?
   - Нет, ткань и цвета я всегда выбираю сама.
   - О, у вас  есть  вкус,  мадам!  Как  мне  известно,  большинство  женщин
предпочитают, чтобы их платья выбирали за них,  и  в  результате  они  часто
выглядят так нелепо.
   - Куда мы идем? - спросила Скай герцога Анжуйского,  видя,  что  они  все
дальше удаляются от бального зала.
   -  У  матери  есть  потайной  кабинет  во  дворце,  где  никто  не  может
потревожить ее. Кое-кому не по  нраву  возможный  брак  между  моим  сводным
братом и вашей королевой, так что вы должны понять ее  стремление  сохранить
вашу встречу в тайне, мадам.
   - Разумеется, - ответила Скай, следуя за герцогом по дворцовым переходам.
Сначала она  пыталась  запоминать  последовательность  поворотов,  но  потом
отказалась от этой бесплодной затеи. Наконец герцог поднялся по  двум  узким
лестничным пролетам к небольшой деревянной дверце.
   Отворив ее, он галантно отступил в сторону.
   - Прошу вас, мадам, входите. Через несколько минут моя мать присоединится
к вам.
   - Спасибо, - ответила она, проходя мимо него, и вдруг что-то взорвалось у
нее в голове, а потом все погрузилось во мрак.
   И когда Скай выплыла из  этой  мглы,  она  обнаружила,  что  находится  в
небольшой комнате и лежит на кровати в алькове.  Может,  она  споткнулась  и
упала? Может, она перенесла  удар  и  из-за  этого  так  болит  голова?  Она
осторожно попыталась сесть, но обнаружила, что  руки  связаны  за  спиной  у
запястий. Некоторое время она мучительно  пыталась  сообразить,  где  она  и
почему. Постепенно ее  память  прояснилась,  и  она  вспомнила,  что  герцог
Анжуйский передал ей просьбу его матери поговорить с  ней  и  она  позволила
отвести себя в потайной кабинет королевы. И только она  вошла  в  него,  как
упала в обморок. Но почему у нее связаны руки?
   Наконец ей удалось сесть. Одна из занавесей алькова была открыта  наружу,
в комнату.
   - Месье герцог... - позвала она. - Вы здесь, герцог Анжуйский?  -  Ответа
не последовало. В комнате царила  тишина.  Она  была  слишком  слаба,  чтобы
встать, и решила пока осмотреть альков. И тут она с ужасом  обнаружила,  что
ее бальное платье лежит, аккуратно сложенное, на стуле рядом с кроватью. Она
испуганно оглядела себя и увидела, что на ней только нижняя юбка  и  блузка.
Все остальное белье, в том числе чулки и подвязки, также лежит на стуле. Она
вдруг услышала звук открывшейся двери  комнаты  и  уверенные  шаги  мужчины,
направлявшегося к ней.
   Звякнули медные кольца отодвигаемой занавеси алькова. Перед  ней,  широко
улыбаясь, стоял герцог Наваррский. Довольным тоном он произнес:
   - Ага, дорогая, вы все-таки пришли! Я весь вечер мучаюсь  мыслью,  уж  не
измените ли вы своего решения!
   Скай в ту же секунду поняла, что ее заманили в ловушку. Но кто  и  зачем?
При французском дворе она всего лишь гостья. Какое  отношение  она  имеет  к
местным интригам? Очевидно, герцог Наваррский не принадлежит к заговорщикам,
во всяком случае, он ничего не знал о заговоре. Его используют так же, как и
ее.
   - Месье герцог, - проговорила она, надеясь, что ее голос звучит  уверенно
и холодно, - что вы имеете в виду?
   Разве вы не видите, что я здесь не по своей воле? У меня связаны руки!
   Генрих вошел в альков, сел на кровать рядом с ней и сказал:
   - Дорогая, но ведь вы  ответили  на  одну  из  моих  любовных  записок  и
сообщили, что будете ожидать меня в потайном кабинете моей тещи  в  половине
второго ночи во время этого бала.
   - Месье, я никогда не была в Лувре - откуда  мне  знать  о  существовании
этой комнаты? Пожалуйста, развяжите меня. Мне больно. Адам де Мариско и  его
родственники уже ищут меня. А я даже не знаю, как мне  вернуться  в  бальный
зал! Вы поможете мне?
   - Итак, вы не  отвечали  на  мою  записку,  дорогая?  -  Герцог  выглядел
озадаченным.
   - Я ее не получала, - возразила Скай.
   - Но вы же здесь! - настаивал он.
   - Меня привел герцог Анжуйский. Он сказал, что королева хочет  поговорить
со мной тайно, чтобы передать мне особое послание для королевы Англии.
   Екатерина Медичи отлично знала своего противника -  она  знала,  что  вид
полуголой Скай должен привести  герцога  Наваррского  в  состояние  крайнего
возбуждения, и оказалась права. Он почти не слышал, что  она  говорила:  его
больше занимали ее прекрасные груди, наполовину обнаженные и колеблющиеся  в
такт ее прерывистому дыханию. Прекрасная ирландка возбудила  его  страсть  с
момента их первой встречи, и вот  наконец  она  оказалась  полностью  в  его
власти. Ее прекрасное тело было еще более соблазнительным, чем в  его  самых
воспаленных мечтах.
   - И все же, мадам, - спокойно продолжал он, - вы  здесь,  я  тоже  здесь,
стало  быть,  глупо  не  воспользоваться  этой  прекрасной  возможностью!  -
Протянув руку, он распустил завязки блузки.  Откинув  ткань  с  ее  округлых
плеч, герцог в одно мгновение обнажил Скай до пояса. От  восхищения  у  него
перехватило дыхание, ибо такие прекрасные маленькие грудки он видел впервые.
   - Месье герцог, - умоляющим тоном произнесла она, - прошу вас, не делайте
этого! Я помолвлена с мужчиной, которого люблю. Как я могу вернуться к  нему
после того, как буду осквернена другим?
   Но  герцог,  протянув  руку,  начал  ласкать  одну  из   ее   совершенных
округлостей.
   - Дорогая, я убежден, что если бы эти ваши исключительно прекрасные плоды
увидел даже святой, то и он не мог бы удержаться. Да и, кроме  того,  мадам,
вы же не девушка! Насколько я знаю, у вас было  несколько  мужей  -  вам  не
нужно защищать девственность.
   - Но у меня есть честь! - воскликнула Скай.
   - Честь женщины легко восстановить, - спокойно заметил король Наварры,  -
стоит подарить ей бриллиантовое ожерелье или небольшое поместье  -  и  снова
все в порядке.
   - В девятнадцать лет у вас незаурядный опыт, - язвительно ответила Скай.
   Он рассмеялся, его позабавила ее вспышка.
   - Первая женщина была у меня  в  тринадцать  лет,  мадам.  И  с  тех  пор
практически не было ночи, чтобы я заснул один. - Генрих Наваррский  встал  и
начал раздеваться. - Вы обращались к  моим  лучшим  чувствам,  мадам,  и  вы
пытались унизить меня, но ни в том, ни  в  другом  не  преуспели  -  вам  не
удалось заставить меня отказаться от моих намерений. Вполне возможно, мадам,
что вы оказались в этой постели не по своей воле, но тем не менее вы  здесь,
и если я отпущу вас, то буду жалеть об этом до конца своих дней.
   - Я буду кричать, - пригрозила она ему. Он рассмеялся:
   - Вас никто  не  услышит,  дорогая.  Потайной  кабинет  Екатерины  Медичи
находится в самой дальней части дворца по многим причинам,  и  в  том  числе
потому, что никто не должен слышать, скажем, криков пленника, допрашиваемого
королевой. Кричите, никто не придет вам на помощь, вы только надсадите  себе
горло. - Он погладил ее по щеке. Потом его рука скользнула ей за спину, и он
распустил ее волосы, положив заколки на ночной столик рядом с  кроватью.  Ее
смоляные кудри упали на  белоснежные  плечи  подобно  черной  мантии.  -  Не
бойтесь, дорогая, - успокоил он ее низким от охватившей его страсти голосом.
- Вам понравится то, что мы будем делать, - поверьте мне, я опытный любовник
и доставлю вам только наслаждение. Я не причиню вам боли, дорогая, клянусь!
   Взглянув в янтарные глаза короля Наварры, Скай поняла, что никакие  слова
не смогут остановить его. Она беззащитна перед его похотью, и самое лучшее -
поверить в то, что он не причинит ей  большого  вреда.  Ему  же  не  удастся
получить от нее многого - она будет просто лежать в расчете на  то,  что  он
кончит как можно быстрее. Адам никогда не  узнает  об  этом.  Эта  последняя
мысль заставила ее покраснеть от стыда, но не могла же она, в конце  концов,
огорчать его без нужды этой глупой историей!
   - Развяжите мне руки, монсеньор! Они затекают, мне больно. Обещаю, что не
буду сопротивляться!
   Генрих развязал шелковый шнур, стягивавший  ее  запястья,  и  она  начала
растирать онемевшие пальцы. Воспользовавшись этой минутой, он полностью снял
с нее блузку. И тут, к ее изумлению, повалил ее на постель,  завел  руки  за
голову и снова связал их.
   - Извините, дорогая, - с неподдельным сожалением в голосе  сказал  он,  -
но, несмотря на ваше обещание,  я  думаю,  что  ваша  природная  добродетель
заставит вас обороняться от меня.  А  у  меня  есть  теперь  гораздо  лучшее
применение моим рукам, чем  отбиваться  от  вас!  -  И,  поднявшись,  король
окончательно раздел ее.
   Скай  пристально  изучала  его  сквозь  полуприкрытые  веки.  Генрих  был
высокого роста, почти как Адам, и ширококостен. Вероятно, его  худобу  можно
было бы счесть недостатком - он выглядел слегка неуклюжим. Кроме  того,  она
заметила, что у него непропорционально большие ступни.  Однако  его  большие
руки, снявшие с нее нижнюю юбку и  теперь  ласкавшие  ее  бедра,  были  даже
изящны.
   Он, в свою очередь, нежно и ласково изучал ее тело.
   - О, как вы прекрасны, - тихо сказал он, - ваша кожа шелковиста,  подобно
лучшему шелку, но уверен: я не первый, кто говорит вам об этом. Все  же  мне
не приходилось встречать женщину со столь нежной кожей, дорогая, она  просто
опьяняет меня. - Наклонившись, он начал целовать  ее  груди,  обжигая  соски
горячими губами. - Мой Бог, дорогая, вы просто совершенство!
   "Черт бы его побрал! - подумала Скай, чувствуя, как по ее телу  пробегает
сладострастная дрожь. - Он опытный любовник и не станет пожирать меня сразу,
как кусок сыра, а будет дегустировать, пока я сама не выдержу, о,  негодяй!"
И когда губы короля начали обрабатывать ее левый сосок, из ее  уст  вырвался
легкий стон. Король мгновенно поднял голову:
   - Вам это нравится, дорогая? Скажите же  мне,  что  вам  нравится  больше
всего?
   - Мне все равно, что вы делаете, - холодно ответила она, - это  не  имеет
никакого значения.
   - Вы просто маленькая лгунья. Неужели вы считаете, что сможете скрыть  от
меня страсть? Вы ведь честная женщина! - тихо рассмеялся  он.  -  Но  скоро,
красавица, совсем скоро вы будете лежать подо мной, стеная  от  наслаждения,
ибо вы - одно из тех редких созданий, что рождены только для любви,  а  я  -
мужчина, рожденный для того, чтобы любить  женщин!  -  И  его  губы  покрыли
цепочкой поцелуев ее горло, прежде чем накрыть ее губы.
   Он действительно был опытным любовником. Его губы раздвинули  ее,  и  его
язык скользнул внутрь, жадно изучая ее рот, скользя между губами  и  зубами,
оставляя у нее во рту мятный привкус. Потом он скользнул глубже, и она снова
почувствовала приступы зарождающегося сладострастия. Она презирала  себя  за
слабость,  но  ничего  не  могла  сделать.  Скай  резко  повернула   голову,
освобождаясь от его губ, и прошипела:
   - Ублюдок! Берите меня и убирайтесь!
   Он посмотрел на  нее  своими  дьявольски  горящими  янтарными  глазами  и
рассмеялся:
   - А, дорогая, так вам начинает это нравиться?
   - Мне ничего не нравится! - прорычала она в ответ.
   - А я чувствую, как вы вздрагиваете, дорогая. О, только совсем слабо,  но
я очень чувствителен к таким вещам.
   - Я никак не могу понять, что необузданней, монсеньор, ваша фантазия  или
ваше самомнение? - ядовито заметила она.
   Он снова рассмеялся:
   - Ни то ни другое, дорогая, но у меня  есть  гораздо  более  необузданная
часть тела,  и  скоро  вы  в  этом  убедитесь,  и  она  все  сильнее  жаждет
попробовать ваше тело. - И снова его язык начал терзать ее соски,  пока  она
не почувствовала, что скоро начнет кричать от наслаждения.
   - Я вас ненавижу! Ненавижу вас! О, как я вас ненавижу!  -  Она  бормотала
эти слова, словно молитву.
   Он же продолжал сладострастную пытку, которой поддавалось ее  тело.  Скай
знала, что она не может противостоять собственной похоти, и  презирала  себя
за это.
   Герцог отлично понимал, что творится и в ее теле, и в сознании. Он лукаво
смотрел на нее, как бы побуждая к признанию.  Она  отверну